(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Надя отлично плавает
В медкорпусе, как всегда, царили теплота и уют. На столе стояла чашка полная горячего чая с молоком, рядом — вазочка с сахарным печеньем. Надя забралась с ногами на стул и куталась в казённое одеяло. Сейчас она жалела только о том, что ей не дали принять душ. Выбрав прядь волос, Надя понюхала её и поморщилась от речного запаха. Кто-то считал его свежим, но Надя находила в нём только вонь тины и тухлой воды. Она с омерзением убрала волосы назад и обтёрла руки о скатерть. В нижнее бельё набился песок и мелкие камни, девочка пыталась незаметно вытряхнуть их, пока никто не смотрит, но единственным способом избавиться от этого мусора всё ещё был только душ.
Чай успел остыть, но Надя так и не притронулась к нему, ей не нравился вкус дешёвой заварки, которую использовали в этом лагере. Заварка эта, по мнению Нади, не имела к чаю вообще никакого отношения. Но не только чай, всё здесь убого. И оттого Наде приятней было осознавать, что сегодня она наверняка уберётся отсюда.
— Милая! Ты в порядке?
В комнату влетела мама Нади и заботливо обняла её, растирая плечи. От трения колючее одеяло стало совсем невыносимым.
— Родители остальных ещё не приехали, вы первая. Мы же можем начать? — Мялся в дверях следователь. Он уже пару часов кружил вокруг Нади, то пытаясь успокоить, то разговорить, но девочка молчала.
“Конечно не приехали, у родаков этих нищебродок и машин-то нет,” — Надя накинула одеяло на голову, скрываясь от посторонних взглядов. Говорить ей не хотелось, она ещё не придумала, что сказать. Всё случилось слишком быстро.
— Какая сука спиздила мою умывашку?!
День начался обыденно. Писклявый голос разбудил Надю, но она продолжала делать вид, что крепко спит. Так проще, чем выяснять отношения с тупыми гопницами.
— Давай у мажорки глянем. Богатые только и знают, что пиздить! — Заголосила другая девица. — Ну-ка, блядь, дай мне!
Дверца стукнулась о борт кровати в паре сантиметров от Надиного носа. Но девочка мастерски притворялась, что всё ещё видит седьмой сон.
— Ой бля, масочки-хуясочки, а это чё, от пиздюлей под глазами?! Мы возьмём парочку, а Надь?
— Да похуй на неё, чё она нам сделает?! Тань, глянь, умывашка-то моя там, нет?
— Нет тут нихуя подобного! Может, пацаны дёрнули? Или мелкие из пятого?
— А бля, под кроватью, нахуй! Прикинь! Укатилась! А я тут пол-утра проебала!
— Ебать ты, Анют, курица. Но похуй, зато масками затарились.
Когда голоса стихли за дверью, Надя наконец смогла сесть на кровати и оценить ущерб. Её соседки по палате отличались не только тупостью, но и неопрятностью. Они навели срач в своих тумбочках, а теперь и в Надиной тоже. Кроме этих гопниц, соседок по комнате у Нади не было. В этом году в лагерь приехало не так много народу, и Наде не посчастливилось быть среди них.
Хотя она должна был отдыхать на море, как всегда. Но кризис-хуизис, и перед матерью Нади встал сложный выбор: нормальный отдых дочери или новая тачка. Машина оказалась в приоритете. А Надя оказалась здесь. В паре сотен километров от города. Среди детей неудачников и маргиналов. Надя никогда бы не подумала, что достигнет дна уже в пятнадцать.
Вернув разбросанные вещи на свои места и наскоро переодевшись, Надя проверила, достаточно ли заряда на смартфоне:
— Вполне, чтобы пережить ещё один день среди убогих.
К завтраку Надя не притронулась: липкую манную кашу с мерзкой лужей растаявшего масла в центре она теперь будет видеть в кошмарах. Единственная еда здесь, которую вообще можно считать едой, подавалась на полдник — покупной йогурт и пряник, если повезёт.
После завтрака Надя залипала в смартфон, разглядывая новые фотографии из Европы и Америки, которые постили подружки. Пока вожатые занимали гопниц и прочий сброд отряда тупой фигней, вроде подготовки к вечеру талантов, Надя умирала от зависти и скуки.
Затем отвратный обед из твёрдого горелого пюре и сосисок, рядом с которыми настоящее мясо разве что дышало. Ах, ещё суп. Надя искренне считала, что тому, кто придумал добавлять в суп перловку, стоит оторвать руки и засунуть их в задницу.
Спокойный тихий час. Возможность подзарядить смарт и посидеть в относительной тишине, пока гопницы, завесив кровати простынями, объёбываются со своими хахалями.
И, самое ужасное испытание. Поход к речке. Идти приходилось отрядом, от скуки гопницы каждый раз придумывали обидные прозвища для Нади, а сегодня орали песню:
“У тебя на роже прыщики будут - бля буду!
Я тебя любить не буду - бля буду!
И твои кривые зубы долго помнить буду!
Буду - бля буду! ”
Надя игнорировала, что только сильней раззадоривало девиц. И одна из них, та что с мерзким писклявым голосом, не выдержала:
— Ты блядь глухая что ли? Глухая, да?! — Вдруг она отстала на несколько шагов, Надя уже успела расслабиться, но тут же пискля снова появилась с полными руками грязи.
Она резко подскочила к Наде и с размаху бросила грязь в лицо.
— Ты больная?! — Давясь слезами и отплёвываясь, заверещала Надя, — Ирина Михайловна!
Услышав своё имя, вожатая медленно повернулась, смерила девчонок ленивым взглядом и ответила:
— На речке умоешься. И не провоцируй их больше, они же только этого и ждут.
“Я лучше сдохну, чем прикоснусь к этой вонючей воде!” — Надя сняла с плеч полотенце и вытерлась.
На пляже гопницы от неё наконец отстали и унеслись с визгами плескаться, позволяя мальчикам стягивать с себя лифчики. Во взгляде Ирины Михайловны читалось, что она бы тоже не прочь к ним присоединиться, но вынуждена торчать на берегу, внимательно следя за тем, чтобы из реки вышло ровно столько воспитанников, сколько в неё вошло.
— Таня! Аня! А ну не дурите! Нырять нельзя! — Для вида скомандовала вожатая и повернулась к Наде с дежурным вопросом, который она задавала каждый день: — А ты чего не идёшь?
— Я плавать не умею, — каждый раз отвечала ей Надя.
Брать с собой телефоны на пляж не разрешалось, так что Надя от скуки разглядывала крутой берег на той стороне реки. А когда этот вид надоедал, она отворачивалась от воды и вглядывалась в бесконечное поле. Дорога к лагерю уходила влево, прямо через поле шла ещё одна, поуже. Тропа петляла, в конце концов утопая в высокой траве. Порой Наде хотелось сорваться и убежать, посмотреть, куда ведёт эта дорога, но она понимала, что без своего смартфона далеко не уйдёт.
Время тянулось бесконечно. Травинки то сливались в одну, то вдруг становились невероятно ясно отличимыми друг от друга. Надя начала дремать, когда над полем выросла мужская фигура. Он шёл шаткой пьяной походкой, его одежда выглядела неопрятно: мято и грязно. Волосы слиплись, а кожа… Надя вздрогнула, поняв, что мужчина кажется тёмным не из-за того, что стоит против солнца, а потому что его кожа была чёрной. Не то чтобы Надя прежде не видела негров. Но то были студенты, молодые, ни слова не говорящие на русском, они держались небольшими группами и обитали исключительно возле медучилища. А чтобы здесь, в глубинке встретить негра. Да еще и взрослого, огромного мужика, шатающегося возле детского лагеря. Его длинные мускулистые руки безвольно свисали до самых колен, в отличие от обычных пьяниц, он не пытался размахивать ими, чтобы удержать равновесие. Мужчина шёл странно наклонившись вперёд, разинув огромный рот и вытаращив глаза.
— Вот бл… — Вожатая споткнулась на полуслове, дунула в свисток и скомандовала: — Так, все в воду, как можно дальше от берега! Быстро! И ты тоже!
Последнее относилось к Наде, но девочка и не думала двигаться. Тогда Ирина Михаловна схватила её и, больно дёрнув, вынудила подняться на ноги и идти к реке. Свободной рукой она держала телефон:
— Саша, звони в сельсовет, тут опять этот поехавший, пусть бабка его заберёт! Нам обратно идти скоро! Он жуткий до пи… Очень жуткий! Да-да, все в воде, я помню! Помню, ёптваю мать, звони давай!
Надя же в ужасе сжималась, глядя на поднятый со дна ил. Вода в реке вызывала у неё омерзение. Как только вожатая затащила девушку в реку по щиколотку, на тропе показалась бабка. Тоже негритянка. Увешанная бусами, она несла перед собой веник тлеющих трав. Едкий дым поднимался над полем трубой и заслонял солнце. Ирина Михайловна отпустила Надю и горечью проговорила:
— Хорошая женщина же. Такие пироги стряпает. А вот муж, как напьётся, так вот буянит. Я его трезвым ни разу не видела. Аж противно смотреть! Тьфу!
— А зачем мы от него бегаем? — Надя всё ещё не понимала, чем она заслужила поездку в этот лагерь.
— Как зачем? Я за вас головой отвечаю, а кто знает, что у этого на уме! Ты глянь какой он здоровенный. Хорошо хоть воды боится. Фобия у него какая-то что ли.
Стоило бабке подойти ближе, мужик остановился, медленно развернулся на месте и пошёл туда, откуда пришёл. Негритянка, покачивая огромными бёдрами, погнала его перед собой, как гонят скот.
— Можно выходить! Все на берег! Считаемся!
Первой выскочила Надя, она бросилась растирать грязным полотенцем ноги. Гопницы вышли из воды вместе со всеми и теперь сушили волосы.
— Чё эт за хуйня была? Ты видела?
— Да алкаш какой-нить.
— Он, блядь, уголёк нахуй.
— Тогда уж чиркаш!
Девки загоготали, развеселившись из-за убогой шутки.
— Ахаха, Надюх, бери, охуеннный жених! Как раз по тебе! — В этот раз решила выступить вторая девица, она отличалась худобой и высоким ростом, но зато, в отличие от подруженьки, хотя бы имела нормальный голос.
Терпение Нади лопнуло, она собиралась не высовываться до самого конца смены, тихо проживая этот ад и стараясь абстрагироваться от него, но её всё это в конец достало.
— А по мне, Танюш, — Надя специально растянула имя, — Женишок для тебя. Такая же тупорылая дылда, как ты, и тоже не может позволить себе нормального стоматолога. У тебя изо рта говном тащит! Захлопнись уже! Воняет!
— Ну всё, сука, ты доплясалась! — Таня замахнулась, заставляя Надю рефлекторно зажмуриться, но бить не стала, только снова рассмеялась, — Сегодняшнюю ночь ты запомнишь на всю жизнь, пизда!
Засыпать Надя даже не думала, она не знала, на что способны гопницы, но не хотела давать слабину. Не убьют же они её в самом деле! Ирина Михайловна скомандовала отбой в десять вечера, в одиннадцать Надю за ноги сдёрнули с кровати. Она больно ударилась спиной, но стерпела. Первой заговорился пискля:
— Слыхала, в сельском ДК сегодня дискач. Пойдёшь с нами, Надюха, покажем тебе, как надо отрываться!
— Может тебя чпокнет уже кто-нибудь, и станешь нормальной, — заржала дылда, — А ещё купишь нам бухла. Раз такая крутая, угощай подружек.
— Уличная псина тебе подруга! — Огрызнулась Надя.
— За базаром следи! Нам ничо не стоит тебя порешить! — Тявкнула тонким голоском Аня.
— Окей, значит у меня сегодня благотворительная вечеринка. Всё равно ваше пиво меня не разорит. Сколько оно, пятьдесят рублей за бутылку? Боже!
— Захлопнись нахуй! — Не унималась Аня, — Иначе мы тя ещё по дороге веткой чпокнем, всю твою вонючую пизду разорвём, так что мамка на зашьёт потом!
— Всё, харе! — Таня решила угомонить подругу, — Успеется. Погнали!
Девочки вылезли через окно. Первый этаж и полное отсутствие противомоскитных сеток позволили им сделать это тихо, быстро и без проблем. Держась в тени корпусов, они дошли до ограды, никого не встретив по дороге. Перелезть через невысокий забор тоже оказалось проще простого. После они вышли на дорогу, ведущую к пляжу. Хоть Надя и послушно шла за гопницами, ей всё это очень не нравилось. Непривычная тишина давила на уши, а темнота, казалось, скрывает в себе зловещие силуэты. Надя шла, уперевшись взглядом под ноги, в освещённый фонариком овал. Таня и Аня то и дело пускали тупые шутки и подначивали друг друга. Надя уже понадеялась, что они забыли про её существование и потихоньку начала отставать. Сперва стала делать шаги меньше, затем медленней, и вот между ней и девицами уже почти пять метров. Справившись с дрожью в руках, Надя выключила фонарик и спрятала смартфон карман. Она постепенно начала пятиться. Глаза почти привыкли к темноте, и рассмотреть две тщедушные фигурки гопниц на дороге не составляло труда. Они всё так же продолжали идти вперёд, громко хихикая.
Поняв, что бежать нужно сейчас или никогда, Надя почти решилась, но поздно. Писклявый голос окликнул её:
— Ты, бля, чё там копошишься! — Аня направила свет прямо в глаза Наде, — Ой, ёбаный рот, это чё за хуй?!
— Ты меня напугать пытаешься что ли? — Надя закрылась ладонью от света, гопницы уставились куда-то ей за спину, — Эй, это на мне не сработает! Слышите!
— Сука! Сука! Сука! — Дылда от страха выронила телефон и бросилась бежать.
Пискля ещё секунду медлила, но затем припустила как ошпаренная.
И только сейчас Надя услышала позади себя тяжёлые шаркающие шаги. Скользкими от пота пальцами она нашарила смартфон и попыталась разблокировать его, но сканер отпечатка пальца не сработал. В истерике тыкая пальцем в экран снова и снова, она наконец сообразила ввести пароль и включить фонарь.
В луче света покачивался негр. Вблизи он оказался ещё огромней, чем Надя подумала днём. Мужик медленно приближался. Опущенные вперёд плечи, невидящий взгляд исподлобья и огромный, полный гнилых зубов рот делали его особенно страшным.
— Эй, не подходите! Остановитесь! — Надя пыталась уловить в негре хоть какой-то намёк на адекватность, но тщетно.
Тогда она резко развернулась на месте и бросилась бежать вслед за гопницами. Не смея оборачиваться, она слышала, как шаги позади ускорились и вскоре переросли в топот. Негр не отставал. Но и Надя не уступала ему в скорости, в отличие от гопниц. Через десяток метров стало ясно, что спорт они до этого видели только в роликах на ютубе. Наде легко удалось догнать их. И только поравнявшись с писклёй, она нашла в себе смелости обернуться.
Негр опустился на четвереньки и гнался за ними. Длинные руки позволяли ему легко отталкиваться и выносить ноги слегка вперёд, из-за чего мужик теперь напоминал обезумевшего медведя.
“Вода!” — мелькнуло у Нади в голове, а следом за этой мыслю пришла другая. Надя скосила взгляд на бегущую рядом Аню. Та совсем запыхалась и быстро теряла темп. Продолжая держаться рядом, Надя чувствовала, как негр догоняет их. Нужно было ускоряться, или… Надя вильнула вбок, приблизилась к Ане и резко вытянула в сторону ногу. Пискля ничего не поняла. Споткнувшись о подножку, она шлёпнулась на землю, прямо лицом в грязь. Тут же сзади раздался мерзкий хруст и сдавленный крик.
— Сука! Сука! Аня! Аня! Блядь! — Таня остановилась, наблюдая, как её подругу рвут на части, как гнилые зубы впиваются в упругую плоть, как с хлюпаньем изо рта вырывается вспенившаяся слюна с кровью.
Надя остановилась рядом с ней. Хоть тренер и заставлял её бегать, но всё же Надя не была профессиональным легкоатлетом. Так что ей нужно было перевести дух.
— Аня! Блядь! — Схватившись за голову гопница зарыдала.
Негр, потрепав немного безжизненное тело, быстро потерял к нему интерес и снова поднялся на ноги, высматривая следующую жертву. Надя хотела продолжить бежать, она уже слышала шум реки впереди, но заметила, что мужик смотрит в другую сторону. Нос защипал терпкий аромат жжёных трав. К негру вновь вернулись повадки пропитого до костей алкаша, покачиваясь он направился назад. Медленно, едва волоча ноги, он уходил.
— Бляааадь!
Подвывая Таня бросилась к телу подруги. К тому, что от неё осталось. Надя осторожно двинулась следом. Выглядела Аня безобразно. Негр, казалось, сломал каждую костью в её теле, превратив в мерзкую отбивную. Глаза вылезли из орбит, язык вывалился наружу, зубы торчали вперёд. Совсем не соображая, Таня начала ощупывать запястья Ани.
— Мёртвая она, надо уходить! Вставай! Он же может вернуться! — шептала Надя, конечно, она могла уйти и одна, но ей вдруг стало совсем не по себе от всего произошедшего.
Глядя на изуродованный труп, она почувствовала резкий укол вины. Сглотнув комок рвоты, Надя отдышалась, приказывая себе не терять рассудок и мысленно повторяя: “Он бы всё равно её догнал, он бы всё равно её догнал...”
Рука Ани дёрнулась. Затем снова.
— Чё это?! — рыдания Тани мгновенно прекратились.
— Не знаю, может посмертная судорога…
Спина пискли выгнулась, руки и ноги начали шариться по земле, ища опору. Голова перекатилась, уткнулась в Танины колени, остановилась, а затем резко вцепилась в ляжку зубами.
— Она меня укусила! Укусила, блядь! — Дылда вскочила, отодрала от себя Аню и отопнула ногой.
— К реке! Быстро! — Надя зачем-то схватила гопницу за руку и потянула за собой.
То что осталось от пискли, смогло встать на четвереньки, сильно прогнувшись в спине, и теперь преследовало их, прихрамывая и подвизгивая. Кончик языка волочился по земле, оставляя за собой кровавую полосу.
Дылда бежала, зажимая бедро рукой. Но они с Надей всё равно оказались быстрей и скоро уже стояли по пояс в холодной реке. Тяжело дыша, Надя наблюдала, как пискля бродит вдоль берега, теперь в её визге слышались жалобные нотки.
— Слушай, — Надя обратилась к Тане, — А что вы вообще хотели со мной сделать?
— Чего, блядь? Тебя это сейчас колышет? Ты ёбнутая?
— Всё равно нам тут до утра стоять, а то и дольше, пока нас не найдут. Почему бы не поболтать. Считай, я так пытаюсь успокоиться. Эта тварь…
— Блядь, это Аня, сука! Аня, блядь! Какая нахуй тварь?!
— Окей, Аня довольно жуткая. Мне не по себе от одного взгляда на неё. Кажется, что вот щас кинется в воду и перегрызёт нам глотки… — Дыхание Нади почти вернулось в норму. — Так что же вы хотели сделать?
— Да хуй знает, если честно, мы ничего не придумали. Подумали, прибухнём и обязательно чё-нить сообразим. Я предлагала тебя в реку кинуть, ты ж плавать не умеешь, вот ржака бы была… — Таня не сводила взгляд с пискли.
Тварь же наконец перестала бродить взад-вперёд и теперь стояла, чуть покачиваясь.
— Вот тут, конечно, вы бы, если выражаться вашим языком, объебались.
— Чё?
— У меня первый юношеский спортивный разряд по плаванью, вот чё!
— Ты типо плавать умеешь?
— Я охренительно плаваю!
Они продолжали стоять в воде, и Надя никак не могла забыть о мерзком скользком иле под ногами. Она переменилась, то и дело растопыривая пальцы. А ещё в реке оказалось очень холодно, чтобы согреться, Надя обхватила себя руками. Это немного помогло. Таня же совсем околела. Её била крупная дрожь, губы посинели, с щёк исчез румянец.
— Ты как? Может поплаваем, подвигаемся?
Но Таня продолжила молча стоять и пялиться на берег, её расслабленные кисти болтались в воде. Наде инстинктивно захотелось отойти от дылды подальше. Подкатил очередной приступ тошноты.
— Как твоя нога? — Надя предприняла новую попытку заговорить.
Вместо ответа дылда чуть наклонилась в её сторону, от этого движения голова запрокинулась на плечо, так словно все мышцы шеи атрофировались и больше не могли держать голову в нормальном положении.
— Т-таня?
Но до Нади уже начало доходить.
— Но-но… Мы же в воде… Как ты?
Таня медленно разворачивалась, движения давались ей с огромным усилием, но она приближалась.
— Фак… — ругнулась Надя и её наконец вырвало.
Из пустого желудка вырвались только слизь и остатки йогурта. Течение быстро унесло их прочь. А дылда продолжала двигаться, она опустила вперёд плечи, ещё немного и она сможет коснуться Надиного плеча. Надя резко оттолкнулась и отплыла. Пару гребков, и под ногами уже не чувствуется дна. Но дылда продолжала идти, Надя отплыла к самым буйкам, поднырнула под ними и ухватилась за трос, борясь с течением. Таня уже по плечи опустилась в воду, но настойчиво двигалась вперёд, вот над водой уже только её голова, глаза, лоб, макушка… Вглядываясь в мутную тёмную воду, Надя пыталась угадать, где сейчас дылда. Но она не чувствовала и не видела никакого движения. Судорожно хватаясь за натянутый между буйками канат, девочка отплыла в сторону. Поджимая под себя ноги, Надя пыталась остаться на плаву и не дать реке унести себя от троса.
Пискля на берегу потеряла к воде всякий интерес и теперь брела в сторону поля. Скоро из высокой травы показался негр, а за ним и бабка — негритянка. Надя вжалась в буй, пытаясь спрятаться. Подойдя к пискле, негритянка схватила её за волосы и поволокла к реке. Пискля не сопротивлялась, она снова превратилась в искалеченный безжизненный труп.
— Я тебя в хозяйстве держу, чтобы ты воров гонял, а не за девицами по полю бегал. Опентюх! — ворчала женщина на чистом русском. Она говорила чётко и громко, без акцента.
Надя нырнула под воду, испугавшись, что негритянка увидит её. Продолжая держаться за трос у самого буя, девочка медленно выпускала воздух из лёгких. Вот вода её уже не выталкивает, не держит, тело стало тяжёлым, грудь сдавило. Но выныривать Наде было страшно, она терпела до последнего, и когда уже её лёгкие собирались делать непроизвольный вдох, высунула голову на поверхность.
На берегу никого не было.
В лагере их уже искали. Стоило Наде подойти к воротам, Ирина Михайловна тут же набросилась на неё с расспросами.
К утру в лагере собрались представители всех экстренных служб. Они прочёсывали территорию, но Таню и Аню так и не нашли. Надю осмотрели медики, и теперь её ждал допрос, но следователь не имел права делать этого без родителей. Он снова и снова твердил, что девочке ничего и никто не угрожает.
А Надя всё ещё не знала, что говорить. Она накрылась одеялом и представляла, как всю оставшуюся жизнь проведёт в психушке на отупляющих препаратах.
— Надя, пожалуйста, мы очень хотим найти Аню и Таню, — Ирина Михайловна положила руку девочке на плечо, — Прошу тебя.
— Надя, ты можешь подойти к окну? — Это уже говорил следователь, — Не бойся, тебе ничего не угрожает.
Согласно кивнув, Надя встала и, придерживая одеяло, позволила подвести себя к подоконнику. На улице один из полицейских допрашивал негритянку.
— Где вы были сегодня ночью?
Но вместо вразумительного ответа бабка только твердила:
— Ко е ми! Ко е ми!
— Вы видели трёх девочек? — Полицейский руками изобразил хвостики и юбки, затем показал три пальца. — Девочки. Три. Три девочки.
— Рара! Рара! — Негритянка замахала руками.
— Надя, помни, ты в безопасности, — зачем-то повторил следователь. — Ты видела эту женщину раньше.
— Да, — честно призналась Надя.
Она чувствовала, как грязная вода с волос пропитала одеяло, и теперь от него тоже несло тиной.
— Когда?
— Вчера днём, во время купания.
— И всё? Больше не видела.
Закрыв лицо, терпя зуд от мерзкой колючей ткани, Надя помотала головой.
— Хорошо, тогда расскажи нам, что ты делала за пределами лагеря.
В памяти снова возникло глупое лицо пискли за секунду до падения и туповатое лицо дылды, не понимающей, зачем Надя тянет её в реку.
— Мы хотели искупаться.
— Что? — влезла Ирина Михайловна, — Не ври, пожалуйста! Ты же не умеешь плавать.
— О, нет, вы ошибаетесь, — вместо Нади ответила её мама, — Моя Надя отлично плавает!
Текущий рейтинг: 65/100 (На основе 87 мнений)
