Программа разрушения твоей личности

Эта история была написана участником Мракопедии Айсылу. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Программа деконструкции твоей личности

У вас такое было, что весь мир сводится к одному человеку? Всё остальное вдруг становится неважным, и даже на себя забиваешь, думая только о том единственном.

Кто-то сказали бы, что это зависимость, но я называла свою одержимость по-другому. Любовью.

Её звали Катериной, и мы виделись несколько раз, когда я приезжала в её город. Моя мама говорила, что отношения на расстоянии – это не любовь, но почему я тогда думаю только о ней, просыпаюсь, чтоб прочитать её ночные сообщения и живу надеждой, что она приедет ко мне и мы будем вместе? Навсегда. Навсегда!

Но сейчас Катерина переживала не самое лёгкое время своей жизни, а я даже не могла обнять её. Только сообщения, видеозвонки, финансовая помощь… Я чувствовала, что того, что я делаю, недостаточно.

Однажды ночью я успокаивала Катерину, которая оказалась на грани увольнения из-за постоянно растущих планов, и едва сдержалась, чтоб не расплакаться самой. Конечно, всегда можно найти другую работу, но тогда отложится её приезд, для которого нужно много денег. Поиск работы – дело долгое.

Я прокручивала в голове мрачные сценарии и, пытаясь не озвучивать их в чат, начинала плакать и отчаиваться сама. Почему я не могу помочь ей?

-- Если бы только я могла что-то сделать, - неожиданно для себя сказала я вслух.

Именно тогда я услышала его голос впервые. Моего змея-искусителя.

Он появился из тьмы как кот при звуке открываемой банки. Его силуэт напоминал Тёмного Ловеласа Нюши из Смешариков.

-- Если бы ты могла помочь, ты бы сделала всё, о чём тебя попросят? Да? Или нет?

Я замерла, рука упала на клавиатуру. Мне показалось или? Да. Показалось. Тут никого нет, кроме меня и открытого окна переписки.

-- А потом не будешь жалеть, что отбросила в сторону возможность помочь любимке? -- спросил тот же голос, а силуэт словно усмехнулся. -- Ты можешь куда больше, чем думаешь.

На пару долгих минут я задумалась. А потом решила кинуться в омут с головой. Была не была!

-- Я хочу! -- вскрикнула я. -- Хочу помочь. Я сделаю.

Силуэт радостно заколыхался.

Первое задание оказалось проще некуда и в то же время сложнее, чем всё, что можно было попросить.

-- Любовь и самопожертвование творят чудеса, -- объяснял мне Чёрный Ловелас, как я решила его называть из-за первой ассоциации с мультфильмом. -- Не бойся, я не прошу твоей жизни… кхм, пока что. Но ты должна доказать свою любовь к Катерине, жертвуя своим благополучием и нанося себе вред.

Я испугалась, честно признаться. Хотела соскочить.

-- Я не хочу наносить себе вред, давайте я не…

-- Стоп-стоп-стоп, -- прервал меня Ловелас. -- Ты пообещала.

И я словно со стороны увидела себя, сидящую в слезах за столом. “Я хочу! Хочу помочь. Я сделаю” – сказала я с блестящими от влаги и надежды глазами.

-- Видишь? -- спросил он. -- Если ты отказываешься от своих слов, то я заберу что-то эквивалентное у Катерины…

-- Не надо!!

Я снова заплакала, понимая, что теперь с этого поезда не спрыгнуть. В любом случае лучше я умру, чем у Катерины что-нибудь случится. Обмен равноценный.

И я полоснула себя ножом по руке.

-- Мало, -- услышала я тот же уже надоевший голос.

Хотелось было поспорить: но я уже поранила себя, как договаривались, чего ещё надо… Но ради Катерины… Я остервенело била себя алым лезвием, пока голос не сказал “достаточно”.

После этого я посмотрела на руку: вся в глубоких порезах, вся в крови… она явно ещё нескоро заживёт. Как мне теперь прятать всё это “великолепие” на работе?

А следом в голову пришла ледянящая мысль: я сделала всё это напрасно. Искромсала себя из-за странной галлюцинации, а Катерине никто и ничто не поможет.

-- Я выполнила обещание, -- сказала я вслух дрожащим голосом. -- А теперь уходи и больше никогда не приходи ко мне! Я не буду калечить себя ради… чего-то там.

Ответом мне был лишь звон колокольчика.

Я тщательно промыла рану, перевязала… к счастью, порезы оказались не такими страшными, как я думала вначале, и скорая со швами не понадобились.

Потом я подошла к компьютеру, где Катерина уже написала целую стену сообщений

Последнее мерцало: “ты в порядке?”. Она обеспокоилась, что я не отвечала.

Разумеется, говорить – не вариант. Как бы это звучало? “Я так люблю тебя, что нанесла себе кучу ран из-за странной делюзии”? Я соврала, что пришлось помогать соcедям с компом, а потом извинилась и ушла спать. На душе словно зияла такая же рана, как на руке. Выть хотелось от пустоты и отчаяния. Я плакала, прижимая к себе игрушку, пока не уснула.

Утром я всё проспала. Даже не читая сообщений от Катерины, оделась, найля в шкафу кофту с длинным рукавом, и побежала на работу.

Начальница спросила, что это я не в форме, и я посмотрела на неё, не зная, что ответить. Пустота внутри всё ещё не отпустила, и меня била мелкая дрожь. Внезапно я поняла, что могу повернуть это в свою пользу, и промямлила, что заболела и знобит.

Я очень надеялась, что меня отпустят, но начальница просто велела быть аккуратнее в следующий раз, и остаток дня я провела на кассе. Я еле-еле считала на калькуляторе, на автомате бубнила заученные фразы скрипта и в конце отдала тысячу рублей за недостачу. Я просто была рада, что можно наконец пойти домой и лечь. И порыдать.

В автобусе я наконец зашла в матрикс и увидела сообщение от Катерины. Она наконец выполнила план и даже чуть-чуть больше продала.

Моё сердце пропустило удар. Неужели мой селф-харм реально что-то изменил? Я быстро погасила экран телефона, опустила голову и стала всхлипывать, пытаясь не заплакать. Эмоции переполняли меня. Счастье за любимую, конечно, а ещё неверие в случившееся и страх за себя. На меня смотрела вся маршрутка, но мне было всё равно. На своей остановке я быстро выбежала, прикрыв лицо длинными волосами. На последней ступеньке я поскользнулась и упала прямо в лужу. Очень хотелось лечь прямо там и умереть под колёсами автобусов, но я понимала, что этого не случится и надо идти домой.

Пришла надежда, что это лишь наваждение, которое пройдёт. Через месяц сама буду удивляться всему случившемуся. Верно ведь?

-- Вы в порядке? Скорую вызвать? -- услышала я чей-то вопрос.

-- Нет! - воскликула я тонким голосом. -- Всё хорошо, я сама!

Кое-как добралась до дому и отрубилась в кровати.

На следующий день у меня был выходной. Неожиданно я уже не чувствовала пустоты и безнадёжности. Помирились с Катериной, которая немного обиделась на то, что я её “игнорила весь вечер”. Я не рассказала ей ни как плохо мне было, ни что к этому привело. Лучше ей не знать о моей жертве. Ведь так?

За несколько выходных я окончательно пришла в себя, перешила форменную рубашку так, что она закрывала собой порезы, а выйдя на работу, считала сдачу с умом, не влипала в недостачи и с истинной преданностью делу говорила “пакетик не нужен” и “спасибо за покупку”. В общем, вернулась в привычную колею.

У Катерины дела тоже шли хорошо, мы переписывались всё время, смеялись, строили планы…

Пока однажды она не написала, что её выгоняют из дому. Жила Катерина у мамы, но, видимо, той всё надоело уже.

“Переезжай ко мне <3” – написала я.

Поменять город она пока не могла. Работа, учёба на заочном… Вот закончит – и уедет. А пока надо что-то решать с жильём.

Я медленно проматывала объявления в её городе, когда мне пришла в голову мысль о том, как в прошлый раз решились её проблемы. Конечно, это всего лишь делюзия и совпадение… Но ради того, чтобы ей было где жить… Неужели я не готова покромсать себя снова?

Чёрный Ловелас не появлялся. Правда, я ведь сказала ему уходить…

Одна часть меня говорила, что надо радоваться, что делюзия не возвращается. Другая настаивала, что я потеряла шанс помочь Катерине, а боль и отметины – ну, помощь ей важнее моего здоровья и благополучия.

Ситуация становилась хуже с каждым днём, и однажды Катерина написала, что мать поставила ей ультиматум – завтра поменяет замки. Хуже того, оказалось, что одна из главных причин такого охлаждения семейных взаимоотношений – мать узнала про то,что мы пара. Терпеть дочь-лесбиянку она не хотела.

Чувтво вины захлестнуло меня. Если бы не я… Если бы не я… Я вцепилась ногтями в кожу и заплакала. А потом стала повторять:

-- Чёрный Ловелас, пожалуйста, приди…

Он не откликался. Но мне так захотелось поверить, что я могла что-то изменить и исправить…

Я упала на колени, откинула волосы назад и запричитала:

-- Прости меня, пожалуйста. Я очень люблю Катерину. Я готова принести любую жертву ради неё и её счастья.

Ещё несколько спутанных предложений спустя тень в углу комнаты наконец материализовалась. Я радостно вскрикнула и закашлялась.

-- Ты сказала, что не будешь резать себя ради чего-то там, -- “любезно” напомнил он.

-- Я ошибалась, я была в шоке, прости меня, Чёрный Ловелас, -- я даже слегка наклонила голову.

-- Интересное прозвище ты мне дала, -- захихикал он. -- Ну да ладно.

-- Мне нужно порезать ту же руку или можно другую? -- спросила я. -- На той ещё не зажило до конца…

-- Ты уже резала себя, этот шаг позади, -- строго сказал Ловелас. -- Теперь для тебя новое задание будет.

Когда он озвучил его, у меня челюсть упала. Как в мультиках.

-- Но это опасно…

-- Именно, а ты чего хотела? Ты приносишь жертву! Каждое новое задание будет сложней и опасней.

И вот я стою на трассе, опасливо вглядываясь вдаль. Моё сердце бьётся в ускоренном темпе, но я полна решимости. Я вижу машину и бегу вперёд. Я всё правильно рассчитала. Она сбивает меня.Я кричу и теряю сознание от боли.

Прихожу в себя в больнице. Перелом нескольких рёбер. Со мной разговаривает психиатр и на минуту мне хочется всё рассказать, но потом я глотаю правду и говорю, что сильно торопилась, заблудилась, опаздывала… ложь не очень хороша, но я не заготовила получше. В конце концов он уходит.

Осталось только узнать, помогла ли я Катерине…

Захожу в матрикс и вижу от неё кучу сообщенй со сбивчивым рассказом, что мама поняла и приняла её и они помирились.

На сей раз мне очень хочется, чтобы она узнала, что я спасла её, но… разве же она поверит, если я расскажу про контракт с Ловеласом? Нет, надо молчать… и я пишу, что случайно попала под машину. Катерина ахает и жалеет меня.

Я не одна в палате и не могу говорить ничего “странного”, но мысленно я порой зову Ловеласа, чтобы он что-нибудь сказал, пояснил… но он молчит.

На меня опять навалилась меланхолия как в тот раз. Я всё время плакала, несколько дней провела в унынии. А потом опять рана на душе заросла, и я стала возвращаться в привычное состояние. Вовремя – меня хотели снова показать психиатру.

Через полтора месяца я вышла из больницы и стала жить как прежде… почти. Я ничего не могла запомнить, проводила дни как в тумане и ничего не соображала.

Тень не появлялась и вскоре всё произошедшее стало казаться мне лишь сном. Сном…

Пока через пару месяцев Катерина не оказалась на грани отчисления из-за статистики, которую она не понимала.

Я уткнулась в стол и стала плакать. Разумеется, выход есть. Всё ради неё. Но что попросит Ловелас в этот раз?

-- Но это необратимо, -- мои слова повисли в воздухе, когда я услышала, что от меня требуется сейчас.

-- Тебя никто не заставляет, но это единственный способ, -- заметил он.

На минуту мне пришла в голову мысль, что если Катерину отчислят, она сможет приехать ко мне пораньше, но я тут же отмела её, коря себя за эгоизм. Она несколько лет трудилась… ради чего? Я должна наказать себя за эгоизм и помочь ей.

И вот я стою на кухне с ножом в руках. Моё сердце бьётся как птица в зубах у кошки. Я должна… но мне так страшно… но я должна!

Я схватила нож сильнее и заплакала от страха. А потом набралась духа и одним резким движением вонзила его себе в правый глаз.

Скорая, больница… но я сделала всё правильно. Его не спасли. Теперь я одноглазая, но зато Катерина сдала статистику на пять.

Я даже не помнила, как отбрехалась на этот раз. К счастью, меня увезли в другую больницу, а то врачи, которые меня помнили, могли бы что-то заподозрить.

В этот раз депрессивное состояние не прошло так быстро. Я не могла ничего делать и целыми днями смотрела одним глазом в стенку. Я даже не могла долго разговаривать с Катериной. Случилось что-то непоправимое.

Ближе к сроку выписки ко мне пришёл Ловелас. Во сне. Я спросила его, что случилось со мной, почему я превратилась втаку. Амёбу.

-- Ну, ты принесла себя в жертву три раза. Каждый раз отнимает часть тебя самой. Это программа разрушения твоей личности.

-- Зачем… зачем я всё это сделала, -- прошептала я.

-- Забыла про любимку? -- спросил он, ухмыльнувшись. -- Тебе осталось немного до цветения. Когда ты наконец перестанешь быть человеком.

Это чертовски напугало меня, и я проснулась. Подумала об этом и снова пришла к выводу, что благополучие Катерины ценнее моей жизни и личности. Если надо будет снова – я это сделаю.

Через пару дней после того, как меня выписали, Катерине стали присылать угрозы убийством. Она не знала, кто это, а я подумала: пришло моё время. Опять. Снова.

Я должна принести себя в жертву в очередной раз.

Меня пугала мысль о том, что будет со мной после очередного самопожертвования, но я должна.

Впрочем, Ловелас успокоил меня. На кону жизнь Катерины, а значит, я должна отдать свою. Это хорошо. Я не потеряю ещё одну часть себя, если буду мертва.

И вот я сняла люстру и соорудила петлю. Написала последнее сообщение “люблю тебя uwu ня пока”. Мне очень хотелось рассказать ей обо всём, что я сделала и делаю ради неё, но я подумала, что это не лучшая идея. Нельзя говорить. Унесу тайну с собой в могилу.

Последний вдох. Я прожила почти два десятка лет. Пора и заканчивать. Ради неё я готова на всё. Последний выдох…

Катерина посмотрела на контакт, который был в оффлайне уже неделю.

-- Где же ты… -- пробормотала она. -- Неужели бросила меня?

Что-то глубоко внутри подсказывало ей, что случилось что-то трагичное, но она отмахнулась.

Вдруг она почувствовала, что кто-то смотрит на неё, и резко обернулась.

В углу была странная тень, Катерина готова была поклясться, что это что-то потустороннее.

Словно в подтверждение её мысли, тень приняла околочеловеческий облик и сказала:

-- Я знаю, ты скучаешь по своей любимке. Готова пожертвовать собой, чтобы встретиться с ней?

Авторка: Айсылу Йондозова

Источник

Текущий рейтинг: 43/100 (На основе 23 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать