(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Самое место
Я глубоко, жадно, словно в первый раз вздохнул. В груди щемило, какая-то тупая боль давила на ребра, а самое главное - я не имел ни малейшего понятия, что происходит. Передо мной стояла девушка с растрепанными, давно не мытыми темными волосами, в какой-то полупрозрачной ночнушке, сжимала нож и пялилась на меня неприятно диким, неестественным взглядом.
- Даже не думай, - хрипло прошептала она.
А я и не думал. Не знаю, что именно она имела в виду, но я был полностью с ней согласен, ведь нож она держала аккурат напротив моей груди. Я даже чувствовал его кончик сквозь ткань… Черт, а я ведь и не знал, что на мне надето. На секунду эта в целом глуповатая мысль ошеломила меня настолько, что я забыл обо всех остальных странностях. И этого хватило, чтобы девушка отошла от меня, продолжая тыкать в мою сторону ножом. Руки у нее тряслись (как и у меня, впрочем), и лезвие ножа извивалось, как живое.
- Не смей за мной идти, - тем же шепотом процедила девушка.
Я наконец-то вышел из ступора, поднял руки ладонями вперед и попытался изобразить максимальную невинность. Разумеется. И не подумаю. Как скажете. Желаю удачи.
Будто удовлетворившись моей реакцией, девушка быстро развернулась и исчезла в проеме, напоследок хлопнув дверью. Странной дверью. Деревянной, металлической, черт его знает. Дверь была серой, шершавой и на вид совершенно недружелюбной. Даже стремной. Честно говоря. выглядела она вообще бетонной, что вполне вязалось с грохотом, с которым эта дверь захлопнулась. Но и легкой - девушка лишь слегка потянула за ручку.
Впрочем, вся комната выглядела почти так же. Тяжело, массивно, недружелюбно. Никаких окон тут не было, как и ни одного источника света. Но, тем не менее, полумрак был вполне сносным, и я успешно мог рассмотреть все самые удаленные уголки. Благо, рассматривать было особенно нечего - никакой мебели к комнате не прилагалось. Унылая замызганная грязно-желтая плитка на полу, какие-то абсолютно не примечательные стены оттенка мокрой газеты, и весь покрытый трещинами, когда-то белый потолок.
И тут я наконец-то опустил руки и сел на пол. Шок прошел, ножа у груди не наблюдалось, и я все же обратил внимание на главное.
Я понятия не имею, где я нахожусь, как сюда попал, и, самое главное, кто я вообще, блядь, такой.
Одна тайна, впрочем, разрешилась. На груди у меня была футболка с Бартом Симпсоном, и нож шальной девчонки действительно проколол в ней дырочку прямо в глазу у мультяшки. К этому предмету гардероба прилагались свободные штаны с кучей карманов (карго, просипел внутренний голос, это штаны карго), видавшие лучшие времена кроссовки и хренова туча вопросов.
Пока что все, что я знал о себе, ограничивалось описанием моего гардероба и тем, что у меня есть две руки (ну и ноги тоже). Руки как руки, ноготь на одном пальце обломан, но ни татуировок, ни каких-то иных отличительных признаков не было. Я тут же ощупал ими свое лицо - так сразу и не скажешь, но вроде все нужные части на месте, гладко выбрит, волосы короткие. Я выдернул один волосок и внимательно его рассмотрел. Каштановые. Ну или черт его знает, какие, но не блондин точно. В местном полумраке точнее сказать было нельзя.
О том, чтобы разобраться, где я, и речи не шло. У меня не было ни последних воспоминаний о том, как я знатно напился или свернул не в тот переулок, ни каких-то записок или документов - я честно прошмонал все свои многочисленные карманы. А комната, состоящая из огромного ничего, ясности, конечно, не добавляла. Нервная девчонка с ножом тоже никаких тайных рычагов в моей опустевшей памяти не нажимала. Изрядно помучив свою голову, я все же смог наскрести где-то в уголке имя.
Саша.
Ну, Саша так Саша. Резонно предположив, что это я, я немного успокоился. Все-таки не помнить вообще ничего - это довольно страшно. А когда я из безликого напуганного чувака превратился в Сашу, стало намного спокойнее. Я глубоко вздохнул.
Страх никуда не исчез, но теперь мне хотя бы было за что зацепиться. Так, я Саша, и я в душу не ебу, где я нахожусь, кто эта девчонка, и что вообще все это означает. “Даже не думай”. Чего, блядь, не думай? Она меня знает? Я хотел сделать с ней что-то плохое? Вот вечно эта проблема с женщинами - в самый нужный момент ты теряешь дар речи, а сами они подробности, как правило, не проясняют. Может, она знает, кто я? Или она тоже ничего не помнит и просто испугалась незнакомого мужика? Да твою же мать, какого черта я вообще позволил ей уйти, может быть, она знает что-то…
Порыв иссяк так же неожиданно, как появился. Что бы эта девушка не знала, это явно не добавляло ей ко мне симпатии. Да и вообще, отбросим формальности. Где бы я ни был, я не один. Это еще немного успокоило. Так, а что, если кроме этой девушки тут есть еще кто-то? Крайне желательно, без ножа, и понимающий, что творится. Ну а в самом деле - если тут есть двое, отчего бы не взяться и третьему?
Паника продолжала медленно испаряться. Вряд ли я попался на удочку к очередному маньяку с бензопилой - я не связан и вполне здоров, а у девчонки вот вообще нож есть. Сомневаюсь, что какой-то психопат снабжал бы свою добычу оружием. Скорее всего, я опять употребил что-то серьезное, и дорога наркотических приключений привела меня в какой-то подвал на окраине города. Какого города, кстати? И, вообще, почему “опять”?
А, ну да. Потому что я наркоман. Я мысленно поздравил себя с победой - надо же, сразу и имя, и хобби вспомнил. Следов уколов, правда, на руках не было, но это к лучшему. Значит, наркоман я не совсем опустившийся. Наверное, вообще курил безобидную травку и не отсвечивал. Правда, в это верилось с трудом. Докуриться до серых подвалов - это очень маловероятно.
Но даже таких крох информации мне хватило, чтобы прийти в себя и даже немного воспрянуть духом. Пусть и маленькими осколками, но память возвращается. Значит, со временем я все-таки соображу, кто я и где. Может, даже вспомню эту девушку, и мы потом вместе посмеемся над неудачным трипом. Если я, конечно, найду, как отсюда выбраться.
Потому что других дверей в комнате не было, а “не смей идти за мной” я все еще помнил. Ну что ж, чисто технически я ведь и не иду за ней, верно? Я просто выхожу из комнаты. Черт, да я даже не знаю, что там, за дверью. Может, спасительная лестница наружу. Почему-то в том, что я где-то под землей, я не сомневался. Наверное, из-за отсутствия окон. Или вернувшиеся воспоминания. Не знаю. В любом случае, сидеть посреди пустой комнаты мне не улыбалось совершенно. Я встал, потер затекшую задницу и подошел к странной двери. Потрогал ее. На ощупь это точно не казалось ни деревом, ни металлом. Да и на бетон похоже не было.
Дверь была теплой и… Мягкой?
А потом кто-то закричал. Не девушка - кричал явно мужчина. Где-то далеко, гораздо дальше запертой двери. Я на инстинктах рванул ее на себя, и не подумав, что за углом меня может ждать психопатка с ножом. Но ничего не случилось. За дверью был коридор справа налево, и я осторожно выглянул в него. Все та же плитка, потрескавшиеся потолки и унылые стены. Крик продолжался где-то в правом крыле коридора. Тяжелый, захлебывающийся, измученный. Я посмотрел налево и встретился глазами с лысым мужиком, который точно так же выглядывал из дверного проема и выглядел если не напуганным, то окончательно ошалевшим точно. Наверное, как и я.
Если бы я был героем кино, то, наверное, побежал бы на выручку тому бедному парню, которого, судя по его воплям, заживо рвали на куски. Или, наоборот, в обратную сторону. Сделал бы хоть что-нибудь, короче. Но я просто переглядывался с лысым и… И ждал.
По причине амнезии я не знал, насколько я храбрый, может, и раньше трусоват был, но скажу вам точно: одно дело мчаться на выручку кому-то в соседнем дворе, а другое - вот здесь, чем бы это место не было. Что-то мне подсказывало, что что бы не добралось до моего неудачливого собрата, я не имею никакого желания с этим встречаться, особенно в самый разгар пиршества. Или чем оно там, блядь, занималось. И мой лысый сосед меня наверняка поддерживал.
Наконец, вопли затихли. Лысый посмотрел по сторонам, выждал еще немного и заговорил:
- Ты кто?
- Саша. А ты?
- Сашок, будь другом, где мы?
- Понятия не имею.
- Блядь. А где выход хоть?
- Извини, мужик, я только что свое имя вспомнил.
Судя по всему, мой собеседник не осилил даже этого. Он чертыхнулся. сплюнул и вышел в коридор. Оказался лысый настоящим амбалом, одетым в как-то карикатурно на нем смотрящийся синий костюм, и даже при галстуке. И с арматурой. Покосившись на нее, я спросил:
- Ты там один?
- Да, а что?
- Нет, ничего, забей.
И сам вышел в коридор. Странно. У девушки нож, у лысого - арматурина, а я что, нуб какой-то, без оружия? Так я вспомнил, что играл в онлайн-игры. Не самое полезное знание, но на безрыбье полюбишь и такие:
- Не помнишь, как тебя зовут? - я не знал, что еще у него спросить.
- Нет. Вообще ни черта не помню.
- Я тоже. Только имя вот и сообразил.
- Бред какой-то, - лысый почесал затылок, - Это что, больница какая-то?
- Это не очень похоже на больницу.
- А что тогда? - с мольбой посмотрел он на меня.
- Да откуда я знаю, мужик. Подвал маньяка какого-нибудь, секретная, мать его, лаборатория. Что угодно, - разозлился я.
- Ладно, извини, - лысый виновато помахал арматурой, - просто, раз мы потеряли память, так…
- Не знаю я, - я в свою очередь начал остывать, - Может, нас огрели по темечку и бросили сюда зачем-то. Что-то я не вижу, чтобы кто-то собирался нам помогать. Да, бля, ни кроватей, ни тумбочек, ни черта нету. Окна, блядь, ни одного нету. Ты видел такие больницы?
- Да я вообще ни одной не видел, - споткнулся на последнем слове лысый.
- А я видел. Но таких - нет. Стоп. Ты что-то вспомнил? - ткнул я в него пальцем.
- Что не видел ни одной больницы, - развел тот руками, - Как-то не пришлось.
- И все?
- И все. А ты?
- Что лежал в больнице, - я нервно хихикнул, - Да, охренительно нам это поможет. Но память хотя бы возвращается, значит, есть шанс разобраться, как мы сюда попали.
- Наверное, - снова почесал репу лысый, - Так как тебя зовут?
- Саша, - напомнил я, - А ты пока что будешь Лысый.
- Эй!
- А как мне тебя называть, блядь? Вспомнишь имя, тогда и наезжай. Ты лучше крик вспомни.
- А что крик?
- А ничего. Был он, вот что крик. Значит, нас тут как минимум трое. Или даже больше.
- И…
- Бля. Лысина, ты что, собираешься и дальше стоять в коридоре?
- Но… Ты же сам слышал, - покраснел амбал, - Я никогда таких криков не слышал, что, если там…
- Что, если там, - передразнил я Лысого, - У тебя арматура есть, в конце концов. Это я с голой жопой тут. Или есть другие идеи?
Предложи он мне отправиться на разведку, я бы точно так же обосрался. Да я, собственно, пару минут назад именно это и сделал. Стоял, дрожал, и хотел только того, чтобы этот крик наконец-то прекратился. Но стоило только увидеть чужую слабость, как я даже против своей воли начал гнобить собеседника. Нда. Наркоман, геймер, лежал в больнице. И, судя по всему, мерзкий засранец. Интересная личность я, походу.
Но здравое зерно в моих рассуждениях все же было. Лысый немного подумал, а потом мрачно кивнул и потопал направо, в сторону недавнего крика. Я пристроился следом. Выбор у нас был довольно скудный - в ближайшей видимости других дверей не было, а коридор предлагал всего два одинаково унылых направления. С таким же успехом можно было подбросить монетку, если бы у нас была хоть одна.
Тишина, конечно, угнетала. Почему-то после нашего маленького уголка с ажно двумя комнатами, дальнейший коридор никуда не сворачивал, не разветвлялся, и никаких дверей нам не предлагал. В чем был смысл строить такой коридор, я даже представить себе не мог. Поболтать с Лысым тоже было особо не о чем - все, что мы знали, мы уже друг другу поведали. Амнезия как-то не располагает к светским беседам.
- Боишься? - вдруг выдал Лысый, - Я боюсь.
Подавив в себе мерзкое желание обозвать его ссыклом, я ответил честно:
- До усрачки. Ничего так и не вспомнил?
- Не, вообще ни хрена. Голова не болит, не кружится, вот вообще ничего. Тумана там, ничего такого в башке нету. А как все корова слизала.
- Угу, - кивнул я.
Аналогичная ситуация. Если бы нас отоварили по башке какие бандюганы или психи, это бы, наверное, выглядело иначе. А так никаких идей, с чего бы это два незнакомых мужика вдруг потеряли память и оказались в подвале, который казался уже бесконечным, у меня не было. Впрочем… А мы точно не знакомы?
Ну, то есть, мы потеряли память. Я задумался. Может, и Лысого я знаю, и девчонку ту, и даже того, кто кричал - кто бы это ни был. Да бля, может, я и место это знаю, и вообще сам это все затеял. Что бы тут не затевалось.
От этой мысли почему-то стало еще страшнее. И, видимо, чтобы я не расслаблялся, тут же коридор решил повернуть. Сразу без лишних сантиментов, на девяносто градусов. На глаз до поворота было метров пятьдесят, или насколько там хватало местного освещения, источников которого мы до сих пор не видели. Никаких ламп на потолке, светильников или гребаных свечей. Просто равномерный полумрак везде, куда ты мог посмотреть.
- Как думаешь… - нерешительно протянул Лысый.
Думал я именно о том, о чем он так и не сказал. Что поворот тут явно неспроста, и что бы не дожидалось нас в этом чертовом коридоре, наверняка находится буквально в двух шагах. Логика пыталась мне доказать, что никто в здравом уме не станет строить подземные коридоры с расчетом на то, что в них окажемся мы с Лысым, но ее никто не слушал где-то с того момента, как та странная девушка ткнула в меня ножом.
То есть, по нашим меркам, никогда ее никто не слушал.
Лысый подошел к повороту и вздохнул:
- Санек, давай ты…
- С хуя ли? - бесцеремонно возразил я.
- Да иди ты на хуй! - вдруг заревел Лысый, подскочил ко мне, и неожиданно всучил ту самую арматурину.
После чего отвернулся от поворота и застыл, мучительно глубоко вдыхая. Мужик был напуган еще похлеще, чем я. Ну а я, несмотря на свою показную борзость, тоже не горел желанием заглядывать за угол. Что бы там ни скрывалось, оно неумолимо приближало нас к ответу на вопрос, кто именно там кричал. А еще к другому вопросу, ответа на который не предусматривалось. К вопросу о том, почему мы стояли молча в коридоре и слушали все эти вопли, совершенно никак не пытаясь кричащему помочь.
Я шагнул вперед.
Не потому. что я вдруг стал смелым дохуя - черт, да я уже вспомнил, вспомнил так же явно, как холод металла в руке, что ссыкло я, мелкое поганое ссыкло, и всегда им был. Но никому другому об этом знать не полагалось - и это заставляло медленно идти вперед, обливаясь потом. Я, кажется, из тех, которые овцу выебут, лишь бы не услышать “слабо”. Поколупавшись в памяти, ничего про овец я не нашел. Значит, метафора. Слава богу, метафора.
За углом был точно такой же коридор, только щерящийся еще двумя дверьми. Одна, левая, была открыта. И я совершенно ни хрена не хотел туда смотреть. Как будто зная об этом, Лысый выглянул из-за моего плеча и издал какой-то утробный звук. После чего ткнул пальцем в несчастную дверь и промямлил:
- Саня, давай обратно…
Что именно обратно, я не узнал. Потому что обреченно поплелся к дверному проему. Ну а что еще делать? Я же не ссыкло. Кто угодно, но не ссыкло. Посмотрел внутрь.
Вообще, не знаю, как на такое положено реагировать. Кричать? Я б, может, и орал бы, как последняя сука, да вот только воздуха в легких на это не нашлось. Вроде бы, часто в кино люди от такого блюют. Мне блевать было нечем, да и, если честно, вообще не хотелось. Я задохнулся и охуел. Именно так. Задохнулся и охуел.
Не знаю, кем этот парень был, когда мы с Лысым слышали его крики - и я даже не сомневался, что крики были его. Сейчас он был выпотрошенной тушей, чье конечное состояние никого не волновало. Все, что когда-то было у него внутри живота, уже не было внутри - черт бы меня подрал, неужели столько всего скрывается в обычном человеческом брюхе? Вся эта гора бесформенного фарша, лент кишок и хрен пойми чего еще тянулась от самого входа к углу комнаты. Где и лежал владелец как безумного крика, так и внутренностей.
Тут в комнату заглянул Лысый, и уж у него реакция была более традиционной, он смачно сблевал мне под ноги.
Интересно, это были мои любимые кроссовки или нет? От этой мысли я начал сдавленно хихикать, а потом и вовсе заржал, как последний псих, уронив арматуру в смесь блевотины и крови. Закапали слезы. Началась истерика.
Что бы ни вырвало нашему неудачливому коллеге кишки, сделало оно это основательно. Дополз он сам до угла, или его туда приволокли, нам уже не узнать. Но там, в углу, это что-то вдобавок отпилило ему голову и загнало ее прямо в раскрытое пузо. Рот головы был набит чем-то блестящим и скользким, багровым, сочащимся желчью. И вишенкой на торте из его рта (который в свою очередь находился в голове) торчал, простите, его член. Надеюсь, что его ему оторвали после того, как избавили от головы.
Очень, блядь, на это надеюсь. Хотя и не верю в это.
А еще это лицо было мне знакомо. Даже такое, перемазанное в крови, перекошенное, с хреном во рту - я определенно знал когда-то этого парня. Что заставило меня покоситься на Лысого, исторгающего те остатки обеда, что еще оставались в его желудке. Он у меня таких эмоций не вызывал. Что ж, к этой экзекуции он точно был непричастен, но можно было предположить, что его-то я как раз не знаю. Даже если вот это вот вызывает во мне узнавание, то уж Лысого я бы точно заприметил.
Значит, мы с ним не знакомы. И, что бы это не значило, это почему-то важно.
- Блядь! - прохрипел амбал.
- Не ссы, - на автомате протянул я.
Сколько ж он умирал? Минут двадцать по личным ощущениям. Но я сам был напуган до усрачки, и вопль его мне показался бесконечным. Может, быстрее. Я даже не стал рассматривать, что еще могло скрываться в этой комнате - оружие, припасы, ебучие записки, как в хреновом сарвайвал-хорроре? Я вышел оттуда и машинально стал вытирать ноги о гребаную плитку. Забавно. Кровь оттиралась лучше, чем блевотина.
Истерика и не думала прекращаться - я сам сопел, как паровоз, рыдал и брызгался соплями. Но голова при этом работала точно и правильно. Так разодрать человека… Я бы не смог. Никто бы не смог. Ни один человек не может этого сделать. Выскрести брюхо, выбросить всю требуху, отрезать сраный прибор, сунуть его ему в рот, туда же еще какой-то начинки или что там, блядь, было вообще. А потом отрезать голову и затолкать ее на место потерянных внутренностей.
Примерно так я представлял себе процесс. Судя по воплям, что мы слышали, я был недалек от истины.
Какая бы тварь это ни сделала, человеком она не была. Отсюда следовало, что хоть мы и были здесь втроем (про девушку Лысому я так ничего и не сказал), то с нами было что-то еще.
И я ни хрена не хотел с этим чем-то встречаться.
Последнее, что нам всем было нужно в сложившейся ситуации, это еще один крик. И именно его мы услышали - на сей раз женский, истошный, напуганный.
Лысый схватил арматурину, подорвался и сбежал из комнаты. Я ненадолго от него отстал - не знаю, что там, кто там, откуда этот крик, но такого - такого быть не должно. Какое-то животное отчаяние гнало нас по направлению к крику, но я все же задержался. Ненадолго - просто открыл дверь напротив и осмотрел комнату.
Комната как комната. Та же плитка, тот же потолок, те же тяжелые стены. Та же теплая дверь. И нож у порога. Немного знакомый нож. Кажется, именно таким мне недавно пропороли футболку на груди.
“Не смей за мной идти”. Прости, безымянная девочка, но если это твой нож, то я даже знать, блядь, не хочу, почему ты его выбросила. Почему именно здесь. И почему побежала в этом направлении. И - уж прости - мне придется за тобой пойти. Если ты, конечно, и правда пошла в эту сторону.
Я сунул нож за пояс и побежал вслед за Лысым. Тот двигался как гребаный робот-терминатор. От недавней нерешительности ничего не осталось: амбал пер напролом, что-то ворчал себе под нос и размахивал арматурой. Если честно, он начинал меня пугать больше, чем неведомое что-то, раздолбавшее того чувака в комнате. Но истошный женский визг все-таки и на меня действовал по-своему. Не знаю, что там происходило с девчонкой, но если это была та самая девка из комнаты, то я был вполне себе настроен на месте уложить ее обидчика. А если нет - то хотя бы сделать так, чтобы и ее не распотрошили, как тот кусок мяса, что мы только что отыскали.
Зачем-то я сжал рукоять ножа и ускорился.
Очередной поворот поджидал нас не так уж и далеко. Даже не поворот - перекресток. Два коридора геометрически беспристрастно под прямым углом пересекали друг друга, только что одно из направлений было закрыто уже знакомой шершавой (и наверняка теплой на ощупь) дверью. Девчонка была другой - волосы были длиннее, почти до пояса, когда-то светлые. Руки судорожно сжимали лицо, а с громкостью вопля могла поспорить только безмятежная яркость того, что капало ей на грудь. Конечно же, полупрозрачной ночнушки на ней не обнаружилось, девушка была одета в обтягивающие джинсы и розовую (когда-то розовую) маечку.
- Аааааааааааа! - еще громче заорала она, когда Лысый тронул ее за плечо.
- Тихо, тихо, мы свои, все нормально, смотри…
Лысый растерялся, ну а я, догнав его, как-то болезненно ухмыльнулся. Ежу понятно, что наша новая соседка уже ни хрена никуда не посмотрит.
Она, конечно, зажимала рану, выла и всячески корчилась, но рассмотреть, отчего она так орала, было не сложно. Что-то резко, одним движением разворотило ей оба глазных яблока (и расхреначило переносицу, к тому же), и девушка была абсолютно слепа. Почерк был тот же, что у предыдущей жертвы (и когда это я успел стать ебаным Шерлоком Холмсом?). Жестко, безапелляционно, максимально жестоко. Это даже не выглядело как разрез, будто когтем разорвали каким. Разница была только в том, что на сей раз это был один точный удар. И все.
- Тихо, малыш, тихо, - забормотал Лысый.
Девчонка, хлюпая носом, доверчиво к нему потянулась. Я же посмотрел дальше в коридор. Из коридора мне ответило огромное, циничное, совершенно бессмысленное нихуя.
Что бы ни срезало глаза нашей бедняжке, оно давно уже ушло. Как и то, что распотрошило безымянного мужика. Далеко ли ушло?
- Кто это сделал? - спросил я.
Девчонка, конечно же, ничего не ответила. Лысый передал мне арматуру - я только сейчас вспомнил, что она заляпана кровью и блевотиной, и вот тут меня уже чуть не вывернуло. А мужик же снял галстук и стал сооружать что-то вроде повязки для изуродованного лица девушки. Деловой, однако. Молодец. Принц на белом коне, мать его. Как мужик орал, так стоял спокойно, услышал бабские вопли, сразу в героя превратился.
Чувствуя к Лысому мерзкую злобу, я отвернулся от него и пошел дальше по коридору. Понятное дело, ненавидел я его только за то, что это он не растерялся и бросился девке на помощь, а не я. Я лично зассал, и хрен бы куда подорвался, если бы не он. Так и стоял бы, ждал, пока вопли прекратятся. Как в прошлый раз.
Пошел я в коридор, отворачивающий влево от нашего. Тот, что шел вправо, был скрыт дверью, и трогать его не хотелось. Прямо отчего-то тоже не очень радовало идти - не знаю даже, почему. Какая-то иррациональная надежда на то, что с предначертанного нам пути можно свернуть?
Ну и ботва в голове, блин. Метров через сто в коридоре нарисовался еще один поворот. Повороты мне уже вообще не нравились - ни один из них до сих пор не принес нам никаких хороших новостей. К тому же, когда я подошел поближе, то увидел на углу отпечатки ладоней. Разумеется, блядь, кровавые. Какие еще тут могли появиться? Идти дальше совсем не хотелось, но и поворачивать назад было глупо. Так, вздохнул я, если там обнаружится неведомая хрень, уродующая людей, я просто могу убежать. Я просто могу убежать, вот. Думай об этом. Всегда помогало, и сейчас поможет. Я заглянул за угол.
Там оказался тупик. Это даже немного успокоило - значит, в этом месте были какие-то свои ограничения, и бесконечные коридоры нам не грозили. Возле самого конца коридора была дверь, и, к сожалению, мне нужно было ее проверить. Никаких положительных чувств по ее поводу я не испытывал, но надо узнать, комната там или очередной коридор. Может, лежит там еще один разорванный труп, или дожидается помощи какой-то чувак. Или чувиха. Может, даже та, в ночнушке, сейчас сидит там в уголке и плачет от страха.
Последняя мысль добавила мне храбрости - самому заделаться отважным рыцарем бы не помешало. Первый блин комом, облажался, но всегда можно все исправить.
Ну да, конечно. Всегда можно все исправить. Всегда можно бросить, слезть, передумать, сделать как надо. Сколько я себя обманывал этим? Наверное, всю жизнь. Я ухмыльнулся. и тут же заметил, что держусь рукой за то самое место на углу, где красовался один из отпечатков ладоней. Почему-то это меня совершенно не тронуло.
Интересно, я хоть что-то хорошее о себе вспомню? Что ни воспоминание, то удар под дых. Пожалуй, лучшее из них, это мое имя. Саша. Остальное как ушат говна на голову, хуже, чем блевотина Лысого, в которой я щедро измазал ладонь. Родители - безликие фигуры, и я не был уверен, что в нормальном состоянии помнил бы о них больше. Клиника - возможно, та самая больница, о которой мне напомнил Лысый. Постоянная уверенность, что я всегда могу пойти в другую сторону, когда у меня появится такое желание. Я просто не хотел. Да и зачем мне этого хотеть? Все ведь нормально, мне хорошо и комфортно. Батя, блядь, всю жизнь за бутылку хватался, так что вы мне сейчас будете втирать, что быть наркоманом плохо? А если бы я бухал, то можно? Чего смотришь, падла?
Я споткнулся. Да, всегда можно все изменить. Всегда можно убежать. Всегда можно остаться ни при чем. Даже в ебучем потустороннем подвале, когда ты в хрен не дуешь, кто ты сам таков. В какой-то прострации я толкнул дверь и зашел в комнату.
Все тот же полумрак, желтая плитка и серое уныние стен. И мужик на корточках. Длинноволосый небритый блондин с тусклыми глазами. Из одежды - только потертые треники с пузырящимися коленями, даже босой. Смотрит на меня подозрительно спокойно, но заподозрить его в чем-то я не успеваю. Потому что его лицо мне тоже знакомо, как и у жмура из прошлой комнаты:
- Федя.
- Чего? - растерянно откликается он.
- Федя. Твое имя, - тычу в его сторону арматурой, - Я тебя знаю.
Ничего более умного в голову не идет.
- Кто ты? - оживляется волосатый, - Где я? Что, мать твою, происходит?
- Не психуй, я сам ни хрена не в курсе. Помнишь что-то?
- Кто ты, блядь, такой? - начинает истерить Федя.
Я зачем-то достаю нож и чешу рукояткой висок. Мужик ощутимо пугается.
- Не знаю я, кто я такой. Помню только имя. Саша. Твое имя вот тоже вспомнил. Не ссы, - только сейчас обращаю внимание на нож и прячу его обратно, - Я тоже тут очнулся и нихера не помню. А ты?
- Не помню, - сползает он обратно по стеночке, - Ничего не помню…
- Федя? Ничего в голове не шевелит?
- Нет…
- Ну тогда ладно, - кладу арматуру на пол и сам сажусь на корточки, - Буду звать тебя Федей. Может, потом что-то вспомнишь.
- Что это, блядь, за место?
- Понятия не имею. Мы тут не одни, кстати. Там еще Лысый и… Бля, не знаю, как ее зовут.
- Кто?
- Хуй в пальто. Ты давно проснулся?
- Давно…
- И что, не выходил из комнаты?
- А куда выходить?
- Ну да, гораздо лучше сидеть на жопе ровно.
Блядь, ну я и засранец. Увидел напуганного человека, и сразу начал его гнобить. Сплюнув от нахлынувшего отвращения к себе, попытался взять себя в руки:
- Не парься, я и сам перессал, - поднялся на ноги, - Пойдешь с нами?
- К-куда? - начал заикаться волосатый.
- Хрен его знает, - честно ответил я, - Но хоть куда-нибудь. Может, найдем выход отсюда. Может, кого-то, кто знает, что за херня тут творится.
- Ладно, - как-то безнадежно вздохнул Федя и поднялся на ноги. Я последовал его примеру.
- Вообще ничего не помнишь? Мелочи какие-нибудь? Даже если что-то неважное. Я вот раньше в онлайн-игры играл.
- Не, вообще голяк. Как ты там сказал…
- Федя, - догадался я.
- Федя… Блядь, дурацкое имя.
- Ничего не вспоминаешь?
- Не.
- А мое лицо не знакомо?
- Есть что-то, - развел руками волосатый, - Но не бум-бум.
- Ненавижу эту фразу. О, видишь, - деланно рассмеялся я, - Еще одно воспоминание.
Мы уже шли по коридору.
- Это что? - ткнул в отпечатки ладоней Федя.
- Кровь, - пожал я плечами.
- В смысле, кровь?
- А у меня, по-твоему, дизайнерские кроссовки?
Он только сейчас обратил на них внимание и побледнел. Еще бы, я неплохо успел перемазаться в комнате с несчастным трупом.
- Подожди, подожди... В смысле, кровь? Откуда?
- От верблюда, блядь.
Легко быть храбрым. Для этого нужно соблюдение всего двух условий: чтобы тебе ничего конкретного прямо сейчас не угрожало, и чтобы рядом кто-то боялся больше твоего.
- Там чувака какого-то грохнули в другом коридоре, - о подробностях я решил не распространяться.
- В смысле - грохнули?
- В прямом. Мочканули. Убили. Кончили. Труп там, короче.
- В смысле, труп?
- Да в прямом, блядь. Тоже вот, сидел в комнате. Ну вот кто-то за ним пришел.
- Кто?
- Не знаю. Но хочу отсюда съебаться раньше, чем он найдет и меня. А ты?
Федя не ответил.
А коридор тем временем вынес нас обратно на перекресток. Девка уже не кричала, а только тихонько постанывала, продолжая лежать на плече Лысого. Сам Лысый, конечно, немного удивился неожиданному пополнению, но виду не подал. Только руку протянул навстречу, в которую я тут же вложил арматуру. Инициатива снова была за мной:
- Это Федя.
- Леша.
- Ого, - искренне удивился я, - ты свое имя вспомнил?
- Да.
- Ну, тогда напомню вам всем, что я Саша.
- Это Снежана, - кивнул Леша.
- И…
- Она не видела, кто это был. Она вышла из-за этой двери, ее кто-то взял за шею и… Ну, сделал с ней это.
Снежана захныкала в плечо лысого. Я же внутренне улыбнулся. Ай да Федя. Не мог он не слышать криков ослепленной девки, вот никак не мог. И тихонько забился в угол в надежде, что его никто не тронет. Что ж, я тут хоть не единственный засранец.
- А что Федя? - продолжил Леша, машинально поглаживая голову девушки.
- Без понятия, - буркнул тот.
- Я его знаю, - встрял я, - Вспомнил его имя, когда увидел. Кроме имени ничего не знаю.
- О как.
- И того парня, которого убили, знаю тоже. Но не помню, ни как зовут, ни еще что-то. Мыслишка у меня есть.
- Продолжай, - кивнул Леша.
- Мы тут не просто так. Я знаю как минимум двоих. Вам вот, - показал я рукой на остальных, - никто тут знакомым не кажется?
- Не-а, ноль, - покачал головой Леша.
- То же самое, - откликнулся Федя.
Хотелось высказать что-нибудь в адрес Снежаны, но это был уже перебор даже для меня. При всем желании она сейчас никого бы из нас не узнала. Впрочем…
- Снежана… А что она еще помнит?
- Ничего, только имя. А что?
- Не знаю, - честно ответил я и присел на корточки, - Но если она встретилась с тем же, что разобралось с тем парнем, то странно, что так легко отделалась.
- Легко отделалась? - заверещала девушка.
- Тихо, малыш, тихо, - погладил ее по голове Леша, - Ты о чем?
- Не знаю, предчувствие просто, - я немного подождал, ворочая в голове эту мысль, - Что, если этот кто-то не хотел, чтобы она кого-то из нас увидела?
- Тогда почему ее не убил?
- Блядь, - ответил я. Об этом я не подумал.
- Так что будем делать? - встрял Федя.
Завязался какой-то спор. Я слушал его вполуха. Следовало окончательно признать: творится что-то ни хрена не нормальное. Никто в здравом уме не станет строить здание, в котором коридоры нужны просто для того, чтобы быть. Любое, абсолютно любое здание имело бы равномерно расположенные двери вдоль них. Да и свет этот - я не видел еще ни одного светильника, но пусть и тусклое, но освещение было тут везде. Кроме того, уж совсем не вязалось с определением нормальности то, что мы видели в той залитой кровью комнате. Да и Снежана явно не со старичком-сторожем тут встретилась. И какой из этого следовал вывод? Что мы в жопе, разумеется.
Но была в этом и позитивная часть. Судя по тому тупику, это все-таки не потусторонний личный ад для нас избранных, это вполне себе реальное строение, пусть и пизданутое на голову. Значит, можно составить его карту. И со временем, пусть и перебрав по очереди все возможные варианты, найти выход. Вдохновленный этой мыслью, я стянул майку, расстелил ее на оставшемся чистым участке пола, и начал чертить линии. Тем единственным, что у меня было. Указательным пальцем и еще не успевшей свернуться кровью Снежаны.
- Ебаный в рот, ты что творишь? - вырвал меня из размышлений вопль Леши.
- Смотри сам, баклан, - нарисовал я крестик окровавленным пальцем, - Вот полоска, это коридор. Два крестика - наши с тобой комнаты. Поворот, еще поворот, крестик - комната Феди. Пятно - тупик. Вот эти огрызки - коридоры, куда мы еще не смотрели. Понял?
- Карта… - прошептал Федя.
- А вы хотите отсюда выйти или нет?
Леша только хмыкнул. Да, мне и самому не улыбалась идея малевать на майке кровью, но, блядь, это было хоть что-то.
- И что ты предлагаешь?
- А выбора у нас немного. Или вон туда, - махнул я рукой в коридор, - или обратно, влево от моей комнаты. Или всем тут так, блядь, понравилось, что будем сидеть дальше?
Совершенно никакого энтузиазма этот план не вызвал, но и спорить никто не собирался.
- Коридор так коридор, - мрачно заметил Федя.
Туда мы и пошли.
На самом деле, меня больше волновало, насколько хватит Снежаны. Как источника краски. Кровь все-таки потихоньку останавливалась, а та, что уже щедро перекрасила ее маечку, усиленно сворачивалась. Я продолжал рисовать отрезки коридоров, углы и пересечения, крестики на месте комнат. Все они были одинаковыми - ни следа какой-то мебели или того, что раньше тут кто-то был. Отпечатки кровавых ладошек иногда попадались на поворотах, но не часто. Я почему-то продолжал думать, что их оставила моя давняя знакомая в ночнушке, поэтому всегда выбирал то направление, в котором она пошла. Ну, как мне казалось. Какой-то звериной интуицией я клал руки на ее отпечатки (если они и правда были ее), заглядывал за угол, и резко понимал, куда направилась моя незнакомка.
Даже, блядь, не спрашивайте, зачем я ее искал, и почему вообще думал, что она все еще жива.
Не знаю.
У меня воспоминаний особо не прибавилось - вспомнил только, как избил до полусмерти отца, который решил было меня не выпускать из дому. Оно и понятно, уходил же я не просто так, а с их обручальными кольцами в кармане. Наверное, даже не в кармане, а просто так, на ладошке. Не то чтобы это был первый раз, когда им приходилось выкупать их обратно из ломбарда, но в тот раз я и правда охуел.
В тот раз они их и не выкупили. Здраво рассудили, что раз колец нет, то и спиздить я их не смогу. Продолжение истории оставалось тонуть в амнезии, но что-то мне подсказывало, что я нашел кольцам достойную замену. Окончание этого сериала вспоминать что-то не хотелось.
Леша вспомнил, что был дальнобоем. И ему это почему-то не понравилось. Ха, знай он, что я наркоман, может, был бы посговорчивее, но я эту истину пока не спешил разделить с попутчиками. Хрен с ним, не хочет - пусть не рассказывает.
Федя согласился, что он Федя. Остальное, по его словам, тонуло в беспамятстве. Только вот я нихуя ему не верил. Он становился все мрачнее, и кидал на нас нервные взгляды. Особенно злобно он косился на Снежану. От Леши, эталонно вписавшегося в роль белого рыцаря. это не ускользнуло, и он всегда шел между ним и девчонкой, демонстративно помахивая арматурой.
Сама Снежана не рассказывала ничего, только хныкала и просила пить.
Как будто кто-то еще был против, блядь. Но кто бы не построил это архитектурное извращение, ни сортиров, ни умывальников тут не было в принципе. Лично я не ныл только потому, что не ныл Леша. Он, пожалуй, больше всех вызывал во мне симпатию, и его же больше всех я ненавидел. Со временем он стал нашим, блядь, лидером, первый открывал двери, принимал решение, куда идти дальше. Кроме тех случаев, когда я видел кровавые ладошки. Тогда я был непреклонен.
Тупиков было дохрена, почти все они заканчивались такой же комнатой, в которой куковал в свое время Федя. Такие случаи, как две комнаты рядом, где очнулись мы с Лешей, были редкостью. Перекрестки тоже - и все они, все до единого, содержали в одном из направлений комнату. Как у Снежаны. И все они были пусты.
А потом мы нашли наш второй труп. Впрочем, для Феди он был первым.
Личность бедняги установить было сложно. Даже пол или возраст. С него содрали кожу, оторвали конечности, черт, да его так раздерибанили, что я бы никогда в жизни не подумал, что это когда-то было человеком. Единственное, на что оставалось надеяться, это что оно умерло задолго до того, как неведомая тварь закончила. И я, конечно же, ни хрена в это не верил.
Даже позавидовал Снежане, что она не может этого видеть.
Леша довольно достойно вынес это зрелище, я пережил очередной приступ дурацкого хихиканья сквозь слезы, а вот Федя заблевал нахрен весь коридор. За что я был ему даже благодарен - пока блевотина не подсохла, я по памяти восстанавливал карту последних пяти поворотов. Снежана упрямо отказывалась кровоточить, а других добровольных доноров краски что-то не появлялось. Это, если честно, даже бесило. К тому же, футболка давно закончилась, и карта теперь продолжалась на рубашке Леши. Футболку, впрочем, я тоже не выбрасывал. Там было еще три коридора, которые мы не успели проверить.
Я боялся даже подумать, сколько времени мы здесь бродим.
Как быстро человек расстается с самим понятием человечности. Вот насколько охотно любой нормальный парень водил бы пальцем в луже чужой блевотины, чтобы нарисовать почти бесполезную карту? Бля, будь я в нормальной ситуации, я бы о таком даже не подумал. Но вот на тебе, сижу и жалею, что Федя второй раз так обильно не блеванет. И опять ебучие воспоминания - и радость по поводу смерти отца, и как отобрал у матери карточку со страховкой, и как снова ответил себе, что в хуй я не ебу, что там происходит, но они сами напросились, и вообще я не просился на белый свет. И что я всегда могу остановиться, когда у меня появится для этого причина. А уж они мне причину давать не спешили, мудаки. Орали, стыдили, унижали. Отрицали меня.
А ведь я мог бы. Мог бы, если бы они сделали, блядь, хоть что-то правильно!
Господи, как же я себя ненавижу.
И тут мы нашли ее.
Девчонка в ночнушке сидела на очередном перекрестке и рыдала. Ее легкомысленное одеяние давно перестало быть полупрозрачным и густо пропиталось кровью - я почему-то отстраненно подумал, что еще неизвестно, сколько разорванных трупов мы пропустили, просто не свернув в нужный коридор. И в кои-то веки первым вперед рванул я, опередив даже Лешу:
- Ты в порядке?
- Уйди, уйди! - заорала она, неожиданно резво подскочила и умчалась дальше в коридор.
- Я не буду тебя обижать! Стой! - рванул я за ней.
Но куда там. Почти сразу за границей видимости начинался следующий перекресток - черт, кажись, это был самый короткий наш перегон. Но девушки не было видно. Вряд ли она спряталась в комнате, скорее всего, выбрала один из двух коридоров. Я остановился и, тяжело дыша, оглядывал доступные направления. Ни следа, ни кровавой ладошки, ни неосторожного отпечатка ноги, ровно ничего.
- Саша, блядь! Стой.
- Стою, - мрачно заметил я.
- Да какого хера ты рванул…
- Я ее знаю, Леша. Я ее знаю.
- Откуда?
- Не из прошлой жизни. Не как тебя, Федя. Я ее видел.
Пришлось пересказать им начало этой истории. Безучастной осталась только Снежана - она вообще отличалась хладнокровием. Впрочем, возможно, ей хватало и собственных проблем - ну, вы поняли. Ей все-таки кто-то разрезал глаза. Остальные были более любопытны.
- И ты только сейчас рассказал?
- А о чем, блядь, было рассказывать? - огрызнулся я.
- Да уж дохуя о чем!
- Да иди ты в жопу, Федя.
Я сел на пол и обхватил голову руками:
- Мы опять ее проебали.
- Нихрена не проебали, - не согласился Федя.
- В смысле?
- Разуй свои ебучие глаза. Леш, дай арматуру.
Леша подчинился.
- Смотри, я сейчас иду прямо, ты - направо. Усек?
- Чо?
- Один из нас найдет тупик, вот чо. Мы этих перекрестков уже сотню прошли. Всегда есть тупик. Или ты найдешь ее там, ну или я найду, или мы пойдем дальше. И так раз за разом.
- Пока не найдем, - понял я.
- Вот, дошло. Ну чо?
- А я? - угрюмо спросил Леша.
- А ты со Снежаной. Мы скоро вернемся. Погнали?
Я внимательно посмотрел в лицо Феди, и этот план мне вдруг перестал нравиться. Но другого не было.
- Пойдем.
Ну, мы и пошли. Мой коридор ничем особенным не отличался, тянулся себе прямо, пока я наконец не уперся лицом в самый настоящий тупик. Даже без поворота. Но традиционная дверь присутствовала. Толкнув ее, я посмотрел внутрь. Ничего. Вообще ничего.
Кроме вопля, создавшегося где-то за стенкой. Едва не уронив нож, я побежал обратно.
И не один я. Снежана всхлипывала в одиночестве - Леша явно поддался своей рыцарской сути, и немедленно отправился выручать прекрасную даму. Сука, как же я его ненавижу. Крики впереди изменились - орал мужчина, и я почему-то был уверен, что речь о Феде. Женские не прекращались, они накладывались на новые, усиливали их, делали еще более жуткими. Я почему-то не очень хотел увидеть то, что ждало меня в конце этого коридора. И был прав.
Потому что там меня ждал тупик. Такое вот бесславное окончание такого долгого путешествия. Охуевший Леша, зыркающий по сторонам, оптимизма не добавлял. И уж точно ничего общего с этим словом не имела безымянная девушка, сидящая в луже крови - свежей крови, я в этом уже кое-что начал понимать, - и орущая благим матом.
Я знал, что увижу.
Федю будто сбила машина. Не раскромсали неведомые когти, ничего из того, что мы видели раньше. К тому же, его я знал. Как и раньше, до того, как сюда попал, так и здесь. От этого было больнее на него смотреть. Беднягу смяло, бросило к стене, и внутренности его - ох, их я тоже насмотрелся за последнее время, - выскользнули из его живота. Сами по себе, никто их не вырезал и не вытаскивал. Они просто вышли. Их выдавило.
Наконец-то стошнило и меня.
- Тихо, малыш, тихо… - бормотал Леша.
- Кто это был? - заорал я.
- Малыш, успокойся…
- Кто это, блядь, был? - затряс я девушку.
- Сань, потише…
- Хуише, - я толкнул Лешу так, что тот упал в самую лужу крови, - Кто это был?
- Они знают, - пробормотала девушка.
- Какие, блядь, они?
- Все бесполезно…
- Кто, блядь, они?
- Нам не спрятаться, - заныла девчонка, закрыла глаза руками и расплакалась.
Успокоилась она только тогда, когда я всучил ей нож. Да, не самый умный поступок, но вы попробуйте быть умным в такой ситуации. Она сжимала обеими ладошками рукоятку, а мы отвели ее обратно к перекрестку и просто посадили рядом со Снежаной. Обе тут же обнялись и заревели пуще прежнего.
Блядство. Ебучее сраное блядство.
- Что думаешь? - спросил Леша.
- Пиздец, - честно ответил я, - Последний раз такое говно в больнице чувствовал.
- В какой больнице?
- Да в обычной, блядь.
И тут меня накрыло. Та самая больница, о которой я говорил. Не клиника наркоманская, а действительно больница. Как будто что-то по черепу ударило, я пошатнулся и схватился руками за голову.
Машина. Большая. Я - угашенный. На дороге. В груди - сила. Я все могу. Я, блядь, избранный. Ничто меня не остановит. В груди пустота. Дышать нечем. Почему-то болит голова. Иду по дороге. Или не иду. Почему так больно? Я лежу, мне хорошо, ничего больше не нужно. Только дышать почему-то нечем. Кто-то светит в глаза. Вот же сука. Орет.
Нет, нет, не может, блядь, быть. Пиздишь.
Не пиздит. Левая рука не слушается. Правая болит. Левая. впрочем, тоже болит. Звук - странный звук. Но я знаю, что это плохой звук. Где телефон? Я что, опять проебал телефон? Нет, не проебал. Звоню маме. Зачем? Хз, уже забыл. Привет, мам. Блюю. Бля, прикольно. Это кровь. Кто это сказал? Нет, мам, все нормально. Да я не ебу, кто это. Кровь? Ну да, кровь. А что, это разве ненормально? Где я? А хуй его знает. В смысле, должен быть дома? Ты кто, блядь, такая, чтобы мне указывать?
Больно. Стоп, с хуя ли мне больно? Блять, мама, мне больно. Нет, не знаю. Блядь, я не могу пошевелить ногами. Или могу? Сейчас, встану… Нет, не встану. Ха-ха. Да, на ногах не стою. Что-то не так. Что-то точно не так. Я не знаю, где я. Нет, мам, вообще без понятия. Друзья? А черт его знает…
Я падаю на пол и ору. Ну почему, почему все мои воспоминания - такое говно?
- Я тебя вспомнил, - говорит Леша.
- Ну а я тебя нет, - хриплю в ответ.
- Я тебя сбил.
- Что значит сбил?
- Ты на дорогу вылетел. Я тебя не заметил. Ночь была.
Да, была ночь. Тогда еще Федя (блядь, так вот откуда он здесь) притащил что-то интересное. Кажется, я психанул. Ромка - ха, так вот как звали трупака с хуем во рту, - дал мне по морде. Или я ему.
- Ты выскочил на дорогу… Как из ниоткуда. Я, блядь, не мог отвернуть. Ну вот поверь, не мог.
Как будто это было важно. На какую-то застывшую секунду я вижу радиатор грузовика. Он прикольный. Дышит мне в лицо теплом. А потом уже не прикольно.
- Твою мать, я вспомнил. Я… Я не смог остановиться. Ну просто не успел я остановиться.
Сначала даже не больно. Чувство полета. Больно стало, когда я попытался закурить. Зубы болят. Кто им разрешал болеть? Не знаю. Левая рука не работает. Никогда ее не любил. Правая лучше. Все-таки закуриваю. Ужасно болят зубы. Перелом челюсти. Да, об этом мне потом скажут. Ха, вот оно что. Больница - та самая больница, которую я вспомнил, увидел Лысого. То есть Лешу. Пидораса этого, в общем.
- Так это был ты… - стону, боль в челюсти зашкаливает. Она давно срослась, но не здесь и не сейчас. Ноет девка в ночнушке. ЗАТКНИСЬ, БЛЯДЬ.
- Господи, Саня, мне так жаль… Я должен был остановиться…
Как будто бы это что-то изменило. Ищу нож - у меня же был нож. В горло тебе, хуило, смотри за дорогой, в горло, до упора и провернуть. Открываю глаза. Леша стоит на коленях. В этом ебаном коридоре, смотрит на меня с ужасом. Я бы на его месте тоже боялся. Сейчас, только найду нож… Ты еще у меня узнаешь.
Плечо дальнобоя сжимает рука. Странная рука, пальцев там явно недостаточно. Три или четыре. Откуда-то из-за его спины вылезает другая, берет за руку, уверенно так. Третья хватает за бедро - почти плотоядно, тянется к промежности, нежно перебирает фалангами. Четвертая, пятая… Я сбиваюсь со счета.
Руки все обхватывают его, одна берет за лицо и вползает ему в глаз. Леша будто не замечает:
- Прости, брат, я не хотел. Я вызвал скорую, вызвал же…
Не хотел он. Руки поднимают его повыше, я провожаю мудака ненавидящим взглядом, и его уносит куда-то в темноту.
И только сейчас до меня доходит полная неправильность происходящего. Плачу.
Девчонки за моей спиной и не останавливались.
И всеобщую истерику прекратил простой тихий голос из-за двери:
- Тут вообще-то не заперто.
Нет, я не бросаюсь на зов. Я ною, как побитая шлюха, и роняю сопли. Дверь открывает девушка в ночнушке. Я поднимаю арматурину, оброненную Лешей, с неохотой поднимаюсь на ноги и заглядываю в дверь. Там вижу первую мебель - она удивляет больше, чем человек. В комнате стоит стол и стул. На стуле, да и за столом, сидит мужик. Рыжий, очень усталый, судя по виду. Комната залита кровью - не вся, в одном из углов. Откуда столько крови, я не имею ни малейшего понятия. Никаких трупов или их частей не видно. Смотрю на мужика. Арматура выписывает кренделя, как тогда нож в руках у этой девушки. Она заходит следом, поддерживая Снежану. Блядь, я у нее имя забыл спросить.
- Так дальше, кстати, тупик, - спокойно сообщает мне мужик.
Я знаю. Ответить ему сил не хватает, просто провожу взглядом по окружению.
- Что, забрали кого-то снова?
- Д-да, - отвечает девушка в ночнушке.
Не удивляюсь. Ничему уже не удивляюсь. Угрожающе поднимаю арматуру. Его она, конечно же, не впечатляет.
- Опять ты за свое, - грозит мне пальцем, - Но я понимаю.
- Ты кто такой? - хриплю.
Почему-то кажется, что вот он-то знает больше, чем мы.
- Тот, кому не повезло пережить здесь несколько циклов, - пожимает плечами мужик, - Зовут меня Коля.
- Саша.
Почему-то он ржет. Не мешаю ему. Боюсь. Оружие-то у меня, конечно, есть, но я теперь тут совсем один.
- Саша, Снежана и Женя. Ну вот серьезно, я уже хочу узнать, когда это закончится.
- Женя?
- Да, главное говно в вашей компании. Я это о тебе говорю (подмигивает). Собралась, блядь, команда.
- Что вам от нас надо? - орет Снежана.
Благодарен, что это сказала она. Иначе пришлось бы мне.
- Чтобы вы съебались из моей комнаты, - спокойно отвечает мужик, - Цикл скоро закончится, а мне тут еще жить.
- Какой нахер цикл? - наконец оживаю я.
- Обычный, - кивает мужик и улыбается, - Вон ты вон, вспомнил уже, что наркоман?
Я ничего не ответил.
- Ну а ты вспомнила, что именно продавала этому моральному уроду?
Не знаю, кого из них имел в виду старый пердун, но у меня в голове что-то пошевелилось. Судя по всему, кто-то из этих девчонок был моим дилером. Если не обе.
Твою ж, блять, мать.
- Ты кто такой? - снова мой вопрос. Смелею.
- Я же говорил. Тот, кто прожил здесь много циклов.
- Да каких, на хуй, циклов?
- Таких. Ну еб твою мать, Саша, нельзя их было в другую сторону увести?
Я промолчал. В конце концов, это и вправду была моя идея, пойти направо.
- Что это были за руки? - спросил я.
- А? Ты имеешь в виду, черные руки, которые возникают из ниоткуда и забирают человека?
- Да, - ответил я. Снежана только всхлипнула.
- А, это просто их забрали.
- Кого - их?
- Тебе видней, блядь. Его или ее. Или сразу их. Иногда, знаешь, и по десять штук забирают.
- Какое, на хуй, забирают?
- Такое. Забирают всех, кому здесь не место.
- В смысле, не место?
- В прямом.
- Да где мы, блядь, вообще?
Снежана рыдала, а безымянная девчонка в ночнушке вообще молчала. Вряд ли они могли сейчас внятно соображать. Мужик, прекрасно это видевший, обращался ко мне:
- Не имею ни малейшего понятия. Но вы здесь, ребята. Значит, кто-то или что-то, связанное с этими черными руками, решило, что вы ему подходите. И если хотите отсюда выбраться, то срочно напрягайте мозги, и вспоминайте, почему вам здесь нет места. Глядишь, заберут. Как этого вашего. Кто он там был?
- Дальнобойщик.
- Вот, дальнобойщик. Успейте только, пока цикл не закончится.
- А если нет? - спросил я.
- И суда нет, - развел руками мужик.
- А ты сам? - буркнул я.
- А мне здесь самое место.
- В смысле?
- В прямом. Я на своем месте, мне ходу назад уже нет, - рыжий с каким-то безразличием почесал подбородок, - А вы уж сами разбирайтесь.
- А куда его забрали? - спросил я.
- Кто знает. Может, домой вернули. Может, сожрали. Но он уже не здесь. Не этого ли вы хотите?
И заржал.
Я обернулся, желая найти поддержку, и нашел только Снежану.
Безымянная девушка в ночнушке (Женя же, мужик сказал - Женя) как будто испарилась. И только сейчас до меня стали долетать ее вопли где-то дальше, в том коридоре, из которого мы явились. Что-то вроде того, чем она встречала меня - “хватит”, “не надо”, “уйди”.
На полу валялся нож. Странная девчонка эта Женя, в любой непонятной ситуации тут же выбрасывает единственное свое оружие. Впрочем, что бы не поубивало всех остальных, кого мы тут нашли, вряд ли его можно было впечатлить такой зубочисткой.
Но нож я все равно подобрал и сунул за пояс:
- Так, Снежана. Подожди здесь. Эй, ты!
- Да? - исподлобья посмотрел обитатель комнаты.
- Присмотри за девушкой, она ранена. И если хоть волос…
- Да ладно тебе, - на удивление беззаботно рассмеялся тот, - Я же не маньяк какой-то.
- Хорошо, - не верил я ему ни на миллиметр, но выбора не было, - Я найду Женю и мы поищем выход отсюда. Потом вернемся за вами, идет?
- Как хочешь, - рыжий уже подошел к девушке и взял ее за руку, - Иди сюда милая, присядь, вот, у меня стульчик есть…
Задержись я тут еще на мгновение, и уже никуда не пойду, сам сяду на пол и буду ждать неведомо чего. Поэтому я захлопнул за собой дверь и обреченно потрусил в ту сторону, откуда доносились уже изрядно приглушенные крики этой Жени.
Не знаю, разделывал там ее местный безымянный монстр, или она просто впала в беспросветную панику, но кричать не переставала. По звуку было довольно просто ориентироваться - даже свою самодельную карту я так и оставил свисать с пояса. Коридоры были все теми же близнецами, что и раньше, и я даже не пытался разобраться, были ли мы здесь раньше, или я успел свернуть в один из тех отростков, что так и остались неисследованными.
Спешить почему-то не хотелось. Не только из-за страха перед неведомой тварью, но и от какого-то внутреннего отупения - наверное, мой мозг выбрал свой лимит острых ощущений на сегодня, и выписал сам себе больничный. В голове изредка шевелились небольшие комки воспоминаний - почему-то казалось, что выглядят они как сероватые кучки гнилья на свалке.
Кажется, чем дольше я здесь, тем быстрее восстанавливается память. И мне это совсем не нравилось.
Черт, я уже даже скучаю по тому трогательному себе, которого в грудь тыкала ножом незнакомая девушка. Пусть напуганный, растерянный, но все же живой и человечный. Теперь же по полумраку коридора плелся заляпанный кровью и блевотиной наркоман, вор, возможно, убийца (не знаю, выжил ли тот парень, мы его так и оставили во дворе). Да и вообще редкостная скотина, на самом деле. Причем чем больше эта скотина себя вспоминала, тем меньше ее начинало это волновать.
Наверное, что-то подобное чувствуют психи - ну, те из них, у кого в голове свой личный мистер Хайд живет. Насколько ты осознаешь всю отвратительность этой личности, настолько же ты ей и являешься.
К этой грустной мысли я обнаружил, что криков больше не слышу. Коридор, правда, разветвляться не собирался, так что хотя бы от мучительного гадания, куда пойти, я был избавлен. А еще впереди был очередной поворот, и вуаля - я выяснил, что да, это один из тех коридоров, куда мы так и не заглянули. Потому что сразу за поворотом была дверь, из которой внушительно натекло (и совсем не клубничного варенья). Из дверного проема торчала красная кисть. Была она заляпана кровью, или ее освежевали, я не знал и знать не хотел. Развернувшись к проему спиной, чтобы даже случайно ничего лишнего не увидеть, я прошел бочком этот участок, и отправился дальше. Ни из одной из комнат ничего до этого не вываливалось - значит, в этом коридоре меня еще не было.
Я насчитал чуть больше полутысячи шагов - это здорово отвлекало от невеселого копания в собственной голове, - как меня встретил очередной поворот. Этот был каким-то совсем угрожающим. Интуиция, шестое чувство, пресловутая жопная чуйка - все во мне кричало, что я не хочу заглядывать за этот поворот. Кроме того, из-за него на грязно-желтую плитку пола щедро натекло красным.
И где-то там дальше была та самая девчонка в ночнушке. Женя.
Разумеется, никакой героизм во мне не проснулся. Организм даже на дозу адреналина не расщедрился, я просто в привычном уже отупении, продолжая считать шаги, механически пошел дальше.
За поворотом в крови было все. Даже на потолке виднелись отдельные брызги. Какие-то ошметки валялись как попало, и я даже знать не хотел, что это за части тела были, и кому принадлежали раньше. Мозг наконец-то начал просыпаться, и я расслышал слабые всхлипывания из-за двери.
Коридор заканчивался тупиком и одной традиционной комнатой.
Я распахнул дверь и вот теперь меня все-таки вывернуло обжигающей смесью желчи и желудочного сока. То, что находилось внутри, когда-то, конечно, было живым, и, судя по объемам, даже в составе нескольких человек. Но сейчас это даже на фарш не походило. У меня не было ни слов, ни желания описывать такое - расползающееся, блестящее, самых разных оттенков от грязно-серого до почти черного. И в самом центре этого кошмарного цветка в позе эмбриона лежала Женя, вся перемазанная кровью, и тихонько хныкала.
А я вспомнил. Я наконец-то вспомнил.
Нежка - Снежана, блядь, что за дурацкое имя, - обещала выцепить что-то чумовое. Не обычные спиды, которыми мы упарывались перед рейдами - яйцедробительными набегами на все возможные бары, клубы и притоны. Что-то по-настоящему стоящее.
Даже Ромыч был впечатлен - а уж этого утырка хрен вообще удивишь, он и по вене ставился, чего мы все решительно избегали. Строго говоря, он наверное единственный, кто понял, что именно за подгон. Мне было похуй. Мне всегда было похуй.
Девчонка в окружении сложного узора из внутренностей продолжала всхлипывать, но глаза ее не мигая смотрели на меня. А я мог только открывать и закрывать рот, как рыба.
Стрелялись на хате Феди, шлифовались кто чем - я цедил дешевое пиво, Нежка, как обычно, притащила травы. Ромыч вообще хрен пойми под чем был, но зрачки у него во весь глаз были. Пипка с Толяном сразу нажрались своих колес и улетели в космос, толку от них было немного. Но хоть бабла скинули.
Стрельнул у Нежки пару тяг, это еще помню. Кажется, одолжил у Толяна колесо или два. Западло, конечно, галимую фарму жрать, но блядь, не прет вообще ни хуя. Дальше - вспышками. Как тогда, с грузовиком. Ебаный грузовик. Сука. Знал бы, кто бы… (А ведь я знал, знал, блядь, да кишка тонка расписать мудака, как положено). Я бы пидорасу устроил, он бы у меня кровью харкал дальше, чем видит.
Девчонка перестала хныкать. Кажется, она даже улыбнулась. Я перевел взгляд на ее перемазанный в крови живот и увидел, как из ее пальцев выскальзывают внутренности. Не ее внутренности.
Новенькая. Ромка лыбится и похабно чмокает губами. Нежка что-то бурно выясняет по телефону, до меня доносятся только отдельные слова. Опять что-то про фуфло разбавленное. Ну да, обычная, блядь, Нежка. Похуй, втягиваю порошок - разбавленное, не разбавленное, вообще поебать. Толяну вот один хрен уже не надо - отошел со своей Пипкой астральное кино смотреть. И его дорогу заберу… Блядь, Ромыч, ты чо? Охуел? Тебе больше всех надо?
Пока Нежка ебет мозг своему куратору, а я переругиваюсь с Ромкой, новенькая стоит в уголке. Кажется, немного побаивается. Конечно, подруга, с хуя ли ты думала. Это тебе не закладочки по лавочкам распихивать. Тут, так сказать, встреча с конечным, сука, потребителем. Как грузовиком по ебалу. Ха. Грузовиком. Бля. По ебалу.
Задница? А ничего, Рома, и правда. Эй, Федя. Глянь. Как тебе?
Я делаю шаг назад, и девчонка молниеносно подрывается с пола. Моя левая нога предательски скользит, а вот ее движения напоминают какой-то танец. Девчонка вешается мне на пояс и крепко обнимает руками.
Да, так же она делала и тогда - напуганная, плачущая. Ромка хорошенько съездил ей в табло, так что сука безропотно заглотила пяток колес из Толькиных запасов, а потом - и меня. Мычала только, но это было даже прикольно. Нежка вообще ржала не переставая.
Сейчас она смотрела мне в глаза и улыбалась. Пришлось ударить ей в ухо тогда - хорошенько так, до крови. Чтобы перестала зажиматься и прятать лицо. Я взмахнул руками, чтобы не упасть, и выронил арматуру. Обжигающий короткий порез - ножа за моим поясом уже не было. Теплого ручейка крови я даже не заметил.
Спорю с Ромычем. Он говорит, что во всем виноваты жиды. Я считаю, что это все фарма. Какой нахер легалайз, когда корпорации рубят тонну бабла, продавая кайф по рецептам. Федя утробно хрипит с каждым толчком, девчонка уже не кричит. Ну наконец-то, блядь, а то уже уши от нее болят. Нежка придурковато хихикает, хлопая сучку по щекам, когда та теряет сознание. Отвлекаюсь от спора, чтобы застолбить очередь. Федя согласно кивает. Он у нас как всегда, блядь, в жопу - первый.
Грудь сводит боль. Делаю шаг назад, но так и не падаю. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Не врут. Правда, в моем случае это циклы. Цикл за циклом, цикл за циклом… Сколько я здесь? Сучка криво ухмыляется, но в ее глазах я вижу беспокойство. Боится. Все еще меня боится.
Федя матерится и пытается вытереть пол. Ха, хуле толку. Нет, в эту дырку я буду первым. Проворачиваю нож, толкаю сучку. Хнычет. Ничего, блядь, ты у меня еще завоешь. Нежка ржет. Ржи дальше. Вставляю в рану. Улыбаюсь.
Девчонка еще раз с силой давит на нож, но боли уже нет. Дыхание только захватило. Такую, скорчившуюся в луже крови, я ее и запомнил. Как и она меня, наверное. Улыбающегося, даже не собирающегося спрятать член. После меня охотников не нашлось. Не помню, кажется, я вырубился на кухне. Вот же сука.
Я опять не успел. Не успел вспомнить, ударить первым, спасти Ромку, Федю, остальных. Даже Нежку, хотя ее ни хуя и не жалко. Пока лезвие рвало мне сердце, я со всей полнотой вспоминал, чем закончились предыдущие циклы. Сука находила меня первой. Всегда, блядь, была на шаг впереди. Конечно, ведь ей здесь самое место. Прав был рыжий уебок. Она-то, блядь, память не теряла с каждым циклом. Она прекрасно знала, с кем из нас и что можно сделать. Раз за разом. Пока мы не вспомнили, пока не нашли выход.
Я сделал еще шаг назад, но сучка повторила мое движение.
Да, я знаю - теперь-то знаю! - что она тоже с этого начинала. Не помнила, кто она, и что здесь делает. Потом вспомнила. И решила задержаться в Лабиринте. И эта хрень, кем бы она не была, даровала ей возможность сохранить память. Что ж, она хотя бы помнила каждый сантиметр, который я вонзал ей в дыру в ее брюхе. Это немного успокаивало.
Сейчас же она вонзала в меня. Цикл подходил к концу. Я выдохнул последний свой комок воздуха и с ненавистью на нее посмотрел. Сука улыбалась. Убивала нас каждый раз. Жестоко, с фантазией. Я бы под самой ядреной наркотой такого не сочинил. Да, ей и правда было тут самое место.
Нам просто нужно успеть вспомнить. Раньше, чем она до нас доберется. Вспомнить и… покаяться. Сука, покаяться, блядь. Как тот ебучий дальнобой, как чувак, продавший мне первую дозу, как урод, изнасиловавший меня на очередной вписке.
Они уже не здесь, куда бы их не забрали черные руки. Остались только мы. Те, кто не раскаялся. Блядь, как высокопарно. Я харкнул кровью, и девчонка даже не отвернулась. Наоборот, слизала кровь, попавшую ей на губы. Улыбнулась.
Ничего, сука, я тебя переиграю. Потому что я вспомнил главное. И, блядь, со временем я вспомню это вовремя.
Меня зовут Женя. Это ты - Саша. И в свои последние секунды я буду твердить это имя в своей голове, чтобы вспомнить его на полсекунды раньше, чем в прошлый раз. И потом я до тебя доберусь. И поверь, то, что я сделал с тобой в реальном мире, покажется тебе детскими играми.
И я снова гоню от себя мысль, что никогда отсюда не выберусь. Потому что я хочу растерзать эту суку, заставить ее пережить такое, чего не переживало ни одно живое существо.
Я не каюсь. И, блять, кажется, тут мне - самое место.
Я глубоко, жадно, словно в первый раз вздохнул. В груди щемило, какая-то тупая боль давила на ребра, а самое главное - я не имел ни малейшего понятия, что происходит. Передо мной стояла девушка с растрепанными, давно не мытыми темными волосами, в какой-то полупрозрачной ночнушке, сжимала нож и пялилась на меня неприятно диким, неестественным взглядом.
- Даже не думай, - хрипло прошептала она.
Текущий рейтинг: 65/100 (На основе 23 мнений)
