(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Сторож брату моему (Пэт Кэдиган)
Все это произошло очень давно. Не важно, когда именно; тогда еще не все подряд нюхали кокаин, а мама с папой не прятали травку в баре, чтобы дитятко не курило за их счет. Этот эпизод показался мне тогда важным — тогда многие вещи казались мне важными. Вскоре, однако, важное и не важное смешалось в кучу и жизнь перевернулась вверх тормашками. Только не надо чувствовать себя виноватым, плохим, тупым или озадаченным. Скоро произойдет кое-что еще, вы сами знаете, что оно придет. Оно уже близко.
В те дни я находилась на пути к триумфальному освобождению из гетто (не все белые цыпочки живут в пригородах). Я все еще заряжалась энергией и ликовала при виде лиц, улыбавшихся мне снизу со словами: «Удачи тебе, Чайна, однажды ты все-таки выбьешься в люди!» Я поднималась вверх на воздушном шаре под названием «стипендия на высшее образование». Гордость родителей несколько угасла после моего второго визита домой. Высшее образование — это одно, а возвышенные мысли — совсем другое. Иллюзии насчет лучшей жизни увлекали меня вверх, и родители воткнули в меня несколько шпилек, чтобы воздушный шар лопнул и они смогли разглядеть меня получше. Я на некоторое время перестала ездить домой. А также писать. Но письма от матери приходили по-прежнему часто: «Твоя сестра Роза снова беременна; только бы она не потеряла этого ребенка! Это ее убьет. Твоя сестра Аурелия прогуливает школу, бегает по городу, хоть бы ты приехала и поговорила с ней; а твой брат Джо… твой брат Джо… твой брат Джо…»
Мой брат Джо. Как будто так необходимо было называть его имя. У меня был всего один брат. Джо. Мой брат Джо, паршивая овца. Второй ребенок в семье, на два года меня старше, он первым сел на иглу. Иногда мы были друзьями, Джо и я, зажатые между Розой и Аурелией. Он был ошибкой, единственным парнем среди дочерей. Наследник. Этакий подарочек от природы для нашего отца.
Мой брат Джо, пропащий человек. У него не было никаких врожденных талантов, никаких благоприобретенных навыков, кроме умения находить вену. Внешностью он тоже не блистал; а наркоманы, как известно, редко бывают интересными личностями, сексуальными гигантами или хотя бы добрыми, великодушными людьми. Семья от него отвернулась: Роза не подпускала его к детям, Аурелия его избегала. Иногда я сама себе удивлялась, не в силах понять, за что я люблю его, и люблю ли вообще. Наркоманам нужна любовь, но доза им нужна больше. Иногда между дозами у него находилось время помахать мне рукой из прежней жизни.
«Привет, Джо, — говорила я. — Какого черта тебе нужно, а?»
«Если ты спрашиваешь, детка, значит, на самом деле тебе это неинтересно». Он уже искал другую вену, ухмыляясь, зажав в зубах ремень.
Именно из-за брата Джо я в конце концов сдалась и приехала домой на зимние каникулы, вместо того чтобы отправиться в Коннектикут со своей соседкой по комнате. Марлен нарисовала мне прекрасную картину прогулок по живописной заснеженной местности, неспешных посещений бутиков с гравюрами Мухи и изделиями из бисера, а потом горячий шоколад у огня; мы закутаны в шерстяные шали, связанные ее бабушкой, обладательницей невероятно рыжих волос и кучи денег. Марлен признавала, что навестить семью важнее, но зачем тогда каникулы, если не отдыхать? Я согласилась и как раз паковала вещи, когда пришла открытка от Джо.
«Дорогая Чайна, они все-таки выбросили меня на улицу». И это было все — несколько слов, нацарапанных на обороте карты полуострова Кейп-Код. Умение писать письма не входило в число достоинств моего брата. Но он дал себе труд купить марку и написать правильный адрес.
Родители решили выгнать его из дома еще в последний год, проведенный мною в родном городе. Я ничего не могла поделать с этим тогда и не понимала, с чего Джо решил, будто я в состоянии помочь ему сейчас. Но поездку к Марлен я отменила. Она сказала, что я могу присоединиться к ней, если улажу свои дела до начала занятий. Нужно было просто позвонить, чтобы мама успела распечатать новое белье. Марлен была неплохим человеком. Она прекрасно пережила крушение привычных стереотипов. Но в конце концов она ударилась в гедонизм.
Я приехала домой на автобусе, оставила чемодан в камере хранения на автовокзале и вышла оглядеться. Возвращаясь в город, я никогда не отправлялась прямо домой. Мне необходимо было привыкнуть к этому месту, прежде чем показаться родителям этакой заносчивой соплячкой из колледжа, их дочерью.
Уже стемнело, температура упала явно ниже нуля. Вдоль пустых улиц лежал грязный снег. Чтобы найти кого-нибудь зимой, нужно знать, где искать. Наркоманы носят пальто только до того момента, как предоставляется возможность его продать. За каким чертом оно им нужно? Ведь им все равно постоянно холодно. Я обошла известные мне места, но безрезультатно. Было уже поздно, и все, кто хотел ширнуться, уже это сделали и дремали по своим углам. После дозы обычно отправлялись в закусочную Стрипа, и я решила заглянуть туда.
Больше половины мест в зале пустовало; посетители разделились, как всегда: обычные люди сидели у окон, обколотые — у музыкального автомата и туалетов, копы и случайные посетители — посредине, у п-образной стойки. Джейк Стрип не любил нарков, но не гнал их — если они не вырубались в кабинках. Наркоманы приходили сюда послушать музыку, поэтому обычно не засыпали, но сейчас, по-видимому, ни у кого не осталось четвертака. Черно-фиолетовый агрегат фирмы «Мюзик Мастер» молчал и бессмысленно мигал своими огнями.
Джо здесь не было, но одна из кабинок оказалась набита его полусонными друзьями. Они не заметили, как я вошла, — точно так же они не замечали, что Джейк Стрип собирается вышвырнуть их вон. Только один из них, незнакомый мне, был одет по погоде. Я смутно припоминала того парня, к которому он прислонился. Я скользнула в кабинку и уселась напротив этой парочки, рядом с двумя другими наркоманами — долговязым парнем по имени Фармер и Стэйси, которая была скорее его тенью, чем девчонкой. Я резко толкнула Фармера под ребра и пнула ногой сидевшего напротив меня парня. Фармер с ворчанием ожил, рывком отодвинулся от меня и разбудил Стэйси.
— Да я не сплю, чтоб тебя… — Фармер старался сфокусировать на мне взгляд, но получалось это плохо, потому что его голова тряслась. Затем на омертвевшем лице возникла улыбка узнавания. — О, Чайна. Ух, это ты. — Он пихнул Стэйси. — Это Чайна.
— Где? — Стэйси всем телом подалась вперед. Посмотрела на меня, поморгала, задремала было снова, но затем очнулась. — О. Ух ты. Вернулась. А что случилось? — Она отбросила со лба темные волосы.
— Меня кто-то пнул, — пожаловался парень, которого я смутно помнила. Теперь я его узнала. Джордж Как-Его-Там. Я училась с ним в школе.
— Занятия окончились, — ответила я Стэйси.
Она непонимающе посмотрела на меня и снова начала засыпать.
— Каникулы, — объяснила я.
— А. Понятно. — Она уцепилась за плечо Фармера, словно они находились в открытом море, а она не умела плавать. — Так ты не вылетела?
— Не вылетела.
Стэйси хихикнула:
— Здорово. Каникулы. А у нас тут нет каникул. Мы — это всегда мы.
— Заткнись. — Фармер слабо попытался отпихнуть ее.
— Эй! Это ты меня пнула? — спросил Джордж Как-Его, почесывая щеку.
— Извини. Случайно вышло. Никто не видел Джо?
Фармер поскреб ногтями шею.
— А что, его здесь нет? — Он попытался оглядеться. — А я думал… — Он снова обернулся и тупо уставился на меня налитыми кровью глазами. За эти несколько секунд он успел забыть, о чем мы разговаривали.
— Джо здесь нет. Я смотрела.
— Точно? — Голова его поникла. — Здесь так темно — ни черта не видно.
Я распрямила его и прислонила к спинке стула.
— Точно, Фармер. Ты его вообще давно видел?
Рот его приоткрылся. Какая-то мысль пробивалась сквозь липкую грязь, наполнявшую его череп.
— О. Да, да. Джо уже пару дней как исчез. — Он повернулся к Стэйси. — Сегодня четверг?
Стэйси скорчила рожу:
— Да пошел ты, я тебе что, календарь?
Парень, сидевший рядом с Джорджем, проснулся и улыбнулся, глядя в пространство.
— Что, уже сваливаем? — спросил он. Ему было не больше пятнадцати, он еще неплохо выглядел — относительно чистым и здоровым. Единственный из всех в пальто. Ребенок на аттракционах.
— Когда ты в последний раз видел Джо, Фармер? — повторила я.
— Кого? — переспросил он с подозрительностью наркомана.
— Джо. Моего брата Джо.
— Джо твой брат?! — воскликнул мальчик, улыбаясь, как сонный ангел. — Я знаю Джо. Он мой приятель.
— Нет, не приятель, — сказала я. — Ты знаешь, где он сейчас?
— Не-а. — Откинувшись на спинку сиденья, он закрыл глаза.
— Слушай, — начала Стэйси, — хочешь травки покурить? Ее ведь в колледжах все курят, да? У Томми Барроу есть немного. Давайте все пойдем к Томми Барроу и покурим, как эти сопляки в колледже.
— Заткнись! — раздраженно рявкнул Фармер. Казалось, он немного пришел в себя. — Томми нет в городе, а я пытаюсь думать. — Он положил мне на плечо тяжелую лапу. — Пару дней назад Джо здесь мелькал. С этой теткой. Ну с бабой, понимаешь?
— Где?
— Ну, знаешь, ну, тут. В городе. Не помню, где именно. Здесь. Ездил по городу. Просто ездил.
Я зевнула. Их сонливость была заразительна — мне оставалось только начать скрести лицо.
— Кто она? Кто-нибудь ее знает?
— Его барыга. Новая барыга, — заявила Стэйси в приступе ясности мысли. — Я помню. Он сказал, что у нее много товара. Сказал, у нее хороший источник.
— Ага. Ага, — подтвердил Фармер. — Точно. Она живет с каким-то распространителем, что-то такое.
— Как ее имя?
Фармер и Стэйси уставились на меня. Имя — как бы не так.
— Блондинка, — сказал Фармер. — Куча денег.
— И машина, — вставил Джордж, садясь и вытирая нос рукавом. — «Кадиллак» или что-то такое.
— Дерьмо, а не «кадиллак», — фыркнул Фармер. — По-твоему, все, что не «фольксваген», — то «кадиллак».
— Большой белый «кадиллак», — настаивал Джордж. — Я сам видел.
— Я тоже видел, и это не «кадиллак».
— Где ты его видел? — спросила я у Джорджа.
— На Семнадцатой. — Он сонно улыбнулся. — Там магнитола есть.
— Где на Семнадцатой?
— Да там где-то, у Фостер-серкл. Джо сказал, там сзади дна динамика. Круто.
— Ладно, спасибо. Думаю, надо пойти посмотреть.
— Да ты чё! — Фармер схватил меня за локоть. — Сейчас его там нет. Шутишь, что ли? Не знаю, где они живут. Никто не знает.
— Фармер, мне надо найти Джо. Он написал мне в колледж. Родители его выгнали, и мне нужно его найти.
— Слушай, да с ним все в порядке. Я тебе сказал, он с этой бабой. Скорее всего живет у нее.
Я поднялась.
— Ну ладно, ладно, — сказал Фармер. — Слушай, мы завтра идем к Присцилле. Она знает, где его искать. Завтра.
Я вздохнула. У наркоманов все всегда происходит завтра.
— Когда вы с ней встречаетесь?
— В двенадцать. Жди нас здесь, ладно?
— Ладно.
Уходя, я поймала на себе злобный взгляд Стрипа. Нарки хотя бы покупали кофе.
Но я все-таки поразмыслила насчет Фостер-серкл. Так назывался островок безопасности; какой-то идеалистически настроенный мэр решил облагородить его газоном, цветами и скамейками. Теперь он превратился в очередное место сборищ наркоманов, и люди избегали появляться там даже днем. «Вряд ли кто-то торчит там сейчас, — подумала я, — и уж наверняка не те, кто жаждет меня видеть». Я трусцой побежала в сторону автовокзала, забрала вещи и отправилась домой.
Я не предупредила родителей о своем приезде, но, когда я появилась на пороге, они не очень удивились. Отец в гостиной смотрел телевизор, мать возилась на кухне. Типичная американская семья, соль земли. Отец даже не взглянул на меня, когда я, сняв пальто, шлепнулась в старое зеленое кресло.
— Все-таки решила съездить домой? — произнес он через минуту. Ничего похожего на Джо не было в его длинном худом лице. С тех пор как моя сестра Роза родила первого ребенка через три месяца после свадьбы, на лице отца застыла гримаса отвращения. На экране какая-то женщина, сидевшая в шикарном ресторане, плеснула в лицо своему спутнику содержимое бокала. — Думал, ты поедешь в Коннектикут со своей богатенькой подружкой.
Я пожала плечами.
— Приехала с ним повидаться, да? — Он протянул руку, взял одну из пивных банок, стоявших на столике, и встряхнул, чтобы убедиться, что внутри что-то осталось. — Что он сделал, позвонил тебе?
— Я получила открытку.
Женщина из ресторана превратилась в труп. Над ней, нахмурившись, стоял детектив. Женщины, швыряющиеся напитками, всегда в итоге оказываются трупами; если бы она побольше смотрела телевизор, то знала бы это.
— Открытку. Здорово. Открытка от конченого наркомана. А мы — всего лишь твои родители и вынуждены чуть ли не на коленях умолять тебя нас навестить.
Я сделала глубокий вдох:
— Я тоже рада тебя видеть. Дом, милый дом.
— Придержи язык, очень уж ты умная. Могла бы и позвонить. Я бы тебя с автобуса встретил. Здесь уже не так, как раньше. — Отец допил пиво и поставил банку к ее опустевшим сестрам. — Появились новые людишки. Ты их не знаешь, они тебя не знают, и им все равно, чья ты сестра. Тут одну девчонку из соседнего квартала изнасиловали, прожила здесь всю жизнь. На улице, еще даже не стемнело.
— Как ее зовут?
— А мне откуда знать, черт подери? Я тебе что, бюро переписи населения? Я не слежу за всякими сопляками.
— Тогда откуда ты знаешь, что она всю жизнь прожила здесь?
Отец уже собрался рявкнуть на меня, но тут в дверях кухни появилась мать:
— Чайна, иди сюда. Я тебе поесть приготовлю.
— Я не хочу есть.
Выражение ее лица не изменилось.
— У нас салями и швейцарский сыр. Я сделаю тебе сандвич.
Почему бы и нет. Она сделает мне сандвич, я не стану его есть, и она доведет себя до обычного состояния неприязни ко мне. Я выбралась из кресла и отправилась на кухню.
— Ты приехала из-за него? — спросила мать, когда я присела к столу.
— Я получила от него открытку.
— Вот как.
Повернувшись ко мне спиной, она принялась готовить еду. Моя мать всегда была нездоровой, рыхлой женщиной, но сейчас она показалась мне нездоровой и рыхлой как никогда, словно внутри нее соскочила какая-то пружина и она начала разваливаться. Она повернулась ко мне и протянула тарелку с сандвичем. Волшебство материнских рук, кулинарное чудо из обыкновенной салями, швейцарского сыра и белого хлеба. Вот такая картина семейной жизни. Что-то часто стали показывать «Бивера». Мать поставила сандвич передо мной.
— Я это сделала, — сказала она. — Вышвырнула его вон.
— Я поняла.
Она налила мне кофе.
— Но сначала я сломала все его иголки и выбросила их в помойку.
— Отлично, ма. А ты знаешь, что полиция иногда осматривает мусорные бачки в домах, где живут наркоманы?
— Ну и что они теперь сделают? Посадят нас с отцом? Джо здесь больше не живет. Я не собираюсь устраивать под своей крышей притон для отморозков. Он обокрал нас. Взял деньги у меня из кошелька, кое-какие вещи, продал их. Как будто нам это все даром досталось, чтобы паршивый наркоман распродавал наше имущество!
Я ничего не ответила. То же самое произошло бы, если бы он жил у меня.
— Я понимаю, ма.
— И?.. — Она взялась за спинку стула, словно не зная, отшвырнуть его прочь или отодвинуть и усесться на него.
— Что «и»? — спросила я.
— И что ты собираешься делать, когда найдешь его?
— Он просил меня приехать, ма.
— Ах, он просил. Прекрасно. Что теперь, возьмешь его с собой в общежитие? Уютно заживете.
Я представила себе эту абсурдную ситуацию. Да, среди побрякушек Марлен Джо найдет, чем поживиться.
— А где Аурелия?
— Откуда мне знать? Мы здесь никакого значения не имеем — она делает что хочет. Я ведь просила тебя приехать, поговорить с ней. А ты даже не ответила на мое письмо.
— Ты думаешь, я смогу на нее повлиять? Я ей не мать.
Она хмуро взглянула на меня:
— Ешь свой сандвич.
Я заставила себя проглотить кусочек и отодвинула тарелку.
— Я сказала, что не голодна.
— Ну как хочешь. Если тебе нужно что-то другое, сказала бы заранее.
— Мне ничего не нужно. Я не хочу есть. — Я вытащила сигарету. Мать слегка подняла брови, но ничего не сказала. — Когда Аурелия придет, я с ней поговорю, ладно?
— Если она придет. Это бывает не всегда. Не знаю, где она ночует. Не знаю даже, ходит ли она в школу каждый день.
Я стряхнула пепел.
— Мне вы никогда ничего подобного не позволяли.
Мать окинула меня неописуемым взглядом. Затем прикрыла глаза, и уголок ее рта опустился. На несколько мгновений передо мной возникла незнакомка, какая-то женщина, никогда прежде не виденная. Она ждала, чтобы я догадалась о чем-то, будучи в то же время уверенной, что я для этого слишком глупа.
— Ладно, если она придет домой, я с ней поговорю.
— Не надо мне твоих одолжений. И вообще, ты ведь приехала сюда гоняться за ним.
— Мы всегда были с ним ближе, чем с остальными членами семьи.
Мать сделала жест отвращения:
— Ну разве это не мило?
— И все-таки он человек, ма. И по-прежнему мой брат.
— Вот только ты не учи меня насчет семьи. Я кто им, по-твоему, сторож, что ли? Может, возьмешь их с собой в общагу? Может, у тебя лучше получится заставлять ее ночевать дома и запрещать ему колоться. Давай. У тебя есть возможность проявить себя.
— Я им не мать и не отец.
— Да, да, да. — Мать взяла из лежавшей на столе пачки сигарету и закурила. — Они по-прежнему человеческие существа и твои брат и сестра. А мне-то что теперь делать?
Я потушила сигарету, прихватила из гостиной свою сумку и пошла в комнату, которую мы делили с Аурелией. Она уже начала расширять свою территорию, хотя граница между нашими участками была еще заметна. Главным образом потому, что сестра проводила здесь мало времени.
Я долго сидела на кровати, не раздеваясь, тупо уставившись в окно. Улица была пуста, наступила темнота, и смотреть было не на что. Но я не отводила взгляда от окна, пока не услышала, что родители ложатся спать. Через некоторое время, решив, что они уснули, я со скрипом открыла окно и, найдя в нижнем ящике своего комода травку, свернула папиросу. Пакетик был полон, а это значило, что Аурелия сюда не заглядывала. Когда новизна травки пропала, она перестала мне нравиться, но сейчас я хотела избавиться от мерзкого впечатления, которое оставил у меня этот вечер.
Я не привыкла выкуривать одна по целой сигарете, и кайф оказался слишком сильным: я несколько отупела. Дым, извиваясь, образовывал в воздухе непонятные символы и узоры, затем его вытягивало в окно, в темноту и холод. Мне пришла в голову мысль об оборванных призраках, покидающих дом подобно крысам, бегущим с тонущего корабля. Такие дурацкие мысли обычно копошатся в голове, когда обкуришься, и мне это нравилось. Я не хотела думать о насущных делах.
В конце концов я почувствовала, что замерзла. Набравшись сил, я протянула руку и хотела закрыть окно, но тут мое внимание привлекло какое-то движение внизу, на улице. Нечто копошилось у стены, среди густых теней, и я не была уверена, видела ли я вообще что-нибудь. «Бред Хашера», или, скорее, «Бред Гашишера». Но я попыталась рассмотреть это. Несмотря на шум в голове и расплывавшиеся перед глазами круги, мне все-таки удалось разглядеть это нечто, и я убедилась, что это не плод моего обкуренного воображения. Что бы это ни было — выросшая в размерах под влиянием марихуаны кошка, собака или большая крыса, — оно мне не понравилось. На ум внезапно пришли слова отца о новых элементах. Что-то в очертаниях неизвестного существа напомнило мне рептилию, какой-то тупик эволюции или доисторического ящера. Я представила себе некое зло, жившее много миллионов лет назад, притаившееся в болоте, поджидающее свою жертву. Смешно, подумала я затем; это человек принес в мир понятия о добре и зле. Зло, добро, обкуренные люди и не обкуренные. Я была обкуренной и отправилась спать.
Когда я погружалась в ступор, еще не оправившись от головокружения, остатки разума подсказали мне: ведь для того, чтобы возникло различие между добром и злом, эти добро и зло должны все-таки существовать, верно?
Вот что бывает, когда так называемые интеллектуалы накурятся травки, подумала я и вырубилась.
Меня разбудила возня отца, собиравшегося на работу. Я лежала, слушая, как мать на кухне готовит ему еду, ожидая, когда на сковороде зашипит яичница с беконом и меня позовут позавтракать как следует. Но вместо этого я услышала плеск воды в раковине, шаги по коридору и стук двери спальни. Это было что-то новое: мать легла спать после ухода отца, хотя дочь приехала из колледжа на каникулы. В любом случае мне не очень-то хотелось с ней разговаривать, особенно если она собиралась продолжать вчерашнее ворчание, но меня это позабавило.
Я умылась, оделась, но мать так и не вышла из комнаты. Очевидно, она не желала участвовать в моей жизни. Я вышла из дома намного раньше, чем намеревалась, решив занять себя чем-то до встречи с Фармером и его компанией.
Внизу, в парадной, я чуть не столкнулась с Розой, которая, судя по ее виду, должна была вот-вот родить. Она снова выкрасилась в блондинку, но явно давненько не заглядывала в парикмахерскую — волосы отросли, показались темные корни.
— Что это ты делаешь дома? — спросила она, складывая руки на животе, как будто защищая его; живот выдавался вперед так сильно, что пальто не застегивалось.
— Каникулы, — сказала я. — Как у тебя дела?
— А как у меня могут быть дела? Вот, беременна.
— Есть такая штука, как контрацепция.
— Ага, и есть такая штука, как сбой контрацепции. Ну и что?
— Да ничего. Это у тебя пятый, так ведь?
— Я не знала, что ты их считаешь. — Она попыталась запахнуть на животе пальто, но ничего не получилось. — Здесь холодно. Я пойду наверх, к маме.
— Она пошла спать.
— Ради меня она встанет.
— И ты полезешь по лестнице в твоем положении?
Роза приподняла жидкие выщипанные брови.
— Хочешь меня отнести? — Отодвинула меня в сторону и начала одолевать первый пролет.
— Слушай, Роза! — крикнула я ей вслед. — Ну а что, если у тебя сейчас воды отойдут или еще что-нибудь?
Поднявшись на седьмую ступеньку, сестра обернулась ко мне:
— Я закричу, а что ты еще предлагаешь? — и поковыляла дальше.
— Хочешь, я с тобой схожу? — предложила я, поворачиваясь к лестнице.
Но Роза лишь махнула на меня рукой и продолжала идти. Это меня одновременно разозлило и позабавило; я дождалась, пока она не одолеет первый пролет, размышляя, стоит ли мне бежать за ней или хотя бы дождаться щелчка замка на нашей двери. Затем я решила, что Роза скорее всего сама знает, что делает, хоть она и на редкость бестолкова. У меня была теория, что она уже родилась беременной и просто ждала шестнадцать лет, пока не нашла парня, подходящего на роль отца. Она была не намного моложе, чем я сейчас, когда вышла за Роджера, к немалому раздражению наших родителей. Но их реакция ее нисколько не волновала.
Солнце светило ярко, но совершенно не грело. Снег по краям тротуара выглядел грязнее, чем всегда, — изрытый ямками, покрытый хрупкой коркой. Местами на асфальте виднелись обледеневшие участки, похожие на медуз, выброшенных на берег при отливе. Еще не было половины одиннадцатого, но я пошла в кафе Стрипа, на случай, если кто-то появится раньше. Слабая надежда, но делать мне все равно было нечего.
В помещении никого не оказалось, кроме хозяина и двух стариков, сидевших у окна. Я уселась у стойки и заказала завтрак, чтобы возместить вчерашний ущерб. Заказ не особенно впечатлил Стрипа, но хозяин удивил меня — он заговорил со мной, подавая кофе:
— Приехала домой на каникулы?
— Точно, — сказала я осторожно, наливая сливки из алюминиевого кувшинчика.
— Нравится в колледже?
— Райское место, если бы не учеба.
Резиновый рот Стрипа слегка изогнулся, щеки дрогнули.
— А я думал, ты туда за этим поехала, чтобы учиться, стать умной.
Я пожала плечами.
— Может, ты считаешь, что уже достаточно умная?
— Некоторые так считают, — улыбнулась я, подумав, что об этом он может расспросить моего отца.
— По-твоему, очень умно якшаться здесь с наркоманами?
Я моргнула:
— Не думала, что вам до этого есть дело.
— Я просто спросил.
— Вы давно видели моего брата Джо?
Стрип издал какой-то едва слышный звук, который мог сойти за смешок, и отошел. Кто-то оставил газету на стуле, стоявшем справа от меня. Я взяла ее и принялась читать, чтобы убить время. Прошел час; Стрип время от времени подходил, чтобы наполнить мою чашку, но больше не заговаривал. Я купила в автомате пачку сигарет — просто чтобы найти себе еще какое-нибудь занятие — и заметила, что одна из старух уснула, не закончив есть. Она была очень стара, с вьющимися седыми волосами и крючковатым носом, как у ястреба. Нижняя челюсть отвисла, открыв несколько длинных черных зубов. Я подумала было разбудить ее, но тут она захрапела, как паровоз. Стрип даже не взглянул в ее сторону. Ладно, какого черта, ее картофельные оладьи все равно уже остыли и были как камень. Я вернулась к чтению.
Когда часы над грилем показали 12.10, я оставила на стойке деньги и вышла на улицу. Следовало бы догадаться, что они опоздают, подумала я. Я могу торчать здесь дотемна, прежде чем кто-нибудь из них вспомнит о встрече, но так и не покажется, решив, что я все равно ушла.
Машина, припаркованная через дорогу от кафе, просигналила несколько раз. Джордж высунулся из окна со стороны водительского сиденья. Я поспешила к машине, и задняя дверь распахнулась.
— Черт знает что, мы тебя тут ждем, — раздраженно сказал Фармер, когда я залезала внутрь. — А ты что, все это время сидела там?
— Я думала, вы встречаетесь с Присциллой в кафе.
— Место встречи изменилось, — возразил Фармер. — У Стрипа не получишь стакана воды навынос. — Он сидел рядом с Джорджем, а Стэйси и сопляк — на заднем сиденье, рядом со мной. Мальчишка сегодня выглядел хуже. Под глазами у него залегли черные круги, и там, где он ночевал, явно не было ванной.
— Ты почему не в школе? — спросила я.
— Да пошла ты со своими вопросами! — грубо ответил он.
— И дома со вчера не был, так?
— Да чё ты, в самом деле, ты что, его надзиратель, что ли? — фыркнул Фармер. — Поехали, она ждет.
Машина рывком тронулась с места. Джордж с ругательствами выехал на проезжую часть, где в это время почти не было машин.
— Я не привык к автоматике, — пожаловался он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Фармер шарил в отделении для перчаток.
— Э, здесь иголок нет. У тебя с собой?
— У меня есть, не волнуйся. Подожди, пока мы не заберем Присциллу, ладно?
— Просто скажи мне, где они.
— Ладно, не пыхти, я же сказал, что они у меня.
— Я хочу знать где.
— В заднице у меня, ясно? А теперь не мешай мне вести машину.
— Я тебе покажу задницу, — угрожающе начал Фармер.
Стэйси постучала его по затылку:
— Ну все, расслабься, Фармер. Все получат то, что нужно, у Присциллы.
— Присцилла знает, где искать Джо? — спросила я.
— Присцилла все знает, — объявила Стэйси таким тоном, будто действительно верила в это.
Присцилла стояла на тротуаре у дверей какого-то косметического салона, держа в руках большой пластиковый стакан. Едва дождавшись, пока машина остановится, она рванула дверь и влезла на переднее сиденье рядом с Фармером.
— Шприцы есть? — спросил он, принимая у нее стакан. — Этот козел не хочет мне говорить, есть у него или нет.
— Минуту, Фармер. Я хочу поздороваться с Чайной.
Она развернулась, встала на колени на сиденье и протянула мне руки. Я покорно наклонилась вперед, перегнулась через мальчишку и позволила ей обнять себя. Она, как всегда, выглядела, мягко говоря, странно с выбеленным пудрой лицом, блестящими розовыми губами, сильно накрашенными глазами и прямыми черными волосами. Наркоманская версия Элизабет Тейлор. Присцилла казалась странной маленькой девочкой; заключенной в пухлое женское тело. В отношениях со мной она бросалась из крайности в крайность: то изображала старшую сестру, то посылала меня подальше. Это зависело от Джо. Они то встречались, то расставались с тех пор, как он сел на иглу, причем в основном она гонялась за ним — за исключением тех случаев, когда у нее был хороший поставщик.
Сегодня она, к моему удивлению, слегка клюнула меня в губы. Как будто меня поцеловала помада.
— Как наша девочка из колледжа? — ласково спросила она.
— Нормально, Присцилла. Ты не…
— Я тебя с осени не видела, — продолжала она, хватаясь за спинку сиденья, — Джордж снова тронулся вперед. — Как тебе учеба? Ты все успеваешь?
Фармер потянул ее назад.
— Все это очень мило, неделя дома и все такое, но ты скажи: у тебя есть?
— Нет, Фармер, я люблю просто так стоять на улице со стаканом воды. Смотри не разлей.
— А у меня ложка есть, — встрял мальчишка, размахивая ложкой.
Стэйси забрала ее и с надеждой спросила:
— Кто первый?
Присцилла развернулась и взглянула на нее снизу вверх — этакая наркоманская аристократка, рассматривающая чернь.
— Я так поняла, что шприцы есть не только у меня?
Джордж, ведя машину, одновременно хлопал себя по карманам, бормоча: «Дерьмо, вот дерьмо».
— Козел! — рявкнул Фармер. — Я так и знал, что у тебя ничего нет.
— У меня были, но они куда-то подевались, не знаю куда.
— В заднице у себя поищи. Присцилла?
Присцилла шумно вздохнула:
— Я в этом больше не участвую. Когда-нибудь мы все подцепим гепатит и умрем.
— Ну а вот я чистый, — гордо заявил мальчишка.
— Продолжай пользоваться чужими шприцами — и заимеешь замечательный гепатит, — заметила я. — Джо так однажды триппер словил.
— Да дерьмо это все.
— Скажи ему, Стэйси, чей это был шприц с триппером, — сказала я, чувствуя себя дрянью.
Стэйси покраснела.
— И ты после этого хочешь первой? — фыркнула Присцилла. — Забудь.
— Это было в прошлом году. Я вылечилась, честно. У меня даже простуды нет. — Стэйси с яростью уставилась на меня. — Ну пожалуйста, Присцилла. Пожалуйста.
Присцилла снова вздохнула и дала ей маленький пакетик из фольги и одноразовый шприц.
— Если я что-нибудь подцеплю, то убью тебя к чертовой матери, вот клянусь, убью.
— Эй, подержи. — Стэйси сунула шприц и пакетик мальчишке и взяла у Фармера воду. — У кого ремень есть?
Все огляделись и в конце концов уставились на меня.
— Дерьмо, — сказала я и вытащила ремень из брюк. Стэйси протянула руки, но я убрала ремень подальше. — Кто-нибудь сейчас скажет мне, где искать Джо, или я выкидываю это в окно.
— Чайна, ну не надо так. Ты только все затягиваешь, — уговаривала меня Присцилла, словно я была невоспитанной младшей сестрой.
— Я просто хочу знать, где Джо.
— Дай нам сначала ширнуться, ладно? Ну все, отдай ремень Стэйси.
Прежде чем я успела сказать что-нибудь еще, Стэйси вырвала у меня пояс и закатала рукава рубашки и свитера выше локтя.
— Затяни, — велела она мальчишке. Голос ее дрожал.
Парень обмотал ремень вокруг ее локтя и затянул. Затем налил в ложку немного воды и отсыпал порошка из пакетика. Кто-то достал рваную тряпку, которая сошла за марлю. Стэйси возилась с ней, пока мальчик грел ложку над спичкой. Когда смесь в ложке начала пузыриться, Стэйси прикрыла ее тряпкой и набрала в шприц немного жидкости. Руки ее больше не тряслись. Подняв шприц, она выдавила несколько капель.
— Быстрее, а? — прикрикнул на нее Фармер. — Здесь, кроме тебя, еще люди есть.
— Заткнись, я не хочу себе пузырей в вену засадить. Помоги мне, — сказала Стэйси. — Затягивай ремень.
Мальчишка повиновался, и она, вытянув руку, пощупала мизинцем сгиб локтя.
— Нашла. Верный Старик. Должна была пропасть давным-давно, но еще работает. А ты слышала про того парня? Который загнал себе пузырь и увидел его в вене как раз перед тем, как отключиться? — Она воткнула иглу в руку и потянула поршень. В шприце появилась кровь. — Бедняга все давил на него и давил, и представляешь… — Ресницы ее задрожали. Перегнувшись через мальчишку, я распустила ремень. — В конце концов от него избавился. Он еще ширяется. — Она хотела было сказать что-то еще, но вырубилась.
— Боже мой, Присцилла. — Я вытащила иглу из руки Стэйси. — Что у тебя за наркота?
— Только самое лучшее. От новой барыги Джо. Ты следующий? — обратилась она к мальчику.
— Он еще не наркоман, — возразила я. — На этот раз может пропустить.
— А тебя никто не спрашивает, — взвизгнул мальчишка. — Ты кто, мать твою, такая — моя нянька, что ли?
— Чтобы стать наркоманом, тебе нужно колоться каждый день в течение двух недель, — сказала я. — Отдохни сегодня.
Но он уже обмотал руку ремнем.
— Нет. Дай шприц.
Я сунула шприц в стакан с водой, который он держал.
— Сначала нужно его промыть, придурок. — Я опустила стекло и выдавила из шприца тонкую струйку воды. — Если все равно собираешься это сделать, то нужно сделать все правильно.
Внезапно на его лице появилось неуверенное выражение.
— Я никогда сам не кололся. Стэйси меня колола.
Я посмотрела на девушку, распростертую на сиденье.
— Хорошая из нее помощница. Похоже, придется тебе на этот раз обойтись самому. Я не делаю инъекций.
Но я выпустила из шприца воздух. Я не могла смотреть, как он загоняет себе пузырь в вену. Вены у него были как канаты.
Следующей была Присцилла. Я едва успела очистить для нее иглу и ложку. Ложка выглядела ужасно. Когда я уголком рубашки выковыривала оттуда грязь, я заметила, что это настоящее серебро. Детская ложечка. Наверное, украл у матери из буфета. А может, это та самая ложка, которую нашли у него во рту, когда он родился. Я посмотрела на обмякшее тело рядом со Стэйси: полузакрытые глаза, дурацкое выражение лица. Неужели это один из тех «новых людишек», о которых мне говорил отец, — избалованный мальчишка-школьник?
— Присцилла, ты что, спишь? — спросила я, выпуская воду из шприца в окно, пока Фармер готовил себе дозу.
— Мм… — промычала она.
— Ты действительно знаешь, где Джо?
Она не ответила. Я в последний раз опустила иглу в воду и брызнула в окно. Струйка, описав в воздухе изящную дугу, попала на стекло полицейской машины, поравнявшейся с нами. Я замерла, все еще держа в руках шприц. Фармер велел мне отдать этот гребаный шприц, но голос его, казалось, доносился откуда-то с другого конца света, заглушенный тоннами ваты. У меня закружилась голова, как вчера после сигареты, и мир принялся танцевать медленный танец смерти, а я смотрела, как мое будущее стекает по стеклу полицейской машины вместе с водой. Казалось, коп, сидевший за рулем, поворачивался ко мне целый год. Ездит один, наверное, деньги экономят, лепетал мой мозг. Лицо у него было какое-то плоское, и сквозь грязное стекло я разглядела грубую, шероховатую кожу. Мы посмотрели друг на друга, и он, высунув язык, облизнул губы. Он моргнул лишь раз — как-то смешно, как будто нижние веки его бесцветных глаз поднялись, чтобы встретиться с верхними. Между нами вспыхнуло какое-то понимание. Затем он отвернулся, и полицейская машина, обогнав нас, скрылась.
— Ты это видел? — Я дала шприц Фармеру, который обзывал меня последними словами.
— Ничего я не видел, — угрюмо ответил он. — И он нас тоже не видел.
Я попыталась рассмеяться, как будто это была шутка.
— О черт! А я-то подумала, что нам конец.
— Времена изменились.
— Только не говори мне, что нарки скидываются, чтобы подкупить копов.
Присцилла, придя в себя, счастливо вздохнула.
— Но кто-то же их покупает. А мы пользуемся всеми удобствами. Хороший порошок, плохие копы. Да, сейчас неплохо стало жить.
Мальчишка уцепился за меня и попытался приподняться. Я механически помогла ему сесть.
— Присцилла! Так ты знаешь, где Джо? Присцилла?
— Джо? Ах да. Он у меня.
— А я думала, он живет со своей барыгой.
— Он у меня дома. Или был.
Джордж съехал на обочину, и Фармер, еле шевелясь, начал готовить для него дозу.
— Дай мне ширнуться, и я тебя туда отвезу, ладно? — предложил Джордж, через силу улыбаясь мне.
Мальчишка упал мне на колени и неловкими движениями кое-как открыл дверь.
— Надо прогуляться, — промямлил он, переполз через меня и с трудом встал, опершись на дверь. Постоял, раскачиваясь, сделал несколько неуверенных шагов. — Нет, не могу. Перебрал. — Я схватила его, втащила обратно и запихнула на сиденье рядом со Стэйси. Он улыбнулся мне. — Ты классная девчонка, ты это знаешь? Ты классная девчонка.
— Дерьмо! — Джордж хлопнул по рулевому колесу. — Сломалась, гребаная иголка сломалась.
— Успел? — спросил Фармер.
— Да, как раз вовремя. Извини, Присцилла. — Джордж обернулся, чтобы посмотреть на нее, и чуть не рухнул на Фармера. — Я найду свою и отдам тебе. Новая, клянусь.
Присцилла издала какой-то презрительный звук.
— Эй, послушайте, если все счастливы, давайте поедем к Присцилле домой, — предложила я.
Джордж помотал головой:
— Не сейчас. Не могу так далеко ехать, слишком сильный был порошок. Нужно немного посидеть. Мы где? — Он открыл дверь и чуть не вывалился наружу. — Э, да мы опять около Стрипа. Зайдем туда ненадолго, ладно? — Никто не отозвался. — Ну давайте? Зайдем к Стрипу, кофе выпьем, музыку послушаем. А? — Он толкнул Фармера. — А?
— Вот дерьмо.
Я вылезла из машины, вытащила мальчишку, прислонила его к двери и извлекла Стэйси. В ее голове немного прояснилось, и она улыбнулась мне. Фармер и Присцилла, спотыкаясь друг о друга, обошли машину. Я огляделась. Мимо проехало несколько автомобилей, но никто не обращал на нас внимания. Живописная картина: Героин-сити в Стране кайфа, где пять наширявшихся наркоманов не привлекают ничьего внимания. Что же здесь не так?
Джордж проковылял мимо, и я, вцепившись в него, принялась хлопать его по карманам брюк.
— Что? — сонным голосом пробормотал он.
— Одолжи машину.
— Это не моя машина. Это… — Голова его поникла, и он смолк.
— Не важно, — сказала я, встряхнув его. — Просто дай мне ключи. — Я вытащила ключи, покопавшись в правом кармане его штанов; если бы он не был под кайфом, то оценил бы это. Нижнего белья на нем не было. — Присцилла!
Ей удалось пройти без посторонней помощи целых полквартала. Услышав свое имя, она развернулась вокруг оси, обхватив себя руками, хотя вряд ли на самом деле чувствовала холод.
— Джо и в самом деле у тебя дома?
Она старательно пожала плечами:
— Поторопись, может, и застанешь его.
Подошел Фармер и потащил ее за собой. Я смотрела, как вся компания на заплетающихся ногах уползает прочь — группа оборванцев, все, кроме одного, который все еще стоял, прислонившись к машине.
— Меня зовут Тэд, — сказал он. «Наверное, сокращенное от „головастик“», — подумала я, — Возьми меня с собой.
Я хотела было позвать Фармера и прочих, но они уже завернули за угол. Теперь мне придется тащить за собой их нового друга, если не удастся куда-нибудь его пристроить. Он ухмылялся, покачиваясь из стороны в сторону. Пальто уже было перепачкано, но выглядело прилично. Перчатки, похоже, были лайковые, а ботинки — абсолютно новые. Если я его здесь брошу, то, вернувшись, найду где-нибудь в подворотне, раздетым. Я затолкала его на заднее сиденье.
— Ложись спи, и чтобы я тебя не слышала и не видела.
— Ты действительно классная девчонка, — промямлил он.
— Ага, через пару лет сходим с тобой на школьный бал.
Спинка водительского кресла была откинута слишком далеко назад и никак не поднималась. Я пристроилась на краешке продавленного сиденья и еле-еле ухитрилась дотянуться до педалей. Машина завелась, но выехать на проезжую часть оказалось непросто. Я никогда не училась водить. Машина была в ужасном состоянии — она то бросалась вперед, то глохла. После полудюжины рывков мне удалось выбраться с обочины, причем я несколько раз стукнулась грудью о руль, а мальчишку бросало то на спинку сиденья, то на пол. Но он не жаловался.
Присцилла жила в большом многоквартирном доме неподалеку от сортировочной станции. На первый взгляд квартал казался нежилым, на второй — тоже. Я свернула с дороги на участок изрытой земли, служивший в качестве парковки, и затормозила перед зданием, ближайшим к железнодорожным путям. Мой спутник сел прямо и протер глаза:
— Это мы где?
— Жди здесь, — приказала я, вылезая из машины.
Он яростно затряс головой:
— Нет, я здесь вчера был. Здесь Присцилла живет. Опасное место. Я пойду с тобой. — Он выкарабкался из двери и прислонился к машине, пытаясь принять нормальный вид. — Просто я под кайфом.
— Я не собираюсь тебя ждать.
Я направилась к зданию, он потащился за мной. Наркотика в его крови немного поубавилось, и он упал всего три раза. Я не остановилась.
Он отстал после первого пролета. Я оставила его — он что-то бормотал, уцепившись за перила, — а сама побежала к квартире Присциллы, которая находилась на третьем этаже. Я знала, что дверь не заперта, — замок сломался его лет назад, а Присцилла не собиралась тратить на какой-то замок деньги, на которые можно было купить хорошей наркоты. Но расшатанная ширма за входной дверью была заперта на щеколду. Я нашла дырку в ширме и открыла дверь.
— Джо? — позвала я, заходя в грязную кухню. В нос мне ударил запах давным-давно разложившегося трупа, и я едва удержалась, чтобы не наблевать. — Джо?
Я на цыпочках прошлась по кухне. В раковине лежала пачка гамбургеров, которые Присцилла, видимо, оставила там размораживаться и забыла — судя по всему, недели три назад. Я удивилась, как это она может переносить такой запах, потом вспомнила — Присцилла постоянно хвасталась, что от кокаина у нее пропало обоняние. Остальным было все равно — только бы получить дозу. Внутри у меня все перевернулось, и меня вырвало на пол. Я выдавила лишь немного желудочного сока, хотя и завтракала. Запах был невыносим, и я направилась к выходу.
— Чего тебе надо?
Я резко обернулась, прикрыв рукой нос и рог — рвотный рефлекс снова сработал. В дверях спальни стоял здоровенный негр, одетый лишь в пижамные штаны. Мы с любопытством уставились друг на друга.
— Чего тебе? — повторил он.
— Я ищу Джо, — пробубнила я, не отрывая руку от лица.
— Ну я Джо. — Он поскреб щеку, и я заметила струйку крови, стекающую из угла его рта.
— Ты не тот Джо, — ответила я, проклиная про себя Присциллу. Она все это подстроила, негодяйка чертова. Она что, думала, я забуду про своего брата и буду тут валяться с этим парнем? Да, это в ее духе. Один Джо вместо другого, честная сделка. — Джо, которого я ищу, — мой брат.
— Я брат.
— Ну да. У тебя кровь идет.
Он дотронулся до рта и тупо посмотрел на свои пальцы.
— Кровь.
Я кивнула.
— Ну ладно, если увидишь белого парня по имени Джо, то он мой брат. Скажи ему, что Чайна его ищет.
— Чайна.
— Точно. Чайна.
— Чайна. Хрупкая штучка. Может разбиться.
Выражение его лица неуловимо изменилось, и тот же ток, что, казалось, пробежал между мной и копом из патрульной машины, возник между нами в вонючей кухне Присциллы.
Я взглянула на гниющий в раковине гамбургер, и внезапно мне показалось, что это совсем не гамбургер, а человек в дверях — совсем не наркоман и даже не человеческое существо. Он рассматривал меня, наклонив голову, прищурив глаза, и все происходило как в замедленной съемке, как будто под водой.
— Если ты не очень торопишься, оставайся здесь, — предложил он. — Я здесь один. Скучно, потрещать не с кем. Думаю, ты много чего знаешь, о чем можно потрещать.
Ага, он прямо жаждет узнать, какие книги я за последнее время прочитала, подумала я. Я открыла рот, чтобы что-то ответить, и от кошмарной вони у меня снова перехватило дыхание.
— Да ладно тебе, посиди со мной немного. Я не кусаюсь. Если меня не просят.
Я хотела было спросить, кого он недавно укусил. Он потрогал губу, словно прочел мои мысли, и пожал плечами.
Я отступила на шаг. Он больше не казался обколотым, и мне пришла в голову мысль: странно, почему он торчит здесь один, вместо того чтобы пойти с Присциллой.
Внезапно до меня дошло: а может, он кого-то ждет? Может быть, Джо все-таки должен зачем-то сюда прийти и я просто приехала раньше?
Я сглотнула ком в горле, чуть не задохнулась от вони и выдавила:
— Слушай, Присцилла не говорила тебе, что к ней должен прийти друг, парень по имени Джо, ну или просто парень? Я хочу сказать, может, ты кого-нибудь ждешь?
— Только тебя, детка.
Я слышала эту фразу несколько раз в жизни, но никогда она не звучала так правдиво, как сейчас. Внезапно на ум мне пришли слова мальчишки: «Здесь Присцилла живет. Опасное место». Наверное, Фармер прибежал сюда сразу после встречи со мной, сказать Присцилле, что я ищу Джо. А та решила надо мной посмеяться, подговорила Фармера и остальных, и они разыграли маленькую комедию с сегодняшней встречей, чтобы я смогла спросить ее насчет Джо. Послала меня в квартиру к этому верзиле. Но зачем? Какой смысл?
— Нет, дружище, — сказала я, делая еще шаг назад. — Не меня.
— Ты уверена? — Голос был мягкий, вкрадчивый, слова скользили, как по блестящему гладкому льду. Лед. В квартире стоял холод, но негр, казалось, не замечал его. — Может быть, я смогу тебе чем-то… помочь?
Снаружи послышался шум приближающегося поезда. Через минуту он пронесется мимо, и здесь не будет слышно ничего, кроме грохота колес.
Я развернулась и выбежала на лестницу. Запах тухлого мяса, казалось, преследовал меня, пока я летела вниз по ступеням и будила мальчишку, по-прежнему висящего на перилах.
— Пошли, надо убираться отсюда.
Под стук колес поезда я запихнула сопляка в машину и завела мотор.
— Нашла своего Джо? — крикнул мальчишка, когда мы подпрыгивали на кочках так называемой стоянки.
— Ага, нашла. Только это был, мать его, другой Джо.
Мальчишка хихикнул:
— Здесь куча парней по имени Джо.
— Спасибо за информацию, я это учту. — Я снова вырулила на проезжую часть, не зная, что делать дальше. Может, стоит просто поездить вокруг, останавливать попадающихся нарков и спрашивать их, не видели ли они Джо? Или искать белый «кадиллак», или что там у них было. Шикарная белая машина заметна сразу, особенно если за рулем интересная блондинка.
Наркоманы начали появляться в больших количествах, показывались из переулков, выползали из-за углов. Некоторые махали, увидев машину, но смущались, заметив за рулем меня. Мне показалось, что незнакомых лиц стало больше; некоторых я никогда не видела. Но я решила, что в этом нет ничего удивительного, — не может же число наркоманов оставаться неизменным с тех пор, как я поступила в колледж! У каждого есть друг, который в конце концов тоже становится наркоманом. Как этот пацан на заднем сиденье.
Я взглянула на него в зеркало. Он почти пришел в себя и сидел прямо, запрокинув назад голову. Если я хочу найти Джо или, по крайней мере, его подружку, мне придется его выкинуть.
— Просыпайся, — окликнула я парня, поворачивая направо, на улицу, ведущую к Фостер-серкл и кафе Стрипа. — Я оставлю тебя с кем-нибудь в закусочной. Можешь туда дойти?
Он наклонился вперед и оперся о спинку переднего сиденья.
— А чё, мы же еще не нашли Джо.
— «А чё». Ты на уроки английского тоже под кайфом ходишь, что ли?
Он хихикнул:
— Ага. Как будто я один такой.
— Может, и не один. Но я не могу постоянно будить тебя и таскать за собой. Здесь тебе не школа, и звонков нет. Ты сам за себя отвечаешь. — Я снова посмотрела на него: он повис на спинке сиденья, улыбаясь мне, как блаженный. — До тебя это не доходит, так?
— Что «не доходит»? — Он неуклюже взъерошил мне волосы.
— Перестань. До тебя не дошло, что ты один?
— Дерьмо это; у меня куча друзей.
— Куча наркоманов, вот что у тебя есть. Не надо принимать их за друзей.
— Да? — Мальчишка снова потянулся к моим волосам, и я шлепнула его по руке. — А что ж ты тогда гоняешься за своим Джо?
— Джо мне не просто друг, он мой брат.
— Ни фига себе, в самом деле? А я подумал, ты его бывшая или что-то такое.
Какая короткая у них память. Я собралась было ответить ему, когда заметила ее — она сверкала на солнце, как свеже-выпавший снег, невероятно чистая, против правил припаркованная прямо у края Фостер-серкл. Джордж был прав: это все-таки оказался «кадиллак». Я поискала место для парковки и в конце концов затормозила у пожарного гидранта.
— Жди здесь, — велела я, выключая мотор. — Если я не вернусь через десять минут, можешь идти куда хочешь.
— Еще чего, — сказал мальчишка, отваливаясь назад и шаря в поисках дверной ручки. — Я иду с тобой.
— Пошел ты.
Я выскочила из машины и бегом преодолела две полосы, уворачиваясь от машин и надеясь, что парень вырубится прежде, чем разрешит загадку дверной ручки. «Кадиллак» был пуст; я пробралась через заросли невысоких колючих кустов, которые бывший мэр выбрал за красные цветы, и дико огляделась.
Неудивительно, что я не сразу ее заметила. Она сидела на скамье в пятидесяти футах от меня, такая же безупречно чистая, как и ее машина, в толстом коричневом пальто и сапогах на шпильках. Длинные пепельные волосы спускались на шарф классической волной, как у топ-модели. Может быть, она и была бывшей топ-моделью, если судить по ее тщательно продуманной, изящной позе, скрещенным ногам и небольшой сумочке на коленях; вот только парень рядом с ней явно не подходил для рекламы косметики «Брют». Это был Фармер, и выглядел он по-прежнему отвратительно. Он поднял руку и указал на меня. Женщина обернулась, и ее искусно накрашенное лицо сложилась в одну из тех бодрых улыбок, которые стюардессы приберегают для пассажиров бизнес-класса, не просыхающих всю дорогу.
Она поманила меня затянутой в перчатку рукой, и я подошла к ним.
— Здравствуйте, — произнесла она теплым контральто. — А мы вас ждем.
— Надо же, — небрежно ответила я, — Похоже, в последнее время меня здесь ждет куча народу. Верно, Фармер? — Он был слишком занят женщиной и не ответил мне. — А я думала, ты не знаешь, как ее найти.
— Я и не знал, — ответил он, продолжая бессмысленно пялиться на женщину, что меня уже порядком раздражало. — Она сама меня нашла. Вроде того.
— У Стрипа, что ли? — Я не смотрела на нее, но уголком глаза заметила на ее лице все ту же веселую улыбку, — казалось, ее совсем не оскорбляет это обсуждение в третьем лице.
— Не-а. Когда ты нас бросила, я оставил всех у Стрипа и пришел сюда, подумал, что, может, смогу найти кого-нибудь, кто передаст от тебя привет Джо.
— Ну конечно. Только Присцилла сказала мне, что Джо у нее. А его там не было. Как насчет этого, а, Фармер? Не хочешь об этом поговорить? Ты ведь там был вчера вечером?
Фармер отпираться не стал, да я ему и не поверила бы.
— Ну да, был я там. Но она нас не пустила, сказала, что встретимся, где договаривались. — Он пожал плечами. — Ну так вот, я говорил, что пришел сюда и увидел на улице ее машину, остановил ее и сказал, что ты ищешь Джо. А потом мы сели на скамейку. Я решил, что ты когда-нибудь здесь да покажешься, — я же говорил тебе, что видел здесь Джо с ней. Ну и, сама знаешь, у Стрипа встречаться не очень, мать его.
Конечно, не очень, особенно если хочешь установить контакт с новой барыгой и не подпускать к ней своих приятелей.
— Значит, решил на свежем воздухе посидеть? — процедила я с отвращением. — Я собиралась к Стрипу.
— Если станет слишком холодно, можем залезть в машину. — Фармер явно нервничал. — Слушай, ну чего ты на меня взъелась? Я же нашел ее, так?
Я обернулась к женщине:
— Где Джо?
Глаза у нее были темно-синие, даже цвета морской волны.
— Он у меня дома Я так понимаю, вы его сестра, Чайна? — Она наклонила голову, как ведущая телешоу, демонстрирующая приз — годовой запас автомобильного шампуня. — А я и не знала, что у Джо есть сестра в колледже. Но я вижу сходство, те же глаза, тот же рот. Вы с Джо были друзьями?
— Я хочу его видеть.
Незнакомка развела руками:
— Тогда поедем и встретимся с ним. Мы все.
Она улыбнулась кому-то у меня за спиной, и я оглянулась. В нескольких футах от меня стоял мальчишка, все еще не отошедший от дозы и слегка покачивающийся; но в глазах его сверкали искорки, какие бывают у наркоманов, почуявших возможность раздобыть еще белого порошка. К черту две недели; он уже родился наркоманом, точь-в-точь как Джо.
Я повернулась к женщине, собираясь сказать ей, что мальчишке всего пятнадцать и она, разумеется, не хочет неприятностей, но она уже поднялась на ноги, помогая Фармеру встать. Ее дорогие перчатки нелепо сверкали на фоне его грязной, поношенной джинсовой куртки.
И правда не браться же ей за него голыми руками.
Она не возражала, когда я уселась на переднее сиденье рядом с ней; когда Фармер собрался было шлепнуться туда же, я указала большим пальцем назад. Он рухнул рядом с мальчишкой, и мы тронулись с места как раз в тот момент, когда у машины Джорджа затормозила сотрудница дорожной полиции. Я оглянулась на ее мотоцикл.
— Похоже, мы вовремя отчалили, — заметила я.
— Меня никогда не штрафуют. — Женщина вставила в магнитолу кассету «Благодарных мертвецов» и увеличила громкость задних динамиков.
— Интересно, — сказала я, — вы не похожи на фанатку «Благодарных мертвецов». Я бы скорее подумала, что вы любите Синатру. Или, может, Тони Беннетта.
— Вообще-то, я люблю камерную музыку, — спокойно ответила она. — Но она мало популярна среди наших клиентов.
В музыке «Благодарных мертвецов» есть некий грубый шарм, особенно в балладах, хотя я все же никак не могу понять пристрастия к ним молодежи. Мне кажется, студенты их слушают.
— Ага, «Святой Стефан с розой», — сказала я. — «Глоток свежего воздуха» и все такое. О нет, это «Квиксилвер Мессенджер Сервис».
— У меня есть несколько записей, если ты их предпочитаешь.
— Ничего, «Мертвецы» сойдут.
Блондинка взглянула на меня краем глаза. Тут Фармер взвизгнул: «Клевая тачка!» — и она сделала музыку погромче.
— Они нас не слышат, — сказала она.
— Точно.
Должно быть, у нее уже устали мускулы лица, но улыбка оставалась по-прежнему профессиональной. У меня так не получилось бы. Внезапно я пожалела, что села в машину. Отец оказался прав насчет меня: самоуверенная зазнайка из колледжа. Я не сразу поняла, во что вляпалась с этим белым «кадиллаком» и бывшей моделью, которая называет наркоманов своими клиентами. Но сейчас до меня дошло. Мы направлялись к платному мосту через реку. Я решила выскочить из машины, когда она остановится, и бежать прочь со всех ног, надеясь, что меня не догонят.
Раздался негромкий металлический щелчок. Двери были заблокированы.
— Опасный район, — заметила женщина. — Когда едешь здесь, нужно на всякий случай закрывать двери.
А потом она моргнула. Хотя я видела ее в профиль, я заметила, как нижнее веко приподнялось и сомкнулось с верхним.
Она выехала на отдельную полосу и, едва снизив скорость, открыла окно и протянула руку к автомату. Наверное, только ради меня, подумала я: денег у нее в руке не было.
Она привезла нас к какому-то складу на другой стороне реки, в промышленном районе. Некоторые здания выглядели заброшенными, некоторыми, казалось, продолжали пользоваться. Еще не совсем стемнело, но повсюду лежали тени. Я по-прежнему намеревалась сбежать, как только мы остановимся, не обращая внимания на то, что пряталось среди теней. Я думала, что мне удастся вырваться отсюда, возможно, вернуться с полицией. Но сначала посмотрю, как полицейские моргают. Но женщина все предусмотрела; мы нигде не останавливались. «Мертвецы» надрывались; машина въехала по пандусу к двери склада, которая автоматически поднялась. Мы оказались на платформе, огороженной колючей проволокой. Включились две яркие лампы. Мгновение спустя платформа дернулась и начала медленно подниматься. Да, она все предусмотрела.
— Опасный район, — повторила она. — Когда выходишь из машины, то за твою жизнь нельзя дать и гроша.
Да уж, подумала я, уверена, что так.
После бесконечного подъема лифт дрогнул, остановился, и двери перед нами скользнули в стороны. Мы оказались на пороге просторной, элегантно обставленной гостиной. «Хауз энд Гарден» завоевывает вселенную.
— Ну вот, — жизнерадостно произнесла женщина, выключив мотор и «Мертвецов». — Вылезайте. Поосторожнее, не оцарапайте дверцы. Потом нелегко будет закрасить царапины.
Я подождала, пока она снимет блок, и громко хлопнула дверью по колючей проволоке. Какого черта, все равно мне конец. Только самоуверенная зазнайка из колледжа может думать, что ей удастся отсюда сбежать.
Но женщина ничего не сказала — даже не взглянула в мою сторону. Она провела нас в гостиную и указала жестом на длинный бежевый диван, стоявший напротив дверей лифта, которые закрылись, как только Фармер и мальчишка, спотыкаясь, пересекли порог.
— Располагайтесь, будьте как дома, — сказала она. — Угощение на столе.
— О, вот это да, — выдохнул Фармер, рухнув на диван. — Может, музыку включить, «Мертвецов», а?
— Подожди, Фармер, — ответила блондинка.
Она сняла пальто и бросила его на стул перед большим баром из красного дерева. За ним блестело зеркало, а сверху висела картина, изображающая пышнотелую женщину в шароварах и корсаже, которая лежала на диване и ела конфеты из коробки. Все это походило на театральные декорации. Хозяйка заметила, что я рассматриваю бар.
— Выпьешь? — предложила она. — Мне кажется, люди твоего возраста сейчас в этом мало разбираются, Но у нас есть все для тех, кто знает толк в выдержанном коньяке, марочных винах и тому подобном.
— Я выпью двадцатилетнего виски, но только после того, как вы покажете мне Джо.
Женщина снисходительно усмехнулась:
— Может, предпочитаешь хороший коньяк?
— Как вам угодно, — ответила я.
— Я сейчас вернусь.
Она не вертела бедрами при ходьбе, но в ее кашемировом платье этого и не требовалось. Все здесь было высшего качества, настоящее, со вкусом. Еще раз улыбнувшись мне через плечо, хозяйка скользнула за тяжелую деревянную дверь в дальнем конце комнаты, рядом с огромным антикварным секретером.
Я взглянула на Фармера и мальчишку, развалившегося на диване подобно наркоманскому варианту Тряпичного Энди.
— О, чтоб мне сдохнуть! — воскликнул Фармер. — Такое клевое местечко! Никогда не бывал в таких клевых местах!
— Ага, — поддакнул мальчишка. — Далеко сюда ехать.
Перед ними на журнальном столике стояло три серебряных шкатулки. Я подошла и открыла одну из них; в ней лежало несколько новых шприцев. В следующей находились чайные ложки, а в третьей — белый порошок. Рядом стояла настольная зажигалка. Я взяла ее в руки. Это был искусно сделанный серебряный дракон, прижавший крылья к чешуйчатому телу и свернувшийся вокруг какой-то скалы или камня. Я щелкнула колесиком на спине дракона, и он изрыгнул язычок пламени. Мне нужна была лишь банка дезодоранта, и получился бы огнемет. Возможно, я смогла бы выбраться отсюда с помощью огнемета. Но я в этом сомневалась.
— Ни фига себе, ты только посмотри! — взвизгнул сопляк, садясь и запоздало замечая содержимое шкатулок. — Вот это набор!
— Такое клевое местечко! — повторил Фармер, хватая героин.
— Да уж, прямо рай для наркоманов, — сказала я. — Приятно было с вами познакомиться.
Фармер заморгал, глядя на меня.
— Ты что, уходишь?
— Мы все уходим.
Он откинулся на спинку дивана, не выпуская из рук шкатулку; мальчишка нервно поглядывал на нее.
— Ну тогда иди. Вообще-то, это все тебе неинтересно. Но я здесь еще побуду.
— Ты что, не понял? Думаешь, Блондинка просто так позволит тебе уйти отсюда, прихватив столько наркоты, сколько ты сможешь унести?
Фармер усмехнулся:
— Почем я знаю, мало ли, вдруг она хочет, чтобы я здесь жил. Мне показалось, что я ей понравился. Да, я ей определенно понравился.
— Ну конечно, вот еще Головастика усыновите, а Стэйси, Присцилла и Джордж будут приезжать по воскресеньям на пикники.
Мальчишка посмотрел на меня угрожающе, а Фармер пожал плечами:
— Да ладно тебе, кому-то же надо быть в городе, присматривать за оборотом.
— И ты думаешь, что она вышвырнет Джо и возьмет вместо него тебя, да? — хмыкнула я.
— Ах да, Джо. — Он подумал. — Ну, черт подери, здесь места много. Для троих хватит. А может, и для четверых. — Он снова хихикнул.
— Фармер, не думаю, что много людей увидели это место и остались после этого живы.
Он зевнул во весь рот, продемонстрировав покрытый налетом язык.
— Ха, значит, нам повезло.
— Нет. Нам не повезло.
Фармер уставился на меня. Затем рассмеялся:
— Вот дерьмо. Ты просто с ума сошла.
Дверь в дальнем конце комнаты снова открылась, и оттуда вышла женщина.
— А вот и он! — радостно объявила она и втащила за собой Джо.
Да, это был мой брат Джо, блудный сын, пропащий человек, в длинном купальном халате, небрежно завязанном на талии и открывавшем его тощую грудь. Кудрявые темные волосы были чище, чем в нашу последнюю встречу, но стали более редкими и тусклыми. Глаза глубоко запали, кожа казалась сухой и какой-то чешуйчатой. Но, подходя ко мне, он твердо держался на ногах.
— Джо, — начала я, — это я, Чай…
— Знаю, детка, знаю. — Лицо его не изменило выражения. — Какого черта ты здесь делаешь?
— Я получила твою открытку.
— Дерьмо, я же сказал тебе, что это в последний раз.
Я захлопала глазами:
— Я приехала, потому что подумала… — Я смолкла и посмотрела на женщину, которая, все еще улыбаясь, подошла к бару и налила в бокал коньяка.
— Ну, продолжай, — подбодрила меня она. — Скажи ему, что ты подумала. И выпей коньяка. Но сначала его надо погреть в ладонях.
Я слабо покачала головой, глядя на пушистый ковер. Он тоже был бежевым. Да, чистоту здесь блюдут.
— Я подумала, что тебе нужна моя помощь. Что надо сделать что-нибудь.
— Я просто попрощался, детка. Вот и все. Ну, знаешь, я подумал, что должен попрощаться, после всего, что ты для меня сделала. Я решил: какого черта, во всем мире только тебе есть дело до меня, вот и надо попрощаться. Гребаным родичам все равно, даже если они вообще больше никогда меня не увидят. Розе и Аурелии — тоже, так что плевал я на них.
Я подняла взгляд и посмотрела брату в лицо. На нем по-прежнему застыло какое-то мертвенное выражение. Как будто он говорил мне, что этой зимой, похоже, снега больше не будет.
— Бери коньяк, — повторила женщина. — Но прежде чем пить, погрей его в ладонях, вот так. — Она показала как, затем протянула мне бокал. Я не пошевелилась, и она поставила его в бар. — Может быть, ты попозже захочешь.
Она отошла к дивану, где Фармер с мальчишкой копались в шприцах и ложках. Джо сделал глубокий вдох, затем выдохнул — казалось, с трудом.
— Я могу попросить ее отпустить тебя, — сказал он. — Может быть, она согласится.
— Может быть? — повторила я.
Он сделал жалкий, беспомощный жест рукой:
— Ну какого дьявола ты пришла сюда?
— За тобой, придурок. А какого дьявола здесь делаешь ты?
Женщина, склонившаяся над журнальным столиком, оглянулась на нас.
— Ты ей ответишь, Джо? Или мне за тебя ответить?
Джо слегка повернулся к ней и едва заметно пожал плечами:
— Отпусти ее, пожалуйста.
Она снова улыбнулась:
— Может быть, и отпущу.
Фармер взял шприц.
— Эй, мне нужна вода. И посудина какая-нибудь. У вас тут ложка есть? И марля?
— Рановато для следующей дозы, а? — сказала я.
— А чего ждать? — Он похлопал по коробке с наркотой, лежавшей у него на коленях.
Женщина взяла у него шприц и положила на стол.
— Это тебе не понадобится. Мы держим их на случай, если нужно будет уйти — например, если у тебя встреча или Джо вышел по делу, — но здесь мы делаем это не так.
— Нюхаете, что ли? — презрительно фыркнул Фармер. — Леди, я уже вырос из этого.
Она издала едва заметный утонченный смешок и, обойдя столик, села рядом с наркоманом.
— Нюхать. Ну ты даешь. Нет, здесь не нюхают. Сними куртку.
Фармер повиновался и швырнул одежду на пол, за спинку дивана. Женщина закатала левый рукав его рубахи и изучила сгиб локтя.
— Эй, Чайна, — сказал он, глядя на женщину с характерной для наркоманов алчностью, — дай мне свой ремень.
— Никаких ремней, — перебила его женщина. — Откинься назад, расслабься. Я обо всем позабочусь, — Двумя пальцами она прикоснулась к его руке, затем пальцы ее скользнули вверх, к шее. — На самом деле здесь даже лучше.
Фармер нервно взглянул на нее:
— В шею? Ты точно знаешь, что делаешь? Никто не колется в шею.
— Это освоить нелегко, но так гораздо лучше, а к тому же быстрее и сильнее действует.
— Ну тогда ладно. — Фармер неуверенно усмехнулся. — Если сильнее, давай, я «за».
— Расслабься, — повторила женщина, запрокидывая его голову назад. — Джо это много раз делал, правда, Джо?
Я посмотрела на его шею, но ничего не заметила — далее грязи.
Женщина расстегнула Фармеру воротник, отбросила с шеи волосы, не обращая внимания на то, что они были сто лет не мыты. Погладила пальцами кожу, издав негромкое ворчание, вроде того, каким успокаивают перепуганного щенка.
— Ну вот, — пробормотала она, наклонившись к шее Фармера. — Вот она, вот наша детка. Хорошо видна. Вот и славно.
Фармер замычал от удовольствия и потянулся к женщине, но она схватила его руку и прижала к дивану.
— А теперь не дергайся, — приказала она. — Это недолго. Очень недолго.
Она лизнула его шею.
Я не верила своим глазам. Грязную, морщинистую шею Фармера. Я бы лучше тротуар облизала. И эта женщина… Я обернулась к Джо, но он по-прежнему безо всякого выражения наблюдал за тем, как она лижет шею Фармера. Как будто мы смотрели скучную программу по телику, которую он уже сто раз видел.
Глаза Фармера были полузакрыты. Он издал короткий смешок:
— Щекотно немного.
Женщина отстранилась и осторожно подула на его шею.
— Ну вот. Почти готово. — Она взяла у него коробку с героином.
Я не хотела на это смотреть и снова поглядела на Джо. Он слегка покачал головой, не отрывая взгляда от женщины. Она улыбнулась мне, набрала немного порошка и положила его в рот.
— Идиот несчастный, — произнесла я, но мои слова, казалось, доносились откуда-то из дальней дали.
Женщина кивнула, словно соглашаясь со мной, а затем быстрым движением, словно атакующая змея, впилась губами в шею Фармера.
Тот слегка подпрыгнул, глаза его широко раскрылись. Затем тело его обмякло, и, если бы не женщина, державшая его зубами за шею, он повалился бы на пол.
Я открыла рог, чтобы закричать, но не смогла произнести ни слова. Как будто нас с Джо окружала какая-то стена, не пропускавшая звуков.
Блондинка, казалось, целую вечность прижималась ртом к шее Фармера. Я стояла, будучи не в силах отвести взгляда. Я тысячу раз видела, как ширяются Фармер, Джо и остальные. Эта картина промелькнула у меня перед глазами: игла, протыкающая кожу, шарящая там, находящая вену, водоворот крови в шприце. Вводили наркотик быстро — от этого кайф сильнее. Может быть, так кайф тоже сильнее, для обоих.
Время шло, обгоняя нас. Я-то думала, что им еще рано снова ширяться, но на самом деле для нее так было даже лучше — пока они еще не пришли в себя, сидят здесь и ничему не удивляются. Эй, что это сейчас было такое странное? Странное? А что странного? И все, отключка.
А потом женщина подняла голову, и я увидела это. Живую иглу, вроде жала. Я пожалела о своем хорошем здоровье, о том, что не могу упасть в обморок, чтобы все это исчезло. Женщина приковывала к себе мой взгляд так же крепко, как только что держала Фармера. Я пришла увидеть Джо, и это входило в программу — такая вот сделка.
Какая-то часть моего сознания кричала, надрывалась, умоляя Джо уйти отсюда и увести меня, но это было где-то далеко, в другом мире, в котором происходящее было невозможным.
Она снова прижалась губами к шее Фармера, через некоторое время отстранилась. На его коже осталось небольшое красное пятнышко, похожее на след от прививки. Она неловко отодвинулась и одарила меня своей профессиональной улыбкой.
— Ведь он за этим сюда пришел, — пояснила она. — Ну а теперь я займусь следующим, Джо, или ты хочешь сам?
— О боже, Джо, — прошептала я. — О боже.
— Не люблю парней, — сказал он. И моргнул.
— О боже…
— Ну что ж, здесь только одна девушка. — Она сморщила нос.
— Нет. Нет, о Господи Иисусе, Джо… — Я схватила его двумя руками за халат и встряхнула.
Он покачнулся, как будто я трясла магазинный манекен. Даже в самые худшие моменты, по уши накачавшись наркотиками, он был в миллион раз живее, чем сейчас. Мой покойный брат, Джо, блудный сын, теперь погиб безвозвратно, пропащий человек наконец пропал.
Он подождал, пока я перестала трясти его, и посмотрел на меня сверху вниз. Я отступила на шаг. Я была скучной телевизионной программой, которую он уже сто раз видел.
— Отпусти ее, ладно?
— Ну подумай, ну что ты, Джо, — уговаривала женщина.
Я рванулась к лифту, но двери не открывались. Они подчинялись только ей, ей подчинялось все: наркоманы, я, даже турникеты на платных мостах. Я стояла около лифта, пока не почувствовала прикосновение рук Джо.
— Чайна.
Я отскочила и прижалась спиной к дверям лифта. В ушах у меня шумело. Сердце колотилось, как бешеное. Я подумала, что сейчас потеряю сознание и они смогут сделать со мной все, что угодно. На лице женщины, стоявшей между валявшимся в отключке Фармером и мальчишкой, похожим на накачанное наркотой бревно, появилось выражение скуки.
— Чайна, — повторил брат, но рук ко мне не протянул.
Я заставила себя дышать медленнее. Шум в ушах поутих, и я почти твердо стояла на ногах.
— О боже, Джо, где ты нашел этих… не знаю, кто они такие? Это же не люди.
— На самом деле я не совсем их нашел, — ответил он. — Однажды я просто огляделся по сторонам, и они были рядом. Там, где и всегда.
— Я никогда прежде их не видела.
— А тебе и не нужно было. Они пришли за такими, как я, Фармер и этот, как его там — как этот пацан. Не за тобой.
— Тогда почему я их заметила?
— Не хочу думать об этом. Это… — Он на мгновение запнулся. — Не знаю. Это заразно, наверное. Может быть, однажды они придут за всеми остальными.
— Да, на самом деле, план именно таков, — признала женщина. — Но в мире столько джо и фармеров. Хотя в конце концов наступает необходимость расширить сферу интересов. К счастью, новые пути находить нетрудно. — Она провела пальцем по вороту своего платья. — В моду входят самые невозможные вещи, ну, ты сама знаешь, как это бывает. Раз — и вот уже вся страна охвачена.
— Отпусти ее, — сказал Джо.
— Но тебе же нужен кто-то прямо сейчас, у тебя нет времени, дорогой.
— Отвези ее обратно к Стрипу. Стэйси и Джордж там, а может, и Присцилла. Можешь привезти их сюда, а ее оставь там.
— Но, Джо, — настаивала она, — она же нас видела.
— Ну и что? Можешь разобраться с ней потом.
Меня начало трясти.
— Джо! — Улыбка стюардессы исчезла. — Существуют правила. И это не просто условный набор фраз, предназначенный для того, чтобы в час пик вонючая толпа не устраивала бардак на перекрестках. — Женщина обошла столик, приблизилась к Джо и положила руку ему на локоть. Я заметила, что ее большой палец сильно надавил на ткань халата. — Ты сам выбрал эту жизнь, Джо. Ты просил нас об этом, а когда мы дали тебе ее, ты согласился выполнять правила. И это входит в сделку.
Он приподнял ее ладонь и убрал со своего рукава.
— Нет, не входит. Моя сестра не наркоманка. Ничего не выйдет, только не с ней. Ты сама знаешь, что будет. У тебя на руках окажется тело, с которым неизвестно, что делать, а след приведет прямо ко мне. Сюда. Потому что все знают, что она меня искала. Она, наверное, у всего города успела расспросить обо мне. Ведь так, Чайна?
Я кивнула, будучи не в состоянии выговорить ни слова.
— Но ты же знаешь, что копы наши.
— Не все. Пока что наших там мало.
Женщина поразмыслила над его словами. Затем покачала головой, глядя на него так, словно он был любимой, но избалованной собачкой или кошкой.
— Я сделаю это только ради тебя; надеюсь, ты это понимаешь.
— Понимаю, — ответил Джо.
— Я хочу сказать, что все, о чем ты говоришь, несущественно. Я могла бы пойти на это, несмотря на трудности. Но дело в том, что ты мне нравишься. Ты так хорошо подходишь на эту роль. Ты просто то, что нужно. — Она оглянулась на мальчишку. — Ну хорошо, надеюсь, это может подождать, пока я не закончу со своими делами.
— Как тебе будет угодно, — согласился Джо.
Она снова обернулась ко мне с улыбкой, в которой на этот раз светилась насмешка.
— Я присоединюсь к вам через минуту.
Когда женщина пошла к дивану, я отвернулась, чтобы не видеть, как она расправляется с мальчишкой. Джо продолжал неподвижно стоять на месте, не делая попытки приблизиться ко мне или отойти. Я все еще немного дрожала; свисавшая на глаза челка раскачивалась. Я подумала: как глупо, что я думаю об этой челке, сосредотачиваюсь на волосах, заслоняющих антикварный бар, и пытаюсь остановить их. Если волосы перестанут дергаться, тогда я успокоюсь. Мальчишка на диване издал тихий звук — не знаю, от боли или от удовольствия, а может, от того и другого. Я обернулась к Джо, желая закричать на него, приказать ему остановить это, но понимала, что все бесполезно. Парень сам за себя отвечает, он сам по себе; этого не понимала только я. Сейчас мы все были одиноки.
На меня уставились мертвые глаза Джо; взгляд был бессмысленным, как у животного. Я попыталась разглядеть там хотя бы искру жизни, хотя бы этот алчный взгляд, словно вопрошающий: «Двадцатки не найдется?» Когда-то прежде он смотрел так на меня… Но сейчас и этот взгляд исчез. То живое, что в нем осталось, было израсходовано, когда он упросил ее отпустить меня. А может быть, он обо мне вовсе не думал; может, он действительно был лишь озабочен проблемой, как избавиться от моего трупа. Наркоманам нужна любовь, но доза им нужна больше.
Наконец я услышала, как мальчишка тяжело повалился на диван.
— Ну что ж, пойдем, — сказала женщина, подходя к бару за своим пальто.
Двери лифта скользнули в стороны.
— Подожди, — произнес Джо.
Я уже направилась к машине, но остановилась и обернулась к нему.
— Она возвращается к Стрипу, — сказал Джо. — Как я тебе говорил. А ты забирай Стэйси, Джорджа, Присциллу и кто там еще будет. Но ее оставь в покое, мать твою. Потому что, если ты ее не оставишь, я узнаю.
Я хотела назвать его по имени, но не смогла произнести ни звука.
«Привет, Джо. Какого черта?»
«Если ты спрашиваешь, детка, значит, на самом деле тебе это неинтересно».
— Хорошо, Джо, — дружелюбно ответила женщина. — Я же сказала, что сделаю по-твоему.
Его нижние веки приподнялись, закрыв зрачки. Прощай, Джо.
— Какая жалость, что ты так и не попробовала коньяк, — обратилась ко мне женщина, надевая пальто. Она кивнула на бокал, все еще стоявший на полке бара. — Четырехлетней выдержки.
Когда мы переезжали через реку, уже стемнело. Блондинка поставила для меня кассету «Квиксилвер Мессенджер Сервис». Еще глоток. Ни она, ни я не произнесли ни слова, пока машина не остановилась перед забегаловкой Стрипа.
— Сбегай, скажи им, что я их жду, — жизнерадостно попросила она.
Я посмотрела на нее:
— И что именно мне сказать?
— Что мы с Джо устраиваем вечеринку. Им это понравится.
— Значит, вы с Джо? Думаешь, вы двое сможете справиться со всем угощением?
— О, к тому времени, как я вернусь, подойдут другие. Ты же не думаешь, что нам двоим нужны такие хоромы?
Я пожала плечами:
— Откуда я знаю?
— Ты знаешь достаточно. — Мы посмотрели друг на друга в слабом свете огоньков от приборной доски. — Ты уверена, что не хочешь вернуться? Друг Присциллы тоже придет.
Я сделала глубокий вдох:
— Не знаю, что она гам ему про меня наговорила, но это все враки.
— Ты уверена?
— Уверена.
Она еще несколько мгновений смотрела на меня, словно что-то измеряя.
— Тогда увидимся позже, Чайна.
Я вылезла из машины и вошла в кафе.
Потом я зашла домой, чтобы собрать вещи, пока отец орал на меня, а мать наблюдала за этой сценой. Я позвонила Марлен с автобусной остановки. Ее не было дома, но ее бабушка приветствовала меня с радостью и попросила приезжать, сказала, что отправит Марлен на машине меня встречать.
Вот, собственно, и все. После этого случая я стала еще реже ездить домой, так что Джо я больше не видела. Но я видела их. Не ее, блондинку Джо, не того копа и не негра из квартиры Присциллы, но других. Видимо, однажды познакомившись с ними, ты начинаешь замечать их вокруг. Они везде. Иногда они кивали мне, словно знати меня. Я продолжала заниматься своими делами, получила диплом, получила работу, получила жизнь и по-прежнему время от времени встречала их.
В последнее время я вижу их не чаще, но и не реже, чем раньше. Они повсюду. Если я не вижу их, то я вижу, где они были. Во многих местах из тех, где бываю я. Иногда я не думаю о них, и это похоже на небольшой глоток свободы, но он, разумеется, длится недолго. Я вижу их, они видят меня, и однажды у них найдется время прийти за мной. Ну а пока я пережила времена, когда всему придавали значение, пережила и времена гедонизма, и я не яппи. Не сторож брату моему.
Но я все же стала кем-то. Я всегда знала, что когда-нибудь стану кем-то. И в конце концов они узнают кем.
1988 г
Пэт Кэдиган
Текущий рейтинг: 82/100 (На основе 56 мнений)
