(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Странная жизнь Бобылева, или декабрь, 94-ого
Семён Бобылев устало брел с работы, это была его третья переработка на этой неделе. Глаза высохли из-за работы за компьютером. Один глаз болел при моргании, покраснев от большого количества лопнувших капилляров, что причиняло легкое раздражение. Моргнув еще пару раз, как будто желая убедиться, что глаз все еще болит, Семен все-таки отыскал ключи в бардаке, царившем в сумке. Домофон жалобно запищал, датчик движения щелкнул, но свет не зажегся. Семен выругался и на ощупь нашел ручку еще одной двери. В подъезде также не горел свет, соседи с первого этажа похоже не выходили из квартир сегодня. Споткнувшись о первую ступеньку, которая была явно выше остальных, Бобылев чуть не упал, издав матерную тираду на весь подъезд.
– Да будет свет! — сказал Семен и щелкнул выключателем. Преодолев вприпрыжку два этажа, Бобылев достиг заветной квартиры. Его убежище, его берлога, как он ее называл, встретила его духотой, котельная не жалела тепла и устраивала настоящий Ташкент.
– Мать! – крикнул Бобылев и осекся, он давно жил один, но привычка осталась с ним. Семью он пока не создал, хотя было ему уже под тридцать. Отчасти зарплата в конструкторском бюро была одной из причин, денег хватало на себя, ну и раз в полгода накупить компьютерных игр, второй же причиной был страх лишиться этих самых счастливых часов проведенных за этими самыми играми.
Бобылев подошел к календарю и вычеркнул 30 декабря. Он удивленно поднял бровь.
– Совсем потерял счет времени. – проговорил меланхолично Семен. – Значит завтра можно слинять пораньше, если повезет, то и до обеда. Достав из холодильника капли для глаз, он начал привычный обряд, приводя себя в порядок после работы. До сна было еще четыре часа, а значит можно было еще полазить в интернете или пройти дополнение к «Silent hill 2». Семен как раз скачал эмулятор приставки ps2 и образ iso с игрой. «Рожденная желанием» - проговорил Бобылев и запустил игру. Ближе к полночи, Семен выключил компьютер и повалился спать.
Резкий шум вывел Бобылева из сна, такое и раньше случалось, то сосед сверху протопает, то бабка за стенкой из-за бессонницы что-нибудь уронит. Стенки тонкие, все слышно. На всякий случай Бобылев пошел проверить входную дверь.
В начале 90-ых был случай с его родственницей. Дверь она не запирала потому, что была слаба на слух. Дочка перед работой всегда заходила, благо жили они в одном подъезде, но на разных этажах. Около пяти утра свет в коридоре зажегся, ну она и думает, что это дочка рано пришла, может быть случилось что-нибудь. Свет загорелся в зале, родственница встала с постели, открывает дверь спальни, а там мужик незнакомый сидит в кресле и пиво пьет. Посмотрел он на нее и говорит, мол, мать извини, квартирой обознался, встал и ушел. Родственница после этого стала квартиру на все замки запирать, отпирая дверь в строго оговоренное время, либо дежуря около дверного глазка, если дочка задерживалась перед уходом на работу или возвращаясь с нее.
Дойдя до коридора, Семен опять услышал шум. Он на цыпочках стал красться к источнику шума — кухне. Резко включив свет, Бобылев опешил. В настенном шкафу с посудой рылся бородатый мужик в засаленном плаще, с копной жирных, спутанных волос. Не обращая внимания на Семена, мужик яростно кидал тарелки на пол.
– Помидор !!!! - яростно закричал он. - Хочу помидор!!!
– Бляха!! Мужик ты чей, как сюда забрел! – стараясь тверже говорить, обратился к нему Бобылев. – Только б не убил! - пронеслось у него в голове.
Мужчина повернул на него голову, его глаза безумно вращались, взгляд не мог сфокусироваться.
– Помидор – настойчивее сказал он, судя по тону голоса, он стал успокаиваться. Семен хотел подойти к холодильнику, но безумец отскочил от шкафа, в руке его блеснуло маленькое лезвие. Бобылев, как завороженный, уставился на этот кусок стали. Незнакомец сделал резкий выпад, и Семен рухнул на спину, ударившись пятками о плитку.
В реальности же он ударился пятками о матрас, когда его тело во сне вздрогнуло, как при падении. За стенкой раздалось пару стуков стулом о линолеум и привычный скрип. Соседка занимала наблюдательный пост, пялясь в ночной двор. Бобылев посмотрел на электронные часы. Они показали час ночи, но для него сон был каким-то изматывающим, словно прошло четыре часа.
– Бляха!!! - сказал он и перевернулся на другой бок.
Утром его разбудил знакомый женский голос родом из детства. Семен вздрогнул, посмотрел на часы. Было уже почти семь утра. Выругавшись, он вскочил с кровати. От сна не осталось и следа.
– Сема, вставай !!! – мелодично пропел женский голос из соседней комнаты. Бобылев затряс головой. Его мать жила в соседнем городе, а голос принадлежал молодой женщине. Семен, крадучись, отправился в соседнюю комнату. Проходя мимо комода, боковым зрением он увидел свое отражение. Мальчик лет шести - семи смотрел на Бобылева в отражении. Поводив руками и попрыгав на месте, Семен издал громкий визг, каким только дети умеют глушить взрослых. Дверь отворилась, на пороге стояла его мать. Женщина лет тридцати хмурила брови, одетая в халат и в тапки на босу ногу.
– Сема, ты чего орешь, опять кошмары что ли, тебе уже шесть лет. Повторяй за мной. – голос женщины смягчился. – Куда ночь, туда и сон.
Бобылев повторил за ней на автомате, не задумываясь. Он был слишком изумлен.
– Возможно, – думал он. – я нахожусь в управляемом сновидении. Желание вернуться в детство без забот все-таки посещало его иногда или воспоминания о школе. Семен направился в ванную, открыв дверь, он увидел бреющегося отца, еще не успевшего поседеть и обрасти жирными боками. Мимо Семена пробежала сестра. Он вздрогнул.
– Ева... – прошептал он. Комок подступил к горлу, но Бобылеву хватило сил его подавить, в горле запершило, а нос стал слегка заложенным. Ева умерла, точнее пропала, довольно давно, когда ему было десять лет. Тело так и не было найдено, просто вышла из дома и не вернулась. Так бывало в 90-ых.
– Надо терпения набраться, сами знаете сколько психов развелось. Война в Чечне, секты и прочие прелести демократии. – проговорив последнюю фразу, следователь затянулся папиросой. Вся комната была в сизом дыму, два стола пустовало, облупившаяся зеленая краска, все это создавало гнетущею обстановку.
– Случай был недавно, не могли одну девицу найти всю зиму, так она по весне нашлась в посадке, снег оттаял и вместе с подснежниками… – следователь закашлялся.
– Извините. – он прочистил горло. – Будем искать не сомневайтесь.
У матери навернулись слезы, отец крепко сжал ее руку и увел из отделения.
– Очередной висяк… – как-то по философски сказал следователь, достал из сейфа бутылку водки и налил граненый стакан до краев…
Из кухни раздались шаркающие звуки. Бабушка с дедушкой шли в зал с кружками чая. Когда Бобылеву будет пятнадцать, дедушка умрет от рака, бабушка переживет дольше своего мужа на восемь лет и скончается от инфаркта.
– Бандит, заходи уже!!! – крикнул отец из ванной. Семен открыл дверь, пахло тройным одеколоном, отец прижигал места порезов после бритья.
– Будешь по старше, научу тебя бриться. – сказал отец и подмигнул Семену. Сема подошел к зеркалу и глазам не поверил, рядом со стаканчиком с щетками лежала клубничная зубная паста. Выдавив немного ее на язык, он ощутил сладкий химический привкус клубники и тут же проглотил кусочек.
– Он опять пасту ест!!! – крикнула Ева, когда проходила мимо незакрытой двери.
Быстро закончив с чисткой зубов, Сема пошел в зал, где уже собралась вся семья. Ковры… Ковры были везде — полы, стены. Он уже успел отвыкнуть от этого предмета обстановки комнат советских граждан. С экрана телевизора на него смотрел Ельцин. Семен повертел головой в комнате в поисках календаря. – 31 декабря 1994 год. – прочел про себя он. – Сегодня будет штурм Грозного. За окна раздались первые взрывы самодельных петард.
– Селитры парни не жалели. – улыбнувшись, подумал Сема. После таких взрывов оставались огромные серые кляксы.
День пролетел быстро. Ближе к шести вечера его уложили спать, чему он сопротивлялся. Мать аргументировала это тем, что все будут праздновать всю ночь и нужно выспаться, а ему как самому младшему нужно дотянуть до полуночи. Сема закрыл глаза и улыбнулся. – Сон внутри сна, это уже какое-то «Начало». Может здесь хоть высплюсь.
Ближе к восьми вечера его растолкали. Приехали родственники – тетя Тоня и дядя Сева, который приходился братом отца. Его хриплый смех заставил поежиться Бобылева. Своего дядю он видел крайне редко и почти не помнил. Запах папирос «Север» стал распространяться по всей квартире. К его удивлению он исходил от Тони. Сева недовольно косился на жену, после чего молящим взглядом стал смотреть на брата с женой, мол, не ругайте нас. Внешне Сева напоминал хищную птицу. Глаза были посажены подальше от переносицы, кончик носа, как будто был заострен и пальцы с плохо стриженными треугольными ногтями завершали его образ.
– О, племяша пришел. Уже за девками бегаешь, под подолы смотришь!!! Сева подхватил Сему, боясь подкидывать его, он просто тряс бедного Бобылева, от чего того стало немного мутить.
– Отпусти уже парнишку. Он уже весь бледный. И смотри, – Тоня наклонилась над Севой. – чтобы жена обязательно была крещеной, и в церкви венчались. Вот мы с Севой венчались и … Звук шлепка. Сева шлепнул жену по заднице и проговорил: «Ну, мать, ты чет религиозной стала в последнее время.»
– А на кого теперь надеяться. В лихие времена живем. А я вам говорила, что у Горбачева то не просто пятно, а метка дьявола. – Опять она за свое… - отмахнулся Сева и пошел в зал поздороваться с другими родственниками. Тетя Тома пошла на кухню помогать матери Семы готовить не хитрый праздничный ужин, палка копченой колбасы занимала там центральное место, ее требовалось нарезать чрезвычайно тонко. Вечер пошел полным ходом. Бобылев вместе с Евой украшал окна, прикрепляя вырезанные из салфеток снежинки, вата служила имитацией снега. Гирляндами служили сделанные из цветной бумаги цепи. Он уже и забыл, когда радовался таким мелочам. На то оно и детство.
К девяти вечера все сидели за столом. Дед вспоминал послевоенные голодные годы. Отец и дядя о чем-то спорили. – Дефицит… инфляция… ух бляяя... – доносилось от них. Гуляния шли полным ходом. Когда Сема уже начал понемногу скучать, из телевизора донесся бой Курантов. На экране появился Ельцин. – Сема, ты чего сидишь, вставай, президент говорит. – недовольно пробурчала мать.
– В этот непростой год, гражданская война чуть не опалила наши дома… Бобылев бездумно пялился в окно, войдя в какой-то транс. Слова президента для него стали будто тарабарщиной, потоком белого шума.
– Ты чего, уснул что ли. – Ева похлопала его по плечу. Мать, как будто в трансе повторяла за президентом: « … только вместе сможем защитить наш покой, только вместе откроем будущее для наших детей, только вместе...только вместе...» И слезы покатились из ее глаз. Ева подмигнула Семе и прошептала ему на ухо: «Стареет мать, раз расплакалась из-за такой фигни.»
После речи президента и обратного отсчета наступил новый год. Бобылева повели спать, праздник продолжился, он еще долго слышал звон рюмок.
Семен открыл глаза, лениво потянулся в постели.
– Сегодня, 31 декабря, какой же реалистичный был сон. – думал он. Случайно взглянув на свои кисти, он пришел в легкую панику. Сердце его учащенно забилось. Он смотрел на свои миниатюрные руки шестилетнего ребенка. Он принялся себя щипать до красноты кожи, пока она не стала ныть от простых прикосновений.
– Сема, вставай !!! – мелодично пропел женский голос из соседней комнаты.
Бобылев вскочил с кровати, выбежав из комнаты, он застыл в зале. Мать удивленно посмотрела на него. – Сема, что-то случилось? Опять кошмары? – поинтересовалась она. -- Иди чистить зубы и садись завтракать, опять отец застрял в ванной, поторопи его. – Мне уже перестает это нравиться. – думал Семен, хмурясь. – Должен же быть способ… От размышлений его оторвал голос дяди Севы. – Племяша проснулся. – сказал он, смотря на Бобылева из кухни. Сева достал папиросу «Север» и закурил. Тетя Тоня, как бы извиняясь, подняла свои плечи вверх, разведя кисти в стороны. Желая спрятаться от дыма, Сева раскрыл дверь ванной.
– Вроде Сева не курил, только тетя Тоня. Значит пристрастился к вредной привычке жены. Два сапога пара.
За открытой дверью вместо отца он увидел вход в подъезд недостроенного дома. Ржавые куски арматуры торчали то там, то тут. Лестница без установленных перил вела куда-то вверх. Темные проемы без дверей, как будто черные провалы глазниц черепа хищно смотрели на Бобылева. На боковой стене, куда доходил дневной свет от коридора квартиры, можно было с трудом различить плохое граффити. – … и там исчез. – смог прочитать Сева, сильно сощурив глаза. Из мрака дверных проемов выплывала тень медленно и грациозно.
Голова ее покрыта полупрозрачным красным платком, все лицо полностью не видно, лишь его затуманенные очертания. Чем ближе тело перемещалось к двери, тем становилось отчетливее видно, что оно полностью нагое с выпирающими ребрами, на которых кожа натянулась, как на барабане. Черный провал рта распахнут так широко, что длинный язык вывалился и частично выглядывал из-под платка. Черные провалы глаз, не мигая, смотрели на Сему. Шея была перетянута черными колготками. Кисти рук были за спиной и вероятно связаны. Осколки локтевых костей торчали, напоминая шипы, порвав кожу. Вокруг прорывов была густая черная кровь со вздувшейся кошей. Чем больше под светом открывалось для глаз Бобылева, тем очевиднее становилось, что это была девушка. Ее коленные суставы также были сломаны. Стопы соединены толстой веревкой. Фигура буквально парила в воздухе, единственный звук, который она издавала, был волочением веревки по полу.
Глаза Семы расширилась, мочевой пузырь стал посылать частые позывы. Когда фигура стала сильно сокращать расстояние, Семен захлопнул дверь, по ней стали колотить. Бобылев всем своим маленьким телом уперся в дверь. Дядя с тетей не обращали на него внимания. Еще один резкий толчок и дверь ударила его по лбу. Бобылев упал на зад и стал потирать лоб. Отец нахмурился. – Сема, что за игры?! Хочешь по жопе получить. Весь зад будет в армейских звездах. – сказал он. Семен виновато посмотрел на отца, и тот помог ему встать. Зайдя в ванную, он увидел, как призрак проплыл мимо входа. Бобылев чуть не подавился слюной вперемешку с зубной пастой. Он выскочил из ванной. Фигура проплыла в зал и заняла место рядом с матерью, на сколько это возможно склонив искалеченную шею в ее сторону. Семена прошиб пот.
– Надо проснуться, надо проснуться !!! – стал яростнее и громче кричать Бобылев, побежав на кухню. Выхватив из руки дяди окурок, он прижег себя им. Сема заорал, держась за кисть. Бобылев ошалело смотрел на ожег, вся семья и фигура столпились в коридоре. За окном резко наступил вечер, как на ускоренной перемотке. В дверь позвонили. На пороге стоял дед с бабкой, раскрасневшиеся из-за мороза.
– О, внук пришел. Уже за девками бегаешь, под подолы смотришь!!! -- весело сказал старик.
Кисть ныла, но все как будто забыли про это. Не подымая Семена вверх, дед склонился над ним и стал просто его трясти.
– Отпусти уже парнишку. Он уже весь бледный. – Бабушка наклонилась над Семой и поцеловала его в лоб.
Все заняли места за столом, кроме Семена, он заперся в туалете.
– Безумие, они не видят что ли летающий труп. Ева!!! Я не видел её целый день. Может быть, я попал в другую реальность, где призраки это норма. Может я в астрале… -- думал Бобылев.
Резко открыв дверь, Семен побежал к входной. Дернув на себя ручку, он увидел бескрайнею мглу.
– Надо шагнуть и проснуться. -- Не раз такое было, из-за снов с падением, он просыпался от вздрагивания тела. Бобылев шагнул во тьму.
Сема, а может и кто-то другой открыл глаза. Бобылев уже был не уверен, что он это точно он во время очередного цикла пробуждения. Семен лежал в постели, ожидая голос матери. В комнату стал просачиваться дым от папирос. Раздался долгий и протяжный кашель.
– Сема, вставай !!! – прокаркал женский голос из соседней комнаты. В комнату вошла тетя Тоня. В спальне стало еще больше дыма, как будто кто-то включил дымовую машину на концерте. Дым стелился вокруг ее ног и начинал покрывать пол.
– Тоня! – удивленно сказал Сема.
– Тоня появится после обеда, а сейчас марш в ванную.
В зале на диване сидела Ева, смотря телевизор. Он показывал какую-то цветастую рекламу. Женский голос сменился мужским, иногда они оба сливались в какой-то хор, синхронно повторяя фразы. Реклама резко сменилась записью боя Курантов. Появилось изображение с Ельциным с каким-то красным оттенком. Из телевизора донеслось: «Я ласту. Я ужоху. Я лаледс есв, отч гом...» После чего изображение стало сильно вращаться, появилась сетка профилактики канала, и телевизор загудел так, что Семе стало закладывать уши.
– Что за хуйня здесь творится !!! – завопил он и упал на колени. Слезы стали капать на пол. Отведя взгляд от пола, он вздрогнул, перед его лицом была голова Евы, хотя ее тело находилось на диване. Шея удлинялась и перекручивалась несколько раз.
– Ева … – обессиленно прошептал Сема. – ЕВА!!!! СУКА, ДАЙ МНЕ ПРОСНУТЬСЯ.
Он вцепился ей в лицо, своими маленькими пальцами стремясь удержать ее голову. Силы были не равны и руки обессиленно опустились вниз. Голова Евы вернулась на место. Она беззаботно улыбнулась, помахав ему рукой.
– А ты и не спишь. – проговорила она. – Смотри внимательнее. Комнат вокруг него перестала существовать…
Находясь выше спутников, космический корабль завис над Землей. Он имел обтекаемую форму кита, весь кроме днища, был покрыт хитиновым панцирем, как ракообразное и умел скрывать себя пользуясь камуфляжем, словно осьминога, изменяя пигментацию. Помимо основного газоотводного отверстия, расположенного на «спине», имелось множество дополнительных, с помощью которых он мог совершать маневры. Это был настоящий биокорабль. Провода - это пучки нервов, по которым передаются электрические сигналы. Стены, пол и потолок представляют из себя плоть, на ощупь напоминавшую внутреннюю сторону щеки человека — мягкая и влажная. Группа мониторов на капитанском мостике представляет собой огромный фасеточный глаз, каждый сектор которого отображал определенную информацию о состоянии корабля.
Находясь внутри звездолета, Бобылев дергался, но руки и ноги были надежно скреплены жгутами, которые напоминали щупальцы осьминога, только куда более крепкие и покрытые хитиновыми наростами. Он почувствовал легкое жжение, а потом эйфорию. Щупальцы ритмично пульсировали, пока Семен не перестал сопротивляться. Койка, где располагалось его тело, напоминала по форме раковину моллюска, из-за чего он был зафиксирован в сидячем положении. В его макушку был вставлен пучок проводов, который вел к огромной широкой чаше, украшенной неизвестными рунными письменами. Двери в отсек отворились с отвратительным звуком всасывания. Вошел гуманоид. Лысая голова с вытянутой макушкой напоминала яйцо. На голове имелись четыре шва, что придавало сходство с нераскрывшимися лепестками бутона. Нижняя часть лица выглядела, как у земной женщины. Тонкий нос и полные губы. Бледная, сероватая кожа. На голое тело накинут плащ, напоминавший сшитые крылья стрекоз. Плащ абсолютно не скрывал четыре полные груди. Каждая из рук ниже локтя оканчивалась клешней.
– Кажется мы сводим его с ума. Первая попытка была более успешной. Подопытный смог раскрыть некоторые участки памяти, что дало начальные знания об эпохе, в которой он родился. Последующее применение препарата исказило его восприятие. Надо снизить дозу в двое. – сказала она бортовому журналу. Журнал представлял собой гуманоида, вмонтированного по пояс в стену. В руках он сжимал свиток и очень длинное перо, по виду напоминающее павлинье. Третьей рукой, выходившей из его живота, он сжимал чернильницу. Голова существа была скрыта под железным шлемом с кучей мелких отверстий. Из его затылка тянулись пучки проводов, передавая изображение на один из секторов экрана пульта управления кораблем. Капитан корабля окунула голову в чащу, швы на ее голове разошлись и поглотили мозг Семена, плававший в жидкости. Теперь она наблюдала глазами объекта известного, как «мать». Сейчас для Семена предстоял новый день.
Текущий рейтинг: 56/100 (На основе 22 мнений)
