Котлетка

Сашка, давай, съешь котлетку, - сказала бабушка, протягивая внуку тарелку. В ней находилась бесформенная масса, похожая на сгустки запекшейся крови. Мальчик не мог оторвать взгляда от темно-красных прожилок и вен, которые казалось, все еще пульсировали и испускали мерзкий запах, проникающий в его ноздри и заставляющий желудок предательски сжиматься. Бабушка поставила тарелку на стол и облизнула свои синие губы. Словно в предобморочном состоянии, Сашка не мог сфокусироваться на бабушкином лице. Он улавливал лишь отдельные детали: длинные седые волосы, тощие костлявые руки и острые желтые зубы. Отвел взгляд, зная, что попытка всмотреться в ее лицо закончится сильной головной болью.

Бабушка замерла, уставившись на Сашку с жуткой улыбкой, словно ожидая его реакции. "Главное, не подавать виду," - подумал Сашка, - "все нормально, не подавать виду…" "Да, что-то не хочется, ба," - сказал он, сделав круговое движение рукой у живота, - "живот что-то болит, обязательно скушаю попозже." Сашка почувствовал, как его сердце начинает колотиться сильнее, и ладони начинают потеть. "Главное, не выдать себя," - проносилось у него в голове, - "главное, не замечать все это…" "Хоть чаю-то выпей," - глубоким басом сказал дедушка откуда-то сверху, - он темным пятном, будто гигантский паук, забился в угол потолка. Воздух на кухне стал ещё более плотным, опьяняюще густым, с каждым вдохом голова начинала кружиться сильнее.

Всё ведь то же самое, верно? Та же квартира, та же кухня, и тот же старый холодильник проносились в голове у мальчика. "Дедушка с бабушкой тоже ведь те же самые… почти те же самые…" "Всё верно," отвечал его внутренний голос. "Вот только наша бабушка не кормит сырым мясом, а дед не лазит по стенам, да и у людей нет таких длинных рук и ног, а у деда их сколько? Целый десяток." "Разве у него так было не всегда?" - спросил он и тут же ответил сам себе: "А ты вспомни." Этого он вспомнить не мог, как не пытался. А ведь ещё недавно всё было как раньше. Бабушка готовила для него блинчики, а с дедом он смотрел футбол по телевизору. Родителей у Сашки не было, оба спились в лихие девяностые. Повезло, что дед с бабушкой нашли его, оформили опекунство, воспитывали и любили. И всё было хорошо до недавнего времени. Когда именно это началось, он так и не понял. Все изменения происходили постепенно, слишком постепенно, чтобы что-то заметить. И он не понимал, сколько уже длится это наваждение, несколько минут, часов? Или, может быть, уже несколько лет?

И вот уже ему казалось абсолютно нормальным, и то, что за окном сплошной туман уже несколько месяцев, и то, что бабушка каждый день ест свои странные красные котлеты, и то, что дедушка прячется в темных углах квартиры, исчезая среди теней.

"Чай не буду," - ответил он в пустоту, и тут же добавил, - "в школу опаздываю уже." Мысли в голове путались, половина сознания буквально кричала: "Стой, тут все неправильно, не так." Другая же половина успокаивала: "Мы всегда так жили, ты чего? Всегда так жили," - повторил он про себя, - "всегда…" По столу пробежал огромный жирный таракан с маленьким человеческим лицом...

"Всегда так жили…"

Сашка вспомнил про школу. Он ведь учится, не так ли? На автомате накинул куртку в прихожей, попрощался в пустоту и вышел из квартиры. Улица встретила серостью, даже больше, чем обычно. Казалось, что исчезли все цвета, кроме черного и белого. Редкие прохожие, шурша одеждами, шли куда-то по своим делам. Вернее, мальчик так думал. Он ещё до конца не мог понять, идут ли куда прохожие или же стоят на месте. Сам, казалось, плыл по улице, мимо странных зданий и вывесок. Буквы на них сливались в одну непереваримую кашу из множества символов. Он остановился, когда заметил знакомое здание. Сашка знал, что это школа. Уверенно вошёл внутрь. Бесконечные коридоры и кабинеты переплетались в какой-то циклопический лабиринт, из которого не было выхода.

Сашка не любил школу, хотя всегда учился хорошо. Один раз даже его отправили на олимпиаду по математике, хотя он сам этого особо не хотел. Хоть он и не занял какого-либо почетного места, он вспомнил, как тогда обрадовались бабушка с дедушкой этой новости. Бабушка испекла вкусный пирог с клубникой, а дедушка подарил сушеную голову, которую, как он хвастался, сам поймал. Нет! Не было никакой головы. Дедушка подарил ему красную машинку. Железную красную машинку с заводным двигателем. Сашке она нравилась. И откуда возникли мысли про голову? Дедушка ведь никогда такого не дарил. Или все-таки дарил? Тем временем головная боль достигла такого апогея, что Сашке было уже больно моргать и двигать глазами по сторонам.

Он прислонился лбом к ближайшей холодной и сырой стене. Это немного облегчило мучения. Постояв так пару минут, он вошёл в первый попавшийся кабинет и сел за свободную парту. Он уже не обращал внимания на учителя, который что-то объяснял про потерянное измерение, на насмешки одноклассников-теней, на пустой пейзаж за окном. Сашка просто сидел, уставившись в одну точку, пытаясь совладать с густыми, тянущимися мыслями, которые, казалось, изменялись прямо на ходу, растворялись в пучине воспоминаний, путая реальность. Он всегда учился в этой школе, сидел за этой партой, на перемене ходил в столовую поесть любимых мясных котлеток. Звонок проревел, будто сирена. Уроки кончились, пора домой…

Текущий рейтинг: 58/100 (На основе 35 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать