(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Легенды Брянска: Зайчик
Я опоздала на поезд. Жених запретил волноваться и перевел денег на СВ следующего поезда. Для тех, кто не знает: вагон СВ – самый страшный вагон. С ценами страшнее истории, которую я хочу вам рассказать.
Я всегда восхищалась цифровизацией, но тут бы она меня и подвела. Хорошо, что яндексу не дали продать мне билеты – слишком близко поезд. Добрый час в живой очереди и кассирша говорит мне:
— Да ты же разоришься, девочка! Срочно надо? А ты оставь мне телефон свой. Сейчас билеты будут сдавать, мало ли что у кого случится. Я тебе через час-другой позвоню и скажу, не появился ли. А люксовых всех раскупить не успеют за это время, не бойся.
В итоге сдали два сидячих места рядом, и я всё равно ехала как королева: других опоздунов на соседнее не нашлось. А ещё там голуби ходили прямо внутри зала ожидания! Я фото одного прикреплю.
Будете ехать из Москвы в Брянск, учтите: ловит только в начале пути. Дальше рядом с палочками связи крестик. Возьмите книжку, томик Тютчева или там Буратину Алексея Толстого, ведь эти авторы родом именно из Брянска.
Вообще, мама меня еле-еле отпустила. Но не всё же жениху кататься ко мне за четыреста километров! Правда, только на выходные.
Зато в четыре утра воскресенья я вцепилась в Васю и принялась скулить, как мне с ним хорошо и как не хочу уезжать.
В расстроенных чувствах я ляпнула, что возьму и никуда не уеду. А он возьми и скажи, что, мол, что же со мной делать, пусть остаюсь. Не погонит же он меня жить в отель.
А что, так можно было?
Убедить маму, что в этой «деревне» есть все нужные мне таблетки оказалось сложнее. «Позвони отцу и ему всё расскажи!» — закончила она. «Не забудь сдать билет,» — сонно откликнулся отец и предположительно перевернулся на другой бок. В итоге мама разрешила остаться до следующего воскресенья.
Угадайте, что произошло в следующее воскресенье?
В общем, возможностей изучить этот город воинской славы у меня оказалось предостаточно. За это время я выяснила, что, хотя люблю романтику ранней весны и люблю сказочность холмистой местности, сказочную романтику ранней весны в холмистой местности я что угодно, только не люблю.
Я съела самую вкусную в своей жизни шаурму напротив ментовки, погладила двух домашних котиков и почти – бездомную собаку с биркой в ухе. Она просто потыкалась в ладонь в носом, а от аккуратно занесенной над головой руки шарахнулась, продолжая вилять хвостом.
А ещё тут нет куриного фарша! Ни в пятерочке, ни в магните.
Напротив цирка есть скульптура в виде упавшей люстры, вся в огонечках. Рядом с Курганом Бессмертия остался каток даже когда каток закрыли. В баре на Фокина съела аппетитный и нежный грибной суп.
Ну и, конечно, я услышала для вас историю.
Эту историю мне рассказали за чаем с маленькими конфетами «Твикс». Геля периодически ворчала на лай за окном и абсолютно очаровательно чихала. Её хозяйка и моя собеседница Катя открывала упрямую упаковку конфеты. Отложив негодяйку и вздохнув, она посмотрела в окно.
— Как быстро стемнело.
— Ну, мы интересно разговаривали, время пролетело. А темнеет уже нормально – вон, весенние равноденствие на носу.
— Как на носу?
— Да оно двадцать второго-двадцать четвертого марта, как-то так.
Катя в неверии взяла телефон посмотреть на дату и выяснила, что я её не обманываю.
Катя – старая подруга моего жениха. Однажды они разговаривали по телефону, он включил громкую связь, о чём не преминул сообщить. Она же сказала: «Зай, приезжай скорей, я соску-училась…» Разумеется, рядом сидела тогдашняя пассия жениха. Ой, что началось!..
Ну да у меня чувство юмора получше, мы с ней быстро нашли общий язык.
— Тебе нравятся языческие праздники? Хотела подготовиться и замоталась? – предположила я.
— Да какой уж тут праздник. Скоро День Перехода.
— Погоди, так переход от преобладания ночи к преобладанию дня и есть праздник!
— Другой переход…
Далее с её слов.
Машка с Галкой росли непослушными девочками и выросли в непослушных девушек. По набережной Десны они гуляли не с мальчиками, пусть даже и такими же непослушными, а до заброшки.
Дом культуры желтел облупленными стенами, напоминая о домах скорби времен царя. Самое то для безумной идеи, взбаламутившей голову Галки.
Галка отказывалась рассказывать подруге, откуда она вычитала инструкции. «Из проверенных источников!» - важно поднимала она палец. И что Машке совершенно необязательно знать остальные премудрости, которые можно откопать в проверенном источнике. Потому что Машка – дурочка и накликает на себя беду, пусть только под контролем Галки.
— Ты пойми, Маш, это вон Анька твоя головастая, ей интересны звёзды всякие. А древним людям – им какое дело было до того, в какие сутки день и ночь равны, а не на минутки друг друга больше-меньше? У них же и часов не было, как бы они это поняли? Головой думать надо!
— Как же они тогда знали про эти незначительные дни? Как же пирамиды Майя? Там тень у ступенек складывается в дракона в день солнцестояния. Египетские пирамиды…
— Так я не говорю, что они не знали об этом дне! Я говорю, что они знали о нем из-за другого. Для этого мы сюда и пришли.
Галка и ничего не понимающая Машка приходили сюда ещё вчера, проверять, в какое бы окно залезть. Теперь это позволило им прошмыгнуть в здание незамеченными.
Машка помогла Галке снять рюкзак и неожиданно согнулась под его тяжестью. Открыла. Вытащила обломок настенного зеркала – чуть не порезалась, Галка могла бы и предупредить! – следом косметическое зеркало на подставке, пять свечей с ароматом персика, колоду красивых карт, катушку желтых ниток, кусок наждачки, кипу старых географических карт, пару литров воды, несколько луковиц, нож, кость и несколько мешочков.
— Это обрезки ногтей тринадцати людей, мне Полинка подогнала, которая маник делает. А здесь у меня лапки мух. Хорошо, что я для венериной мухоловки их ловила! А то бы поймать так много не успела, не смогла бы. А тут у меня цветок папоротника. Не смотри на меня так: все знают, что цветков у него нет, а рецепт-то реальный! Поэтому я понабрала красивых завитушек. К маме в библиотеку ходила и там у папоротников их срезала. Вот тут щепотас вековой пыли…
— Может быть, щепотка?
— Написано было: щепотас! Это как щепотка, только больше. Где-то в три щепотки. Ну и прикольная такая – щепота-а-ас… Так, а теперь – снимай очки и режь лук.
— Сама режь свой лук! Могла бы и дома приготовить, лапки мухам вон отрывала.
— Так нам не лук нужен.
— А что?
— Слёзы девственницы. Вот в бутылку плачь. Или давай это, катушку ниток к глазам прислоняй, впитает, нам всё равно туда кидать. Порядка добавления не было. Надеюсь, тут не как на кухне, и это неважно.
Всё это девушки смешали в воде. И размешали свиным ребром против часовой стрелки. Они поставили смесь в зеркальный коридор – между двух зеркал (обломок настенного долго не хотел прислоняться к стене под нужным углом, чуть не разбили), рядом с одним положили карту таро «Луна», с другой – «Солнце». Вокруг зажгли пять свечей.
— Видишь, как хорошо, что я курю, - сказала Машка. – А ты вон ругаешься. Спички ты взять не догадалась, а у меня зажигалка. Так бы пришлось ждать следующего года.
— Не пришлось бы. Нельзя уже в следующем году.
— Как так? Почему ты мне не рассказала, что это за ритуал? Может, я тоже хотела…
— Тебе-то как раз в следующем году и можно! Тебе семнадцать, а мне восемнадцать. Надо в восемнадцать. Ты думаешь, почему совершеннолетие именно в восемнадцать, а? Раньше люди всё знали.
— А почему тогда теперь не знают?
— Потому что опасные это знания! Раньше их жрецы хранил, ну или там священники. А потом что? Революция! Разрушили религию!
— А в других страна что?
— Да что ты мне голову забиваешь, обряд уже делать пора, - и Галка достала из кармана рулетку. Сжала в руках, поцеловала, и жутким голосом зачитала:
"Кочыб лунсу ароп тьапс,
Кочоб ан укборок в гёл,
Тьаворк в гёл акшим йыннос,
Тьапс течох ен нолс окьлот!"
Повисла тишина. Галка подождала чего-то, пожала плечами и сунула рулетку обратно в карман.
— Видимо, должно пройти время, чтобы подействовало.
— Да что подействует-то? Что мы сделали?
— Мы оживили рулетку!
— Оживили рулетку?
— Да! Она теперь будет мне помогать. Подсказывать расстояние до предметов, и даже их объем, а то я устала от мерных стаканчиков. А ещё рулетка вообще символ пространства, и я перестану заблуждаться. Ну, блудить…
— Больше не заблудишься?
—Ага, да! В общем, рулетка теперь живая. Моя любимая рулеточка.
Машка пристально посмотрела на подругу и так рассмеялась, что эхо раскатилось по всей заброшке.
— Не верь-не верь! У тебя почти год на размышления с запасом на подготовку и на размышления, какой предмет оживлять. Можно только один.
Галка сердитым рывком задула свечи и принялась собираться, даже не глядя на подругу.
«Только один предмет,» - вспоминала Маша по дороге домой. Разумеется, всё это были глупости. Если бы Галка сразу сказала, в чём дело, Машка бы может и совсем бы с ней не пошла. Хотя какое не пошла – куда она эту психушку одну отпустит. Но отнеслась бы не так серьёзно.
Но если задуматься… Какой бы предмет она выбрала?
Она очень любила «Собор парижской богоматери» и спала с этой книгой под подушкой. Столько раз перечитывала, что страницы кое-где приходилось подклеивать. Ей нравилось прогуливаться с Гюго по волшебному Парижу. А если оживить книгу, сможет ли она говорить с частичкой души Виктора, которую он вложил в книгу? Покажет ли он ей Париж своими глазами прямо картинкой?
С другой стороны, у неё был любимый Зайчик. С Зайчиком с пришитым левым ухом и правой нижней лапкой она спала ещё в колыбели. Только научившись читать, она читала ему сказки. Не умея заваривать чай, уже поила его им из пластмассового блюдца. Барыня на картине пила из блюдца, и Зайчик тоже мог!
Горько-горько плакала маленькая Машка над стишком, где «зайку бросила хозяйка». Она-то своего никогда не бросит, думала она. Но шли годы, и с Зайкой стало уже не так интересно, и она отдала его сестре Анечке.
За размышлениями Машка уже и добралась до дома. Как мышка пробираясь к себе, она увидела приоткрытую дверь в комнату сестры и заглянула. Анечка чему-то улыбалась во сне и крепко-крепко сжимала Зайку.
И тогда Машка решила, что ей достанется «Собор».
Ну, что значит тогда. Решила она это, конечно, позже, когда заметила, что подруга перестала «заблуждаться» и «блудить», а еда у неё получалась куда лучше – как будто с соблюденными пропорциями. Когда в феврале Машка решилась робко попросить о помощи, Галка моментально оживилась.
— Я думала, уже и не попросишь!
Галка, вопреки опасениям, не таила обиду за скепсис, и они вместе стали готовиться. Оказалось, что наждак, желтые нитки и географические карты характеризовали конкретный предмет, а Маше нужно было придумать свои характеристики. Она решила взять чернила, кулон с Эйфелевой башней, и даже купила лилию в цветочном магазине. Всё-таки, решила она, хоть какой цветок должен быть. Тщательно выучила заклинание и повторяла его, пока совсем не перестала запинаться в беспорядочном наборе букв.
День, а точнее, ночь, настала. На этот раз Машка волновалась куда больше, чем просто за то, что их поймают. Но всё прошло успешно.
Годы спустя Машка лежала у себя и прижимала к груди любимую книгу. Её лицо было недовольным: она спорила с Гюго о роли девушки в современном обществе. Гюго говорил, что женщина без ребёнка как девочка без куклы, что так нельзя, а Машка пыталась объяснить про феминизм, снижение детской смертности и упрощение быта, но мёртвые – на то и мёртвые, что не могут учиться новому.
«Я всегда тебя понимал. Почему ты не выбрала меня?» — услышала Маша тоненький голосок.
Она подскочила и заозиралась. Опустив глаза вниз, на пороге она заметила своего, точнее, уже давно анькиного Зайчика.
«Почему ты не выбрала меня, Маша? Я недостаточно крепко тебя обнимал? Я плохо слушал твои сказки? Я не хвалил твой чай? Это был самый вкусный чай, даже вкуснее, чем у Анечки. Почему ты забыла меня, Маша?»
Тело плюшевого зайца без костей и мышц двинулось на Машу.
— Почему… Почему ты живой? – сдавленно прохрипела Маша, хотя хотела закричать.
«Анечка хорошая девочка, Анечка оживила меня. А ты – нет. Ты очень, очень плохая девочка…» — и в лапке зайчика, которая до этого пряталась за спиной, блеснул нож…
— Красивая сказка! – сказала я с ртом, забитым конфетой.
— Какая же это сказка? Это всё было на самом деле. Могу показать тебе могилу Марии Александровой Зайцевой. Анну Зайцеву потом чуть не посадили, но в милиции разобрались, что у неё совершенно не было мотива.
— Зато у Зайчика был!
— Ладно, относись к этому как угодно. Тебе уже не восемнадцать и предмет ты не оживишь. Ну не запишешь же ты этот рецепт для кого-то другого.
А я взяла и записала.
Текущий рейтинг: 33/100 (На основе 27 мнений)
