Украденная сиська

Эта история была написана участником Мракопедии Towerdevil. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Градус шок-контента в этой истории зашкаливает! Вы предупреждены.

Звуковое уведомление пришло, когда Артем собирался на боковую с особенно чистой совестью: додумался позвонить старушке-матери, выслушал про все ее болячки и сломанный электрочайник, даже соврал, пообещав заехать-навестить на неделе. Уведомление повторилось. Крякнув от досады — он ведь уже принял таблетку мелатонина — уселся за компьютер. После легкого нажатия мощная машина мгновенно загрузилась, и Артем по привычке принялся открывать вкладки: Тор, Телеграм, маркетплейсы для торговли запрещенными препаратами, площадки для размещения разного рода нелегальных видео и прочие «рабочие» страницы. Везде было пусто — никаких новых сообщений. Спросонья он не сразу сообразил, что заставило его открыть глаза банальное и архаичное СМС:

«Проблемы. Приежжай». Отправителем значились «Толстый и Тонкий». Так Артем прозвал двух ночных санитаров в морге и если бы его кто-то спросил — он бы даже не смог вспомнить их настоящие имена.

«Проблемы — это плохо» — гордо сделал вывод уже было засыпавший мозг. Со вздохом Артем открыл вкладку «некрофильского» чата в Телеграме — небольшие преимущества должности сисадмина в больнице. Временами Артем с усмешкой думал, что никто бы не распознал в молчаливом сутулом очкарике с окладом в тридцать тысяч настоящего «Мориарти» районной МГКБ. К нищенскому окладу он обеспечивал себе премии тем, что выписывал «левые» справки; потихоньку «барыжил» наркотиками типа трамадола, списывая их напрямую из бухгалтерских отчетов — благо доступ к больничной сети открывал массу возможностей. Но главным источником доходов все же был «некрофильский» аукцион. Канал скрывался под непримечательным и слегка ироничным названием «Элитная нидвижимость в аренду» — со стоковой картинкой многоэтажки на аватаре. Фотография очередного лота красовалась на весь экран, бесстыдно раскинув бледные ноги с едва заметными трупными пятнами.

«Симпатичная» — машинально отметил Артем. Девушка и правда была бы роскошной, будь она еще жива. Под аристократичным узким подбородком тянулась почти аккуратная, тонкой линией, странгуляционная полоса. Ниже значилась подпись:

«Стартавая цена — 10к»

Дальше шли предложения извращенцев, перемежаемые восторженными комментариями, вроде «шикардос», «красотка», «горячий бабец» («Холодный» — язвительно подумал Артем) и эмоджи в виде баклажанов и сердечек. Остановился аукцион на цифре в пятьдесят семь тысяч рублей. Следом шло сообщение:

«Продана»

Артем готов был дать руку на отсечение, что Толстый не указал пол лота, а просто ошибся с окончанием. Полоса на горле «красотки» налилась густым лиловым цветом, густым как тревожное предчувствие.

Добрался Артем меньше, чем за пятнадцать минут — благо жил неподалеку. Припарковавшись в соседнем дворе, он накинул капюшон и дотопал до морга пешком: тот хоть и в отдалении от главного корпуса, а все же не хочется лишний раз палить номера. От яркого блеска начищенного кафеля пришлось сощуриться — уборщица, в отличие от Толстого и Тонкого, на работе не халтурила. Санитары сидели в прозекторской и нервно курили прямо над трупом, сбрасывая пепел в приготовленную кювету.

— Ну, чего тут у вас?

— Да вот, — кивнул на труп немногословный Толстый, ковыряя вздувшийся прыщ на щеке. Пояснить решил Тонкий, затараторил:

— Короче, к нам труп поступил — она вот. Мысина дочка. Ага, того самого. С какой-то вечеринки для богатых извращенцев. Вроде как она с удушением игралась и доигралась, в общем. А-у-то-э-ро-ти-че-ска-я афиксия.

— Асфиксия. — машинально поправил Артем.

— Во! Да. Короче. Ее как привезли, мы сразу смекнули — нормально срубить можно, тело-то — огонь, да еще и свежак. Чисто спящая красавица! Ну мы, понятное дело, сразу выставили — разок-то по-бырому ничего не будет, — захлебывался словами Тонкий — весь болезненно-серый, суетливый, похожий на наркомана в зените ломки, — Думали, ща по-бырому ее оприходуют, мы промоем и все чики-пуки.

Что «чики-пуки» не получилось было видно и без всяких объяснений: труп девушки теперь украшало новое повреждение — аккуратно, под корень, была начисто срезана левая грудь.

— А тут еще баба приходит…

— Какая баба? — переспросил Артем, разглядывая срез: чистый, ровный, будто хирургическим инструментом.

— Ну, такая, вертлявая, из доставки.

— Вы что совсем берега попутали? Вы сюда, жратву заказывали? — медленно свирепел Артем.

— Да не-е-е… Клиентка — курьерша, из доставки. Вся в желтом. У нее еще эта… коробка на спине была, ну такая, для еды.

— Та-а-ак…

— Ну вот. Мы еще удивились — на какие шиши? — продолжал Тонкий, путаясь в словах и опасно жестикулируя сигаретой у самого Артемова лица. Толстый же продолжал молча мучить налившийся кровью прыщ, теперь похожий на сосок. — Короче, подумали — че она, баба, натворит? И мы, короче…

— Не проверили тело после? — Артема уже трясло от злости.

— Ну ема, а че там проверять было? Мы с перекура вернулись — вроде на месте, простынкой накрыто, как было. Деньги она вперед отдала, ну мы и…

— Понятно… — Артем выпустил воздух через сжатые зубы. — Штрафую вас за порчу товара на… на пятьдесят процентов вашей доли. Впредь будете умнее. Разрез ушейте, Ефимычу скажете — абсцесс лопнул. Биоматериал… Не знаю, сожгли. Чтоб не допустить заражения.

— Не получится, — пробасил Толстый. Прыщ он, наконец, доконал и теперь из него сочилась красноватая капля сукровицы с гноем, — Труп-то под следствием, завтра судмед приедет. У них в морге трубы потекли, вот к нам привезли…

— Так нахрена ж вы его выставили? — схватился за голову Артем.

— Да мы думали, хер ли там с одного раза. Мы и смазочку подготовили, и все, — снова встрял Тонкий, — Ты посмотри, баба-то реально огонь; была б жива — женился бы. Тут можно было и сотэн поднять, если б Леха не поспешил…

— В самый раз, а то до утра провозились бы, а там судмед…

— Тем более, баба. Мы думали, ну че она там — пачкой потрется, пальцами поковыряет, можно даже не мыть, а тут, короче, вот…

— Ой, дебилы! — Артем выдохнул, стараясь сдержать рвущийся наружу поток ругательств, — Биба и Боба, мать вашу…

Колесики в голове вращались с утроенной скоростью. Нужно было что-то срочно решать. И самым очевидным решением было…

— Так, короче. Я сейчас уеду, и меня никогда здесь не было. Номер мой сотрите нахер, и телегу удаляйте. Че с вами в худшем случае сделают? Уволят? Так санитаров везде нехватка. А бабло… себе бабло оставьте. В качестве компенсации. Ну, че вылупились? — Артем пощелкал пальцами перед не обезображенными интеллектом лицами санитаров, — Усекли, не?

— Не, так не пойдет, — пробасил Толстый. Сукровицу он размазал по щеке на манер боевого окраса, — А если с нас следак спросит?

— Так-то да, подсудное дело, — подтвердил Тонкий, почесывая шею, — Это ж мы, получается, вещественное доказательство испортили. И поди убеждай потом присяжных, что неумышленно, а не по предварительному сговору группой лиц.

От этих «казенных» формулировок у Артема застучало в висках. Дело пахло дурно — и буквально и фигурально.

— И мы это… — Толстый замялся, — Ну, мы, короче, молчать не станем. Паровозом будешь. А мы мож отскочим...

— Да вы охерели… — Артем не верил своим ушам, хотя в глубине души и догадывался, что ни Толстый, ни Тонкий не страдают от переизбытка собачьей верности, — Я, сука, итак всем рискую, а вы, пидарасы…

— Не, Леха тебя сдавать не хочет, — замахал руками Тонкий, — Мы к мусорам сами не пойдем, но если нас к ногтю прижмут, сам понимаешь… Мы чего тебе написали-то… Сиську надо найти, во!

— Ага. Надо, — подтвердил Толстый.

— Охеренно. Вы протеряли, а я ищи. Где, мля? Может, мне под столом посмотреть?

— Там мы уже смотрели, — пробасил Толстый.

— У-ф-ф-ф… Ладно. Думать. Надо думать, — Артем прижал пальцы к вискам, помассировал. Есть, конечно, один способ. Но если он не сработает… — Телефон дай. Да не свой, рабочий!

Толстый вынул из кармана смартфон, предназначенный специально для таких вот аукционов и связи с клиентами.

— И кошелек дай. Что, нету? Да мать вашу… Ладно, пускай мой будет.

Артем швырнул кошелек на прозекторский стол, подвысунул пару пятитысячных купюр, чтоб торчали и сфотографировал. Потом быстро, по памяти, ввел в браузер адрес какого-то сайта и загрузил фото. Сайт выдал ссылку, которую Артем тут же сохранил.

— Переписка с ней где?

— С кем?

— С курьершей, епт! — Артем еле сдерживался, чтобы не схватить со стола скальпель и не искромсать этих дебилов в лоскуты.

Толстый быстро нашел нужную переписку. Там было всего два сообщения: адрес морга и напористое, в стиле советского сервиса «деньги впиред». Артем быстро отбил сообщение: «Это вы оставили кошелек?» Подумав, исправил на «кашелек» и отправил вместе с сохраненной ссылкой.

Секунды тянулись невыносимо долго. Появилась первая галочка — отправлено, вторая — доставлено. Бесконечность прошла, прежде, чем обе галочки посинели — «прочитано». Тут же на телефон Артема пришло уведомление — есть контакт!

«Не мой» — ответила курьерша, но это уже не имело значения.

На экране дешевенького Сяоми — на работе Артем не любил светить деньгами — появилась геолокация злополучной воровки-некрофилки.

— Вот ты где, сучка! Думала, сувенир на память оттяпать? — ухмыльнулся Артем. Иногда его искренне удивляла техническая неграмотность окружающих — кто же переходит по первой попавшейся ссылке, пускай даже с кошельком на фото? Как говорится — «на жадину не нужен нож». — Все, мужики, выдыхайте. Нашел я вашу воровку сисек. Вот адрес, короче…

— Не, мы не поедем. У нас же дежурство, — протянул Толстый.

— Да, судмед же с утра приедет, нам тут быть надо, — подтвердил Тонкий.

— Вы вконец охерели… Я вам все на блюдечке с голубой, епт, каемочкой, а вы…

Но санитары явно никуда ехать не собирались.

— Мы пока нити подготовим, края обработаем — ее ж пришить надо будет, ага…

«Подготовят, как же!» — от взгляда Артема не укрылось, как ладонь Толстого похотливо наминает бледное бедро злосчастного трупа.

— Ну вы и говнюки! Ладно. Последний раз за вас впрягаюсь. И всю сумму я реквизирую. Да, всю, нехер на меня так смотреть! Это мне за хлопоты!

Санитары не возмутились — косяк признавали. Артем, злой как сто чертей, выскочил из морга в теплую летнюю ночь.

«Слишком теплую. Надеюсь, эта дура ее хотя бы льдом обложила. Лишь бы коллекционерша, а не гурман!» — думал Артем, садясь за руль.

Ехать было недалеко, но пришлось попетлять: навигатор привел Артема в какое-то полузаброшенное садоводство. Темные окна ослепших безхозных домов враждебно провожали невидящим взглядом его «Фольксваген» — тоже маскировочный; вишневый «Гелик» стоял на платной парковке и ждал своего часа. На один из таких домов и указывала хитро добытая геолокация. Окна не горели, калитка заперта. Артем уже было думал, что опоздал или мошеннический сайт просто ошибся, но вдруг заметил тонкую полоску света, лившуюся из-под приоткрытой двери гаража.

«Попалась, которая кусалась!» — азартно подумал Артем. Перед глазами невольной ассоциацией всплыла одновременно мерзкая, но возбуждающая картинка: как доставщица нежно прикусывает побледневший сосок «спящей красавице», а потом вгрызается и выдирает его с мясом.

«Завязывать надо, Якушкин, завязывать, пока сам таким не сделался!» — дал себе напутствие Артем, и перемахнул через забор, едва не порвав джинсы.

Подкравшись, он распахнул дверь гаража и буквально остолбенел. Ожидал Артем, конечно, чего угодно: коллекции в стиле Ганнибала Лектера — закрутки с отрезанными головами и грудями; людоедского званого ужина с сиськой в качестве десерта — с ягодкой физалиса; в конце концов, даже безумца, мастерящего себе «идеальную» женщину по принципу «если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича», но точно не этого.

Гараж изнутри представлял собой нечто среднее между лабораторией Виктора Франкенштейна, свалкой электротехники и святилищем дьяволопоклонников: черные свечи соседствовали с прожекторами, отрезанные куриные головы — с телевизорными антеннами, на развешенные по стенам листы А4 с какими-то оккультными знаками из капельниц сочилась красная жидкость, и вряд ли это был томатный сок. Как вишенка на торте этого абсурда, водруженная на могильную стеллу, оглушительно пищала микроволновка, возвещая о готовности чего бы то ни было.

Ошарашенный зрелищем, Артем даже не сразу заметил в этом хаосе хрупкую фигурку девочки-курьерши. В фирменном цыплячьем комбинезоне, с неровным блондинистым каре, на вид — не старше девятнадцати — она стояла, нависая над центром какой-то сложносочиненной, нарисованной на полу фигуры и за сосок держала…

— Сиська!

Девушка испуганно разжала пальцы. Предмет, похожий на бледный мешочек устремился в середину «пентаграммы», и Артем почему-то решил, что нужно во что бы то ни стало поймать этот мешочек до того, как он коснется начерченной на полу мишени; до того, как прекратит свой писк микроволновка.

Спортсменом он не был, хотя и ловкостью от природы не обделен. Занимайся Артем боксом или выполняй упражнения на реакцию, он бы, пожалуй, даже успел. Но Артем предпочитал спорту исключительно онлайн-игры, да еще желательно пошаговые — чтобы было время подумать. Именно поэтому его пальцы сомкнулись в миллиметре от бледного мешочка плоти. Но движение было не остановить, и рука Артема нырнула по инерции прямо в центр «мишени», который вдруг как будто бы свернулся внутрь себя и «проглотил» сперва сиську, а следом — и ладонь Артема. Руку до локтя прошибло как электричеством, края дыры сомкнулись на запястье с сосущим звуком. Не веря своим глазам, Артем совершенно по-бабьи взвизгнул, когда там, в яме, вместо сиськи он почувствовал чей-то тонкий и влажный язык — как у муравьеда; с ужасом Артем почувствовал, как к коже приникают десятки каких-то присосок. Заорав, что есть сил, он выдернул руку из дыры, и его аж передернуло от омерзения — присоски с печальным чмоканьем отлипали от кожи. Саданувшись спиной и сбив один из прожекторов, Артем упал наземь и принялся трясти рукой — та будто побывала в кипятке, ледяной воде и влагалище одновременно; на коже остались несколько круглых красных точек. Не в силах оторвать взгляда от страшной ямы, он ждал, что оттуда вылезет владелец этого жуткого языка; и мозг отказывался даже предполагать, что будет, если тот захочет его не лизнуть, а, скажем, укусить. Но яма набухла — как если бы пустое пространство могло набухать, а потом лопнула, будто пузырь. Бетонный пол гаража вновь вернул себе первоначальный вид.

Одновременно с этим перестала гудеть микроволновка; тонко «дзинькнула», сообщая, что какое бы блюдо не находилось внутри — оно готово.

Девочка-курьер подскочила к микроволновке, подтолкнула ногой свой контейнер с лямками поближе и осторожно, щипцами, извлекла из дымящейся микроволновки нечто, похожее на огромный серый эмбрион. Тот слабо трепыхался, шевелил свисающими с боков многочисленными отростками и совершенно невыносимо вопил; казалось, кровь скопилась набухшими пузырями в барабанных перепонках, и те сейчас взорвутся. Привычным жестом курьерша встряхнула эмбрион, ломая тому шею — вопль прервался — и швырнула его на дно контейнера.

Лишенный дара речи, Артем хватал ртом воздух, будто в нем где-то витали подходящие к ситуации слова, но безуспешно. Наконец, кубики, брошенные мозгом, легли нужными буквами вверх, и Артем все же смог из себя выдавить:

— Твою! Сука! Мать! Что! Это! Было!

— Мужик, да ты кто вообще? — курьерша попыталась было осторожно отступить к воротам гаража, но на этот раз рефлексы сработали как надо — Артем зажал девчонку в углу, между могильной стелой и огромным пакетом собачьего корма.

— Стоять! Кто я — ты еще узнаешь. А заодно узнаешь, что бывает с теми, кто ворует у меня! — сыпал он цитатами из бандитских сериалов, — Но сначала ты мне расскажешь, что это было и на кого ты работаешь!

— Да отвали ты, я вообще не при делах, — ныла курьерша, — Я тупо доставщица, мне заказ передали, я выполнила.

— А это что тогда такое? — кивнул Артем на стремный антураж гаража.

— Я в душе не знаю! Я сюда доставляю, кладу куда надо, микроволновку включаю, потом забираю то, что выдаст. Пустите, дяденька, я правда ни при чем!

— Не хнычь мне! Для кого это все? Что здесь происходит?

— Да не знаю я! Я тупо доставщица! Дос-тав-щи-ца!

У девчонки в кармане пиликнул телефон; Артем снова оказался быстрее и вырвал его у курьерши из руки. На заблокированном экране светилось сообщение: «Новый заказ №2344»

— Видишь? Заказ! Говорила же, я к этой хрени отношения не имею! Мне вообще тут ничего трогать нельзя: тут все гвоздями приколочено.

Артем огляделся: действительно, окружающий хаос был тщательнейшим образом зафиксирован. Листы А4 с оккультной символикой — всякие южные кресты, печати Бафомета и прочая чернуха — были гладко заламинированы, антенны прикручены к поверхностям шурупами, могильная стела встроена в пол, даже куриные головы на поверку оказались замотаны полиэтиленом и прикреплены степлером к деревянным чурочкам; пентаграмма же на полу была выведена не кровью, а толстым слоем красного «Кузбасслака».

— Это че? Постанова какая-то? Ты меня развести решила? — старался не сбавлять напора Артем, перебирая в голове объяснения происходящему. Но курьершу он «потерял» — та уже увлеченно пялилась в телефон, — Отвечай, когда с тобой разговаривают!

— А… извини. Заказ сложный попался, — девчонка убрала телефон в карман комбинезона, — Я сама не очень в курсе, но… в общем, это типа ритуал малого обмена.

— Малого?

— Ну, для мелких предметов, — видя полное непонимание на лице Артема, вздохнула, — Короче, из иного мира поступают заказы — пиццу там они хотят, устриц или вот… сиську. И вот так обмениваемся: мы им — продукт, и они нам — продукт.

— Из иного мира? — голова шла кругом; поверить в эту ахинею было еще сложнее, чем найти любое другое объяснение увиденному. — Продукт? Вот эта… — Артем кивнул на бокс доставщицы, где упокоился уродливый эмбрион, — хрень?

— Мандрагорка-то? — поймав взгляд, курьерша уточнила. — Не настоящая, не ссы. Они воют мерзко, вот так и прозвали. Хорошо идут с сотированными артишоками. Ну, так говорят.

— Чего? Их… едят?

— А ты думаешь, зачем все это? Кое-кто за эту тушку отбашляет неплохие деньги, — курьерша взвесила бокс в руках, — По пятьсот кэсов за кило… На семьсот пятьдесят тянет.

— Рублей?

— Мы ж в России или где? — усмехнулась девчонка, поймала ошалевший взгляд Артема, поспешила уточнить, — Ну, не мне отбашляют, я-то курьер, мое дело маленькое, а доля — и того меньше.

Но в голове Артема уже вовсю скрежетали шестеренки. Перед глазами вставали возможные перспективы: если как-нибудь вклиниться в эту схему, то можно будет уже не работать с некрофилами и наркоманами. Подвязки в больнице позволят поставлять материал на обмен регулярно, и почти без риска; можно еще и гинекологическое и абортарий подключить. Никакой кремации — все в дело! А там заодно можно расширить и клиентскую базу за счет контактов в даркнете; написать приложение для заказов… Фантазия Артема уже рисовала какие-то баснословные суммы, которые, пущенные в оборот, и вовсе должны были поднять его на пьедесталы списка «Форбс». Любые аргументы против меркли на фоне ослепительного сияния стремительно множащихся нулей в банковском приложении.

— Сведи меня с ними! — выпалил Артем.

— С кем?

— Со своими хозяевами! Я хочу к вам в долю!

— Хозяева у собак, у меня — начальство и инженеры. — обиделась девчонка.

— Ну вот с ними!

— Ничего не обещаю. Вообще. С Инженерами не так-то просто законтачиться. Они обычно сами на меня выходят, когда им что-то нужно.

— А это ты куда понесешь? — кивнул Артем на бокс.

— На кухню. Они собираются в одном и том же загородном доме раз в месяц, там кейтеринг-хренейтеринг, пафосные вечеринки типа «С широко закрытыми глазами». Там такие люди…

— И когда следующая?

— Да я-то откуда знаю, чувак? Я ж говорю — мое дело маленькое: отнесла-принесла.

— Куда отнесла? Адрес?

— Тебя все равно без приглашения не пустят…

— Это уже мои проблемы. Говори! — с нажимом произнес Артем.

— Ладно, лови. — с неохотой согласилась курьерша; телефон Артема завибрировал — пришла геолокация. — Только не спались, я тебя прошу, а то они точку сменят и курьера, а я без работы остаться не хочу.

— Как получится.

В машину Артем садился уже с четким планом дальнейших действий.

«Хватит трупешниками да ампулами барыжить. Пора играть по-крупному!»

∗ ∗ ∗

Спать Артем лег только под утро. Остаток ночи он просидел перед компьютером, пробивая по своим каналам за старый советский санаторий, обнаруженный по геолокации. Все сайты в один голос утверждали, что тот перешел в руки новому собственнику, и вот уже лет тридцать как стоит закрытый. Никакой информации ни о элитных вечеринках, ни, тем более, о изысканных предпочтениях гостей, разумеется, не нашлось. Впрочем, Артем иного и не ожидал — такие дела шума не любят. Небось, и собственник-то липовый, и управляется все это дело через третьи руки. Но сколько ни прячь — в Сети всегда останутся следы. И вот, после часов бесплодных поисков удалось-таки найти тонюсенькую ниточку — за собственником санатория, Бескудовым Валерием Павловичем, шестьдесят четвертого года рождения, без определенного места жительства также числился небольшой склад на окраине города. Разумеется, ни сайта, ни контактов у склада не было — по всем документам он был пуст и вот уже несколько лет заброшен.

«Сходится!» — восторжествовал Артем.

На склад он собирался ехать ближе к вечеру — как отоспится. Нет смысла соваться в «калашный ряд» без приглашения, если можно зайти с черного хода. Хлопнув на радостях стакан дешевого, подаренного главврачом на день рождения, коньяку, он зашторил окна и улегся в кровать, но долго еще не мог уснуть, ворочаясь и представляя себе новые, невообразимые финансовые перспективы.

Выспаться не дали — Толстый и Тонкий трезвонили все утро, пришлось взять трубку. Оказалось, судмедэксперт едва не поднял на уши всю больницу.

— Договоритесь! Потяните время! — шипел Артем в трубку, а Толстый и Тонкий тупили; пришлось сбросить звонок. Ничего, эти как-нибудь отмажутся, а потом Артему, уже законтачившись с серьезными людьми, договариваться станет гораздо легче.

Не выспавшись, он уселся за руль. Купленный в ларьке кофе оказался дрянным на вкус; куда сильнее бодрила перспектива перейти в «высшую лигу». Всю дорогу до склада Артем грезил Лазурным Берегом, губастыми эскортницами — таких, по сторизам которых берут за задницу олигархов — и устрицами с черной икрой. Почему-то он был уверен, что именно так их и едят: этих холодных, соленых созданий, похожих на срезанные и вдруг ожившие влагалища покойниц, сдабривают лимонным соком, отчего те куксятся и раскрываются, а прямо в середину серебряной ложечкой кладут россыпь черных шариков — осетровых эмбрионов, которым не суждено родиться. А, положив в рот, запивают рюмкой холодной, до состояния жидкого азота, водки. И, конечно же, «закреплять» впечатление нужно белоснежной дорожкой чистейшего колумбийского «снега», желательно с ложбинки меж загорелых грудей размера этак третьего какой-нибудь фигуристой мулатки. Представить эту сцену, правда, как следует не получалось — грудь почему-то была одна, бледная, будто принадлежавшая покойнице, а на месте второй темнел обескровленным мясом свежий срез, куда то и дело ссыпался воображаемый кокаин.

В таких фантазиях Артем добрался до указанной на карте точки. Ну, почти добрался — дорогу перегораживали бетонные блоки — ни объехать, ни проехать между ними не выходило, пришлось спешиться. Складскую территорию окружала паутина сетки Рабица. Ржавые растяжки колючей проволоки должны были намекать на неприступность этого места, но некоторые секции забора лежали лежмя, что при должной сноровке можно было их перешагнуть. Артем даже было подумал, что ошибся адресом, и перед ним действительно самый обыкновенный заброшенный склад, но пораскинул мозгами и пришел к выводу, что в России-матушке лучший способ что-то спрятать — выбросить у всех на виду, мол, оно мне и на хрен не нужно. Более пристальный взгляд выхватил из тщательно сымитированной разрухи и висящие меж столбами провода, которые никто не удосужился растащить на цветмет, и тяжелые наглухо закрытые железные ставни на окнах склада.

Сам склад представлял собой несколько кирпичных коробок, расставленных хаотично и соединенных крытыми переходами так, что и не поймешь — где здесь вход, а где выход.

Артем погладил рукоять травмата в кобуре — точная копия «Глока», никакой надписи «муляж», так что даже Тони-Пуля-в-Зубах вряд ли бы отличил. Впрочем, Артем благоразумно надеялся, что до стрельбы не дойдет. Перемахнув между двумя особенно расшатанными секциями забора, он осторожно — перебежками, как в нелюбимом им «Call of duty» — приблизился к складу, ныряя то за трансформаторную будку, то за ржавый остов «Жигулей». Камер, может, и не видать, но это не значит, что их нет.

Вскоре он подобрался к чему-то, похожему на дверь. Правда не было ни ручки, ни замка — глухая железная заслонка на петлях с небольшой черной нашлепкой. Еще несколько подобных встретили Артема, пока тот обходил здание по кругу. По всему выходило, что у избушки нет ни окон, ни дверей. Это лишь прибавляло азарта и уверенности — что-то здесь да прячут.

Вдруг со стороны ворот послышался рев… впрочем, скорее, тарахтение чего-то, по звуку напоминающего мопед.

«Ага! Не такой уж склад и заброшенный!»

Артем затаился за углом, прислушиваясь. Послышалась возня, судя по звону, с ключами; приглушенный мат, а следом — длинный электронный писк, как у домофонной двери. Скрежет, возня и оглушительный грохот железом о железо.

«Бинго!» — внутренне возликовал Артем, при этом мысленно отдавая должное неведомым хозяевам склада: обычная домофонная дверь — дешево и сердито. Одна беда — слишком ненадежно, особенно, когда рядом есть человек с мозгами и электрозажигалкой.

Курить Артем бросил вот уже несколько лет назад, но зажигалку по привычке всегда таскал с собой — на какой-то, одному лишь Богу ведомый «всякий случай». И теперь этот самый случай представился. Дрожащими от нетерпения пальцами Артем быстро разломал корпус зажигалки и извлек пьезоэлемент. В бытность юным безденежным школяром, Артем не раз и не два пользовался этим хитрым лайфхаком, чтобы «без палева» покурить в чужом подъезде или погреться зимой с баночкой «Ягуара». Кто бы мог подумать, что это почти позабытое умение пригодится ему снова?

Потертая винтажная «веспа» лежала на боку у двери. Кем бы ни был водитель — он уже вошел внутрь. Остается надеяться, что тот не застрял у входа — иначе Артем, войдя, угодит ему в объятия.

«Ну, кто не рискует, тот не пьет шампанское!»

Артем подождал на всякий случай еще минут пять и приступил к вскрытию. Ткнув пьезоэлементом в черную нашлепку, он, как заведенный, принялся жать на кнопку, вызывая искру. Спустя десяток попыток, домофон запищал, и дверь отлипла от рамы — ровно настолько, чтобы подцепить ее пальцами. Артем спешно распахнул ее, и из тьмы повеяло до боли знакомым холодком с ароматом формальдегида.

«Чисто как в морге!»

Артем нырнул внутрь, осторожно прикрыл за собой тяжеленную дверь, и оказался в дефектно-красной тьме; освещение было будто в комнате для проявки фотографий. Сразу заболела голова, все окружение сливалось в какой-то брусничный кисель. Благо, на задней панели «Ксяоми» располагался почти настоящий прожектор. Белый, обесцвечивающий свет вытащил из «киселя» обшарпанные кирпичные стены, деревянный пол, кучки крысиного дерьма и какие-то рельсы, будто внутри склада ходил паровозик. Никаких признаков жизни.

«Ну-ну, нашли лоха!» — ухмыльнулся Артем и бесстрашно двинулся вперед, расстегнув, однако кобуру. На потолке, кстати, тоже обнаружились рельсы; более того — местами они были и на стенах, блестели смазкой, пересекались с верхними или нижними. А на первой же развилке оказался самый настоящий поворотный круг.

Эта странная железная дорога паутиной шла через весь склад, да и сам склад отчасти напоминал не то паутину, не то лабиринт. Вот уже на третьем повороте, да еще и в «киселе», Артем окончательно потерял чувство пространства, и теперь двигался исключительно по наитию. Чем глубже он погружался в эти складские лабиринты, тем сильнее начинал жалеть о своей затее. Может, стоило и правда послушать девчонку-курьера, да прийти к ее начальству на голубом глазу, мол, «так и так, хочу в долю». Но вместо желанного успеха, он теперь бродит по какому-то засранному крысами складу и, скорее всего, впустую теряет время. Черт с ним временем — Артем банально не имел ни малейшего представления, где выход, да и не был уверен, так ли легко открывается дверь наружу. А еще его начинало всерьез напрягать, что рельсы время от времени легонько подрагивали и гудели — точно по ним катаются какие-то паровозики. И не сказать, чтобы узкие коридоры предоставляли пространство для маневра, а, скорее даже, наоборот — были спроектированы так, чтобы идущий по лабиринту неизменно оставался прямо на рельсах. Почему-то это неимоверно нервировало.

После черт знает, какого поворота, перед Артемом оказалась железная дверь — на этот раз с ручкой. Недолго думая, он потянул ее на себя — из проема обдало холодом, точно из морозилки. Да это и было огромной морозильной камерой с развешанными под потолком освежеванными тушами. Люминесцентные лампы выхолащивали из помещения любые цвета, придавая окружению синюшный трупный оттенок.

— Так, что тут у нас?

Ни в одной туше Артему не удалось признать ни свинину, ни говядину. Кажется, у некоторых даже было нечетное количество конечностей. Вернее, обрубков. Само мясо тоже имело цвет странный и совершенно неаппетитный — что-то среднее между мертвенно-серым и гнилостно-фиолетовым. Осторожно Артем пробирался между телами, стараясь не измазать случайно одежду — по ту сторону помещения находилась вторая дверь, и этот вариант выглядел куда соблазнительнее, чем возвращение в темный коридор, где кто-то катался по паутине рельсов. Температура в холодильной камере была, конечно, соответствующая – у него дома морозилка и то работала хуже. Пальцы быстро потеряли чувствительность, холод вовсю хищно щипал за щеки, глаза слезились, отчего он не сразу признал в свисающем с одной из туш мешочке женскую грудь. Тут же перед глазами встала та самая, украденная курьершей сиська – и то, как плоть буквально была проглочена земляным полом гаража. Повинуясь неведомому, почти детскому любопытству, Артем протянул руку и с какой-то садисткой грубостью изо всех сил сжал сиську, неизвестно как выросшую на явно нечеловеческом теле. Он тут же взвизгнул, когда что-то раскрылось в мягкой полусфере и цапнуло его за пальцы. Упав на задницу, он, шокированный, наблюдал как располовиненная безгубым ртом сиська слепо щелкала зубами в инстинктивной ярости. От этих телодвижений туша начала раскачиваться на крюке, и вскоре раскачалась достаточно, чтобы зубастая сиська вгрызлась в бок соседней убоины. Та – безголовая, безногая, безрукая – взвыла многочисленными глотками – благо, без зубов – раскрывшимися с внутренней стороны разверстой грудной клетки. На звук среагировали и остальные «обитатели» холодильной камеры; все заходило ходуном. Надувались многокамерные легкие, словно меха, издавая трубное гудение; сокращались скальпированные мышцы, дергались беспорядочно многочисленные культяпки, омерзительно пульсировала разнообразная окоченевшая перистальтика. Артем почувствовал, как наспех выпитый перед выходом кофе скопился где-то в районе гортани и теперь балансировал между намерением прыгнуть обратно в пищевод или все же идти до конца и растечься грязным пятном на куртке.

Усилием воли и одним натужным глотком Артем принял решение в пользу первого варианта, кое-как поднялся на ноги, уворачиваясь от разошедшихся «деликатесов», что, подобно подвешенным грушам из какого-нибудь дебильного телешоу с полосой препятствий, так и норовили сбить с ног, царапнуть торчащими ногтями, ухватить щелкающими челюстями; рванул к двери в противоположном конце морозильной камеры. Толкнул ее плечом и с хеканьем вывалился в такой же темный коридор с поблескивающими рельсами. Те едва ощутимо вибрировали, а где-то на периферии, вдалеке раздавался неприятный, до зубной боли, звук – будто работает бормашина или болгарка. От звука заныли все кости разом; почему-то Артем очень ярко себе представил, что именно происходит с тушами, прежде чем те оказываются в морозильной камере – сказывался опыт работы в больнице. Трепан прорезает теменную кость, брызгает мозг; жужжащая пила беспрепятственно проходит через плоть и вгрызается в берцовую, летит костяная стружка; пила для грудины с влажным хрустом проваливается меж ребер. Кофе вновь запросился наружу, Артема качнуло.

Нужно было срочно выбираться из этого места – пока тот, кто приехал на мопеде его не заметил; пока уже его туша не болтается подвешенная на цепь. Дверь буквально в двух метрах была точной копией той, через которую он вошел – даже поблескивала таблетка домофонного замка. Лишь ткнув пьезоэлементом и под ликующий писк динамика распахнув дверь, Артем запоздало вспомнил, что никакого замка с внутренней стороны на входной двери не было.

Прикрученный к металлическому креслу какими-то скобами и проволокой перед россыпью экранов сидел мертвец. Вернее, это явно было что-то мертвое – не может у живого существа торчать наружу подсыхающий и пожухший мозг; не могут кишки спокойно лежать под креслом, сложенные в тазик; не может живой организм издавать настолько сильный запах формальдегида. Но вот мертвецом в привычном смысле это тоже не было – основу существа вместо туловища составляла невообразимая конструкция из торчащих ребер и автомобильного аккумулятора, из обнаженного мозга свисали подключенные к мониторам провода, а руки – эти кое-как прикрепленные с разных сторон «торса» – кажется, по меньше мере штук восемь, беспрестанно бегали по клавиатурам, наполняя помещение неуместным здесь «офисным» треском. В унисон с треском по мониторам бежали вниз какие-то форумы, чаты, новостные ленты – все подряд. Взгляд машинально сфокусировался на чем-то смутно-знакомом – на круглой аватарке канала со стоковой фотографией какой-то новостройки и до боли знакомым названием «Элитная нидвижимость в аренду».

— Да это ж… — выдохнул Артем от неожиданности, запоздало зажав себе рот.

Мертвец – или кем бы ни было это существо – услышал. Крутанулся на кресле всем телом, так, что раздался неаппетитный хрящеватый хруст, уставился на нарушителя глубоко утопленными в глазницы лампочками. Безгубый рот будто бы раскрылся от удивления, а следом раздался мерзкий крякающий звук – из тех, какими разражаются машины ГИБДД, если загородить им проезд. И тут же почему-то все озарилось ярким зеленым светом.

«Почему зеленым, тревога же обычно красным?» — глупо подумал Артем, топчась на месте, а, спустя мгновение, тут же себя обругал – чего он стоит? Нужно бежать, валить, пока не явилась охрана, ведь если здесь такие «сисадмины», то как же может выглядеть местный ЧОПовец?

Зеленый свет заполнил и коридоры, придавая всему болезненно-новогодний оттенок – даже рельсы блестели как праздничная мишура. А еще они вовсю скрежетали, будто где-то уже совсем рядом тормозил огромный поезд.

— Сука-сука-сука!

В голове всплыла дурацкая картинка — плакат с мальчишкой, что погнался за футбольным мячом и вот-вот угодит под электричку, а снизу надпись — «Не стой на путях!» Беда была в том, что железная дорога опутывала коридоры сверху до низу — стены, пол и потолки, а вот никакой платформы не было. Артем метнулся в один коридор, в другой — без толку: кругом горящие ярко-зеленым семафоры; теперь-то Артем догадался, что это такое. И семафоры четко указывали неведомому машинисту — путь свободен. От осознания такого обстоятельства кишки скрутило нервной судорогой; нужно срочно искать выход. Артем чертыхнулся, ругая себя — надо было оставлять какие-нибудь ориентиры — хоть крестики мелом, хоть хлебные крошки. Прислушавшись, он определил, где скрежетало сильнее и рванулся в противоположную сторону. Кроссовки скользили по гладко отполированным рельсам, дыхание сбилось — не требовалось системным администраторам в больницах проходить аттестацию ОФП, а если бы все же требовалось, пожалуй, Артема бы признали профнепригодным. Нечто скрежетнуло особенно громко, и, кажется, неведомый машинист сменил направление. Теперь даже стало слышно что-то похожее на двойной паровозный гудок, в котором почему-то проскальзывали нотки надрывного воя — так, наверное, выла бы электричка, если бы могла почувствовать проходящие по ее проводам тысячи вольт — как приговоренный на электрическом стуле, лишенный права умереть.

— Да куда же здесь…

Замешкавшись на очередном повороте, он упустил момент, когда скрежет и вой оказались в непосредственной близости. Оглушительная волна резанула по ушам, а следом на другом конце коридора (или тоннеля?) вспыхнули две ослепительно-ярких фары. Не проморгавшись как следует, Артем панически метнулся в сторону и встрял боком стопы прямо в желоб рельсы. Споткнулся, вывернул лодыжку и шлепнулся на спину.

— Стой! Стой! Человек на путях! Человек на путях! — визжал он, но неведомый машинист то ли не мог, то ли не хотел тормозить.

«Тормозной путь поезда при экстренном торможении составляет около полукилометра при скорости девяносто в час» — вспомнилось с занятий по вождению. Определить скорость несущегося состава не удавалось, но вот полукилометра у Артема точно не было.

— Сука!

В какой-то бессмысленной, почти киношной надежде — в стиле героических партизанов из российского кино, что с черенками от лопат идут штурмовать укрепленный форт — Артем выхватил из кобуры травмат и направил его в промежуток между фарами. Вовремя одумался — поезду от его пуль хоть бы хны, а в замкнутом пространстве от выстрелов можно и оглохнуть. Пожалуй, единственным верным решением оставалось закрыть глаза и подумать о чем-то важном — например, о маме, которую не навещал уже месяца два, или, может, мысленно попросить прощения у отца, на чьи похороны Артем не явился — был слишком занят «мутками». Но в голову почему-то лезла всякая ерунда — о том, что у него ни разу не было с мулаткой, или о том, что он так и не попил коктейля из кокосовой скорлупы. А потом фантазия и вовсе выкинула фортель — вместо кокоса у него в руке оказалась та самая отрезанная сиська, и он посасывал не пина-коладу через трубочку, а втягивал густой комковатый гной через потемневший сосок. Мулатка — горячая, с бархатной кожей и пушистым «афро» — и на голове, и ниже — тоже побледнела до гжельной синевы, покрылась трупными пятнами. Без какого-либо выражения на лице на Артема смотрела недавно оскверненная «элитная нидвижимость» — мертвая Мысина. Он даже усмехнулся — сейчас должно было прозвучать что-то в стиле глупых детских страшилок, вроде «Отдай мою сиську!», но чем можно напугать того, кто, спустя секунду-другую будет размазан несущимся поездом в кровавую кашу?

И тем не менее, Артем взвизгнул, когда чья-то рука действительно схватила его под руки и потянула назад.

— Вставай давай, блин! — проворчал смутно знакомый женский голос.

Его рывком подняли на ноги — прямо между фарами поезда. Только вот никакого поезда не было — на него неслось на всех парах многорукое нечто с прикрученными прямо между пальцев колесиками; и эти колесики ловко скользили по рельсам на полу и потолке, меняясь и переключаясь. А то, что он принял за фары, оказалось налобными фонарями на двух головах, венчавших бессмысленную мешанину плоти.

— Стоять! Фу! Стоять! — гаркнуло за ухом.

Из-за спины Артема ударил яркий красный свет — будто кто-то зажег фаер, и, действительно, тварь принялась неуклюже тормозить, оскальзываясь и крутясь на месте. Брызгало искрами и какими-то трупными жидкостями; одна капля попала Артему на губу, и кофе все же не удержался – вспух в глотке кислым жгучим пузырем, раздул щеки и выплеснулся на пол, и немного на куртку. С кошмарным скрежетом создание остановилось в каком-то сантиметре от него; так близко, что Артему удавалось разглядеть в подробностях четыре стеклянных шарика – по два у каждой головы – заменявшие существу глаза. Колесики замедляли вращение, и Артем машинально сглотнул, тут же подавившись остатками рвоты – стало видно, что перемещалось создание при помощи бритвенно-острых циркулярных пил. И, вероятно, не только перемещалось.

— Ну, чего застыл? За спину ко мне, за спину!

Артем обернулся.

— Ты!

— Жопой нюхаешь цветы! За мной встань!

Уже знакомая Артему девочка-курьерша держала на вытянутой руке фонарь с двумя лампами; горела только одна – красная.

«Семафор» — догадался Артем.

— Теперь ме-е-едленно, без резких движений шагаешь назад, пока не упрешься спиной в стену. Медленно, я сказала! — рявкнула она, когда услышала дробный топоток.

— Уперся, дальше что?

— Слева от тебя в двух метрах дверь. Открывай – тоже медленно.

— Что ты здесь…

— Быстрее!

— А как ее… открывать?

Ручки на двери не было и здесь. Тем временем, тварь на рельсах то и дело вытягивала длинные тощие шеи – так, что наружу торчали позвонки – в его, Артема, сторону; трепетали ошметки кожи вокруг дырок, заменявших созданию носы.

— Епт… А как ты сюда вошел?

— Ну…

— Хер гну! Ключи у меня в заднем кармане! За жопу не лапать!

— Сдалась ты мне… — чертыхнулся Антон. Ключи нашлись не сразу — пришлось полазить. Доставщица презрительно прошипела:

— Извращенец…

Наконец, домофонная таблетка легла на магнитный считыватель, раздался электронный писк. Курьерша без предупреждения ломанулась спиной вперед, снеся Артема с ног желтым боксом на лямках. Громыхнула железная дверь, и почти тут же за ней раздался тот самый, уже знакомый скрежет – уродец, получив «зеленый свет» вновь принялся рыскать в поисках нарушителя.

Артем с кряхтением поднялся с бетонного пола, растирая запястье. Доставщица спросила сочувственно:

— Не поломался? По-другому просто никак…

— Херня, до свадьбы заживет.

— Зачем? Зачем ты сюда полез? — тут же окрысилась курьерша, принялась колотить мелкими кулачками Артема по плечу. — Как ты вообще нашел этот адрес?

— Не пальцем деланные, знаешь ли, — Артем не глядел на нее – осматривался. Это помещение оказалось вроде как скучнее прочих, но навевало вящую тревогу – вдоль стен стояли огромные клети. В некоторых поместился бы медведь или тигр, а другие – вертикальные, идеально подошли бы для человека.

— Не пальцем он деланный… Сейчас бы тебя Объедки покромсал на ремни, а там хоть непальцем, хоть китайцем…

У Артема голова шла кругом. Все увиденное напоминало какой-нибудь фантасмагорический японский ужастик типа «Токийской полиции крови», только смотрел его Артем теперь в очках виртуальной реальности и наевшись кислоты. Такое впечатление, что мозг намеренно отгораживался от происходящего подобными формулировками, ведь если хоть на секунду предположить, что все вот это – реально, то сейчас как раз был самый удачный момент, чтобы лечь на пол и завыть от ужаса, испустить последний плач по расколовшемуся рассудку. Главным якорем, что удерживал утлую лодчонку его разума в бухте здравомыслия было очень простое уравнение: «По пятьсот кэсов за кило…» Устрицы, черная икра, ласковое карибское солнышко, белый песочек и «нижнее» афро стройной мулатки…

— Так, мать твою! Ты мне сейчас все расскажешь, поняла?

— С хера ли?

— А вот с хера! — Артем театральным жестом выхватил травмат, чудом не потерянный в погоне; демонстративно щелкнул предохранителем. Ткнул девчонке холодным дулом в прыщавый лоб. — Достаточно аргументированно?

— Допустим, — курьерша держалась молодцом, но Артем все же заметил, как дрожат ее губы. От страха, от ярости? Неважно. У него – ствол, он здесь главный. — Я – всего лишь доставщица. Я нихера не знаю. Чего тебе надо?

— Ну как же «нихера»? Про Объедки вот знаешь. Колись, что здесь происходит? Что это вообще за место?

— Склад, не видишь что ли? — она кивнула на клети. — Здесь хранятся заготовки, я за ними приезжаю и забираю.

— Какие нахер заготовки? Что за хрень здесь творится? Кто эти твари? — Артем на нервах дал «петуха». Хотя ствол был и у него, на грани истерики тоже почему-то оказался он. — Почему они живые? Даже замороженные – живые? Как?

— Не живые они, — неохотно ответила доставщица, — и не мертвые. Между, так сказать. Как Коты Шредингера.

— Коты… Какие нахрен коты? Что ты мне мозги компостируешь?

— Мысленные. Эксперимент такой. — курьерша едва заметно закатила глаза, видимо, раздраженная тупостью Артема. — Короче, жизнь – это квантовое состояние. Одно из двух. При переходе в иной мир плоть конвертируется в энергию, знак плюс или минус отпадают, и тело приходит в модульном состоянии. Ни живо, ни мертво. Почти как зомби, только все понимает и чувствует…

— То есть, эти хрени…

— Да. С того света. Из этакой помойки для всего сущего. Нужно сильное излучение – типа микроволновки, и подходящие сигнификаторы, они играют навигационную роль – кровь там, куриные головы и вот это все. Таблицы с сигилами вместо маршрутизатора, кровь как катализатор, собачий корм в роли резистора; экранирование – чтоб по стенам не размазало. Тело расщепляется до кварков, и…

— Понял! — осенило Артема. — Это типа как программирование, да? Только без компа. Тут – костыль, там – плагин, здесь – команда. Да это ж, получается, я и сам могу…

— Ага, разогнался! Инженеры каждый заказ по несколько часов просчитывают.

— Веди меня к ним!

— К кому? — прикинулась дурочкой курьерша.

— К Инженерам своим, блин!

— Я же тебе уже сказала…

— Нет уж, только лохи заходят с парадного. — ухмыльнулся Артем, довольный собой – его на мякине не проведешь, — Ты меня проведешь с черного хода, поняла?

— А мне за это что?

— Будет на дырку в голове меньше. — отрезал Артем. Хотел для эффектности взвести курок, но травмат такой функции не предусматривал. После пары бесплодных попыток просто еще раз ткнул курьершу в лоб – на нем остался белый кружок. Девчонка обиженно сопела. — Давай, выводи нас отсюда. И без фокусов.

∗ ∗ ∗

Курьершу Артем посадил за руль, сам уселся на пассажирское и как следует пристегнулся – слишком много он смотрел боевиков, где заложник нарочно врезался в какой-нибудь отбойник, и злоумышленник эффектно вылетал через лобовуху.

Курьерша, впрочем, не выглядела ни озлобленной, ни отчаянной. Казалось, ее вот так по три раза на дню похищают – настолько она была спокойна, даже бровью не повела. Впрочем, насмотревшись такого как на складе, поди и вовсе разучишься бояться. Теперь, при дневном свете воспоминания о создании на колесах или жутком «сисадмине» казались горячечным бредом. Неимоверно мутило от одной лишь мысли о том, что все это – не продукт распыленного в лабиринте коридоров галлюциногена, не выверты воспаленного разума, а самая, что ни на есть объективная реальность. Впрочем, кое-что ему не давало покоя. Он упер ствол оружия девчонке в коленную чашечку – через карман; во-первых, чтобы никто не увидел оружие через окно, а во-вторых, чтобы курьерша случайно не опознала в грозном «Глоке» обыкновенный травмат. Она, конечно, не Джонни-Пуля-в-Зубах, но тоже явно не лыком шита. Вопрос вертелся на языке.

— Слушай, а вот эта хрень, там, в комнате с мониторами…

— Аукционист, — уточнила девчонка.

— Похер. В общем. Я на монике увидел свой чат…

— И? — доставщице эта беседа была глубоко индифферентна, не сказать грубее.

— Что он там делает? Вы что, за мной следили?

Курьерша повернулась и совершенно уничтожающе, даже с какой-то жалостью, оглядела Артема.

— Ты совсем глупенький? — спросила она ласково. — А где мы по-твоему берем материалы для обмена? На грядках собираем?

Остаток пути провели в молчании. О чем думала курьерша, Артему было неведомо. А вот его мысли вращались вокруг увиденного им в гараже ритуального действа. Микроволновка, значит, для расщепления, собачий корм – на резистор, куриная голова – маршрутизатор. Проще же некуда вроде! Чем черт не шутит, может, и он сможет стать Инженером. Вряд ли это сложнее программирования.

Тем временем, знакомые пейзажи родного города сменились чахленькой лесополосой. Темнело. На фоне блевотно-бурого заката темнели огромные корпуса, выстроенные буквой «П». «П — значит пушистый полярный зверек» — мелькнула паническая мысль, и Артем нервно хохотнул. Машина остановилась.

— На месте. Мы в расчете? — напомнила о себе доставщица.

— Ага, щас. Вылезай.

У ворот никого не было; с расстояния могло показаться, что санаторий и правда заброшен, но «тайную вечерю» извращенцев и гурманов выдавала длинная вереница «Майбахов» и «Кайенов» за южным флигелем. И еле пробивающийся через плотные портьеры свет.

— Ну чего тебе еще?

— Веди меня к Инженерам.

— Ты серьезно? Думаешь, все так просто? Ты зайдешь на голубом глазу, потыкаешь в них этой пукалкой и тебя сразу примут за своего?

— А ты не переживай, я это предусмотрел. Всю информацию о ваших делах я уже передал надежным людям, — при слове «надежные люди» он едва не фыркнул — Толстый и Тонкий под это определение подходили весьма условно, но времени перебирать харчами не было, — и если я в течение двух часов им не отзвонюсь, и не скажу, что все на мази…

— Что, ментам заложишь? — усмехнулась курьерша.

— Уж найду, кому, поверь.

— Ладно, а что мы будем делать с Распорядительницей?

— С кем? Какая-то очередная страхолюдина на колесах? Ну, у тебя же есть этот, семафор, да?

Курьерша закатила глаза так, что, казалось, они сделают полный оборот по орбите и вынырнут из-под нижнего века.

— Что опять не так?

— Да все не так! Если Распорядительница спалит, что у тебя нет приглашения…

— А ты сделай так, чтобы не спалила, усекла? Тут же есть вход для персонала, да?

Доставщица не ответила, лишь утомленно вздохнула. Кажется, он даже расслышал что-то похожее на «Капица». Вряд ли речь шла о нобелевском лауреате, скорее, имелось ввиду «тупица». Артем обиженно ткнул ее стволом под локоть – шевелись, мол.

Вход для персонала располагался за корпусами – железные двери с навесным замком и дебаркадер для разгрузки. Первым делом Артем пустил на дебаркадер курьершу – та смешно распласталась на нем пузом и долго пыталась подтянуться.

«Классная, кстати, задница!» — воспользовался он ракурсом. Следом залез сам. Повертел навесной замок, достал мобильник и принялся гуглить «как вскрывать замки».

— Шпилька есть?

Уничтожающе посмотрев на своего похитителя, доставщица вынула из кармана ключик.

— Живем!

Дверь отворилась, впуская их в какие-то технические коридоры; в воздухе висел неистребимый запах столовки. Откуда-то из глубин здания доносился шум вечеринки, чавканье, хлюпанье и какие-то рыки.

— Веди.

— Че «веди»? Я сама здесь в первый раз!

— Ты мне лапшу не вешай, ключ вон у тебя откуда?

— Оттуда, блин! Я дальше этой двери не ходила. У меня четкие инструкции – открыла, зашла, положила товар, ушла. Деньги потом на криптокошелек.

В темноте коридора было не различить, но, кажется, курьерша действительно была напугана.

«Ну наконец-то!» — злорадно подумал Артем, но тут же помрачнел – дальше, похоже, и правда придется действовать вслепую.

— Ладно, а эта твоя контролерша…

— Распорядительница.

— Да, она. Как она поймет, что я не гость?

— Ты? — курьерша фыркнула, оглядев Артема с головы до ног. Вспомнилась стоянка, заставленная автомобилями премиум-класса; дополнительных объяснений не потребовалось.

— Похер. Ты знаешь, как она выглядит?

— Наслышана, — по плечам курьерши пробежала дрожь.

— Вот. Будем ее избегать. Ты же в курсе, где сидят эти твои Инженеры? Ты у них была?

— Ага. Разок довелось побывать. На собеседовании. В кабинете директора на пятом этаже, — в ответ на недоуменный взгляд, пояснила, — Что? Это в прошлом детский санаторий.

— Тогда двинули.

Пробравшись через кухню – ей явно давно пользовались – Артем и курьерша прошмыгнули через пустующую столовую в коридор.

В коридоре витали запахи клубничной смазки и секса. К ним примешивался тяжелый, удушливый смрад сырого лежалого мяса. Желудок Артема уже не реагировал — понял, видать, что у хозяина выдался не самый простой денек. Издалека доносилась приглушенная музыка.

— Куда дальше?

— На лестницу через рекреацию. Это в другом корпусе. И не попадайся Распорядительнице на глаза – они у нее повсюду.

Курьерша кивнула – в углу коридора, под самым потолком на штативе для камеры наблюдения действительно висел глаз. Опутанный проводами, воспаленный до красноты, он неистово вертелся в пластиковом ложе.

— Прижмись к стене!

Артем вжался в какую-то стенгазету; булавка больно кольнула в затылок. Стена напротив была украшена стилизованным изображением пионера, мастерящего скворечник. Неведомому художнику не то отказало чувство прекрасного, не то сработало своеобразное чувство юмора, но пионер так держал скворечник и так на него похабно смотрел, что казалось, будто он примеряется пахом к отверстию, собираясь в него «засадить». Абсурдности ситуации добавляли сидящие рядом на ветке синицы.

— Ну и? Что теперь?

— Приставным шажочком, как на физкультуре! Раз-два, раз-два!

Физкультуру Артем стабильно прогуливал – больно часто футбол с его участием превращался в «вышибалы»; игроки старались попасть не столько в ворота, сколько в вратаря, которым всегда выбирали Артема в силу природной неуклюжести. Наложившись на почти «школьную» атмосферу заброшенного санатория, воспоминания нахлынули мощным потоком, и он снова стал тем забитым мальчиком Темой, которого шпыняли все, кому не лень. Взрослая же часть рассудка воспротивилась, взбунтовалась: он уже не бледная немочь в очках, он – взрослый успешный мужик с дорогими корейскими линзами и травматом в руке. И твердым намерением трахать вывалянных в кокаине – как минтай в муке – мулаток.

— Нахер! Придет – хлебало разворочу! — буркнул Артем и нарочито открыто и вальяжно двинулся к переходу между корпусами.

— Куда-а-а… — сдавленно зашипела курьерша.

— И правда – куда? Веди давай.

Курьерша закатила глаза и пошла вперед, держась, однако, у стенки. Воспаленные глазные яблоки на месте камер истерично вращались и подергивались, будто пытаясь закричать.

— И много здесь такого?

— А ты как думаешь? К Инженерам едут со всего света. Они — единственные в своем роде; четверо на все человечество.

— Что-то дохера ты знаешь для девочки на побегушках.

— Я – доставщица! — отрезала девчонка.

На первом этаже, в рекреации происходило что-то наподобие фуршета. На первый взгляд можно было подумать, что здесь происходит встреча одноклассников: под стендами с фотографиями и мозаичным панно с Лениным толпились мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях; хохотали, переговаривались, чокались бокалами и поглощали разнообразные канапе. Разве что черные полумаски, скрывавшие лица, намекали на некое таинство. По помещению разливался ненавязчивый джаз. На длинном столе расположились блюда с всяческой снедью, сновали полуголые – в одних лишь кожаных шортиках на подтяжках и с бабочками на шеях – официанты, тоже все в масках; разносили шампанское на подносах. На фруктовых тарелках вперемешку с арбузами и виноградом лежали какие-то вздутые и красные, будто бычьи сердца, незнакомые фрукты. Некоторые из них, кажется, пульсировали. В огромном чане с ядовито-зеленым соусом лежали, будто в джакузи, «мандрагорки» со свернутыми шеями. Их ручки слабо шевелились, из чана исходил задушенный хрип.

— Ну и трындец! — не сдержался Артем, выглядывая из-за угла. — Народу дохера, нужно смешаться с толпой.

— Стой!

Откуда-то из внутреннего кармана канареечного комбинезона курьерша извлекла одну за другой две черные маски – на шелковых шнурах, с кружевами и перьями.

— Извини, обе женские.

— А чего же ты раньше…

— Надевай! Быстрее!

Артем прижал к лицу обшитый бархатом пластик, и как раз вовремя – бронуовское движение гостей и официантов упорядочилось, разделилось на две шеренги, будто пропуская что-то огромное и медлительное. Послышались тяжелые шлепки босых пяток по кафелю.

— Валим-валим! — пискнула курьерша и потянула Артема за собой – вдоль стола и гостей, ровно в противоположном направлении от того, в котором двигалось через толпу громадное нечто.

Артем не удержался и, уподобившись жене Лота, бросил быстрый взгляд за плечо, но успел заметить лишь покрытый блестящим латексом затылок и широкую спину с тяжелыми валиками жира. Даже на таком расстоянии были видны широкие, в палец, растяжки и опрелости.

— Канапе с мясом аллигатора? — возник будто из ниоткуда официант с подносом. Артем из любопытства цопнул одну тарталетку и забросил в рот. Было похоже на курятину со странной примесью болотной тины и еще, почему-то, яичного белка.

— Сюда! — курьерша втолкнула Артема в какую-то подсобку, больше всего похожую на бывший медпункт; осторожно прикрыла дверь. Помещение разделяла ширма, а за ширмой явно кто-то был. Этот кто-то сосредоточенно покряхтывал; слышалось неразборчивое «внученька, моя внученька». Рука сама потянулась отдернуть ширму. На коленях перед кушеткой стоял неимоверно тощий и голый дед, покрытый синюшным варикозом тюремных наколок. Дед увлеченно вылизывал какую-то ненатурально-огромную мясную дыру в стене. Она как будто слегка свисала – прямо со старого плаката «Мойте руки перед едой» — а с краев черного зева сочилась болезненного цвета жидкость, как демонстрация того, к чему приводит пренебрежение личной гигиеной. Дыра была уже воспалена до красноты – как, впрочем, и лицо деда, исколотое об торчащий по краям короткий ворс, как на липучке для одежды.

«Волоски» — дошло до Артема. А еще до него дошло, что эта гигантская буква «О» в слове «едой» — ничто иное, как естественное человеческое отверстие, увешанное геморроидальными узелками размером с крупные каштаны.

— Мф-внученька моя, внученька! — фыркал дед, буквально погружаясь с головой по уши в эту несчастную пролапсированную дыру.

Артем было думал, что после всего увиденного его уже ничем не удивишь, но, кажется, он достиг какого-то нового, запредельного уровня тошноты – когда блюешь уже даже не желудочным соком, а одним лишь звуком.

— Уэ-э-э-э! — громко оповестило его нутро всех присутствующих, согнув Артема в спазме.

— Кто здесь? — дед с чмоканьем вынырнул из воспаленной дыры; та не спешила закрываться. — Вы кто? Я заплатил, слышите! Я заплатил!

— Слышь, отец, не верещи! — шикнула доставщица.

— Охрана! Охра-а-ана! — взвыл дедок и почему-то героически загородил собой отверстие в стене.

— Ах ты старый хер! — выругался Артем, пихнул старика в чахлую грудь и, кажется, с перебором – тот провалился затылком в объект своей страсти; дыра вдруг хищно заработала перистальтикой, всасывая старика внутрь себя. Завороженный зрелищем, Артем не сразу сообразил, что крики дедка слышал, поди, весь санаторий.

За дверью уже толпились любопытствующие гости и беспокойные официанты. Прорвавшись через неровный строй зевак – не без помощи направленного в лица травмата – Артем было ринулся налево – подальше от фуршета, но девчонка вновь дернула его многострадальную куртку:

— Куда, там тупик! Придется напролом. К лестнице!

До поворота на лестницу оставалось всего ничего – каких-то пару шагов – когда путь им преградила она. Нет, Она. Нет, ОНА. Все равно не то.

ОНА .

— Распорядительница! — обреченно выдохнула курьерша.

Распорядительница и в самом деле преграждала путь своей объемной тушей в самом буквальном смысле этого слова: слоновьи бедра, бугрящиеся целлюлитом заполняли собой все пространство от прохода на лестницу до стены — метра два расстояния.

Перед Распорядительницей Артем застыл в некой смеси благоговейного отвращения и омерзительного восхищения. За прошедшие сутки он насмотрелся разного, где отрезанная сиська покойницы, бесследно исчезающая в центре пентаграммы входит в категорию «обыденное», но вид Распорядительницы откровенно выбивал из колеи. В ее облике более всего ужасало осознание, что перед ним – пускай и громадный, но все же человек.

Под молнией латексной маски на месте рта утробно замычало. Злобно блеснули выпуклые линзы красного стекла. Распорядительница двинулась в сторону нарушителей. Огромные, почти до бедер, бугрящиеся венами груди тяжело качнулись, сбив со стола несколько бокалов с шампанским. Исполинская стопа раздавила стекло, кажется, без малейшего вреда для владелицы. Кожаные портупеи туго перетягивали обрюзгшую плоть, и та выступала над ремнями, как тесто. Шоколадная кожа лоснилась и блестела, похоже, не то от масла, не то от смазки. А, может быть, чудовищная мулатка просто постоянно потела.

— Очнись! Ты уснул что ли? Нам кабздец сейчас полный настанет! — вопила курьерша, — Артем!

Артем стряхнул оцепенение, выхватил травмат из кобуры – сколько раз за сегодня он уже повторил этот киношный жест, а уж сколько раз репетировал перед зеркалом… Только вот на спусковой крючок Артем раньше не нажимал. С силой он надавил пальцем – ничего. Осечка? Или его развели как лоха в оружейном магазине и всучили брак?

Толстуха приближалась, неспешно и неумолимо, как танк, покрытый жировой броней, трясущейся при каждом шаге. Натянутые на тумбообразные ножищи чулки едва не рвались при каждом движении. Выяснить, было ли на Распорядительнице еще какое-то белье, не представлялось возможным ввиду скрывавшего пах фартукоподобного живота, но Артем и не горел желанием. Отступать некуда. В отчаянии он взглянул на предавшую его копию «Глока» и едва не расхохотался над собственной глупостью – он просто не снял ствол с предохранителя. Лишь, когда он нацелился на обтянутую латексной маской голову, доставщица, метавшаяся в поисках пути к отступлению, заметила травмат у него в руках и едва успела выкрикнуть:

— Не стреляй!

Поздно. Артем с мрачным удовлетворением нажал на спусковой крючок, теперь после небольшого сопротивления поддавшийся пальцу. Резиновая пуля калибром в двадцать восемь миллиметров, по заверениям продавца имевшая останавливающую силу, способную свалить лося, влепилась промеж глаз этой прямоходящей бегемотихе. Дернулась голова, лопнул латекс маски, обнажив взбухающий кровоподтек. Артем, решив не терять времени, выпустил еще две пули – в грудь и в ногу. Обе потонули в складках темной набрякшей плоти, будто в желе. Толстуха застонала, как, наверное, стонала бы ослица, рожающая заведенный мотоцикл, но, кажется, стон это был, скорее, не боли, а… сладострастия?

— Я же тебе сказала, не смей! — визжала курьерша, но ее крик заглушал рев Распорядительницы. Непропорционально-короткие, почти детские ее пальцы сомкнулись на эрегированных, длинных как черви, сосках; одна рука направилась куда-то под живот и зашерудила там. Латексная маска вздувалась – Распорядительница тяжело задышала.

— Какого хера творится? — визжал Артем.

— Я, мать твою, говорила – не стреляй. Ей инвертировали боль и удовольствие.

— Сука-сука-сука…

Жируха явно недюжинным усилием воли прервала свое срамное занятие, и с удвоенной яростью двинулась к Артему. Бежать было некуда — за спиной тупик, перед ним — тупик. Разве что стол с угощениями… Не до размышлений! Артем едва увернулся от тяжелого взмаха комично-мелким кулачком — колонна плюнула штукатуркой и немного кирпичной крошкой — и сиганул прямо с ногами на белую скатерть, протаранив телом сразу несколько блюд. Свалился уже по ту сторону колонны — за спиной Распорядительницы, и принялся стряхивать себя каких-то назойливых мелких тварей вроде раков, но с человеческими пальцами вместо лап. Вскоре рядом приземлилась и курьерша, снеся на пол корзину с фруктами. Разъяренная, она неповоротливо развернулась в узком проходе, направилась к нарушителям, но путь на лестницу уже был свободен. Артем, движимый инстинктом, зачем-то швырнул в Распорядительницу попавшийся под руку арбуз. Та ловко поймала его, как мячик, обеими руками. Крутанула — на одной из сторон арбуза оказалось человеческое лицо, застывшее в безмолвном крике; видимо, голосовых связок в арбузе не было — сдавила с двух сторон, и арбуз лопнул кровавой кашей, точно воздушный шарик, начиненный влажным мясистым конфетти. Следом пострадал не вовремя попавшийся под руку официант — тот как раз спускался с лестницы, подскользнулся на мякоти арбуза и влетел носом прямо в центр внушительного бюста, но завершить падение не успел: Распорядительница ловко схватила его одной рукой за шею, а другой — за запястье и разорвала надвое — как тряпку.

— Твою ма-а-ать! — голосил Артем, взбегая по лестнице; его голос метался эхом меж пролетов, почему-то снова тоненький и звонкий, как у пятиклашки. Перила ходили ходуном, будто при землетрясении — Распорядительница нагоняла.

— Вверх! На лестнице у нее нет шансов!

Артем, кажется, устанавливал какой-то олимпийский рекорд — если бы была такая дисциплина как беготня по лестницам. Второй-третий-четвертый-пятый! Всего шаг оставался до спасительной двери в коридор, ведущий к Инженерам, когда подозрительный свист и легкое дуновение воздуха заставили его пригнуть голову. Тут же с грохотом и треском в дверь влетел огромный белый… солярий. Ударившись о стену и разбрызгав осколки ламп, он, будто в замедленной съемке, вальяжно накренился, а следом — покатился вниз по лестнице — прямо на Артема и курьершу.

— Назад! — бессмысленно скомандовал он, обернулся и едва не завыл от досады: путь преграждала Распорядительница. Вся блестящая от пота, покрытая кровью и арбузной мякотью, она тяжело дышала; внушительные груди ходили ходуном. Латексная маска вздувалась и опадала, не выражая ничего, но Артем готов был поклясться, что там под молнией пухлые африканские губы растянуты в улыбке злорадного ликования.

— Ну ты и долбодятел! — рыкнула курьерша. — За мной!

И, легконогая как лань, она перемахнула через перила, оказавшись сразу на этаж ниже. Не дожидаясь новых указаний, Артем прыгнул следом. Неудачно приземлился, в и без того пострадавшей лодыжке, кажется, что-то хрустнуло.

— Твою мать!

Доставщица не стала даже ничего говорить, лишь подхватила его, как рядового Райана и потащила за собой к дверям на третий этаж.

— Придется идти через Игровую. Там затеряемся. Двигай-двигай!

А лестницу уже сотрясала громоподобная поступь Распорядительницы.

Игровая, ожидаемо, оказалась не детсадовской комнатой со скакалками-кубиками и прочими нехитрыми развлечениями для детей младшего дошкольного, но огромным залом на два этажа, пронизанным галереями. Помещение было криво нарезано на сегменты развешанными как попало красными портьерами. Кажется, раньше это место служило чем-то вроде оранжереи — высокие, от потолка до пола, окна; узкие переходы с перилами, черно-белый кафельный пол, бесчисленные винтовые лестницы, увитые давно высохшим плющом, а внизу…

— Что это?

— Не самое подходящее время для экскурсий. Раздевайся!

— Что? Зачем?

— Смешаемся с толпой. Ну! — курьерша уже скинула свой канареечный комбинезон. Под ним оказались черные, в катышках, леггинсы и легкая маечка. Впрочем, вскоре на пол полетели и они вместе с лифчиком-пушапом и стрингами. Застигнутый врасплох, Артем поддался естественному мужскому инстинкту и машинально «залип», разглядывая острые торчащие соски и кустик русых волос на лобке. Доставщица заметила, взревела. — Ты серьезно? Раздевайся!

— Щас-щас! — Артем кое-как сбросил с себя куртку, расстегнул джинсы и еле-еле стащил их, провозившись больше нужного с уже распухающей щиколоткой. Мобильник, недолго думая, сунул в трусы.

— Полностью раздевайся!

— Ага, щас!

Курьерша махнула рукой, подхватила Артема под мышку и потащила вниз по лестнице — с галереи в зал. А за спиной уже совсем близко раздавались тяжелые шлепки голых стоп по кафелю.

Внизу творилась натуральная вакханалия. Трудно было определить, где заканчиваются одни тела и начинаются другие. Общая куча-мала стонала, хлюпала, хрипела в исступленной похоти, вонзаясь, насаживаясь и вылизывая. Артем и доставщица с трудом продвигались сквозь толпу, брезгливо ежась от вездесущих потных тел, оскальзываясь на склизких пятнах, а по залу гуляло многоголосое эхо стонов, чавканья, плеска и жужжания секс-игрушек под глухие басы ненавязчивого техно. Надрывно голосила какая-то баба под конским торсом болезненно-тощего и бледного кентавра. Его человеческая часть истерически хохотала сквозь кляп и расцарапывала ногтями грудь. Несколько человек катались на странной горке — залезали по очереди в длинную мясистую, закрученную спиралью вокруг винтовой лестницы кишку а, спустя несколько секунд, сфинктер на другой стороне выплевывал их — сизых, помятых и покрытых слизью. Сладострастно подергивались в конвульсиях несколько извращенцев в огромном аквариуме, тыкая острыми штырями в нечто похожее на попавшую под машину русалку и угря одновременно. В ответ на уколы длинный хвост метался, испуская разряды. Вода в аквариуме была бурой от крови, с плавающими сгустками спермы.

— Это… — Артем, наверное, хотел как-то описать свое впечатление, высказать, неспособный удержать рвущиеся наружу мысли, но они не нашли выражения.

— Да-да, знаю, полный шиздец. Шевелись — она близко.

Действительно, Распорядительница шла через толпу подобно ледоколу. Если кто-то или что-то мешалось на пути, она просто отшвыривала это в сторону. Какой-то нерасторопный бедолага попался ей под ноги, одурманенный посторгазменной негой, и его тазовая кость хрустнула под неумолимой пятой.

— Быстрее-быстрее!

Они обогнули группку «йогов», медитировавших голыми задницами на иглах женщины-дикобраза — та едва дышала под весом троих человек. Обошли по кривой дуге истекающего слизью гигантского полипа — тот ползал по солевому лабиринту, прокатываясь своими сотнями ложноножек по обнаженным женским телам; его сопровождала симфония стонов. У полипа было плачущее младенческое личико. Перепрыгнули резиновый «сухой бассейн», наполненный вместо шариков маленькими круглыми грудками с глазами вместо сосков; в бассейне «откисали» с пивом трое пузатых мужиков.

Зрелище за очередной портьерой заставило застыть на месте даже курьершу – настолько происходящее не вписывалось в рамки нормальности.

Посреди большой площадки возлежало нечто, больше всего похожее на чудовищных размеров аллигатора-альбиноса. Приглядевшись, можно было разглядеть, что его плоть состоит из бесчисленных, сросшихся друг с другом человеческих тел. Руки, ноги и головы невпопад перекатывались под чешуей, будто пытаясь выбраться. С обеих сторон гигантской туши толклись гости – исключительно мужского пола – и тыкались членами аллигатору в бока. Местами виднелись «использованные» отверстия, сочащиеся спермой и темной кровью. Пасть аллигатора стягивал до гематом толстый ремень, а маленькие, удивительно человеческие глаза блестели от катящихся по морде слез.

— Желаете? У меня есть еще одно место, тут — под лапой, — предложил подошедший мужик – небритый, красномордый, в комбинезоне и с ручным сверлом, похожий на слесаря. — Вам насадку под ротик или писечку?

Истолковав, видимо, ошарашенные взгляды как-то по-своему, «слесарь» шагнул к аллигатору, с силой вогнал сверло тому в бок и принялся просверливать новое отверстие.

Вспомнив вдруг канапе с крокодильим мясом, Артем в очередной раз исторг содержимое желудка.

Эта задержка едва не стоила им жизни. Курьерша еле успела отдернуть Артема из-под падающего карниза. Портьера почти театрально сложилась на пол, а за ней перед нарушителями предстала и сама Распорядительница.

— А вы че, не гости чтоль? — удивленно спросил слесарь, за секунду до того, как Распорядительница в очередной раз взмахнула карнизом и снесла ему голову начисто; та запрыгала по кафелю. На небритом лице так и застыло удивленно-озабоченное выражение. Второй взмах смел четверых, увлеченных боками аллигатора гостей. Кажется, Распорядительница заметно выдохлась, а заодно впала в слепую ярость и теперь готова была громить, топтать и крушить все и вся.

— Слушай сюда! Когда я скажу – дергай за ремень! — прорычала на ухо Артему курьерша.

— Что? Какой ремень?

Но та уже сорвалась с места, подхватив из стоявшей неподалеку коробки что-то похожее на микрофон, встала перед самым носом Распорядительницы и дерзко выкрикнула:

— Эй ты! Да, ты, манда-с-ведро! Поймай меня, если сможешь!

Доставщица принялась скакать перед мулаткой крупными лягушачьими прыжками, будто неопытный матадор. Вновь свистнул карниз — девчонке пришлось выгнуться назад — как Нео из «Матрицы». Артем проявил неуместную внимательность, вглядевшись в тот момент в ее промежность. Залюбовавшись грациозностью движений сам получил карнизом по касательной в колено; рухнул на кафель.

— Дебил, ремень!

«Какой к едрене-фене ремень?» — подумал Артем, поднял голову и увидел. Широкий ремень на двойной пряжке — из тех, что используют штангисты — перетягивал морду аллигатора. Вблизи она казалась еще жутче — между зубами, похожими на обломки ребер, беспорядочно торчали ногти и пучки волос, а непропорционально маленький глаз на огромной морде глядел на Артема так жалостливо, с такой мольбой, что аж сердце сжималось.

«Ремень!» — Артем вцепился пальцами в тугие пряжки, принявшись отстегивать.

— Рано! — взвизгнула курьерша, уходя от очередного сокрушительного удара. Но было, скорее, поздно. Когда Артем отстегнул первую пряжку, вторая просто лопнула и чудовищная пасть оказалась свободна. Аллигатор тут же метнулся вперед, едва не отхватив Артему голову; прибитые к полу длинными штырями лапы надорвались в сухожилиях, растянулись, отпуская тушу в бреющий полет у него над головой. Артем едва успел откатиться в сторону, когда рядом грохнулось многотонное чудовище. Совсем близко чавкнула оглушительно громадная пасть. Следом раздался такой силы трубный стон, что заложило уши — стонала Распорядительница, свисавшая из пасти аллигатора — тот схватил ее поперек туловища и теперь лежал неподвижным трупом, будто выполнив свое предназначение. По жирным расставленным в стороны ляжкам мулатки бежала моча вперемешку с кровью.

— Лови! — курьерша перебросила что-то через морду аллигатора. Артем не среагировал и это что-то, похожее на микрофон, ударило его в грудь, упало на пол и завибрировало, поползло прочь. — Добей ее! Быстрей! Она сейчас встанет.

Действительно, Распорядительница уже вовсю копошилась, пытаясь разжать хватку; елозила, точно опрокинувшийся на спину циклопических размеров жук. Времени оставалось всего ничего. Артем схватил уползавший от него с жужжанием вибратор и со всей дури засадил его в выставленное теперь напоказ, заросшее грубым волосом, лоно толстухи. Та взревела и начала выбираться еще более яростно.

— Не внутрь, дебил, на клитор! У тебя что, баб не было?

Хотелось ответить курьерше что-то обидное, но в голову ничего не лезло; все внимание захватило беспорядочное скопление розово-шоколадных складок и брылей в окружении мелких бородавок и опрелостей — будто морда слепого старого бульдога. Натюрморт этот издавал сильный запах копченого лосося – второй или третьей свежести.

— Да где этот гребаный клитор? — взвизгнул Артем.

Тем временем, курьерша подобралась с другой стороны и свернула Распорядительнице маску на сторону так, что та ослепла. Ее короткие пальцы принялись хватать наугад; выдрали курьерше клок волос — та отскочила.

— Быстрее!

Наконец, под каким-то, похожим на лежалую ветчину, капюшоном обнаружилось нечто вроде вишенки амаретто — с большой палец; именно к нему Артем прижал склизкий от смазки вибратор. Тут же раздался такой визг, будто заживо резали свинью. Артем оглянулся, но местные гости, похоже, были привычны ко всему. Распорядительница скребла ногтями по морде аллигатора, оставляя длинные кровавые полосы, дрыгала ногами; била ими наугад, оставляя вмятины на кафеле. Потихоньку пасть начала раскрываться.

— Пальцами себе помоги! Скорей!

Артем не без омерзения засунул в взбухшее и горячее отверстие сперва два пальца, потом три, но, похоже, придется задействовать весь кулак. Он впихнул руку едва не по локоть; по предплечью потекло густое, творожнистое.

— А теперь точку G ищи! Она там сверху! Вот так поделай!

Доставщица изобразила знаменитый итальянский жест. Артем принялся шевелить запястьем, точно разминаясь перед тренировкой; нащупал какой-то бугорок внутри и принялся яростно в него долбить — как будто по ту сторону могли открыть, если стучать достаточно настойчиво.

— Кажется, действует!

В самом деле, мулатка задергалась, принялась мотать головой. Ее сопротивление ослабевало, движения становились все более потерянными, бессмысленными. Аллигатор слегка приподнял жертву и снова сжал пасть, перехватывая поудобнее.

— Давай же, еще немного и она кончит!

Совершая механические хлюпающие движения, Артем с горькой усмешкой подумал, что технически теперь у него «было» с мулаткой.

«Да уж, не зря жизнь прожил!»

Безразмерные бедра дрожали, нутро Распорядительницы пульсировало в смеси агонии и экстаза, но оргазм приходить не спешил — точно чего-то не хватало в этой формуле. Курьерша, похоже, это заметила, задумалась, а через секунду нырнула за соседнюю портьеру.

— Куда! Не оставляй меня с ней, слышишь?

Спустя мгновение, она вернулась с какими-то крупными металлическими шарами, нанизанными на шнурок. Шлепнула их на брюхо Распорядительницы перед Артемом, тяжелые, будто кистень.

— Добей ее. Давай. Иначе она нас в покое не оставит.

— Ты же шутишь, да? — жалобно спросил Артем. Курьерша промолчала.

Кое-как раздвинув одной рукой омерзительно-мягкие, бугристые ляжки, Артем еле-еле нащупал складчатое отверстие.

— Руку потом не нюхай! — схохмила доставщица.

Артем не ответил, лишь принялся с рычанием пропихивать первый — размером с мандарин — шарик. Тот никак не желал входить; похоже, Распорядительница, как это ни парадоксально, была анальной девственницей.

— Слюной смочи! И нежнее-нежнее! Не сделай ей больно!

Застонав от бедственности своего положения, Артем еле-еле собрал в пересохшем рту жидкости на плевок — тот вышел каким-то густым и желтоватым, похоже от рвоты. Вторая попытка оказалась более удачной — после недолгого сопротивления сфинктер Распорядительницы, отороченный по краям кучерявым волосом, все же принял в себя инородное тело. Толстуха тут же выгнулась, будто по телу ее пустили электрический разряд. Второй вошел уже легче.

— Ты их один за другим суй, чтобы сфинктер не закрывался!

Так, третий и четвертый нырнули парой. Мулатка уже даже не сопротивлялась, а бессмысленно дергала конечностями; из-под маски доносились заливистые рыдания, будто кто-то пытал осла раскаленной кочергой. Правая рука уже занемела, окончательно потеряв чувствительность от монотонного движения; вибратор сползал с клитора, приходилось придерживать его подбородком. Наконец, не без труда в набитую металлическими шарами прямую кишку скользнул и пятый. Теперь снаружи торчало только широкое кольцо на шнурке. Курьерша подскочила, вцепилась в него; скомандовала, упершись ногой в бедро мулатки:

— Держись! Давай, на раз-два-три. Дергай!

И Артем изо всех сил потянул на себя шнурок, будто бензопилу заводил. Шарики вылетели один за другим, разбрызгивая дурнопахнущие капли; и Артем и курьерша, потеряв упор, опрокинулись на спину, а вслед им лоно мулатки, стремительно пульсируя, плевало и брызгало чем-то горячим с сильным мускусным запахом. Вообще, трясло всю Распорядительницу; ее конечности выгибались под невозможными углами, латексная маска вздулась; из-под ее краев стекала блевотина. Не имея выхода, она скапливалась пузырем под маской, и толстуха начала задыхаться, но чем больше втягивала воздуха, тем больше вдыхала собственной рвоты. Вскоре кашель превратился в натужные хрипы, а следом затихли и они. По телу Распорядительницы пробежала последняя судорога, и та обмякла всем телом, повиснув в пасти аллигатора, точно кусок говяжьей вырезки.

Скопившиеся незаметно для Артема вокруг гости разразились горячими аплодисментами. Кто-то одобрительно крякнул:

— Отличное шоу, не то что в прошлый раз!

Отсалютовали пивом мужики в бассейне с сиськами; свистели насильники аллигатора. Артем с трудом поднялся на ноги и ошарашенно поклонился публике.

— Болевой шок. — спокойно прокомментировала курьерша, вставая, — Всегда терпеть ее не могла. Ну что, ты идешь?

— Куда? — ошарашенно спросил Артем, уже позабывший, зачем он вообще сюда явился.

— К Инженерам. В долю. Забыл чтоль? Ну?

Дальнейший путь удалось преодолеть без приключений. Рассудок Артема, видимо, утомившись психоделическими зрелищами уже не реагировал ни на необычные БДСМ-практики с использованием бензопилы и собачьей упряжки, ни на совсем уж стандартный и даже на общем фоне какой-то скучный тройничок с кошкодевочкой — та шипела и пыталась оцарапать кавалеров, стоя коленями в воняющем мочой лотке. Наконец, они предстали перед дверью в кабинет директора.

— Пришли.

На тему Инженеров Артем себе уже успел навоображать всякого — представлял себе кого-то вроде Пинхеда из «Восставшего из ада» — неких инфернальных извращенцев с порезами и крючьями в самых неожиданных местах. Или же, наоборот, ушлых стартаперов – в очках, с прыщами и стаканами «молодильного» смузи из плаценты. Но кабинет директора оказался и в самом деле скучным обиталищем начальника средней руки – стол, кресло, диван для посетителей, несгораемый шкаф, старенький системный блок, пузатый монитор и принтер. Из будничной картины выбивалось лишь окно – вместо темного редколесья и асфальтовой площадки перед корпусом оно демонстрировало… комнату. В комнате на расставленных по кругу стульях сидели четверо. Каким-то шестым чувством – по абсолютной неподвижности членов, по цвету кожи, по неестественным позам – Артем определил, что кто бы ни сидел по ту сторону окна – они мертвы. Ну или по крайней мере не живы. Лица сидящих скрывали маски животных – свиньи, петуха, лошади и, почему-то, муравьеда. Ручки на оконных рамах кто-то заблаговременно выдрал с мясом. Двери, ведущей в эту странную, архитектурно невозможную комнату за стеклом видно тоже не было. Доставщица привычно ткнула в кнопку на боку системного блока, и тот устало зашумел кулерами.

— Вот. Инженеры. Разговаривай! — устало бросила девчонка.

Артем сперва направил травмат на стекло, потом, почувствовав себя глупо, опустил руку.

— Эй, вы! Я знаю, чем вы здесь занимаетесь. Я понял, что тут у вас происходит. И я хочу в долю, понятно? — Инженеры молчали. — Я тоже хочу иметь свой маленький гешефт на вашем поприще. У меня есть завязки-выходы. Вместе можно будет такой бизнес раскрутить…

Ответа не последовало. Артем занервничал, облизал губы. Почему-то от взгляда через стекло становилось невыносимо жутко. И меньше всего ему хотелось знать, что бы произошло, если бы он все-таки выстрелил в стекло.

— Не рекомендую лезть в залупу, господа, — нагрубил он намеренно, пряча растерянность, — Я уже передал информацию надежным людям, и если я не вернусь отсюда…

Неожиданно – Артем аж подпрыгнул – на столе зажужжал принтер. Старенький, струйный, пожелтевший от времени – он выплюнул лист бумаги с тремя словами, почему-то латиницей:

«TECTOВblJ 3АKА§ ГОТВ???»

— Да! — ликуя, возопил Артем, — Да, готов! Давайте сюда свой тестовый заказ!

Принтер зажужжал снова, на этот раз более натужно; на стол посыпались какие-то бесконечные схемы, планы, списки и таблицы. На последнем листе красовалось слово «СЕLОДНR!!!!!».

— Да. Хорошо. Это значит, я в доле, да? — уточнил Артем. Тела за стеклом не подавали никаких признаков жизни; он истолковал молчание как согласие.

— Зря стараешься. — вместо них ответила курьерша. — Они вообще немногословны. Тебе, считай, повезло — кому-то из них ты, видать, приглянулся.

— Считаешь?

— Угу.

Доставщица как будто потеряла к нему интерес и теперь ножом для писем выковыривала из-под ногтей какую-то бурую дрянь.

Артем застыл в нерешительности. Неужели все? Как-то даже слишком просто. Ну, если не считать Распорядительницы. После «боя» с таким «драконом» награда казалась вполне заслуженной. Курьерша же худо-бедно тянула на роль принцессы — если прикрыть прыщавый лоб челкой. Представив свое семя на ее изогнутых в вечной ядовитой ухмылке губах, Артем твердо решил как-нибудь пригласить ее на кофе.

Он собрал распечатки в стопку, сунул подмышку, подошел к выходу, вновь замер. Что-то глодало его изнутри, но что? Обернулся к доставщице.

— Ты идешь?

— Не-а. Надо по заказам отчитаться, — туманно ответила она. Артем помедлил. Что-то не сходилось. Какой-то червячок сомнения сверлил кору мозга изнутри. Артем мучительно думал, что же здесь не так и, кажется, нащупал:

— Погоди! А доставлять-то что?

— Груз я доставлю позже.

Артем пожал плечами. Позже так позже — мороки меньше. Инструкция и без того выходила внушительной; закупить нужно было немало, а потом еще и расставить в нужном порядке, да и где все это взять? Он посмотрел на висевшие в коридоре часы – те показывали пятнадцать минут после полуночи. Интересно, сегодня – это сегодня ночью или в том смысле, что у него двадцать четыре часа? Артем предпочел остановиться на втором варианте. К тому же, он не имел ни малейшего представления, где он в час ночи возьмет домашний солярий в родном захолустье.

Спустя почти пятнадцать часов, которые Артем провел, как белка в колесе — если бы белки запивали кофе энергетиком — все было готово.

Инструкция оказалась не столь сложной, сколько дотошной — «пентаграмму» из аж девятнадцати вписанных друг в друга окружностей Артем чертил купленным в канцелярском магазине циркулем, а уже после — обводил красным маркером, а потом еще добавлял линии при помощи транспортира.

Дальше пошло легче. Схему он читал почти незаметно для себя, поражаясь, насколько все-таки эта их демонология оказалась похожей на программирование: вилка из страниц Ветхого завета «если-то», «войды» в виде упаковки гречневой крупы; ссылки «инсерта», под которые Артем приспособил купленные за бесценок в гранитной мастерской овальные фотографии для могилок. Во всем происходящем чувствовалась пускай и нечеловеческая, даже неземная, но при этом уверенная и железобетонная логика. Впрочем, если бы кто-то посторонний в этот момент зашел в квартиру Артема, он бы сформировал совершенно иное мнение и, пожалуй, даже позвал бы санитаров.

Но Артему было плевать. У него все получалось, все выходило и даже кошмарный недосып уже вошел в фазу эйфории, так что почти не ощущался – разве что слегка пошатывало, если резко подняться. Не давали ему покоя две детали – он вертел схему и так и этак, но по всему выходило, что на высоченных когтеточках – ничего другого подходящей высоты он не нашел — расставленных по сторонам от солярия должны были находиться некие «сигнификаторы», которых ни в одном из списков «команд» не обнаружилось. Артем примерял все перечисленное в списках ингредиентов, но ничего не подходило. Он, отчаявшись, сидел и клевал носом над схемами, когда в дверь позвонили. Раздутая, как утопленница, линзой глазка, за дверью стояла девчонка-курьерша. Артем сперва распахнул дверь и лишь после додумался запахнуть халат. Доставщица хмыкнула, мол, чего я там не видела?

— Ты чего здесь?

— А сам как думаешь?

— Сигнификаторы принесла? — радостно воскликнул Артем.

Курьерша тряхнула в ответ квадратным рюкзаком; в нем что-то тяжело перекатилось.

— Заходи-заходи. А чего они их раньше-то не указали? Я всю голову сломал, думал, может, я тупой или чего…

— Солярий включай! — скомандовала доставщица. Артем подчинился – воткнул устройство в розетку и подбежал в центр «пентаграммы», принялся колдовать над панелью управления. Наконец, после десятка бесплодных щелчков, пластиковый «гроб» озарился ровным синеватым светом.

— Готово!

— У меня тоже.

Артем обернулся к доставщице и обомлел: на вершинах когтеточек покоились две смутно знакомых ему головы. Смерть не прибавила интеллигентности взгляду Толстого – выпученные глаза удивленно пялились на Артема, на щеке лунным кратером алел раздроченный прыщ. Глаза Тонкого же закатились куда-то внутрь черепа, зато напоказ был выставлен длинный, желтый от налета язык.

— Ты че… — только и успел выдохнуть он, когда почувствовал, как надежный, советский еще, ламинат под его ногами вдруг приобрел какую-то жидковатую структуру и принялся поглощать его щиколотки. — Эй! Какого хрена!

— Не ори ты так! — устало бросила курьерша, — Не выспалась нихрена, тут ты еще…

— Мы так не договаривались! Это нечестно! — от волнения Артем заговорил детскими фразами.

— Почему же? Все честно. Ты хотел стать Инженером — ты им и станешь. Но с чего ты взял, что они что-то решают? — хохотнула девчонка. — Заказ на тебя поступил. На живого. Знала б, что с тобой столько мороки – честно, не бралась бы, другого Доставщика нашла. Ты нахрена, голова твоя стоеросовая, на склад поперся? А если б тебя там в лоскуты нарезали? А?

Артем не ответил, борясь с подступающим уже к груди ламинатом. Доски щетинились заусенцами, поглощая его. Тело тоже вело себя как-то странно – будто «мигало», с каждой вспышкой становясь все менее твердым, все менее реальным. Артем едва не прокусил губу до крови, когда смог увидеть через собственную руку узор пентаграммы. Взмолился:

— Отпусти, а? Вытащи меня! Я заплачу больше! Гораздо больше! Кто меня заказал? Я могу заплатить больше!

— Больше, чем Начальство? — курьерша усмехнулась, — Сомневаюсь. Зря ты рукой туда полез. Тебя попробовали и ты понравился. Без обид, тут чистый бизнес. Я, надеюсь, не сильно тебя вымотала? Просили доставить целого и живого, со здоровой, невредимой психикой, но… Кто не ронял заказ по пути раз-другой, верно?

Ламинат уже бурлил вокруг шеи. Артем с ужасом осознал, что теперь может посмотреть не только сквозь руку, но даже сквозь нос и лоб, а если закатит глаза – даже сквозь собственный череп. Его все меньше оставалось здесь, и все больше прибывало в каком-то непредставимо-жутком там.

— Кто ты? — выдохнул он, погружаясь в черную яму, выросшую посреди его однушки.

— Всего лишь Доставщица! — самодовольно улыбнулась девчонка. Улыбка вышла донельзя надменной.

Артем падал сквозь тьму бесконечно долго. Так долго, что, казалось, он пролетел через земной шар насквозь но так и не достиг дна этой чертовой ямы. За это время он мог бы успеть поспать, но спать почему-то не хотелось. Не хотелось, собственно, ни есть, ни пить, ни даже дышать. Вспомнились слова Доставщицы о каком-то «модульном состоянии». Не жизнь, и не смерть. «Артем Шредингера». Он хотел посмеяться над этой мыслью, но почему-то не получилось – за мрачным весельем скрывался нарастающий ужас.

Наконец, падение завершилось. Вернее, он просто перестал падать, в мгновение ока оказавшись в неком очень знакомом помещении. По ту сторону огромного, без ручек, окна был уже виденный ранее директорский кабинет. А по эту Артем обнаружил себя в окружении четверых в масках: свинья, петух, лошадь и муравьед. На стульях по кругу сидели Инженеры.

— Эй! Какого хрена?

Артем подошел к одному — в маске петуха — оттянул резиновую личину. Под ней оказалось ничем не примечательное оплывшее лицо, настолько напряженное, что, казалось, можно было разглядеть непрестанное движение каждого мускула; черт лица искажались, кривились и дрожали, будто беднягу казнили на электрическом стуле. Глаза его были одновременно выпучены — едва не вываливались из орбит настолько, что по краям век появились воспаленные трещинки, но при этом зрачки закатились глубоко в череп и там созерцали что-то неведомое. Вот, значит, зачем нужны маски.

Эхом прозвучали слова Доставщицы: «Ты хотел стать Инженером — ты им станешь!» Нахлынула паника. Оставаться в этом жутком помещении без дверей не хотелось совершенно. Артем бросился к стеклу и принялся барабанить по нему со всей дури.

— Эй! Люди! Есть там кто-нибудь! Ау!

Выдернув из-под одного из Инженеров стул — тот мешком свалился на пол, будто труп — Артем принялся колотить им по стеклу. Ни трещинки.

— Бесполезно. — раздалось из-за спины. Артем судорожно развернулся. Инженеры так и сидели на своих стульях. Кроме «свиньи» — тот теперь лежал на полу с подогнутыми ногами, похожий на абортированный эмбрион. Вдруг «муравьед» пошевелился — встал с места, потянулся, размял затекшие ноги.

— Ты кто? — Артем выставил перед собой стул, железными ножками вперед. — Что здесь происходит? Как отсюда выбраться?

— Сколько вопросов. А времени так мало. Я отвечу на один. — «муравьед» принялся снимать маску, и Артем почувствовал, как по джинсам спереди разлился липкий, теплый ужас. — Я — это ты.

Под длинноносой маской Артем увидел будто бы свое зеркальное отражение, но неуловимо постаревшее: пустые, печальные глаза; поджатые губы, выхолощенное неведомыми испытаниями лицо без какого-либо выражения. Эта на йоту лишь иная копия шла навстречу, протягивая маску внутренней стороной.

— Надевай. У нас нет другого выхода. Ты наденешь маску и сядешь на стул. Так было и так будет.

Артем кричал, отбивался, выл, плевался и сухо блевал от отчаяния, но двойник оказался неумолим. Артем и сам не понял, как его лопатки прижались к жесткой спинке стула, а на лицо опустилась резиновая маска без прорезей для глаз. Но Артем и без того видел все.

Видел, как двойник, будто сквозь полог или мембрану, вывалился в окно — прямо в директорский кабинет и долго, до тошноты, орал, ссался под себя, восторженно щупал стены и с радостным смехом мастурбировал. Видел, как тот, уже успокоившись, выходит за дверь, навсегда оставляя его — оригинал — в этом странном плену. Видел, как тикают часы над дверью, отмеряя сначала минуты, а потом и часы. Через два дня безвылазного сидения на стуле — ни есть, ни пить, ни спать, ни дышать, как оказалось, не требовалось — в директорский кабинет явилась Доставщица. Поставила свой рюкзак-контейнер на диван, включила компьютер и…

Артема пронзило чудовищным потоком информации, снесшим напрочь все, представлявшее собой его личность. Это походило на ощущение, как если бы ему вскрыли черепную коробку и принялись поливать мозг из шланга с чудовищным напором. Данных поступало столько, что будь он жив — наверняка, тут же полопались бы все сосудики и выжгло бы к чертовой матери все синапсы; Артем бы рухнул на пол, исходя кровавой пеной из всех отверстий и «перегорел» бы как лампочка, подключенная к слишком высокому напряжению. Но, похоже, в процессе перехода на эту сторону он потерял очень важное и обычное незаметное свойство любого живого существа: способность умереть. Будь он сейчас в силах мыслить, он бы вспомнил тот антинаучный бред, что несла Доставщица — про квантовое бессмертие и модульное состояние, но мозг Артема был занят другим.

Через его сознание чудовищным, невозможным, груженым до предела поездом неслись громадного размера мысли и сигналы, которые ни при каких условиях не мог бы сгенерировать человеческий разум, и Артем почти физически ощущал, что они не умещаются: с тем же успехом можно было попытаться запихнуть в мышь слоновьего зародыша. Но поток двоился, троился и, наконец, делился на четыре относительно равные части — по числу Инженеров, и тогда маленький кусочек рассудка Артема освободился ровно настолько, чтобы беззвучно орать от боли, строя страшные гримасы под маской. Его мозг был захвачен чьей-то бесцеремонной волей, а все его ресурсы — брошены на расшифровку этого кошмарного массива. Перед глазами мелькали странные, болезненные образы: какие-то клети, символы, знаки, кровь, перегруженные и невоспроизводимые узоры, а еще почему-то снова куриные головы.

Когда мысль закончилась — казалось, прошла вечность — поток информации затих, и по ту сторону окна принтер выплюнул несколько густо заполненных текстом и схемами листков. Доставщица собрала их в стопку, присвистнула, бросила за стекло:

— Бли-и-ин, половина не пропечаталась. Щас, картридж сменю.

Артем хотел было заорать что-то глупое и бессмысленное, вроде «Не-е-ет!» или «Выпусти меня, сука!», но вновь поток чужой мысли выдавил его из собственного мозга. Теперь он сам себе казался лишь мыслью. Казалось, отвлечешься — и тебя сдует потоком чужородной информации. А там, по ту сторону нашей реальности непостижимо гигантские, невозможные существа — если это слово применимо к ним — изо всех сил кричали неисчислимыми ртами через малюсенькую дырочку Артемова и остальных троих бедняг сознаний, а они конвертировали этот оглушительный рев, рык, бесконечный поток даже не нулей и единиц, а каких-то неизвестных и непередаваемых символов не в двоичной, а в минус бесконечной системе, чтобы за стеклом вновь зажужжал старенький принтер, выплевывая листок за листком. А четверо неудачников — лишь узел связи, коммутаторная между Вселенной и бездной хаоса, что лежит где-то за пределами бесконечности.

Принтер снова выдал стопочку страниц и вдруг недовольно зажужжал. Артем тяжело пыхтел — больше по привычке, дышать ему было ни к чему — и с ненавистью смотрел, как Доставщица просматривает схемы.

— Да что ты будешь делать! Бумага кончилась. Попытка номер три!

Подумать о том, с каким наслаждением он бы свернул шею твари в цыплячьем комбинезоне — как тому самому цыпленку — Артем не успел. И вновь, и вновь его смывало волной чужеродной воли, транслировавшей схемы, заказы, и просто даже ответы на собеседованиях с новыми Доставщиками. Девчонка пропала, ее сменил рыжий веснушчатый пацан, а его — похожий на Тонкого мордоворот с вырожденческими маленькими глазками, как у бедняг с синдромом Дауна. Часы над дверью нарезали дни, месяцы и годы. Между краткими передышками «радиотишины» наступали болезненные часы трансляций, после которых по черепной коробке еще долго носилось эхо невыразимых слов. Со временем Артем понял все произошедшее. А еще через некоторое время даже смирился. Пройдут века, тысячелетия, эоны. Человечество сожрет самое себя, ледники растают, мир погрузится под воду, а потом моря и океаны, напитанные радиацией, обмелеют и вскипят под безжалостными лучами, пронзающими истончившуюся атмосферу. Где-то через четыре миллиарда лет Земля сгорит в пламени красного гиганта, в которое превратится Солнце; горы, леса, руины зданий и даже песок сперва остекленеют от жара, а следом разложатся на молекулы, атомы и кварки. Энтропия будет, подобно стае гиен, растаскивать-растягивать Вселенную на части, пока каждая частица не окажется друг от друга так далеко, что не будет возможным никакое взаимодействие, все остынет до абсолютного, космического нуля. Настанет тепловая смерть Вселенной. Время окончательно остановится — до начала очередного цикла. Спустя безвременье, вещество вновь соберется воедино и, спустя секундное безвременье, произойдет Большой Взрыв, и все начнется снова. В ядерном пламени сверхновых будут выкованы первые галактики; лед, газ и металлы слипнутся в комья, образовывая планеты. Где-то далеко-далеко на куске остывающей магмы сформируется первая углеродная цепочка, и тогда останется совсем чуть-чуть подождать, пока вырастет в лесу дерево, из которого сделают раму окна а за ним уже вскоре сформируется старый директорский кабинет и уже новый, еще ничего не подозревающий двойник войдет в эти двери. Тогда Артем с особым удовольствием вытерпит вновь эту невыносимую пытку мыслями могущественных созданий, обитающих за пределами существования, и передаст два сообщения — «TECTOВblJ 3АKА§ ГОТВ???» и схему ритуала, что увенчается требовательным, добавленным уже от него лично «СЕLОДНR!!!!!». А до того он будет сидеть на стуле в маске муравьеда, застряв в щели между мирами, как намертво застрявшая между зубами мудрости оболочка кукурузного зерна и смиренно ждать, исполняя свою незавидную роль посредника между Начальством и Доставщиками. Впрочем, ему не впервой.

Альтернативный финал из бета-версии Скрыть спойлер

Артем обернулся к доставщице и обомлел: на вершинах когтеточек покоились две смутно знакомых ему головы. Смерть не прибавила интеллигентности взгляду Толстого – выпученные глаза пялились на Артема, будто у того вдруг выросла третья рука. Глаза Тонкого же закатились куда-то внутрь черепа, зато напоказ был выставлен длинный лиловый язык.

— Ты че… — только и успел выдохнуть он, когда почувствовал, как надежный, советский еще, ламинат под его ногами вдруг приобрел какую-то жидковатую структуру и принялся поглощать его щиколотки, — Эй! Какого хрена!

— Не ори ты так! — устало бросила курьерша, — Не выспалась нихрена, тут ты еще…

— Мы так не договаривались! Это нечестно! — от волнения Артем почему-то заговорил детскими фразами.

— Да кто ты такой, сявка, чтоб с тобой договариваться? — хохотнула девчонка. — Заказ на тебя поступил. На живого. Знала б, что с тобой столько мороки – честно, не бралась бы. Ты нахрена, голова твоя стоеросовая, на склад поперся? А если б тебя там нарезали? А?

Артем не ответил, борясь с подступающим уже к груди ламинатом. Доски щетинились заусенцами, поглощая его. Тело тоже вело себя как-то странно – будто «мигало», с каждой вспышкой становясь все менее твердым, все менее реальным. Артем едва не прокусил губу до крови, когда смог увидеть через собственную руку узор пентаграммы. Взмолился:

— Отпусти, а? Вытащи меня! Я заплачу больше! Гораздо больше! Кто меня заказал? Я могу заплатить больше!

— Больше, чем они? — курьерша усмехнулась, — Сомневаюсь. Зря ты рукой туда полез. Тебя попробовали и ты понравился. Без обид, тут чистый бизнес. Я, надеюсь, не сильно тебя вымотала? Просили доставить со здоровой, невредимой психикой, но… Кто не ронял заказ по пути раз-другой, верно?

Ламинат уже бурлил вокруг шеи. Артем с ужасом осознал, что теперь может посмотреть не только сквозь руку, но даже сквозь нос и лоб, а если закатит глаза – даже сквозь собственный череп. Его все меньше становилось здесь, и все больше прибывало в каком-то непредставимо-жутком там.

— Кто ты? — выдохнул он, погружаясь в черную яму, выросшую посреди его однушки.

— Я – Доставщица! — самодовольно улыбнулась девчонка. Улыбка вышла донельзя надменной.

Артем падал сквозь тьму бесконечно долго. Так долго, что, казалось, за спиной остались года, десятилетия, века, эоны, а он так и не достиг дна этой чертовой ямы. За это время он мог бы успеть поспать, но спать почему-то не хотелось. Не хотелось, собственно, ни есть, ни пить. Вспомнились слова Доставщицы о каком-то «модульном состоянии». Не жизнь, и не смерть. «Артем Шредингера». Он хотел посмеяться над этой мыслью, но почему-то не получилось – за мрачным весельем скрывался нарастающий ужас.

Наконец, падение завершилось. Вернее, он просто перестал падать, в мгновение ока оказавшись в неком очень знакомом помещении. Кажется, он даже узнал трещину на кафельном потолке, из которой постоянно подтекало и Зоя Пална – уборщица в больнице – все время ругалась, мол, главврач дальше носа ничего не видит, а тут вон – форменное безобразие во весь потолок. Когда Артем понял, что именно холодит ему спину, он попытался завыть, но не издал ни звука; встать со стола для вскрытия у него тоже не получилось. Похоже, он был совершенно парализован, и единственное, чем ему удавалось шевелить, были глазные яблоки. Ими он и вращал с яростью и отчаянием, пытаясь прикинуть бедственность своего положения. Довращавшись ими до боли где-то в подглазничье и до темных пятен, он едва не пропустил появление кого-то обнаженного, бледного, с темным пятном на груди. Артем хотел заорать, но голосовые связки остались неподвижны; воздуха в легкие тоже набрать не удалось.

— Ну здравствуй! — с клекотанием в глотке мурлыкнула Мысина, потягиваясь и будто красуясь перед Артемом. Красоваться было бы чем, если бы не уже подверженные разложению мягкие ткани: половые органы, губы и ноздри. Из потемневшего среза на груди любопытно выглядывал опарыш, похожий на уродливый сосок. — Не удивляйся. Здесь успело пройти немало времени. Я копила на тебя о-о-очень долго. С тех пор, как попробовала. Серый язык покойницы скользнул по бедру Артема, пронзив все его тело тем же самым жутким ощущением, что он испытал, засунув руку в яму в гараже – кажется, вечность назад. Мысина неловко, хрустя окоченевшими конечностями, оседлала Артема и, упиваясь плещущимся в его глазах ужасом, кое-как пропихнула его вялый член в свою раскрывшуюся, будто половинка сгнившей дыни, вагину. Поерзала, закрепляя позицию и задвигалась.

Мысина насаживалась на него с иступленным монотонным остервенением, свойственным лишь ожившим мертвецам. Артем, не в силах пошевелиться, мог только наблюдать, как трясется обвисший, будто сдутый, мешочек единственной оставшейся груди; как разъезжаются в разные стороны зрачки покойницы, как высыпаются из среза все новые и новые личинки. С каждой фрикцией Артем будто ухал куда-то в яму, в животе щекотало — как на американских горках. Только вот кто-то на этих горках разломал рельсы, и Артем мог видеть, как несется на полной скорости прямо в обрыв. Темп ускорялся, эхом разносились по моргу влажные шлепки. Вдруг покойница застонала, выблевав еще с десяток личинок; ее интимные мышцы запульсировали, сжались, и Артем прямо так, без эрекции, кончил. Выстрелил внутрь холодной мертвой туши своими чаяниями и надеждами, своими мыслями и привычками, своей памятью и всей своей сущностью. Артем кончился.

Мысина одеревенело соскользнула с окончательно увядшего члена и по-кошачьи слизала остатки. А потом, тоже совершенно по-кошачьи, поперхнулась, будто выблевывала комочек шерсти, и сплюнула все оставшееся от Артема в слив на полу. Провела рукой между ног, понюхала и в омерзении сморщилась.

В кабинете директора было тихо. Лишь тихонько жужжал компьютер да сопела Доставщица, свернувшись калачиком на диване — денек выдался не из легких. Потом еще придется искать замену Распорядительнице, но этим она озаботится уже завтра. А пока — можно отдохнуть. Но не тут-то было: заскрежетал, зажевывая бумагу, принтер. Доставщица вскочила, в один прыжок оказалась у стола и выдернула лист у пластикового обжоры. На листе красовалось смазанное:

«ВОЗ8РАT…»

— В смысле «возврат»? — возмутилась Доставщица. — Вы вообще знаете, сколько я с этим мудаком трахалась? Реально, легче было бы слона протащить, чем этого долбодятла! И еще ж главное — без насилия, без препаратов, чтобы мозгочки его слабенькие не повредить ненароком, а они…

Следующий, выплюнутый принтером лист объяснял:

«ТОBAP HECBEЖИJ!!!»

Доставщица вздохнула:

— Конечно, он несвежий. А как я взрослого мужика заставлю всю эту хрень провернуть, да еще добровольно? Они вообще смотрят, что заказывают? Ну и что мне с ним теперь делать, а? Куда мне его, а? Я вас спрашиваю!

Инженеры – четыре безжизненные фигуры на стульях за стеклом – безмолвствовали. Доставщица сначала пнула стул от досады, задумалась. А, спустя несколько секунд, усмехнулась какой-то своей мысли.

Оксана Павловна едва-едва успела снять джезву с плиты, как в дверь позвонили. Пить кофе она не любила, но обожала его запах — тот напоминал ей о покойном муже. Ради этого можно было и потерпеть эту кисло-горькую бурду с привкусом кошачьей мочи. Над джезвой уже вздымалось коричневое пенистое облако, обожгло женщине руки и та, чертыхнувшись, швырнула посуду в раковину. Ну и черт с ним! В дверь снова позвонили.

— Да иду я, иду! — пробурчала она, шаркая тапочками. Накинула цепочку, заглянула в глазок. — Кто там?

— Доставка!

— Но я ничего не заказывала.

— Якушкина Оксана Павловна, квартира сто одиннадцать, все верно?

— Да… — растерянно согласилась женщина.

— Примите и распишитесь, — в приказном тоне повелела курьерша. Оксана Павловна почему-то не посмела ослушаться. Открыла. Девчонка — на вид не старше семнадцати — подсунула ей какой-то бланк и ручку, такую же желтую, как и ее комбинезон.

— А что вы привезли-то хоть?

— Я не знаю. Я — всего лишь доставщица. Забирайте вот. Осторожно, он тяжелый.

Девчонка, пыхтя, спихнула с тележки небольшую — сантиметров сорок стороной — квадратную коробку; толкнула ногой через порог, отдавив пальцы Оксане Павловне. Та ойкнула, выдернула ноги, но уже без тапочек. Курьерша, тем временем, уже нырнула в лифт.

— Погодите! Посылка-то от кого?

Но двери лифта закрылись, запечатывая в себе ответ. Никакой этикетки на коробке не было. Оксана Павловна попыталась поднять посылку, но лишь охнула — и правда тяжелая, килограмм семьдесят, не меньше. Ох, был бы муж жив, а так придется самой выкручиваться.

«От Тёмы, наверное» — с теплотой подумала женщина.

Что же там? Телевизор? Да нет, не влез бы. Может, микроволновка? Точно! Она ж ему по телефону говорила, что сломался электрочайник. Вот Тёма, наверное, и заказал новый. Но почему же такой тяжелый?

После очередной бесплодной попытки поднять коробку, Оксана Павловна приняла Соломоново решение вскрыть ее прямо здесь. Вернулась с ножницами и уже было занесла их, как вдруг застыла. Ухнуло пожилое сердце в жировой сумке, пропуская удар; задрожала старческая рука, выпуская канцелярский инструмент. Оксана Павловна нагнулась, приникла ухом к картону, прислушиваясь. Нет, никакой ошибки быть не могло: коробка хрипло визжала.

См. также

• Тёмная лента
• Особые предпочтения (Максим Кабир)

Текущий рейтинг: 63/100 (На основе 65 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать