(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Грезящие
…если камень бросить в воду, камень изменит форму. Обкатается, станет гладким. Если дерево бросить в огонь, оно изменит форму. Станет углём, золой, пеплом; частицей пламени. Если перо отдать урагану, останется голая ость. Что станет с камнем, деревом, пером, если их бросить в наши мысли? В знания, более могучие, чем вода, огонь и ветер? Не изменится ли их природа ещё сильней, чем мы предполагаем?
Г. Л. Олди, «Циклоп» (2012)
Бабушка Мерри работала спицами.
Она любила вязать, и это занятие ей шло, прекрасно сочетаясь с обликом бойкой деятельной старушки, невысокой, круглой и румяной. Она перемещалась семенящим шагом, много улыбалась, везде поспевала, то и дело вязала что-нибудь затейливое, и далеко не сразу до стороннего наблюдателя доходило, что под просторной пёстрой мантией жизнерадостная дама носит белоснежный комбинезон Стратега. И крепко держит весь филиал в сухоньком кулачке. Бабушка Мерри знала толк в создании правильного имиджа.
Преодолевшие первичное обаяние старушки, как правило, бросались в другую крайность и начинали приписывать тайное значение всем её поступкам. Ходили слухи, что в хитросплетениях ниток пожилая леди кодирует все загадки филиала. Тем не менее, в свитерах и шапках, которые Бабушка Мерри щедро раздаривала знакомым, никто пока не смог отыскать никакого скрытого смысла. Та лишь посмеивалась и продолжала своё рукоделие. Того, что её спицы сделаны из покрашенного серебрянкой регихалка, никто из конспирологов так и не заметил.
Как и положено Стратегу, она прекрасно владела распределённым восприятием. Рукоделие перед глазами – один слой. Работают спицы, не упускают ни единой петельки. Постоянно приходящие на экзокортекс запросы от жителей десятков планет – ещё один слой. Просмотреть, принять, отклонить, изредка – обсудить с коллегами. Бесчисленные системы наблюдения, особенно замеченные программами-аналитиками странности – третий. В основном это епархия Каракурта, но остальные Стратеги тоже получают этот поток данных – три головы лучше, чем одна. К тому же, как без всего этого принять верное решение? Четвёртый слой, пятый, шестой… Бабушка Мерри тихо насвистывала себе под нос, продолжая вязать, пока подключённые к её разуму компьютеры обрабатывали сотни миллионов коротких сообщений.
Так, а вот этот запрос уже действительно интересен. Очень, очень специфическая тема… Тут нужно обсуждать коллективно.
Кому: Местный стратегический отдел. От кого: Джанбаал Ойно Хаввинга, учёный 6 класса.
Запрос: Разрешение использовать прототип эксцерператора Нортвина ЭОН-5 в экспериментах с субъектом А-2-004.
Причина: Усложнённое испытание нового устройства и более детальное изучение аномалии.
Не прекращая орудовать спицами, Меррунга Маршахаррасаранм, Стратег филиала А-2, вышла на связь с коллегами. Они тоже должны были получить этот запрос, и его следовало немедленно обсудить.
Собеседники возникли в её сознании практически мгновенно. Хотя общение протекало без слов и образов, на уровне чистых концепций, Бабушка Мерри всё равно вызвала в памяти лица обоих коллег – так ей было проще сосредоточиться. Каракурт – невысокий, жилистый обладатель двух пар рук, коротко стриженных тёмных волос и беспросветно-чёрных глаз на узком бесстрастном лице. Безликий – щуплый, невзрачный человек с серыми глазами, обширными залысинами и причудливой татуировкой на левой стороне лица – стилизованной чёрной звездой, распростёршей во все стороны извилистые лучи-щупальца.
От Каракурта немедленно пришла волна сомнения, следом векторным цветком распустились результаты расчётов. Не доверять его аналитическим способностям было опасно, меж тем как вычисления сулили непредсказуемый исход. Тридцать процентов – слишком высокая вероятность, чтобы просто так от неё отмахнуться.
В ответ почти мгновенно прилетела сложная мысль Безликого – он утверждал, что непредсказуемость далеко не всегда является синонимом катастрофы, хотя соглашался, что вероятность высоковата. Меррунга мысленно с ним согласилась и продолжила внимать.
Каракурт возразил, что подобный подход обычно не приводит ни к чему хорошему. В качестве доказательства он апеллировал к частным случаям закона спроса, представленным на нескольких замысловатых графиках. Кроме того, указывал четверорукий Стратег, он слишком хорошо помнил, с чего началась история четвёртого объекта.
Бабушка Мерри тоже хорошо знала эту историю, пусть и с чужих слов – в то время она ещё жила в А-1 и была простым политиком. Собственно говоря, если бы не тот кризис, её бы здесь и не было – она пришла на смену другому, погибшему Стратегу. Тогда, около пятнадцати лет назад, Альянсом в первый и последний раз был создан искусственный призрак. Выйдя из-под контроля, создание убило нескольких сотрудников и вообще устроило изрядный переполох. Усмирять его отправили опытного Скульптора реальности, агента высшего на то время третьего класса по имени Иоганн Ауструм.
Что же случилось в конце – по сей день оставалось тайной. В ходе сражения Скульптор и технопризрак уничтожили загадочный третий объект, так называемое «Кольцо стазиса», но при этом сами подверглись его воздействию. Их кауформы слились воедино, оказавшись запертыми в теле агента и в закольцованном времени. Повлиять на их состояние до сих пор не удавалось, а даже если и удастся – никто не даст гарантии, что это будет к лучшему.
И вот теперь пришёл запрос на испытание новой, по сути непроверенной технологии в отношении «Зацикленного». С одной стороны, это просто улучшенная версия аппаратуры, к которой субъект подключён уже лет десять... Но с другой – тридцатипроцентная вероятность, и много, очень много других нюансов.
Приняв всё это во внимание, Меррунга предложила одобрить запрос, но при этом ввести дополнительные меры безопасности, черновой вариант которых она приложила к посланию. Безликий одобрил, Каракурт после короткой паузы предложил несколько правок. Черновик стремительно превращался в подробную и продуманную инструкцию.
Окончательная резолюция – разрешение с перечнем дополнительных рекомендаций – пришла к Джанбаалу Ойно Хаввинге через полторы минуты после отправления заявки. Учёный облегчённо вздохнул – ожидание подзатянулось, и он уже приготовился к отказу. Прекрасно, теперь можно начинать подготовку к первому эксперименту.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 57-20 а.в.//
По земле к Белларуму ведёт лишь одна дорога. Одна из главных архитектурных достопримечательностей филиала расположилась в горах, и автомагистраль туда пролегла по дну широкого ущелья, петляющего меж угрюмых пиков, лишь кое-где оживлённых яркими пятнами растительности. Низкое солнце Обратной стороны не проникает сквозь каменные заслоны, и потому путь освещают лишь установленные вдоль обочины лампы. В тёмном небе над трассой изредка проплывают тонкие полупрозрачные облака, с горных вершин порой опускается седой клубящийся туман, и яркие фонари становятся призрачными маяками – единственным, что задаёт направление в белёсой мгле.
Это шоссе, построенное ещё в те времена, когда машинам требовались дороги, упирается в массивные врата, проделанные в одной из гор у самого подножья. Некоторые из неподготовленных гостей удивляются – где же обещанные чудеса? Нужно попасть внутрь, вознестись на подъёмнике и выбраться наружу на один из верхних уровней города, чтобы понять, о чём речь.
Совсем другое дело – прибывать в Белларум на воздушном транспорте. Сверху причудливая уникальность постройки немедленно бросается в глаза. С небес прекрасно видно огромную регихалковую плиту-основу, что протянулась на пятисотметровой высоте между двумя пиками-близнецами. Издали конструкция кажется ажурной, почти невесомой, но на деле тысячи тонн держатся лишь благодаря сложнейшим инженерным расчётам и неразрушимым опорам из регихалка. Обе горы изрыты тоннелями, в которых разместились дополнительные жилища и учреждения. Центральный проспект тянется от одного пика к другому, соединяя две башни, наполовину вмурованные в толщу камня. Одна из них принимает гостей – как раз под ней, в полукилометре внизу у другого склона горы, и заканчивается извилистая автомагистраль. На противоположном конце города в серые скалы врастает административный центр.
Неподалёку от второй башни расположился вход в обширные коммуникации, построенные в горных недрах. Это научный центр Белларума, напоминание о тех временах, когда великолепный город был всего лишь небольшой исследовательской базой. Там до сих пор кипит интеллектуальная жизнь и хранятся некоторые из особо упрямых аномалий, не желающих открывать свои секреты. Таких загадок в филиале осталось несколько десятков, и все они распределены по разным точкам – Альянс старается не складывать все яйца в одну корзину.
Но всё же целых пять таких «яиц» обрели пристанище именно в Белларуме. Или возле него, как обстояло дело с одним из старейших объектов под номером 002 – ради него, собственно, здесь некогда и заложили базу.
Вторым номером в каталоге аномалий диадрома А-2 значится невысокий горный пик. На первый взгляд в нём нет ничего особенного, но терпеливый и внимательный наблюдатель увидит, как по склонам пляшут, играя, цветные огни. И если он достаточно любознателен, то рано или поздно выяснит, что огни эти не просто живые, но и разумные. А раз так – с ними можно пообщаться. Тут для организации всегда начиналось самое интересное.
Этот феномен и по сей день будоражил многие умы – ничего подобного Альянс не находил ни до, ни после. Но угрозы от него не исходило, и потому жители Белларума не испытывали по отношению к таинственной горе ни малейшего страха.
Альянс не только жил рядом с аномалией, но и поддерживал общение с её обитателями.
Мерандр неторопливо шёл по улицам жилого уровня, вертя головой. Атмосфера выдалась совершенно упоительной – зелень благоухала во влажном воздухе. Тяжёлые капли – следы недавнего дождя – срывались с тяжёлых листьев мархании, тьевара, пасинбы и ещё какой-то экзотики, с которой Разведчик раньше не сталкивался. Наверняка пересажены из иных миров...
Он бросил оценивающий взгляд на невысокую узловатую пальму с яркими, многоцветными листьями – ядовито-розовыми по краям и насыщенно-зелёными в середине. При его приближении та зашевелилась и сложила листья в подобие замысловатой скульптуры, словно оригами. Точно неместная. Присмотревшись, Мерандр понял, что растение воспроизвело образы, которые он обдумывал, и совместило их в один. Ради интереса он вызвал справку из Сети и выяснил, что это искусственный вид, выведенный эстетами из А-5. Что ж, надо отметить, вышло неплохо, хотя и несколько эклектично.
Свернув на одну из боковых тропинок, он вскоре добрался до широкой аллеи и пересёк её. Пройдя ещё немного, Мерандр опёрся о золотистый бордюр, украшенный рельефами, и бросил взгляд вниз. В двадцати метрах под ним неслись автомобили, а на крыше здания через дорогу распускались такие же зелёные кроны.
Сад на крыше! Во времена детства Мерандра такое считалось дикой экзотикой, а сейчас ничего – привык за время ученичества и за те тихие дни, когда он не участвовал в экспедициях где-нибудь в неосвоенных краях. Не то, чтобы это была плохая работа… Он усмехнулся, вспоминая интереснейшие годы своей жизни. Впрочем, интереснейшие годы должны были наступить позже, с допуском к более странным местам, а сейчас это так, разминка... Тем не менее, отдых от постоянного экстрима тоже полезен, и сейчас Мерандр Кирроа, Разведчик первого класса, взял отпуск и решил наведаться в родную вселенную. И в первую очередь он заглянул на Обратную сторону Земли, на базу, где некогда начиналось его знакомство с организацией. Оставалось лишь удивляться, что он до сих пор не встретил никого из знакомых…
– Мерандр! Ты?
Разведчик обернулся и расплылся в улыбке при виде спешащего к нему невысокого человека в бело-фиолетовом комбинезоне.
– Теолло! Сколько лет, сколько зим!
Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Выглядели они совершенно по-разному. Мерандр Кирроа – высокий, крепкий, широкоплечий, с загорелой кожей и жёсткими тёмно-русыми волосами. Чёрные глаза смотрят внимательно и доброжелательно. Теолло Чи, напротив – очень низкий, хрупкого телосложения, бледный, носатый и с оттопыренными ушами. Светлые волосы топорщатся, словно иглы дикобраза, делая голову Теолло немного похожей на одуванчик. Довершают портрет лукавый прищур и широкая улыбка – как и положено дипломату, Чи невероятно обаятелен.
– Да уж, сколько лет, – покивал Теолло, когда рукопожатие завершилось. – Тебя когда вообще в Белларум последний раз заносило, чудо?
– Лет одиннадцать назад, – отозвался Мерандр.
– И как? Перемены чувствуются?
– А как же. Вот ты, например, – Разведчик кивнул на собеседника. – Впервые вижу, чтобы кто-то прицепил к обручу //камень//.
Действительно, в одном из гнёзд экзокортекса рядом с золотистыми коробочками блока памяти, ультранслата и прочего необходимого оборудования красовался небольшой тёмный камешек неправильной формы. Гнездо, по всей видимости, было нестандартным, специально под эту цель – это объясняло, как камень вообще держался.
– А-а-а, заметил-таки! – дипломат жизнерадостно рассмеялся. – Ну, дружище, кроме как у нас в Белларуме, такого ты нигде не увидишь. Всё ещё не догадываешься, что это?
– Пока нет, – Кирроа прищурился, собираясь включить дополнительные органы чувств.
– Ну сопоставь же ты! Вспомни, где мы находимся, прикинь, зачем здесь дипломат…
– Великая Омнима! Ты хочешь сказать, что этот камень – //с «двойки»//?
– Точно так! Со временем, понимаешь ли, выяснилось, что тем ребятам вполне можно показать окружающий мир – они способны путешествовать с мелкими камушками своей горы. Не слишком далеко, правда… Но теперь они могут навещать Белларум так же легко, как мы их. Упрочняем помаленьку дипломатические связи, о да.
– Впечатляет, – протянул Мерандр. – Когда я был тут в последний раз, успехи по «двойке» были минимальны… Расскажешь подробности?
– Расскажу, но не здесь. Чего стоим да треплемся – в ногах правды нет! Предлагаю – пошли присядем где-нибудь и побеседуем за жизнь.
– Отличная мысль. Куда пойдём?
– Тут неподалёку есть презанятная рамия... Предлагаю туда – атмосфера просто сказочная!
Разведчик кивнул и отправился вслед за дипломатом, продолжая осматривать город.
Минут через десять друзья сидели на небольшой деревянной скамейке и слушали пение птиц. Из кустов перед ними выглядывала резная драконья голова. Рамианские сады со всей тщательностью воспроизводили стиль и настроение чужих культур, бережно интегрируя их в не особенно разнообразную архитектуру Альянса. Встречались среди них, впрочем, и полностью вымышленные, но Теолло сразу сообщил, что такая, куда они наведались, была скопирована с настоящего уголка древней цивилизации. Она была выдержана в прихотливом азиатском стиле, хотя едва ли в Азии этого мира можно было сыскать что-то достаточно похожее.
Мерандр прищурился и окинул сад намётанным взглядом.
– Третий дворец Гишиа, ранний Шан-Гудой, А-18, верно? В семнадцатом году я исследовал аномалию, которая вела почти в такое же место.
– Ну вот, – Теолло выглядел огорчённым, – ничем-то тебя не удивишь…
– У тебя есть все шансы меня удивить, если ты расскажешь подробности про «двойку», – напомнил Разведчик. – Потом тоже поведаю, где меня носило. Но ты первый!
– Ладно-ладно, всё как договаривались, – покивал дипломат. – Объект ноль-ноль-два, «Горные огни»… Говоришь, одиннадцать лет? Значит, тех открытий ты не застал. Когда ты тут был в последний раз, все думали, что эти огонёчки – и есть местные жители. Но на самом деле живой является сама гора.
– Интересный поворот, – протянул Мерандр. – Это как?
– А вот так! – развёл руками Чи. – Сверхсложная слоистая структура, залежи кристаллов, уникальные геологические процессы – и в какой-то момент у горы появилась полноценная мыслящая кауформа. Те, кого мы первое время принимали за таких себе странных призраков – на самом деле её модули. Части огромного коллективного разума, способного дробиться и соединяться вновь.
– Чёрт, – наконец, высказался Мерандр. – Сложновато. Я всяких форм жизни навидался, но это вот едва умещается у меня в голове. Общаться небось трудно?
– Не без этого, – согласился Теолло. – Но интересно. Уникальный опыт же – раньше ничего подобного испытывать не доводилось! Хотя, конечно, иногда приходится мемотерапию проводить, от переутомления, но оно того стоит, поверь.
– Занятно было бы, наверное, оказаться на твоём месте, – хмыкнул Разведчик.
От камня в обруче дипломата внезапно отделились несколько размытых зеленоватых иероглифов. Повиснув в воздухе, они принялись разворачиваться вокруг головы Теолло, образуя многоцветные орнаменты.
– Ишь ты! – присвистнул Чи. – Кажется, ты ему понравился. Ншаро предлагает тебе попробовать действительно оказаться на моём месте. Ненадолго – просто получить от него небольшое воспоминание.
– И на что это похоже? – осторожно спросил Кирроа.
– Чужие блоки памяти когда-нибудь смотрел? Вот вроде того, – пожал плечами Теолло. – Соглашайся, когда ещё такая возможность перепадёт!
– А, была ни была! – махнул рукой Мерандр. Один из голубовато-синих иероглифов, порхавших вокруг головы дипломата, подлетел к Разведчику и коснулся его лба.
А мигом позже Разведчик растворился, позабыл собственное имя, перестал существовать; его «я» стремительно растекалось от единого центра по километровым алмазным нервам, порой задерживаясь в друзах кристаллов, где сплавившиеся воедино рубины и изумруды обрабатывали многовековые концепции; струилось по длинным кальциевым щупальцам, протянувшимся от макушки до самых корней горы; растворялось в океане тектонически древних видений, чтобы на краткий миг вынырнуть на поверхность камня, сплясать по склону, оставляя там яркий след, а потом снова нырнуть в глубину, объединив свою индивидуальность с тысячами таких же…
Мерандр вздрогнул, приходя в себя. Видение едва ли продлилось дольше пары секунд, но его реалистичность и горячечная необычность оказались невероятно высоки. «Хорошо, что в организме сейчас нет мелиорина, – отстранённо подумал он. – А то перекинулся бы во что-то кремнийорганическое, вылезай потом…»
– Ншаро тебя одобряет, – сообщил Теолло. – Ты довольно много воспринял за один раз. Может, в дипломаты пойдёшь?
– Нет, спасибо, – Разведчик не стал говорить, что его восприимчивость наверняка связана с профессией: и разум, и тело давно привыкли к метаморфозам. – Слушай, и ты такое регулярно выдерживаешь? Ну ты мужик!
– Да ладно тебе, – смутился Чи. – Работа как работа. Ну ладно, я своё слово сдержал – теперь ты давай! Интересно, понимаешь, в каких краях тебя носило…
– В разных, – честно отозвался Кирроа. – Про все рассказывать не стану – это долго и нудно. Потом перепишу записи с блока памяти, если хочешь. А пока только про самое интересное. Например, А-13…
Беседа текла рекой, подробность цеплялась за подробность, и ветер в кронах рамии изумлённо притих, слушая эти рассказы; и перед внутренним взором собеседников, как живые, вставали картины далёких миров, их причудливые обитатели и экзотическая архитектура. Не обошлось и без приключений – о чём ещё поговорить со старым другом, вернувшись из долгого путешествия, в уюте и безопасности?.. Но всё рано или поздно заканчивается – подошли к концу и головокружительные подробности.
– …Ну а последнюю пару месяцев я провёл в А-22, – заканчивал Мерандр. – Мир вроде нашего – населён человеками, Атлантида на Обратной стороне, всё как положено. Ну, политическая география отличается, но это мелочи. Там мы с командой следили за кое-какими странными ребятами, но без особого толку – такие уж, гады, скрытные.
– Что за ребята? – заинтересовался Теолло. Он бы не удивился, если б Разведчик не ответил, сославшись на секретность, но тот упираться не стал.
– Называют себя ОДВИ, – коротко отозвался он. – Общество по добыче вредных ископаемых. Как бы тебе объяснить попонятнее… Лавкрафта читал?
– Ещё бы! – Теолло хохотнул. – Его же половина лекторов рекомендует! Одни – «посмотрите, насколько в корень зрел мужик», другие – «наглядный пример того, как не нужно вести себя при встрече с аномалией».
– Ну так вот, примерно такие штучки, как у Лавкрафта, эти ребята и ищут, – пояснил Разведчик. – Кембрийские руины, инопланетян в анабиозе, разную другую хрень, которая не вписывается в официальную историю. Словом, археологи. Не все их находки шибко безопасны, потому ископаемые и «вредные».
– Археологи? А зачем тогда за ними следить? Наши же люди, самое время договариваться и налаживать отношения…
– В том-то и беда – они на голову совсем ушибленные. Скрытные, параноидальные, и зачем собирают всё это добро – знает, кажется, только начальство, а на него никак не выйти. Есть версия, что наверху там вообще не люди, но проверить пока не удалось.
– Вон оно как, – дипломат почесал затылок. – Занятно. И что, больше ничего не известно?
– Считай, что ничего, – Мерандр пожал плечами. – Хога рассказывала, что раньше это самое ОДВИ было просто прикрытием для какой-то мощной интернациональной организации. Проект «Эпиметей» или как-то так. Но потом они откопали что-то совсем нехорошее, и проект рухнул. А вот шарашка ОДВИ осталась, как-то удержалась на плаву… и через некоторое время превратилась в то, что мы имеем нынче.
– Да-а, дела… Погоди-ка, говоришь, Хога? Бинанди? Она сейчас там работает?
– Ага. Оттягивается по полной, говорит, с детства мечтала поучаствовать в настоящей конспирологии.
– Узнаю, в этом вся Хога, – усмехнулся Чи. – Полагаю, потому-то в родные края и не рвётся?
– Ну да, ей и так хорошо, – хмыкнул Кирроа. – Это я решил малость от адреналина отдохнуть, на отдых съездить, друзей навестить… Джанбаал, опять же, интересный опыт собирается ставить…
– Что за опыт? – нахмурился Теолло. – Не слышал.
– Ну как же! Помнишь кризис десятого года?
– И рад бы забыть.
– Так вот, Джанбаал собирается испытывать на «четвёрке» новое оборудование. Какую-то экспериментальную установку для углублённого зондирования сна. Надеется, что так получится больше узнать о природе произошедшего.
Вокруг головы дипломата, к полной неожиданности обоих собеседников, вновь развернулись замысловатые иероглифы.
– Однако, – произнёс Чи через некоторое время, когда знаки стали угасать. – Ншаро выразил желание поприсутствовать при опыте. Ему, видишь ли, интересно.
Мерандр присвистнул.
– И что с этим будешь делать?
– Ну как что? – пожал плечами дипломат. – Подам запрос, а там видно будет.
Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на передаче сообщения.
Дайсон Мол едва заметно улыбался, сдерживая нетерпение. Он был чрезвычайно горд, что ему доверили роль ассистента в таком опыте.
Учёный второго класса, он находился под патронажем Джанбаала Ойно Хаввинги, известного на весь филиал. На счету того были множество открытий и пара десятков разгаданных объектов – и Джанбаал не упускал возможностей расширить этот список. Сейчас он точил зуб на старую тайну «четвёрки».
Разрешение на проведение опыта было получено ещё вчера, а утром в анекс-камере наконец закончили монтировать необходимое оборудование. Сам эксперимент, однако, пришлось отложить на вечер – Джанбаал был занят исследованиями в Рамагде и не мог вернуться в Белларум раньше. А в промежутке пытливый исследователь успел оповестить некоторых заинтересованных знакомых – загадки «четвёрки» волновали не только учёных.
Многие слишком хорошо помнили ту историю.
Дайсон бросил взгляд на экран, ведущий передачу из центрального помещения. На нём была отчётливо видна полупрозрачная капсула, внутри которой лежал высокий мужчина с длинными светлыми волосами. Иоганн Ауструм, агент третьего класса и Скульптор реальности. А также заточённый в одном с ним теле зловещий технопризрак, с чьей душой тот вёл бесконечную борьбу… Бессмысленную борьбу, поскольку временная петля неизменно отбрасывала обоих к исходной точке, и всё повторялось вновь.
И сегодня учёные намеревались заглянуть вглубь переплетённых разумов, туда, куда не мог проникнуть ни один старый прибор. К капсуле жизнеобеспечения был подсоединён комплекс сложных устройств, связанный с рядом широких мониторов в соседнем помещении. К сожалению, технопризрак умел путешествовать по информационным сетям, поэтому безопаснее оказалось разместить всё здесь. А так весь комплекс был надёжно изолирован, даже мысль не проскочит.
Громоздкий ЭОН-5 по замыслу изобретателя осуществлял сканирование подсознания сразу на нескольких уровнях и выводил данные в отдельных потоках, показывая сновидения разной степени глубины. Согласно гипотезе Джанбаала, подобное устройство могло обеспечить куда более информативное проникновение в мысли Ауструма и технопризрака, чем обычные эксцерперационные установки, дававшие в случае с «Зацикленным» более чем невнятные результаты.
Сам учёный стоял неподалёку, проводя последний инструктаж. Высоченный, затянутый в синий комбинезон, он мог похвастаться тёмно-коричневой кожей и обширной лысиной, вкупе с ростом и гулким голосом сразу привлекавшими внимание окружающих.
Помимо шестерых операторов, в число которых входил и Дайсон, а также самого Джанбаала, в наблюдательном пункте находились ещё двое ассистентов, наблюдавших за показаниями аппаратов, двое агентов пятого класса, а также несколько сторонних зрителей, допущенных посмотреть на опыт. Несколько учёных, дипломат, Разведчик, рабочий… Наличие зевак, на взгляд Мола, несколько не сочеталось с повышенными мерами безопасности. Впрочем, Стратеги наверняка просчитали возможные риски и сочли присутствие посторонних вполне допустимым. Опять же, на всякий случай каждый в этом зале был снабжён целым арсеналом защитных гаджетов, и даже от обыденной передачи данных прямо в мозг решили отказаться...
Дайсон выбросил из головы посторонние мысли – эксцерператор Нортвина наконец запущен, опыт начинается. Ассистент сосредоточился на экране. Кто знает, какие интересные вещи ему предстоит увидеть.
Тем не менее, как вскоре выяснилось, ничего интересного экран не показал. Перед разочарованным Молом мельтешили лишь ровные серые помехи. Нет, вон вроде бы проступает что-то осмысленное... Что-то вроде буквы или руны… Дайсон сморгнул, и видение исчезло. Не отрываясь от монитора, он обратился к блоку памяти, но не заметил в свежем воспоминании ничего определённого. Стало быть, лишь выдача желаемого за действительное.
Неужели эксперимент провалился? Но нет, коллеги то и дело коротко рапортуют об увиденном. Значит, просто ему не повезло. Ничего, потом посмотрит записи... Равнодушно следуя инструкции, Мол продолжил вглядываться и ждать, но картина на экране оставалась прежней.
– Спектралогические показатели меняются! – тишину внезапно нарушил чей-то звонкий голос.
Говорил один из двух операторов, следивших за капсулой Ауструма. Другой уже занёс руку над кнопкой экстренного прерывания опыта.
– Неотмеченные ранее паттерны диадры… С-сатана! Цикл разорван! Повторяю, цикл разорван!
И тогда Дайсона прошиб холодный пот: он понял. Петля времени по неизвестным причинам перестала существовать, и битва двух душ в любой момент могла выйти на решающую стадию. И кто знает, кто в ней победит? При всей мощи нынешних технологий, о которых раньше можно было только мечтать, второму явлению технопризрака никто не обрадуется.
Агенты напряглись, готовые к любому развитию событий.
Все экраны вспыхнули изнутри ослепительным белым светом.
Последовательность событий восстановили уже позже, по записям. Всё произошло так быстро, что даже самые стремительные умы осмыслили ситуацию лишь после того, как она успела принять чрезвычайно неприятный оборот.
Приблизительно за четыре фемтосекунды освобождённый кластер душ сформировал сложную структуру ядер ранее неизвестной конфигурации. Поначалу она напоминала некоторые из приспособлений, при помощи которых технопризрак взламывал компьютерные сети, но почти сразу экспоненциально усложнилась.
Ещё одна миллисекунда ушла на то, чтобы через эту систему подключиться к эксцерператору, изучить его и необходимым образом взломать. Таким образом ЭОН-5 обеспечил пленников достаточным количеством линий связи, чтобы осуществить дальнейшее.
Исчезающе малый отрезок времени потребовался кауформам на то, чтобы попасть из центральной камеры в наблюдательный пункт. Путешествовать через Сеть химере было не впервой. Несколько периферических структур её кауформы изрядно пострадали в хитроумных ловушках, однако сердцевина уцелела и вышла из информационных систем прежде, чем с ней могло случиться нечто непоправимое.
Облёкшись в свет, беглец хлынул в наблюдательную комнату потоком фотонов. Потенциально бесконечная скорость свободной кауформы упала до ограниченной законами физики, но присутствовавшим это не помогло – вспышка всё равно оказалась первым, что они успели зафиксировать. Это могли сказать даже агенты и Разведчик – что уж говорить о скромном дипломате по имени Теолло Чи и его спутнике? Когда охранники наконец успели что-то предпринять, дипломат уже навзничь лежал на полу. Камень, на который пришлась основная часть светового потока, раскололся на тысячу мелких обломков.
Под каменной шрапнелью голова дипломата наполовину превратилась в фарш, а над нею вихрем закручивались яркие белые искры.
Когда экраны зажглись белоснежным огнём, Мерандр автоматически напрягся, готовясь к метаморфозе. Впрочем, едва ли это сильно поможет против призрака, верно? Основной конёк Кирроа – превращения тела, практически бесполезные при встрече с бесплотным врагом… Хотя, разумеется, пара-тройка подходящих фокусов в его арсенале найдётся. Вокруг тела Разведчика воздвигся незримый, но оттого не менее эффективный призрачный барьер.
По золотистому полу всё шире растекалась алая лужа, а от размазанной головы трупа взмывали вверх всё новые и новые искры. Световой вихрь становился гуще и ярче, он рос, образуя какие-то смутно узнаваемые формы. Это выглядело странно и непривычно, словно рой пчёл задумал заняться аэробатикой, с трудом представляя, как именно это нужно делать.
Глаз уловил стремительное движение – это один из агентов диким прыжком перемахнул через головы сразу нескольких зрителей. Сложное вихревое кружение искр внезапно нарушилось. Агент ещё не успел приземлиться, а световой рой уже стремился к нему – всё быстрее и быстрее… Когда ноги прыгуна коснулись пола, вокруг его десницы бушевал бесплотный снежный буран, неумолимо стягиваясь к центру кулака.
Мерандр присмотрелся и хмыкнул. В правой руке агента была зажата АКЛОС-17, последняя модификация ловушки для призраков. Хотя это был всего лишь прототип, Стратеги справедливо решили, что в таком опыте новейшая разработка не помешает – и не прогадали. Последние искры описали пару кругов вокруг цилиндрика и пропали внутри. Да уж, будь такая штуковина в распоряжении Альянса лет пятнадцать назад, многих проблем удалось бы избежать…
Меж тем общее ошеломление уже прошло. Две фигуры в синих комбинезонах склонились над трупом дипломата.
– Энайдер цел, восстановят, – доносились отголоски беседы. – Тело клонируем…
– А с горным что? Его-то привязать не вышло.
– Хреново. Стопроцентный демол, умер с концами. Ох и будет у нас скандал…
Другие исследователи во главе с Джанбаалом изучали записи последних мгновений опыта, пытаясь понять, каким именно образом призраку удалось сбежать. Судя по взволнованным интонациям, результаты были интересные.
– Виртуозный взлом – защита под орех разделана.
– А ловушку не взломает?
– Не должен, там полно других предохранителей… Здесь мы их использовать, сами понимаете, не могли – помешали бы процессу.
– Не о том спорите. Лучше скажите – это кто, Ауструм или технопризрак? Потому что структура кауформы…
– Не похожа ни на того, ни на другого. Я бы даже сказал, что она напоминает… симбиоз?
– Изучим. Пока что предлагаю назначить беглецу рабочий номер 004-1.
– Поддерживаю, – кивнул Джанбаал. – Соседний анексарт как раз на такой случай обустроили. Зиммерман, перенесёте?
Агент с призрачной ловушкой коротко отсалютовал и направился к выходу из камеры. За ним последовали двое учёных, унося энайдер с душой Теолло. Пара дронов, ранее законсервированных в одном из боковых помещений анекс-камеры как раз для подобных ситуаций, уже суетились вокруг трупа, готовясь к его транспортировке. В наблюдательном пункте медленно, но верно восстанавливалась рабочая атмосфера.
Разведчик понял, что здесь справятся и без него. Он погасил волну метаморфоз, готовую выплеснуться из глубины тела и перестроить его в совершенную машину для действий в экстремальной ситуации. Напряжение ушло, на смену ему явилась лёгкая усталость – и чувство вины. Если бы он не обмолвился об этом опыте Теолло, тот бы ещё был жив. Конечно, в большинстве случаев для сотрудника Альянса смерть тела – вовсе не конец, и сегодняшний не стал исключением. Через день-другой дипломат снова будет жив и здоров, без единого побочного эффекта. Но всё же, всё же… Мерандр покачал головой. Умирать по меньшей мере неприятно – это он знал по собственному опыту – к тому же у дипломата, похоже, только что образовался ворох профессиональных проблем. Как ни крути, а один из горных огней погиб на территории Альянса, пусть и в результате собственного любопытства – и кто знает, как это скажется на отношениях с сородичами погибшего? С чуждым разумом никогда нельзя быть уверенным.
Разведчик вновь покачал головой и вздохнул.
– Что, тяжко? – спросили у него. Мерандр обернулся – вопрос задал тощий тип с резкими, птичьими чертами лица, облачённый в бело-коричневый комбинезон. Один из агентов, Кирроа был с ним знаком. Звали его Казимир – просто Казимир, без фамилии, отчества или прозвища.
– Не без этого, – признал Разведчик.
– Пошли поговорим? Мы тут всё равно уже не понадобимся.
– Согласен.
Агент и Разведчик двинулись прочь, на ходу перебрасываясь короткими фразами.
– Сам понимаешь, Кирроа, предсказать случившееся никто не мог.
– Понимаю, но всё равно неприятно. Ощущение, словно я его подставил.
– Не говори ерунды. С тем же успехом можно винить Джанбаала, горного гостя или судьбу, хотя её существование пока не доказано. Или Стратегов, которые дали разрешение.
– Логично, – хмыкнул Мерандр. Резковатое резонёрство Казимира, как ни странно, действовало успокаивающе. – Тем не менее, сам понимаешь, Теолло жалко. Хороший мужик, а смерть, даже временная – не самый приятный опыт.
– Тут ты прав, – согласился агент. Выдержал небольшую паузу, пока они выходили через шлюз анексарта, спросил: – Давно его знаешь?
– Дольше, чем тебя. Ещё учениками познакомились.
– Понимаю. Общие воспоминания?
– Более чем. Вместе знакомились с Альянсом, вместе ходили на лекции, оба в своё время приударили за Хогой Бинанди...
– И как?
– Отшила обоих. Это же Хога. Не говори, что ты о ней не слышал.
– Ха. Я должен был догадаться.
Они вышли на улицу и остановились. Казимир задрал голову и прищурился, разглядывая одинокое облако, похожее на осьминога.
– Забавно, – задумчиво произнёс Кирроа.
– Что именно? – спросил агент, не отрывая глаз от облака.
– Вдруг подумалось, что, будь мы в книжке, читатели наверняка сочли бы наш диалог жутко неестественным, – ответил Разведчик. – Человек умер, а мы тут балагурим. Для нас-то смерть – это так, временное неудобство, а вне Альянса такое редко бывает.
– Ага, – согласился Казимир. – И четвёртую стену заодно ломаем. Вернее, ломали бы, будь мы в книжке.
– А может, мы действительно её ломаем, сами того не зная? – пошутил Разведчик.
– Да ну тебя. Я что, похож на выдуманного?
Они рассмеялись.
– Ладно, Казимир, предлагаю сходить в какое-нибудь заведение и распить чего-нибудь.
– Алкогольного? – агент приподнял бровь.
– Какая разница? Мы с тобой достаточно суровы, чтобы при желании опьянеть от лимонада или протрезветь усилием воли.
– Справедливо.
Они зашагали дальше.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 58-20 а.в.//
Шимилло Илангский погрузился в океан данных. В его уме разворачивались графики, таблицы и диаграммы, выстраиваясь в сложные взаимосвязи, понятные одному лишь исследователю. Центр запутанного навиологического построения занимала трёхмерная схема кауформы, начертанная ярким белым светом – звёзды ядер, переплетённые циркулирующими потоками жизненной силы. От неё во всех направлениях разбегались пояснения, комментарии и дополнительные сведения – бесчисленные информационные ветви разной длины, исходящие из одного центра. По воле учёного воображаемое древо знаний поворачивалось под самыми разными углами, послушно подставляя обзору любой необходимый фрагмент общей картины. Да, целый океан данных…
Который не отменял простого, но необычайно раздражающего обстоятельства: 004-1 упорно отказывался быть познанным.
За сутки. Сутки! Бездна времени, если у тебя есть анекс-технологии. Минимум информации, добытый за этот срок – просто плевок в душу.
Нет, по структуре призрака вопросов не было почти никаких. Налицо сложный симбиоз – в считанные мгновения после того, как петля времени рухнула, Скульптор и технопризрак ухитрились буквально перемешаться, срастись воедино (кластер из ядер самосознания в центральной части схемы высветился красным)… А теперь, барабанная дробь, вопрос – почему это произошло? Цикл борьбы, который души проживали раз за разом, не предполагал ничего подобного – ещё раз тщательно его проанализировав, учёные не нашли ни намёка на возможность такого развития событий.
А как беглец ухитрялся взламывать компьютерные системы Альянса? Инструменты, которыми он проворачивал свои непостижимые фокусы, призрак отращивал непосредственно перед тем, как приступить к делу – и почти сразу убирал их, как только они переставали быть нужны. Учёные нашли систему, с помощью которой он модифицировал себя (теперь алым подсветилось на периферии) – но пределы её могущества оставались тайной, поскольку с самого момента захвата он так и не пытался её применить. Впрочем, тут как раз намечался просвет: модель ядра была готова уже на девяносто восемь с половиной процентов, скоро можно будет создать имитирующий её кау-инструмент и вдоволь поэкспериментировать.
А почему разрушилось тело Ауструма? Побочный эффект выхода из темпоральной петли? Или чересчур резкий исход обеих душ из организма? Как бы то ни было, труп Скульптора почти мгновенно истлел и обратился в прах, заполнив капсулу невесомой пылью. Анализ останков не принёс ничего полезного.
Вопросы, вопросы… И наверняка на все или почти все из них можно было бы получить ответ, кабы не одно «но» – призрак не шёл на контакт. Наотрез. Ни один из опробованных за минувшие дни мемагентов не смог разговорить упрямого беглеца – он лишь молча //внимал//. При том, что строение души ясно показывало, что призрак более чем разумен и должен прекрасно понимать происходящее (красная вспышка снова высветила комплекс ядер самосознания). По каким-то причинам беглец просто //не хотел// отвечать, считая, что выгоднее хранить молчание.
Издевательство. Форменное издевательство. Конечно, ресурсы Формулы в этом мире уже не те, совсем не те, но за пару дней ничего не узнать о каком-то призраке – это перебор. Как учёный пятого класса, полжизни посвятивший спектралогии, Шимилло не собирался с этим мириться. Рано или поздно 004-1 откроет свои тайны – нужно лишь отыскать правильный подход.
– И что же с тобой делать, зараза? – задумчиво спросил он в пространство.
Заточённый в ловушку призрак, разумеется, не ответил.
Дайсон шагал по коридорам в сторону ближайшей кафешки. Надо было немного отдохнуть и расслабиться. Работа над четвёртым объектом стала излишне нервной – корифеи науки возмущались тем, что призрак не желает раскрывать свои тайны, и периодически впадали в весьма неприятное настроение. Джанбаал, под непосредственным руководством которого и трудился Дайсон Мол, обычно держал себя в руках, а вот его соратник Шимилло Илангский… Невысокий полный спектралог с ярко-фиолетовыми волосами эмоций не скрывал и тем частенько раздражал Дайсона. Сотрудник с таким стажем мог бы освоить самоконтроль и получше…
Мысль о самоконтроле оказалась очень кстати. Мол проделал несколько простых дыхательных упражнений и успокоился. По счастью, эксцерператор на нынешней стадии исследований почти не требовался, и свободного времени у Дайсона было много. В конце концов, он учёный всего лишь второго класса – больше чем к одному объекту таких не подпускают. А поскольку призрак невзначай вышел из-под его профессиональной епархии… Может, конечно, со временем его переведут на другое место, но этого ещё нужно дождаться.
Коридоры наконец закончились, и Дайсон переступил порог своего любимого кафе. По странной прихоти основателя, оформлено оно было в причудливом корафонском стиле – суровая природа наложила на культуры этой планеты ясный отпечаток, заметный в каждом из многочисленных государств. Приглушённые красноватые тона и прихотливые узоры смотрелись особенно экзотично на фоне просторной и светлой архитектуры Альянса, и этот контраст чем-то привлекал многих жителей города. Особенно учёных – «Пыльный приют» расположился совсем рядом с научным центром.
Мол вдохнул непередаваемый запах корафонских специй и огляделся – нет ли в «Приюте» кого из знакомых. Знакомый, как по заказу, немедленно обнаружился, и Дайсон с улыбкой зашагал к его столу.
– Привет, Джастин.
– Какие люди! Присаживайся!
Дайсон Мол и Джастин Вайп были похожи – друзья постоянно им об этом говорили. Даже в именах чудилось нечто общее. Оба среднего роста и телосложения, русоволосые и кареглазые, не слишком приметные. Черты лица тоже были неуловимо схожи, хотя были и различия – Дайсон мог похвастаться загнутым носом, похожим на клюв хищной птицы, нос же Джастина был приплюснут и ничем не выделялся – зато уши заметно торчали в стороны. Цвет униформы делал сходство ещё полнее.
– Ну что, как успехи? – спросил Джастин, делая глоток из крохотного стаканчика.
– Да всё так же, – пожал плечами Мол. – Бьёмся головой о глухую стену и жалуемся на шишки. Чего пьёшь?
– Новый рецепт пробую. Глотнуть не дам, всё равно не поймёшь, а вот букет, пожалуй, оценить сумеешь. Хочешь понюхать?
Джастин был широко известен как гастрономический экспериментатор. Давным-давно он проделал пару радикальных операций над пищеварительной системой, чтобы усваивать то, что не счёл бы съедобным даже оголодавший иоттар, после чего принялся увлечённо тестировать… мягко говоря, экзотические рецепты. Наиболее удачные находки Вайп выкладывал в Сеть – не забывая, разумеется, указывать, какие модификации нужны для безопасного употребления продукта.
Некоторым гурманам нравилось.
– Букет, говоришь? – Дайсон задумчиво почесал нос. – Мне ноздри не разъест? Лёгкими кашлять тоже не буду?
Джастин принял оскорблённый вид: обижаешь, мол! «Мол» во внутреннем диалоге прозвучало двусмысленно, и молодой эксцерператор едва удержался, чтобы не хихикнуть.
– Ну, раз так, тогда давай, понюхаем, чего ты тут распиваешь.
Коллега с готовностью протянул стаканчик, на дне которого ещё колыхалось чуть-чуть жижицы подозрительного буровато-серого цвета. Недоверчиво поглядев на сей коктейль, Дайсон осторожно принюхался.
Букет в самом деле оказался чертовски необычным, хотя Мол не был уверен, что ему нравится дикое сочетание. Запах свежескошенной травы и сладость фруктов парадоксальным образом смешивались с вонью серы и отчётливой ноткой гнили и разложения. Дайсон вздрогнул, но принюхался ещё раз. Что-то ему напоминал этот запах… Особенно последний компонент…
Перед внутренним взором ясно проступил какой-то рисунок. Нечто вроде руны или иероглифа, сотканного из серого дыма… «Я уже видел этот знак, – сообразил Мол. – На экране эксцерператора. Но откуда он вдруг всплыл? На блоке памяти ничего не отобразилось…»
Словно в ответ, в голове зазвучал голос лектора по меметике. Речитатив, произнесённый с единственно верной интонацией, откладывающейся в памяти даже без посредства блока, наставительно вещал: «Кроме этого деленья, существует и другое – систематика коварства, как умеет мем таиться. Скажем, может быть активный – проявляет себя сразу. Или тайный – созревает некий срок определённый, и потом лишь вылезает, во красе себя являя. Обнаружить его трудно, а как вылезет – то поздно. А ещё бывает спящий – гадит строго по сигналу, а без этого сигнала может он дремать годами, спать, никак не проявляясь – даже храп его не выдаст. Тут же нужно уточненье – спящим может оказаться мем любой, без исключений, от безделки до инскрита…»
Знак разрастался в сознании, поворачиваясь по нескольким осям и разворачиваясь в сложную схему. Спящий мем, пробудившийся по сигналу – видимо, им послужил запах гнили. Что ж, в Альянсе столкнуться с таким ароматом очень сложно, и если бы не Джастин с его экспериментами…
Разорвав цепочку размышлений, иероглиф взорвался. Леденящий вихрь взметнулся внутри черепной коробки, смешал воедино мысли и властно заполнил собою весь разум, после чего заструился дальше, вдоль по нервам и сосудам. В следующий миг время остановилось. Предметы замерли, всё приобрело мутно-зелёный оттенок. В этом странном свете вещи выглядели немного не так, как всегда: стены на периферии зрения выглядели полупрозрачными, сквозь них медленно скользили блики болезненного золотистого света, на миг выхватывающие гротескные, пугающие образы. Кроме этих странных фантомов, видимых краем глаза, не двигалось ничто, словно воздух неожиданно обратился невиданного цвета янтарём, замуровав ничего не подозревающих мошек.
Однако вихрь внутри тела не умолкал, лишь немного замедлился, но продолжил неуклонное продвижение по организму… а затем вышел наружу. Дайсон словно в полусне наблюдал, как от его рук медленно отделяются струи бледного сероватого тумана. Струи? – нет, скорее щупальца, настолько целенаправленно они двигались. Окружив скованного недвижимостью Джастина, они помедлили, а затем охватили тело… проникли внутрь…
Хаос в мозгу Мола стал ещё хаотичнее – туда хлынул поток новой информации. Так ли чувствуют себя Библиотекари?.. Бескрайнее море воспоминаний смешивалось с собственной памятью Дайсона, тут и там среди бушующих волн всплывали на глазах растущие айсберги – это кристаллизировались данные об организме собеседника, о течении его физиологических процессов и соотношении естественного строения к модификациям. В янтаре застывшего времени Дайсон беззвучно закричал, чувствуя, как его разум растекается вдоль ветвящихся кровеносных сосудов, струящих забытые сны и настроения…
А затем время треснуло и пришло в норму. Мутная зелень мгновенно налилась прежней краснотой «Пыльного приюта», а в ноздри ворвался сгустившийся запах специй, оттеснив аромат бурды из стакана. Мол снова вздрогнул, едва не расплескав содержимое стаканчика, и отставил его в сторону.
– Ну как, пробирает? – весело спросил Вайп. Дайсон с подозрением прищурился на Джастина, но нет – тот и вправду ничего не заметил. То ли странная иллюзия промелькнула в мозгу учёного на какую-то долю секунды, то ли он действительно вышел за пределы времени… «Да нет, это бред. У нас с этим строго, любое изменение индекса заметила бы аппаратура». В любом случае нужно показаться врачам. Подцепленный от аномального объекта незнакомый мем – с таким не шутят. Надо бы предупредить Джастина…
Мол сморгнул: эксцентричного дегустатора рядом уже не было. Сверившись с блоком памяти, Дайсон с изумлением обнаружил, что совершенно на автомате проболтал с Вайпом несколько минут на отвлечённые темы, пока тому не пришёл какой-то срочный вызов, вынудивший поспешно раскланяться. Да ещё к тому же успел заказать себе обед и съесть почти половину. Происки мема, не иначе.
Без особого аппетита добрав содержимое тарелки, он побрёл прочь. Нужно зайти к специалисту по меметике… Нужно… Как можно скорее…
Мысли путались, а ноги заплетались. Мелькнувшую мысль о том, что стоит во всеуслышанье сказать о произошедшем, дабы ему помог кто-то из других посетителей кафе, Дайсон забыл раньше, чем успел открыть рот. Опыт проникновения в чужой разум, пусть даже наверняка иллюзорный от первой до последней капли, оказался чрезвычайно утомительным – ужасно хотелось спать. Мол вдруг обнаружил, что ноги несут его не к медотсеку, а к своим комнатам. Почему бы это вдруг?.. Надо же показаться…
Впрочем, разве сумеет он доползти до врача в таком состоянии? Сперва нужно как следует выспаться, и уже потом…
Оказавшись у себя, учёный добрёл до постели, рухнул на неё и отключился.
Дайсон Мол сел на постели и поморгал глазами. В голове не отложилось ни единого сна, и это было очень странно. Эксцерператоры работают со сновидениями, и Мол привык давать себе во сне отчёт о происходящем. И уж тем паче он знал, что сны снятся всегда – просто не каждый раз удаётся их запомнить. Своей профессиональной памятью он гордился, и пробуждение без единого воспоминания его немало сконфузило. Казалось, он только коснулся головой подушки – и вот уже на ногах, бодрый и отдохнувший.
«Мем, – припомнил Дайсон. – Вчерашний мем». Всё встало на свои места. Определённо, не следовало поддаваться сонливости и ложиться спать – кто знает, что загадочный мемагент мог натворить за часы беспамятства? Что ж, теперь уж точно нельзя откладывать визит к врачу. Организм полностью функционален, ничто не препятствует пути, так что – вперёд!
Кстати, а сколько он проспал?.. Теленекс-браслет сообщил, что всего часа три. Значит, случай на самом деле не вчерашний, а сегодняшний. Хотя как посмотреть – заразу он подцепил в ходе злополучного опыта с ЭОНом, а с того времени несколько дней прошло…
За размышлениями учёный и сам не заметил, как оказался у нужной двери. Ну и хорошо, чем быстрее – тем лучше… Сегодня в медотсеке дежурил незнакомый Дайсону человек – юркий седенький дедушка с аккуратно подстриженной бородкой и цепким взглядом. Впрочем, ничего удивительного в незнакомом лице не было – сотрудников там много, и далеко не все из них были людьми.
Беседа не заняла много времени. Обаятельный дедушка споро выяснил у пациента все ключевые нюансы, покивал, быстренько провёл обследование головного мозга Дайсона, подзавис на несколько секунд – видимо, прошаривал базы данных через обруч, – покивал, после чего превратил одну из стен кабинета в экранчик и принялся показывать на нём быстро сменяющие друг друга разноцветные узоры. Выждав какое-то время, он отключил свой меметический калейдоскоп и снова просканировал мозговую активность пациента. Изучив результаты, он снова кивнул, на сей раз – удовлетворённо.
– Всё в порядке, – сообщил он Дайсону. – Некоторые остаточные явления ещё останутся, но через день-другой сойдут на нет. Глюков наяву больше не будет, сны тоже будут прекрасно запоминаться – просто учтите, что ближайшее время они могут быть… странными. Не обращайте внимания, это нормальный ход событий. Но вот если снова начнёте забывать сны – сразу же загляните сюда, это может означать осложнения.
Молодой учёный покинул медблок и довольно улыбнулся. Проблема решена, можно успокоиться и возвращаться к нормальному течению жизни.
У себя на кровати Дайсон Мол улыбнулся, не открывая глаз, и перевернулся на другой бок. Его умение осознавать сны и придавать им как можно более реальную фактуру было так развито, что мему не составило особого труда переключить в мозгу один параметр и заставить путать сон с реальностью.
Чуждая информация пускала корни всё глубже…
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Рамагда, 59-20 а.в.//
Что есть Библиотекарь?
Не такой уж простой вопрос, на самом деле. Ответов на него много, серьёзных и не очень. Терминальная стадия ардорэксперии. Следующая ступень эволюции разума. Самая психованная категория сотрудников Альянса. Что интересно, каждое из этих определений по сути верно, просто охватывает лишь одну из многих граней необычного явления.
Тем не менее, не стоит думать, что множество определений – это что-то плохое. Наоборот, в умелых руках множественные дефиниции – это ценный инструмент. Просто посмотрите, как именно человек ответит на ваш якобы простой вопрос – и вы сразу же узнаете о нём много нового. То, какой вариант он выберет, немало скажет о складе его личности, умении работать с информацией и просто о взгляде на мир.
Кстати, «взгляд» – тоже не такое уж простое словечко. Это одновременно и мнение, суждение по какому-то поводу, и направленность глаз, и даже их выражение. А глаз – это уже орган зрения, биологический оптический инструмент, позволяющий воспринимать определённый диапазон электромагнитных волн… Видите? Простой шаг в сторону позволяет совершить скачок от психики к биологии и физике. Слово из шести знаков открывает масштабное семантическое поле, охватывающее целый конгломерат наук – чтобы его увидеть, нужно просто переменить точку зрения. Круг плавно замыкается, позволяя вернуться обратно – к зрению, его точкам и взглядам, совокупность которых, по некоторым мнениям, формирует культуру…
Впрочем, о культуре и вовсе лучше промолчать. Число её определений давно перевалило за две сотни.
Примерно так выглядела одна сравнительно простая мыслительная цепочка в сознании Библиотекаря по имени Окулист. Многие утверждали, что имя он себе взял неподходящее – впрочем, подобного рода критику Библиотекарь выслушивал равнодушно и только пожимал плечами. «Я исследую //взгляды//, – спокойно пояснял он. – Во всех смыслах, от первого до последнего. И потому я Окулист, а не кто-то другой». И смотрел в глаза собеседнику, после чего у того пропадало всякое желание продолжать спор. Почти треть лица сумасбродного исследователя взглядов занимали оптические имплантаты собственной разработки. Больше всего они напоминали эклектичную помесь прибора ночного зрения и бинокля, вживлённую на место глаз. Альянс вполне мог создать куда более тонкую аппаратуру, не отличающуюся на вид от обычных органических очей, но Окулист от апгрейда отказывался, утверждая, что ему так удобнее.
Тем паче, что возможностям его окуляров позавидовал бы и знаменитый Адриил Кахханга.
Примерно пять с половиной минут назад Окулист проснулся. Да, что бы ни говорили о чуждом всему живому умоустройству Библиотекарей, некоторые из них тоже иногда спят. И видят сны. Если бы вы спросили об этом самого Окулиста, он мог бы прочитать об этом небольшую лекцию, посвящённую загадкам сна, его не до конца понятной таинственной природе и различных ролях в физиологических и ментальных процессах. Будучи в хорошем настроении, он даже прибавил бы, что Альянс пока не сталкивался с высокоразвитым разумом, который бы не видел сны… или по меньшей мере их аналог. В конце концов, сон – это во многом вопрос нейробиологии, и даже среди высших позвоночных это явление проявляется по-разному... Однако и настолько далёкие от человека создания, как лотонги или аккро, созерцали нечто похожее. Это, заключил бы Библиотекарь, одно из свидетельств в пользу того, что умение видеть сны – один из неотъемлемых атрибутов подлинного разума.
Как говорится, грезят ли андроиды об электроовцах?
Окулист скупо усмехнулся пришедшей на ум старой цитате и принялся программировать синтезатор на создание завтрака. По ряду причин он предпочитал вкушать пищу один. Не в последнюю очередь – для чистоты исследований. Далеко не все ведут себя за столом как обычно, когда знают, что неподалёку сидит один из ведущих сапиентологов Альянса, тщательно фиксируя всё происходящее в своей загадочной библиотекарской голове. Тут даже иоттарский комплекс срабатывал через раз – было в наблюдающем Окулисте что-то безотчётно жутковатое. Ему даже приходилось общаться с коллегами не телепатически, а при помощи более простых средств – впрочем, лезть в постоянно перестраивающиеся мозги Библиотекаря и без того всегда трудно.
Словом, он не посещал многочисленные столовые, кафе и закусочные Рамагды, заменяя личное присутствие показаниями городских наблюдательных систем и огромной сетью собственных датчиков. Всё это, разумеется, проходило с полной санкции высшего начальства – Библиотекарь неоднократно проходил тщательное психологическое обследование, и было доподлинно известно, что злоупотреблять полученной информацией он не станет. Ровно то, что необходимо для научных исследований, и не битом больше.
Аппарат немного погудел, после чего выдал кружку горячего кофе и несколько свежих пирожков с разными начинками. Одобрительно кивнув, Окулист принялся за трапезу, попутно составляя в уме список исследований на день и их хронологические рамки. Приблизительные, с поправкой на различные форс-мажоры. Мало ли, кому может потребоваться профессиональная помощь…
Вот, например – вызов на теленекс, как по заказу... Не переставая жевать, Библиотекарь ответил на звонок. Браслет спроецировал голограмму вызывающего, и в воздухе зависла круглая голова с коротко стриженными ярко-фиолетовыми волосами. Шимилло Илангский из Белларума. Интересно.
– Привет, – поздоровался учёный. Окулист молча кивнул. – И приятного. Ты как, в ближайшее время шибко занят?
– А что? – прожевав, осведомился Библиотекарь.
– Есть предложение. Не переберёшься к нам в Белларум на денёк-другой?
– Призрака изучать?
– Его, заразу. У тебя опыт огромный – вдруг справишься? Ну и просто давно уже лицом к лицу не виделись.
Библиотекарь призадумался. Покидать Рамагду ему не хотелось. Во-первых, город был основным его исследовательским полигоном – он знал здешние условия как свои пять пальцев, что позволяло с большей достоверностью судить о собранном материале. Во-вторых, чисто психологически контактировать с технопризраком не хотелось. Это, как понял Окулист, проистекало из памяти того, кто единолично занимал его тело до трансформации в Библиотекаря – учёного, который собственными глазами видел буйство сотворённого Альянсом монстра. По результатам анализа оное нежелание было сочтено иррациональным, а значит, не заслуживающим внимания. Меры безопасности с той поры многократно возросли, риск минимален, да и если что – возможности у организации теперь гораздо шире. В-третьих, однако, одна из ближайших фаз исследования требовала личного и неотрывного присутствия Библиотекаря именно здесь. За то, чтобы остаться в городе, таким образом, было целых два аргумента.
За поход в Белларум выступал лишь один, но весомый – с Шимилло всё же стоило повидаться, чтобы не портить отношения. Тот, конечно, понимает ситуацию и не будет сердиться... Однако дружба состоит не только из рациональных измышлений. Тем более, что никакой дилеммы здесь нет – можно воспользоваться достижениями научно-технического прогресса.
В течение пары секунд Библиотекарь успел тщательно обдумать этот вопрос с разных сторон, просчитать вторичные и третичные связи, а также прикинуть выгоды и риски.
– Предлагаю компромисс. Самолично прибуду завтра – сегодня вообще никак, извини. Но сейчас пришлю модуль, этого должно хватить.
«Модулями» Библиотекарь называл беспилотные аппараты собственной разработки, которые использовал в качестве своеобразных аватар, если дела требовали одновременного присутствия в разных местах. С их помощью Окулист мог непринуждённо поддерживать сразу несколько бесед в разных уголках филиала и даже совершать физическую работу – тренированный разум был способен и не на такое.
– Ладно, – вздохнул Шимилло. – Буду ждать. Точно завтра заглянешь на огонёк?
– Точно. Даже если успеем раскусить твоего призрака уже сегодня – устрою себе внеочередной выходной, – улыбнулся Окулист.
– Рад слышать. Ну, бывай. И удачи тебе.
– Да хранит тебя Омнима.
Спектралог хмыкнул над этим напутствием и отключился. Библиотекарь вдумчиво покончил с завтраком, встал и потянулся. Скоро встреча со Шмеерсоном, нужно выдвигаться.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 59-20 а.в.//
Дайсон понял, что ему тяжело отличать сны от яви.
После визита к доктору он в самом деле вновь стал запоминать их – ярко, чётко, во всех деталях, но радости в этом было мало. Сны были длинные, подробные, реалистичные и отличались какой-то извращённой степенью вложенности – Мол то и дело засыпал во сне и проваливался на новый виток грёз. Все они так или иначе представляли собой детализированное отражение повседневной реальности сотрудника Альянса – и подчас походили на неё больше, чем сама явь. Понимать, сколько на самом деле прошло времени, становилось всё труднее и труднее – каждое событие учёный переживал несколько раз, причём каждая версия была расцвечена своими сюрреалистическими штрихами.
Золотистые коридоры и стены то и дело погружались в зелёную мглу, знакомую по случаю в столовой. Время порой шутило странные шутки – то замедлялось, то ускорялось, а иногда словно бы свивалось в кольца, так, что Мол ловил себя на мучительном чувстве дежавю. Повлиять на утомительные видения никак не удавалось – при одной лишь мысли об отработанных навыках контроля над сновидениями накатывал липкий, цепенящий страх. Поэтому Дайсон терпеливо следовал сюжету сна, ожидая, когда же наступит время пробуждения.
Порой муторные грёзы перетекали в настоящие кошмары – время застывало, и снова лезли из тела дымные щупальца, чтобы обрушить на исстрадавшийся мозг водопад данных о чужой личности. Во снах такое случалось несколько раз – Лирн Геварот и Джонатан Цайн-хе-Треми, двое коллег-эксцерператоров; Окста Веффл, знакомая из дипломатического отдела; случайно встреченный в коридоре Библиотекарь… Последний опыт оказался наиболее мучительным – предыдущие ни шли ни в какое сравнение с этим безбрежным потоком противоречивой информации. Дайсон едва не свихнулся и остаток сна бродил по коридорам какой-то ошалелый, заработав пару удивлённых взглядов от сновидческих знакомых.
Самое неприятное, что количество странностей с каждым сном становилось всё больше и больше. Стены то и дело виделись прозрачными, знакомые лица обретали причудливые, непривычные черты. А главное – к искажённым, но всё же узнаваемым образам города начали прибавляться чуждые, совершенно потусторонние элементы.
Учёный завернул за угол и вздрогнул. Опять… Вдали по коридору суетились крохотные длиннорукие фигурки, бегая туда-сюда и занимаясь чем-то непонятным. Их можно было принять за детей, но Дайсон знал, что это не дети.
В далёком детстве он пережил не один кошмар с участием этих… существ. Прошли годы, детские кошмары остались в прошлом, навыки эксцерператора позволили формировать сон по собственному желанию. И вот теперь мем вынул их из глубины подсознания.
Фигурки продолжали суетится, но недалёк был тот момент, когда они заметят его присутствие. Глубоко вздохнув, Дайсон развернулся и зашагал обратно.
В самой глубине нет слов. Туда не проникает ничто человеческое – лишь многовековые напластования тектонических сновидений. Движение из глубин к поверхности похоже на извержение. Энергия и цвет – вот что появляется первым. Неистовый багрянец несёт вверх, по пути вспыхивая золотом, расцвечиваясь всё новыми и новыми красками. Изумруд… Лазурь… Кармин… Чем выше поднимаешься, тем больше расцветок и слов всплывают из глубин памяти вместе с тобой.
Бесформенная феерия красок обретает структуру и очертания. Слои пород образуют сложную мозаику, оплетённую кристаллическими щупальцами. Вдоль них скользят вереницы //других//. Они то сливаются воедино, то дробятся на мелкие капли. К их играм интересно присоединяться, главное – не увлечься, иначе всерьёз рискуешь //потерять себя//… Впрочем, какая действительно интересная жизнь обходится без риска?
Чем ближе к поверхности, тем легче сознавать, кто ты и что ты. Видения чуждых структур медленно истаивают, уходят, погружаются в глубину – //горы? сознания?// – а собственная память становится ярче и чётче. А потом камень расступается, словно вода, позволяя вынырнуть на чистый воздух…
Окста Веффл глубоко вздохнула и открыла глаза. Сморгнула, и в них появилось осмысленное выражение.
– Ну, как успехи?
– В этот раз удалось заглянуть глубже обычного, – отозвалась Окста. – Но по большей части без толку – там всё непонятно.
Внешне коллеги разительно отличались друг от друга – объединял их лишь цвет униформы, говорящий о принадлежности к дипломатическому отделу. В остальном же… не совпадали даже количество и биологический вид, что уж говорить об остальном?
Окста Веффл была человеком – обычным дважды сапиенсом, как нередко говорят в Альянсе. Стройная девушка с рыжими волосами чуть выше плеч, чрезвычайно талантливый телепат. Она работала с горными огнями совсем не так, как Теолло Чи – вместо того, чтобы показывать им внешний мир, Окста ныряла в глубины, чтобы изучить таинственный модульный разум в естественной среде.
А вот её коллега был большим оригиналом даже по меркам межмировой организации. Его звали Три Хассона – он сам выбрал себе этот псевдоним несколько лет назад и полностью ему соответствовал.
Кто такие хассоны? Разумные обитатели мира А-6. Первая ассоциация, которую они вызывают – крот-звездорыл. Вокруг носа этих приземистых, покрытых короткой шерстью землекопов ростом с маленькую собаку растёт целая гроздь мускулистых щупалец, служащих прекрасными манипуляторами. Хассоны пользуются этими отростками умело и ловко, хотя многие привычные человеку действия, вроде забивания гвоздей, им недоступны. Сходство между ними и кротами, однако, более чем поверхностное – последний их общий предок жил в середине юрского периода, да и экониши заметно различаются.
Теперь представьте себе трёх таких созданий, облачённых в одинаковые бело-фиолетовые комбинезоны и золотистые обручи экзокортекса, и поймёте, насколько гротескное впечатление производил дипломат. К слову сказать, по рождению он не был хассоном, а принадлежал к какому-то другому виду. К какому именно, давно забыл и сам сотрудник – модифицировать себя он начал ещё до вступления в Альянс, к тому же по работе сменил несколько филиалов. В А-2 его знали уже исключительно как Трёх Хассонов.
– Прям-таки всё? – спросило одно из его тел.
– Ага, – устало вздохнула Окста. – Привычная логика и даже привычные понятия идут погулять. Далеко. Так во сне иногда бывает. Впрочем, этих горцев даже на поверхности трудновато понять.
Взять, например, тот случай пару дней назад, припомнила она. Когда сбежавший призрак прикончил одного из них. Весь дипломатический отдел ходил пришибленный. Ожидали скандала, обвинений, отказа от сотрудничества… Как же. Горным огням оказалось… плевать. Для них смерть своего не была трагедией. Не была чем-то непоправимым. Они вообще не воспринимали её так, как люди и большинство известных Альянсу видов. Ближайшая аналогия, которую сумела подобрать Веффл – утрата незначительного воспоминания. Слегка неприятно, но ничего страшного, и без него проживём – тем более, что вон ещё в памяти сколько всего интересного! Казалось, бесконечные слияния и разъединения начисто стёрли у них само понятие индивидуальности… А с другой стороны – разве применим термин «индивидуальность» к модулям одной колоссальной кауформы, пусть даже имеющим собственные имена? Может, для них это действительно не страшнее утраты нескольких клеток?
Кажется, в какой-то классической фантастике такой вопрос уже поднимался. Блок памяти подсказал, что это была книга некоего Орсона Скотта Карда. Возможно, стоит ознакомиться подробнее.
– Кстати, а кого труднее понять – этих ребят или Библиотекаря? – заинтересовался Три Хассона.
– Этих, – твёрдо отозвалась Окста. – Библиотекари – это так… Причём заметь, что Библиотекари их тоже почти не понимают. Окулист раз в несколько лет сюда захаживает – проверить новые теории. Пока без толку.
– Окулист, говоришь?.. – один из хассонов задумчиво дёрнул щупальцами. – Кстати, ты в курсе, что он сегодня прибыл в Белларум?
– Окулист здесь? – вздёрнула брови девушка. – Что-то рановато в этот раз…
– Не сюда, – пояснил Три Хассона. – Шимилло уговорил его поработать с этим призраком. А то он всё молчит и молчит.
– А-а, – протянула Окста. – Ну да, верно. Куда ж без окаянного призрака…
//Диадром А-2, Третья сторона Земли, город Бел Ларум, 21-46-113 с.н.//
Дайсон зашёл в комнату и запнулся, пытаясь сообразить, что он тут делает.
Перед глазами кровать. Он шёл спать. Но он же уже спит, верно? Какой смысл засыпать во сне? Увидеть вместо одного бреда другой? Мол припомнил, что последние… месяцы? века? часы? – каждое его сновидение заканчивалось тем, что он ложился на кровать, где и просыпался. Или погружался в следующий сон?.. Нет, ну что за чушь? Почему это для того, чтобы проснуться, надо уснуть во сне? Нет уж. Надо снова научиться просыпаться так.
Проснись и пой!
Словно в ответ на эту мысль, всё вокруг позеленело, погрузилось в болотную мглу. Интересно, почему именно «болотную»?.. Впрочем, не важно, сны любят подкидывать коварные ассоциации. Хорошо хоть, явью больше не прикидываются, и то хорошо.
Отвернувшись от кровати, Дайсон вышел обратно в коридор. Зеленоватые стены колыхались, словно кто-то откачал из здания воздух и залил всё водой. Впрочем, задыхаться Мол не спешил. Надо потом проверить, не выросли ли за ночь жабры.
Навстречу по коридору шёл кто-то из знакомых. Дайсон не сразу узнал его – на привычный облик накладывалось видение обезображенного расчленённого трупа, а следом к тому же ковылял неуклюжий уродец с перьеобразными выростами по всей голове, отвлекавший внимание от двоящегося субъекта. Над головами этой троицы увивалась рыба с карикатурно-человеческим лицом – именно по нему Мол и опознал Лирна Геварота.
Кивнув друг другу, коллеги разошлись. Дайсон шагал неторопливо, раздумывая, каким именно способом лучше всего проснуться.
За углом он опять встретил знакомых. Очень старых знакомых. Гротескные фигурки не-детей неуклюже плясали среди коридора, совершая манипуляции с каким-то предметом, лежащим на полу. Присмотревшись, Мол понял, что это тело их сородича – они разбирали его на кусочки и собирали заново, превращая во что-то непонятное.
– Гу! Уг-гу, гу-у…
Кто-то настойчиво потянул его за руку. Опустив глаза, Дайсон увидел, что это один из «детишек». Щуплое создание смотрело ему прямо в лицо – всеми бесчисленными глазами, человеческими и необычайно спокойными. Хаотично раскиданные очи занимали большую часть лица, если можно назвать лицом непонятную мешанину плоти со множеством коротких усиков. Не было ни рта, ни каких-то других привычных органов – только глаза, мудрые и странно печальные.
Невнятно гугукая, создание продолжало тянуть Дайсона за руку. Другой рукой оно указывало куда-то в глубины коридора, тающие в темноте. Что бы там ни скрывалось, многоглазый явно хотел это показать.
Что ж, почему бы и нет? Может быть, там найдётся выход из сна?
Пожав плечами, учёный зашагал за своим провожатым. Через несколько шагов обоих поглотила мгла.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 59-20 а.в.//
В отличие от многих других организаций, рьяно исправлявших недостатки человеческой и нелюдской природы, Альянс никогда не относил к их числу эмоции. Эмоции полезны и необходимы. Если бы вместо сотрудников требовались бездушные и бесстрастные големы – вполне можно было бы обойтись гомункулами и дронами, уровень развития техники позволяет. Однако персонал Альянса составляли в полном смысле живые существа, мыслящие и чувствующие, и потому стены баз и городов организации видели самые разные эмоции. Любовь. Радость. Печаль.
Страх.
– Он боится, – к концу дня вынес вердикт Окулист. – Он до чёртиков, до глубины души чего-то боится.
Шимилло не стал придираться к последней формулировке, хоть применительно к свободному духу она и звучала несколько странно.
– Чего именно?
– Не знаю. Но это так, все тесты подтверждают. Боится и… не доверяет. Такое ощущение, словно от кого-то из сотрудников он ждёт подвоха, а от кого именно – сам не знает. И потому на всякий случай сторонится всех.
Спектралог задумался. Не доверять профессиональным талантам Библиотекаря не было оснований, и всё же объяснение выглядело весьма странным.
– Не понимаю, – высказался он наконец. – Ауструм хорошо знал Альянс, технопризрак – похуже, но талантами обладал немалыми. Вместе же… чего им здесь бояться?
Окулист пожал плечами.
– Узнаем. Я тут написал один мемчик, должен помочь – снизит стресс, нервозность и всё такое… Только действует долго. Думаю, завтра с утра увидим первые результаты.
– Издеваешься? – хмыкнул Шимилло. – Настраиваем анексарт, выходим, заходим, наслаждаемся. Пошли!
– Пошли, только другим маршрутом, – невозмутимо отозвался Библиотекарь. – Завтра к утру вернёмся.
– С чего б это вдруг?
– На работе сгоришь, болезный. И не сверкай глазами, мне как психологу лучше видно. Ты сейчас замаявшийся, неадекватный, и изучать будешь предвзято – состояние не то. Тебе сейчас нужно развеяться, отвлечься, а главное – выспаться. Во сне актуализируешь полученные сведения и потом со свежей головой приступишь.
– Выспаться я и тут могу, – буркнул спектралог.
– Сперва сам выдернул старого друга, а потом отмахиваешься от его советов?
Шимилло пару секунд выдерживал немигающий взор Окулиста и, наконец, сдался:
– Ладно, пошли. Куда махнём?
– Для начала предлагаю «Пыльный приют». Почти год там не был…
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
Альянс – это разнообразие. Точно так же, как разнородные атомы посредством сложнейшего процесса формируют слиток нерушимого регихалка, так и бесчисленное множество народов, культур и верований сложились в гармоничную мозаику, формирующую облик организации. Даже в официальных базах, где доминировал классических андивионский стиль архитектуры, находилось место прихотливым рамианским садам, выполненным в различных стилях памятникам, этнографическим и историческим музеям… храмам. От массивных соборов до крохотных часовен – в каждой вере своё представление о том, как же выглядит обиталище бога. Или же место, где должно отрешиться от мирской суеты и раскрыть разум Космическому Абсолюту. Или вовсе терминал почтовой связи на линии «Земля – Небо»: разные верования по-разному трактовали функции своих культовых помещений.
Например, нириханцы в своей часовне ранним утром играли в рамолг.
Нириханцы, адепты малоизвестной религии мира А-18, мало кого посвящали в своё учение. Однако все, кому доводилось долго с ними контактировать, доподлинно знали, что как минимум раз в месяц верующие собираются группками по трое-четверо с утра пораньше и проводят несколько партий в странную настольную игру под названием «рамолг». Обычай этот соблюдался неукоснительно.
Ещё нириханцы славились своеобразными именами. Сегодня за столиком для игры собрались Кустаари-горон’да, Мп’ннегеке-ноорон и Ш'роп-ши-т'лер. Или попросту Кустарь, Ворон и Шуруп – религиозные правила не запрещали сокращать имена для удобопроизносимости иноверцами. Сокращённые варианты прилипли намертво, несмотря на то, что в современном Альянсе никто не испытывал проблем с произнесением и куда более сложных звукосочетаний.
Впрочем, кому какое дело? Иноверцев рядом нет, а третья партия в рамолг подходит к концу.
– Так-так-так… – пробормотал Кустарь, рокируя красные фигурки.
– Аркот выстраиваешь? Не поможет, – хмыкнул Ворон, быстро переставляя зелёную пирамиду. Кустарь сощурился и яростно зачесал короткую бороду.
Шуруп молчал, изучая диспозицию белых.
Через десять минут партия завершилась к общему удовлетворению (победой зелёных), и нириханцы принялись неторопливо собираться. Очередной ч’ким исполнен, радуга вновь замкнулась, всё в порядке. Игроки потянулись к выходу из часовни – пора идти на работу. Все трое были рабочими пятого класса и трудились на протейной ферме, контролируя развитие металморфов.
Коридор оказался пуст… почти пуст. В их сторону, пошатываясь и то и дело похихикивая, двигался лопоухий человек в синей униформе – присмотревшись, Кустарь опознал Джастина Вайпа, с которым ему доводилось пару раз пересекаться. «Не иначе как протестировал очередной рецепт».
– О, привет! – обрадовался Джастин, остановившись в паре метров от нириханцев и сфокусировав на них взор. – Глядите, что у меня есть!
И запустил руки себе в живот.
Кустарь поперхнулся, Ворон рядом тоже издал сдавленный звук. Ладони Вайпа погрузились в живот, словно в воду, не встретив ни малейшего сопротивления. Как будто учёный обернулся бесплотным духом. Весёлым, жизнерадостным духом – Джастин хохотал, очень искренне и заразительно. Руки пошарили внутри, за что-то ухватились и потянули наружу… Сперва нириханцам показалось, что свихнувшийся исследователь решил выпустить себе кишки, но вместо этого он извлёк… нечто. Комок грязных тускло-серых нитей, похожих на свитую из тумана паутину, концы которой терялись в брюхе Джастина. Учёный поглядел на свою добычу, разразившись новым приступом хохота, и принялся разбрасывать её, словно конфетти.
Троица отшатнулась. Странная паутина выглядела на редкость отвратно, а в том, как она липла к регихалковым стенам, виделось что-то безотчётно угрожающее. Меж тем Вайп запустил руки в живот по новой, медленно склоняя голову на бок. Приняв анатомически невозможное положение под углом девяносто градусов, она продолжила поворачиваться, так что вскоре макушка и подбородок поменялись местами. Смеющаяся голова вращалась против часовой стрелки.
Явно не обращая внимания на столь досадную мелочь, хохочущий Джастин продолжал горстями выбрасывать паутину. Орудуя всеми четырьмя – да, уже четырьмя! – руками, он разбрасывал из себя всё новые и новые порции странного вещества, лепящегося к стенам, полу и потолку.
С момента приветствия прошло пятнадцать секунд.
Нириханцы уже бежали прочь, бросив в Сеть панический клич, а к часовне уже спешили совсем другие специалисты.
Логотипом Альянса не просто так выбран глаз. Это древний и многозначный символ, и то, как именно он изображён, тоже играет немаловажную роль.
Око Альянса смотрит вправо и вверх – в сторону изменений к лучшему, в сторону будущего. Оно словно бы взывает: развивайтесь! Поднимите глаза к звёздам! Нет таких вершин, которых нельзя было бы покорить!
Глаз – один из важнейших органов чувств. Через зрение человек получает больше половины информации об окружающем мире – по некоторым данным, так и все девяносто процентов. В человеческих мирах глаз – универсальный символ познания, а зачастую и мудрости. Одна из ранних версий логотипа отдалённо напоминала око египетского бога Гора – всего лишь совпадение, но многозначительное.
Наконец, глаз – символ наблюдения и контроля. Всё, происходящее на территории Альянса, тщательно отслеживается и записывается. Бесчисленные датчики и записывающие устройства фиксируют отклонения констант и применение сверхсил, странности в разговорах и отклонения в поведении. Тоталитарный контроль призван обеспечить лишь одно – безопасность. Те, кто имеют доступ к системам слежения, не интересуются чужим грязным бельём, и сотрудники это знают, сознательно и свободно соглашаясь на неусыпный надзор.
Сплетни и слухи, ссоры и интрижки, все действия сотрудников непрерывно обрабатываются аналитическими программами. Сверхмощные компьютеры выстраивают всё это в единую картину и, глядя на неё, понимают, как будет лучше ответить на посланный запрос о чём-то нестандартном. Но лишь нечто действительно экстраординарное может привлечь //настоящее// внимание Стратегов, напрямую подсоединённых к этой системе.
Сейчас был именно такой случай. Опасная зона была перекрыта прямо за спинами удирающих нириханцев, а с разных концов города уже активировали телепорты четверо агентов – Казимир, Таунрит, Зиммерман и Ологап. Но даже этой скорости не хватило – когда бойцы прибыли на место, разглядеть Джастина Вайпа было уже невозможно. Коридор возле нириханской часовни перегораживала мутная серая масса, похожая на остекленевший туман.
А новые сигналы от датчиков бежали по нервам следящей системы, стекаясь к мозговому центру. Впрочем, тот, о ком шла речь, предпочитал сравнивать сигнальную сеть не с нервами, а с паутиной.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, центральная башня мегаполиса Гоканарау, 60-20 а.в.//
Каракурт занимался обычным делом – наблюдал, анализировал и делал выводы. Все главные сведения о жизни филиала сплетались в многократно усовершенствованном уме Стратега в сложнейший узор причинно-следственных связей. Любое событие немедленно встраивалось в бескрайнее полотно, влияло на картину в целом, позволяло корректировать прогнозы или по-новому взглянуть на уже случившиеся события.
Метаморфозу Джастина Вайпа второй Стратег наблюдал одновременно с нириханцами, но, в отличие от них, оперировал куда большими объёмами данных. Он параллельно анализировал показания аппаратуры, пытаясь понять природу необычного феномена, и изучал прошлое учёного, пытаясь докопаться до истоков странного случая.
Второе удалось крайне быстро. За последние дни в жизни Джастина была лишь одна странность – встреча с Дайсоном Молом. Каракурт несколько раз прокрутил перед внутренним взором видеоряд на разных скоростях. Приятели беседуют в «Пыльном приюте», на долю секунды замирают соляными столпами и продолжают беседу как ни в чём не бывало. Джастин ничего не замечает, Мол выглядит слегка дезориентированным. Просмотр жизни Мола показывает, что после встречи с Джастином он впадал в такое состояние ещё несколько раз, при встречах с разными сотрудниками. Всякий раз на едва уловимые мгновения, без видимых последствий, так, что до поры системы наблюдения не придавали этому высокого значения. Промах. Непростительный промах.
Правда, с тем же успехом нулевым пациентом может оказаться и Вайп, а Мол – первой жертвой… Необходимо проверить все версии. Хотя Мол всё-таки вероятнее – он присутствовал при попытке бегства 004-1 и, возможно, подвергся какому-то странному влиянию. Беглый призрак до сих пор толком не изучен…
В то время как агенты мчались к коридору, затянутому потусторонней паутиной, Каракурт дёргал за ниточки своей собственной, отдавая распоряжения. Разыскать сотрудников таких-то и поставить на карантин. В первую очередь Дайсона Мола – сейчас он в зале В-65 научного центра Белларума. Переговорить с ним, постараться узнать, что ему известно о происходящем. //Соблюдать особую осторожность//.
Последнее требование Стратег подчеркнул, мрачно изучая показания датчиков. Стеклянисто-туманная паутина, созданная Джастином, оказалась для них полнейшей загадкой.
А значит, следует ожидать любых сюрпризов.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
Для высокоорганизованного ума наблюдение за перемещением оперативников напоминало сложную шахматную партию, разыгрывающуюся на многоуровневой доске. Четыре агента приближались к аномалии возле часовни, а ещё четверо сотрудников выдвигались в сторону зала В-65. У каждого была своя роль в этой игре.
Скользили по коридорам двое агентов пятого класса – их задачей было обеспечение безопасности. Уверенно шагал Разведчик первого класса Мерандр Кирроа – пусть он лишь немногим превосходил коллег из военного отдела по модификациям, но многократно опережал их в опыте. Но все трое были лишь вспомогательными фигурами в партии, и в бой их отправят лишь в том случае, если основная комбинация пойдёт не так.
Основным же калибром на встречу с Дайсоном Молом шёл дипломат.
Альянс никогда не любил силовые методы решения проблем – мирные переговоры всегда предпочтительнее. Зачем убивать врага, если можно превратить его в своего друга? Совершенно незачем. Что уж говорить о своём сотруднике, который оказался замешан в чём-то странном? Тут само небо велело сперва тщательно со всем разобраться, и уже затем принимать меры. Ведь даже самый тривиальный случай может оказаться куда сложнее, чем кажется на первый взгляд…
Сегодня это правило подтвердилось на все сто – ибо нетривиальный случай оказался ещё нетривиальнее, чем выглядел поначалу.
На беседу с Дайсоном направили хорошо знакомого с ним дипломата, одного из контактёров с призраками «двойки» – эксцентрика по имени Три Хассона. Переговорщик направил на встречу одно из тел, без помех добрался до зала и даже успел поздороваться со знакомцем. Дальнейшее оказалось для него полной неожиданностью. Мол скользнул по нему отсутствующим взглядом, вяло протянул: «А, какая разница, всё равно ты мне снишься…»
И исчез.
//Выдержки из переговоров в Сети.//
– Он исчез!
– Это не алфизическая телепортация.
– Изменений индекса не было.
– Монемейзеры исправны, он не мог уйти через диагему.
– Ансимплексы исправны.
– Что насчёт высшей аксиматики?
– По нашим данным, предел Мола – базовые эмматические уравнения.
– В точке перехода зафиксирована повышенная М-плотность.
– Неизвестные синреалогические уровни?
– Возможно.
– Имеет смысл задействовать сатуритар.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
В одной из моделей, построенных в рамках синреалогии, строение вселенной несколько напоминает игрушечную пирамидку – ряд колец, насаженных на один штырь. Кольца обозначают так называемые уровни или ярусы мироздания. На самом верху – физика (возможно, есть что-то повыше, но прямых подтверждений этому Альянс пока не нашёл). Чуть ниже – алфизика, программный код, на котором она работает. Затем следует запутанная и малопонятная омниметика, область призраков, душ и прочего спиритизма, поставленного на строгую научную основу. Ещё глубже – темпоралогия, бег времени и движение вероятностей, хотя о точном её расположении на схеме до сих пор не утихают споры. Наверняка есть что-то ещё более глубокое, но это тоже пока что остаётся предметом голого теоретизирования.
Стержнем, объединяющим всё это в единую систему, служит сложный процесс, именуемый метаптозом.
Сложно объяснить этот термин, не прибегая к замысловатым выкладкам, однако в общих чертах это вполне осуществимая задача. Метаптоз – явление переноса эффектов с нижних ярусов на расположенные выше. Верхние ярусы стабилизируют нижние, нижние служат опорой верхним, формируется динамическое равновесие. Однако степень этого взаимодействия – так называемая М-плотность – бывает разной. Иногда её хватает на самый минимум – чтобы система существовала, не разваливаясь. Но чем выше М-плотность – тем интереснее, тем более неожиданных эффектов можно достичь. Настройки ауры, использование сверхсил, даже простая связь души с телом – все эти феномены используют метаптоз, и, как следствие, занимают М-плотность. Естественно, это значимый фактор, и Альянс распоряжается ресурсами так, чтобы всегда оставался его резерв – на всякий случай.
Но бывают и обратные ситуации, когда наличие резерва выгодно врагу. Тогда, наоборот, проницаемость между ярусами следует снизить до минимума, оставив пространство лишь для работы уже запущенных эффектов. Это чревато рядом неудобств, но гарантирует, что вражина не выкинет совсем уж дикий фокус с использованием глубинных слоёв мироздания. Для таких целей использовались сатуритары.
Сатуритар – чрезвычайно остроумная машина. Всё, что она делает, будучи запущенной – мастерит истинный фрактал, каждый компонент которого получает индивидуальную алфизическую настройку. На первый взгляд абсолютно бессмысленный процесс – однако сложность системы быстро возрастает настолько, что на обеспечение её существования уходит вся оставшаяся М-плотность. Просто и эффективно – к тому же подобное устройство можно столь же быстро деактивировать при необходимости.
Получив распоряжение сверху, оператор Накх Руешту кивнул и бегло настроил небольшую машинку, напоминающую кейс. СДИ-33, стандартный сатуритар, был готов к работе – осталось лишь запустить…
//Выдержки из переговоров в Сети.//
– М-плотность растёт!
– Почему?
– Выясняем!
– М-плотность продолжает расти!
– Быть не может!
– Похоже, сатуритар работает как нексус-генератор. Сюда стягиваются поля проницаемости со всей округи!
– Это…
– Сам знаю, физически невозможно. Там даже нужной начинки нет.
– М-плотность продолжает расти!
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
Оператор Накх Руешту улыбался и смотрел на сатуритар пустым взглядом пустых глазниц. Во впадинах клубилась плотная, осязаемая мгла.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, центральная башня мегаполиса Гоканарау, 60-20 а.в.//
Каракурт тихо ругался сквозь стиснутые зубы, пытаясь разобраться в хаосе формул и графиков. Ситуация в Белларуме с каждой секундой делалась всё более и более непредсказуемой.
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
Прощальный подарок Джастина Вайпа был странен и причудлив. Он напоминал остекленевший туман или огромную глыбу слюды, полностью перекрывшую проход. «Слюда… звучит почти как слюна». Что верно, то верно – на замёрзший плевок преграда тоже походила. Мутно-серая полупрозрачная масса, едва позволяющая что-то разглядеть. Некоторым казалось, что внутри различимы отдельные пузыри и волокна. Другим паутинно-слюдяной стеклотуман казался совершенно однородным.
Какая разница, если он вообще не был веществом в привычном смысле? Датчики и приборы в один голос уверяли – это вообще не материя. Это пространство. Другая форма пространства, обрётшая совершенно новые свойства и потому непроницаемая для обычных взаимодействий. Граница «слюды» попросту отталкивала любые объекты, ничего не сообщая ни о температуре, ни о текстуре. Осязание заявляло, что рука вообще ни к чему не прикасается – просто не может двинуться дальше.
Агенты бегло осмотрели загадочное явление. Нельсон Ологап щурил водянистые глаза, Карл Зиммерман хмурился, Казимир выглядел мрачнее обычного. Они не переговаривались – на это уходило бы слишком много времени – а обменивались мыслями напрямую. Сводилась их беседа к тому, что вытащить Джастина, если он действительно там, из этой непонятной зоны не представляется возможным. Предчувствия Казимира к тому же утверждали, что от неё лучше держаться подальше.
Не подвели они и на этот раз – по Сети пришло краткое сообщение. Агентам велели заканчивать операцию и покидать коридор прежним маршрутом, прежде чем телепортация будет заблокирована. Агенты синхронно кивнули, и коридор в мгновение ока опустел.
И потому лишь немногие наблюдатели могли видеть, как бежит рябь по поверхности мутного хрусталя, как разбегаются внутри ветвистые чёрные трещины, похожие на щупальца космической черноты. Как вспучиваются стенки аномалии. Как они //лопаются//.
С чавкающим хлопком преграда посреди коридора раскрылась, словно перезрелый нарыв – и оттуда хлынули новые коридоры, скрученные, словно вывалившиеся из распоротого живота кишки. Пространство пошло странными вензелями – в краткий миг меж двух несокрушимых дверей, перегородивших короткий отрезок коридора, возник целый лабиринт, запутанный и пустивший во все стороны метастазы. Коридоры змеились тут и там, вгрызались в регихалковые перекрытия, перекраивали саму топологию научного центра. Блокировка не помогла – новые входы в аномальную зону открывались то тут, то там, и наблюдатели едва успевали их отслеживать. А вместе с новыми коридорами шла волна изменений, незримая, но оттого не менее опасная.
В Белларуме настали странные времена.
Окулист завтракал. Пристроился в отдельном кабинете «Пыльного приюта» (маленькой уютной комнатке, пахнущей деревом) и неторопливо лакомился кальмарами – несмотря на антураж, заведение отдавало должное не только корафонской кухне. Библиотекарь пережёвывал моллюсков и размышлял на абстрактные темы – в частности, о том, что Шимилло всё же удалось ненадолго отвлечь от работы. Поднявшись рано утром, спектралог всё равно рванул с места в карьер, но теперь его психическое состояние было куда более стабильным, чем вчера вечером. А если расчёты оправдались и мемагент сработал, как и должен был, то Шимилло вскоре и вовсе будет спокоен и благостен, как просветлённый буддийский монах. А то и как сам Будда.
Пережёвывая следующую порцию, Окулист обстоятельно обдумал трактовки концепции просветления в разных культурах, включая маргинальные толкования в отдельных образчиках художественной литературы, отметил ряд любопытных параллелей, ранее не подвергавшихся серьёзному исследованию, и сделал мысленную пометку – восполнить этот пробел.
Проглотив пережёванное, Библиотекарь подцепил вилкой ещё несколько колечек… и замер. Ему почудилось странное – будто неподалёку что-то лопнуло и теперь разрастается во все стороны. Странное чувство никак не получалось облечь во внятные концепции, в голову лезли никак не связанные образы вскрытого гнойника, раздавленного клеща, ледяной глыбы и паука, плетущего паутину. Покачнувшись на стуле, Окулист поймал себя на чувстве дежавю – вроде бы нечто подобное он ощутил, когда только-только распрощался с Шимилло… Однако тогда, наоборот, что-то застыло, замёрзло… А ещё та встреча в коридоре на днях – там тоже было что-то такое… странное…
К горлу подкатил комок, а затем целеустремлённо полез наружу. Библиотекарь надсадно закашлялся, изо рта у него полезли тонкие серые щупальца. Содрогаясь в пароксизмах кашля, он наконец выхаркал на стол… кальмара. Живого и очень подвижного. Моллюск пытался куда-то ползти по столешнице, конвульсивно дёргая своими отростками. В тарелке тоже наметилось какое-то движения – кольца плоти пытались срастись во что-то более внятное.
Окулиста мутило. Глаза застила радужная пелена, в ушах стоял тихий звон. Он знал, что воскрешение кальмаров (новые моллюски оживали в желудке и лезли по пищеводу наверх) полно глубокого смысла – как полны его стол, стены, заменившие глаза окуляры и лопнувший нарыв в пятидесяти метрах отсюда… «Просветление, – бормотал кальмар, медленно ползущий к тарелке, – это целостное и полное осознание природы реальности, наступающее в результате, с одной стороны, познания, с другой – принятия действительности непосредственно, без интерпретации поступающего опыта и создания какой-либо субъективной концепции мира…»
//Выдержки из переговоров в Сети.//
– Первый из субъектов под наблюдением начал чудить! Докладываю: Окулист блюёт кальмарами.
– Мы едва успеваем перекрывать новые коридоры – аномалия разрастается слишком быстро.
– А М-плотность?..
– Продолжает расти.
– Так, а это ещё что такое?
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, город Белларум, 60-20 а.в.//
Лирн Геварот медленно шёл по коридору. Происходило что-то странное, но он никак не мог сообразить и сформулировать – что именно. Мысли путались, кружились в вихре, в пьяном вальсе, кубиками льда в перемешиваемом чае, очень горячем чае, таком, что лёд тает – вот и мысли таяли одна за другой, не оставляя ничего, кроме пустого, бессмысленного круговращения.
Такое бывает во сне… Точно, во сне! Лирн – эксцерператор, о снах он знает всё. Это, в конце концов, его работа. Наверняка он заблудился в чьём-то сновидении. Говорят, хазары верили, что каждый сон – это чья-то явь, а каждая явь кому-то снится… Нет, стоп, это из какого-то художественного произведения. Однако дела это не меняет – вокруг творится чьё-то сновидение. Осталось выяснить – кому же это такое снится?
Повинуясь внезапному порыву, Геварот обернулся. Посреди коридора лежал мужчина в синем комбинезоне, бледный и светловолосый, с тонкой лепки носом и ямочкой на подбородке. Спящий казался смутно знакомым, Лирн даже отчётливо помнил, что глаза у него светло-серые – хотя веки грезящего были сомкнуты, и видеть радужку эксцерператор не мог. Учёный подошёл ближе. «Кого же ты мне напоминаешь…»
И тут Геварот вздрогнул. Осознание нахлынуло внезапно: посреди коридора лежал он сам. Ситуация принимала неожиданный оборот. Почему это он лежит на полу, если вот он – тут, стоит и смотрит? И что это, значит, вокруг – его сон? А как будить самого себя? Расталкивать лежащего на полу? Или отвесить леща тому себе, который на ногах? На лекциях что-то рассказывали на сей счёт, но Лирн никак не мог вспомнить – что. Блок памяти почему-то не откликался.
Пока эксцерператор думал, тело медленно истаяло и исчезло с пола, оставив лишь небольшую алую лужицу. Кровь быстро растеклась по золотистому регихалку, сформировав изящный, каллиграфически выписанный узор из нескольких иероглифов. Лирн Геварот присел на корточки и наклонился, разглядывая странную находку. Знаки пахли землёй и полынью.
Стены истекали древней мудростью. Зелёной и горькой, как абсент.
Они засыпали. Люди и нелюди, учёные и рабочие, агенты и Разведчики, дипломаты и диверсанты. Сон обвил научный центр Белларума незримыми кольцами, сдавил каждого в своих пагубных объятьях. Люди засыпали посреди коридоров и лабораторий, падали на пол и сползали под столы. В анексарты дрёма пробиралась лишь с незначительным опозданием. На глазах у специалистов, следивших за чрезвычайной ситуацией, сотрудники оседали безвольными куклами – а новые коридоры всё ползли и ползли, прокладывая себе путь, выходя наружу внезапными арками или формируя причудливые перекрёстки. Датчики барахлили. М-плотность продолжала расти.
А спящие ничего не замечали. Они соскальзывали из яви в сон с необычайной лёгкостью, даже не отдавая себе отчёт в том, что окружающая реальность сменилась пусть такой же, но иллюзорной. Лишь немногим удавалось заметить отброшенное по пути тело – впрочем, с такими обычно с самого начала было не всё в порядке. Знание уже успело коснуться их – и теперь готовилось преобразить сообразно своим целям.
В тот день лишь немногие смогли осознать, чему они стали свидетелями. Остальным приходилось довольствоваться лишь крохотными фрагментами мозаики, причём никогда нельзя было с достоверностью судить, что закончилось наяву, а что началось во сне…
Дайсон Мол исчез, и Мерандр, вместе с агентами смотревший глазами Трёх Хассонов, едва подавил желание выругаться сквозь зубы. Форс-мажор – это всегда плохо, а такой форс-мажор… Если некто сумел телепортироваться, играючи обойдя любые блокировки Альянса, то в дальнейшем от него можно ожидать чего угодно. Например, что беглец свалится прямо на голову, распевая гимн индейцев чероки и размахивая эктоплазменной бейсбольной битой.
Шутка подняла настроение, но ненадолго. Разведчику было тревожно. По позвоночнику словно пробежалось лёгкое электрическое покалывание – интуиция настойчиво сигнализировала, что вокруг что-то изменилось. Нечто совсем неуловимое, но критически важное. Кирроа попытался разобраться в своих предчувствиях, но понимание постоянно ускользало. На миг померещилось, что по стенам коридора змеится белоснежная изморозь, но морок исчез, стоило лишь сморгнуть.
Новых распоряжений не поступало. Бойцы ждали, Три Хассона настороженно осматривался вокруг. Наконец, сверху пришло указание покинуть посты – едва ли Мол сюда вернётся. При встрече с беглым учёным рекомендовалось использовать дезингенионику, а дипломату – мемагенты из седьмого набора.
Что-то в этом распоряжении показалось Мерандру смутно неправильным, но осмыслить странность он не успел – за углом послышались торопливые шаги. Кирроа неуловимым движением развернулся, буквально перетёк в нужное положение. Дайсон? Или кто-то другой? Опасность могла исходить буквально отовсюду.
Из-за угла выскочила невысокая девушка. При виде Разведчика она сперва вздрогнула, а затем, поняв, с кем свела её судьба, заметно расслабилась. Теперь Мерандр мог рассмотреть незнакомку подробнее – стройная, хорошо сложенная, с узким лицом и рыжими волосами. Фиолетовый комбинезон – значит, дипломат. Значит, коллега Теолло – наверняка эти двое знали друг друга. Почти все дипломаты здешнего филиала сосредоточены на «двойке». Кирроа, однако, хорошо знал только двоих – самого Чи да одиозного Трёх Хассонов.
Отдышавшись, девушка прикрыла глаза и чуть повернула голову, словно к чему-то прислушиваясь, после чего произнесла:
– Кажется, он отстал. Хорошо.
– Кто? – коротко спросил Разведчик. Интуиция продолжала подавать тревожащие сигналы, так что не исключено, что у рыжей действительно серьёзные проблемы.
Та внимательно посмотрела на него.
– Смеяться не будешь?
– А должен?
Незнакомка неуверенно пожала плечами.
– Не знаю. Возможно.
– Так кто отстал-то?
– Слендермен.
Ультранслат незамедлительно выдал перевод – «Тощий человек», а блок памяти подкинул необходимую информацию. Фольклорный персонаж ряда диадромов, включая А-22, придуман в 2009 году по местному летосчислению, реальных оснований под собой не имеет. Непропорционально высокий и худой гуманоид с длинными конечностями, чёрный костюм европейского типа, отсутствие черт лица. Иногда рисуют с лишними руками или даже со щупальцами. Распространённый персонаж сетевого жанра, известного как «крипипаста» – иными словами, воображаемое пугало.
На территории Белларума такому существу делать было абсолютно нечего, но смеяться Мерандр действительно не стал.
– Внезапно, – отозвался он. – Впрочем, тут такое творится, что я уже не удивлён. Похожих объектов тут вроде нет… Это точно была не иллюзия?
– Я телепат, – покачала головой девушка. – Иллюзию я бы отличила. Эта штука, чем бы она ни была, оказалась вполне настоящей и мыслящей, хоть и на какой-то непонятной волне.
«Ну да, логично, она же дипломат, у них всякие такие способности в ходу… Хотя стоп, погодите-ка. Нет, совершенно не логично!».
– Глупый вопрос можно?
– Ну? – настороженно посмотрела на него рыжая.
– Почему ты убежала? Ты же из отдела контактов, у вас всегда под рукой набор каких-нибудь мемов, чтобы утихомиривать всякое. На него не подействовало?
Собеседница заморгала. На её лице отразилась целая гамма противоречивых эмоций.
– В'алле, – высказалась она наконец. – Это всё странно, но… Не знаю. Чёрт, я даже не попыталась ничего применить, вот что странно! Накатил дикий ужас и начисто отрубил возможность соображать. Он ведь, этот Слендер, даже ничего не делал – просто стоял в уголке и смотрел… Не понимаю. Туман какой-то, как во сне… Давай, Окста, соберись…
«Как во сне…» В голове что-то щёлкнуло, и сразу несколько фрагментов паззла встали на свои места. Дайсон – эксцерператор, и перед тем, как исчезнуть, говорил Трём Хассонам, что тот ему снится… Тот случай у нириханской часовни – Мерандр слышал, что там произошло что-то непонятное и странное… Может ли так статься, что Мол внезапно обрёл способности Скульптора и начал проецировать на материальный мир сновидческую логику? Кирроа чувствовал, что решение неполное и в чём-то даже ошибочное, но при этом был точно уверен, что движется в правильном направлении. Ключ ко всему – сны. Кстати! Частично эту догадку можно проверить уже сейчас.
– Кстати, а откуда ты узнала про Слендермена? В этом диадроме он вроде неизвестен.
– С детства увлекаюсь фольклором, – слабо улыбнулась Окста. – Когда попала в Альянс – дорвалась и стала изучать материалы из других миров. Слендер меня особенно впечатлил, даже пару раз кошмары снились с его участием…
Тут она осеклась. Пришла к тому же выводу, что и Мерандр?
Узнать это он уже не успел. Дверь за спиной девушки внезапно распахнулась, и оттуда показались две ненормально тонкие руки, которые с каждым мигом становились всё длиннее. Чёрная ткань рукавов вспучилась неопрятными наростами, выстреливших дополнительными ручонками, тошнотворно гибкими, словно щупальца какого-то анемона. Пара чудовищно разветвившихся конечностей оплела тело Оксты, приподняла над полом, а затем рывком затянула внутрь помещения.
– Стоять! – рявкнул Мерандр, прыгая следом…
…и врезался в золотистый регихалк закрытой двери. Как она могла захлопнуться? Невозможно! Скорость реакции Разведчика колоссальна, и дверь попросту не могла закрыться так, чтобы он этого не заметил!
«Логика сна», – тут же напомнил он себе. Вполне возможно, что открытая дверь была иллюзией, и руки попросту прошли сквозь неё. А может статься, что и рук никаких не было, и даже сама девушка-дипломат всего лишь пригрезилась ему. Что ж, его готовили и не к такому. В подготовку агентов и Разведчиков входили самые разные тренировки – прохождение невидимых лабиринтов, полуиллюзорные полосы препятствий, где никогда не известно, какое из препятствий реально, какое лишь чудится, а какое останется невидимым до последнего момента… Кирроа не привыкать к обстановке тотальной неуверенности.
Кстати, а была ли здесь раньше эта дверь?
Разведчик нахмурился – блок памяти выдавал противоречивые сведения. Никак не удавалось понять, действительно ли этот проход был здесь с самого начала, или возник только по ходу разговора. Нужно узнать наверняка. Мерандр глубоко вздохнул, запустил сразу несколько типов защиты и распахнул дверь.
Комната за ней оказалась пуста – ни следа Оксты и её потустороннего похитителя. Только тишина и клубящиеся тени. Хм, тени? Что стало с освещением?
А затем тени посмотрели на него множеством горящих красных глаз, и Кирроа вспомнил кошмары времён своего детства. Разведчик криво усмехнулся. Не на того напали! Его не запугаешь подкроватными призраками! Незримый барьер вокруг его тела расширился, готовясь дать отпор хлынувшему наружу потоку красноглазой тьмы…
И тогда он провалился глубже, туда, где происходило основное действие. Пелена спала с глаз, и он увидел шестерёнки, всё это время вращавшиеся за фасадом последних событий.
Они исчезали. Люди и нелюди, учёные и рабочие, агенты и Разведчики, дипломаты и диверсанты. Спящие в залах и коридорах, на полу и на стульях. Тела медленно расплывались и таяли в воздухе, не оставляя следов. Датчики сходили с ума, обрабатывая необъяснимые сигналы, топология научного центра комкалась, а сатуритар продолжал непостижимым образом работать навыворот, стягивая к себе все поля проницаемости и повышая М-плотность. По коридорам пробегали всполохи зеленоватого огня, бродили призрачные фигуры.
Лишь горстка не спешила заснуть и исчезнуть, но нельзя сказать, чтобы их не затронуло происходящее…
Шимилло Илангский настраивал синхронизацию времени шлюзовой камеры и анексарта, когда к нему пробился телепатический сигнал. Слабый, искажённый, но всё же разборчивый.
«Шимилло! Ты меня слышишь?..»
От ментального послания ясно несло страхом, так что спектралог слегка вздрогнул – что, впрочем, не помешало ему завершить синхронизацию. Определить источник сигнала не получалось, но всё же учёный сосредоточился на послании, не давая ему ускользнуть – сигнал был настолько зыбким, что грозил вот-вот исчезнуть.
«Кто говорит?»
«Харапсар!»
Перед внутренним взором немедленно встало смуглое, чётко очерченное лицо. Харапсар был уроженцем А-5 и у себя на родине почитался ясновидящим. По терминологии Альянса он не считался полноценным Оракулом – слишком уж неконтролируемыми и бессистемными были посещающие его время от времени видения – но специалисты считали, что у него большой потенциал.
Мысленная речь зазвучала чётче и быстрее.
«Шимилло, не покидай анексарт. Сейчас по всей горе творится безумие, выйдешь – оглянуться не успеешь, как увязнешь. В камере ты продержишься какое-то время. И помни – у тебя под рукой что-то, что может стать ключом к решению проблемы. Не помню, что ты сейчас изучаешь… мысли путаются… но вижу – оно пригодится. Ни в коем случае не выходи наружу!»
«Что происходит?!» – смог, наконец, вклиниться в передачу Шимилло.
В ответ пришёл поток видений и образов – учёный пошатнулся от неожиданности. Сейчас Харапсар каким-то образом видел весь научный центр Белларума – и передал его одним информационным пакетом. Коридоры, расползающиеся от нириханской часовни; оператора с пустыми глазницами, сидящего возле сатуритара; засыпающих повсюду сотрудников… Засыпающих и затем исчезающих. В видении мешались прошлое, настоящее и будущее, рисуя недвусмысленную картину чрезвычайной ситуации, развивавшейся с умопомрачительной быстротой.
«Всё, больше ничего не могу сказать, дальше разбирайся без меня. Тхат, они приближа…»
Передача прервалась.
Шимилло обнаружил, что ноги слегка дрожат, а на лбу выступила испарина. Вытерев пот, учёный пригладил фиолетовые волосы и погрузился в раздумья, машинально перейдя из шлюзовой камеры в сам анексарт.
«Как-то всё это отдаёт дешёвой театральщиной, – отрешённо размышлял он, шагая по просторному коридору. – Один обрыв фразы на «они приближаются» чего стоит. Да и вообще как-то странно – единственный ясновидец Белларума передаёт мне послание о том, что, дескать, я один могу всех спасти, как раз когда я оказался на рабочем месте в разгар кризиса… Хотя, если бы не Окулист, я бы разговорил призрака ещё вчера. Похоже на топорно срежессированный боевик. Конечно, иногда вселенная действительно подчиняется псевдосюжетным закономерностям, один закон спроса чего стоит… Но это какой-то перебор».
И всё же отнести происходящее на счёт мистификации было невозможно. Харапсар был совершенно уверен в своих словах, такие нюансы при телепатическом контакте спектралог улавливал очень чутко. Видение тоже было подлинное. Да и подозревать Окулиста в каком-то заговоре было бы по меньшей мере странно – к тому же такие розыгрыши были не в традиции Альянса.
В головоломке отчаянно не хватало данных.
Придя к этому выводу, Шимилло шагнул в камеру сдерживания. На постаменте в центре помещения был закреплён цилиндр ловушки, а над ним в воздух проецировалось изображение пленника – сотканная из яркого белого света фигура призрака.
//Выпусти меня.//
Итак, Окулист не обманул – мем сработал, и призрак заговорил. Да ещё как заговорил! Речь пленника не походила ни на одну привычную учёному форму телепатии – хотя бы уже тем, что ни одна из них не смогла бы выйти за пределы АКЛОС-17. Для контактов с заточёнными сущностями там была предусмотрена система, интерпретировавшая телепатические сигналы и проговаривавшая их в виде связного текста. Однако гибрид ею не воспользовался, обходя каким-то неведомым способом – слова призрака всплывали откуда-то из глубин сознания спектралога.
//Выпусти меня.//
– Выпустить? – приподнял брови Шимилло, оправившись от потрясения. – По-моему, это будет слишком опасно.
//Ты не понимаешь, Шимилло Илангский. То, что происходит вокруг – намного, намного хуже. **Мы** ждали, что это начнётся, и потому молчали – **мы** не знали, кто из вас стал инструментом. Теперь он перестал скрываться и начал действовать. И Альянсу нечего ему противопоставить!//
После нескольких дней молчания – поток откровений. Призрак говорит о себе «мы»! Он по-прежнему воспринимает себя двумя раздельными сущностями! К тому же он знает, в чём причина происходящего кризиса… И намекает, что знает решение? В мысли уже начал проникать предательский сумбур – видимо, продемонстрированное Харапсаром безумие начало просачиваться и в анексарт, – но Шимилло пока держался, сосредоточившись на переговорах.
– Так что вообще происходит? О каком инструменте ты… вы двое говорите?
//Мы слишком много времени провели там, чтобы не узнать происходящее. Всё дело в объекте 003. В кольце стазиса. То, что было внутри него, перешло в **наши** разумы и закольцевало **нас** во времени. А теперь оно на свободе и действует! Оно заняло разум учёного и превратило его в свой инструмент!//
– И чем это грозит? – быстро спросил учёный. Безопасность превыше всего. Конечно, в видении Харапсара он многое видел, но понятия не имел, куда всё это зайдёт дальше – и главное, как с этим бороться. Если аномалии не затронули Сеть, из анексарта получится послать запрос Стратегам… Главное – узнать детали.
В ответ в голове закружился поток неясных образов – ничего даже отдалённо знакомого. Собеседник быстро понял, что так ничего не выйдет, и снова зазвучала телепатическая речь:
//**Мы** не сможем объяснить это отсюда – даже с теориями нынешнего Альянса ты не сможешь понять объяснений! Можно только показать! Выпусти **нас**, Шимилло Илангский! Пусть время – иллюзия, но и иллюзии становится всё меньше!//
Если бы не слова ясновидящего и всё сильнее вторгавшийся в мысли хаос, спектралог наверняка не решился бы на столь опрометчивый шаг. Однако Харапсар уверял, что именно призрак – ключ к решению проблем, да и видения, показанные им, смотрелись более чем убедительно… Глубоко вздохнув, Шимилло сделал несколько шагов и решительно деактивировал ловушку.
Мерандр медленно оглядывался по сторонам. За годы, что он пробыл Разведчиком, Кирроа успел повидать всякого, но увиденное ошеломило даже его.
Провалившись глубже, он, по сути, не изменил местоположения. Вокруг был всё тот же отрезок того же самого коридора – изменилось лишь //восприятие//. И Разведчик смотрел, затаив дыхание, на исполинскую //систему//, внезапно проступившую позади всего.
Это действительно был сон. Сон глубже всех снов, прораставший корнями в сновидения каждого и объединявший их между собой. Колоссальное сознание, древнее и порочное, объявшее всех и каждого – лезущие в голову штампы сильно напоминали творчество Лавкрафта, но Мерандр не стал от них отмахиваться. Зрелище, раскинувшееся вокруг, впечатлило бы и самого затворника из Провиденса.
Машина – вот чем был этот сон. Бескрайняя незримая машина, вращающая шестерёнками и гудящая тяжёлыми поршнями, она выступала фоном для стен и перекрытий, комнат и переходов научного центра, связывая всё между собой. По артериям новых коридоров текли горючие жидкости и производственные отходы, иоттабайты данных рекомбинировались на айтиматериальных компьютерах, чтобы затем снова нырнуть в мир снов.
И частью этой машины был каждый. //Каждый//. Вокруг простиралась гротескная, невообразимая мешанина из живой обнажённой плоти и блестящего металла. Невероятно растянутые кровеносные сосуды подавали кровь в огромные гудящие механизмы, сделанные из листов обшивки и человеческих рёбер. Искорёженные тела сплетались и сплавлялись в диких оргиастических комбинациях, присоединённых к сложным инженерным передачам. Тут и там органы превращались в устройства, а приборы приобретали неожиданные черты живых тканей и организмов. Нельзя было понять, где заканчивается одно и начинается другое – всё смешалось в единый упорядоченный хаос. Разведчику казалось, что тут и там он различает знакомые лица – Теолло, Окста, Казимир… Вон там, в клубке трубок и проводов – расплывчатый, словно троящийся в глазах хассон…
Механика и электроника, биология и оккультизм – Мерандр понимал, что перед ним лишь символы, интерпретации происходящего на самом деле, и всё же его передёрнуло. Представшая перед ним машина уже оперировала мыслительными ресурсами, доступными одним лишь Стратегам, и продолжала усложняться. Некоторые элементы системы пустовали, отдельным людям ещё предстояло занять их места. Кирроа видел их всех, рассредоточенных по разным уголкам здания – //система// уже запустила в них тонкие, невидимые корешки-щупальца, впрыснула свой яд. Когда они заснут, щупальца оплетут их прочнее – а затем утянут в сон глубже всех снов, утянут во плоти, чтобы окончательно интегрировать в недра дьявольского аппарата.
Мерандр горько рассмеялся. Всё это время все они были шестерёнками – мудрено ли здесь проиграть? Весь кризис был срежессирован от начала до конца, одно событие цепляло другое в чётко предрешённой череде событий… Взгляд высматривал всё новые и новые детали. Что это за масса, пульсирующая в самой глубине сатанинской машинерии? Не иначе как мозг? Исполинский мозг? Сбоку на нём проступала пульсирующая область с шестью длинными лучами – наверняка порт для ещё одного компонента системы. Кстати, а ведь если присмотреться, окружающие мозг механизмы, взятые в целом, складываются в нечто очень похожее на лицо… Лицо Дайсона Мола…
И это лицо взирало прямо на него, немигающий взгляд проникал прямо в мысли, подавлял саму волю. Сознание меркло под невыносимым ментальным давлением. Спина впечаталась во что-то твёрдое – Мерандр оказался распят на исполинской шестерёнке. Разведчик распахнул рот, но оттуда не донеслось ни звука. Тело начало плавно погружаться в металл, руки и ноги выпустили во все стороны длинные ветвистые щупальца, готовясь соединиться с остальными системами.
Ещё одна деталь встала на своё место.
Вспыхнул яркий белый свет. Сверкающие лучи хлынули во все стороны, изогнулись и устремились в тело Шимилло – пронизывая каждую клеточку, сокрушая один за другим барьеры, выстроенные в разуме и в памяти, открывая двери, у порога которых начинались тропы в неведомое… Учёный рухнул на колени. Вместе с чужой памятью пришло понимание – он закричал от боли и ужаса, смешанных с восторгом.
Вокруг него рушился мир.
Жизнь складывается из блоков. Их набор огромен, но всё же ограничен, и тасование их определяет судьбу любого отдельно взятого существа. В любой момент каждый из нас со всех сторон ограничен блоком – и нужно знать, куда сделать шаг, чтобы выйти за его пределы и посмотреть со стороны…
По лицу Шимилло текли слёзы. Каково слепорождённому прозреть прежде, чем другие рассказали ему, что в мире вообще существует зрение? Каково персонажу, который думал, что живёт в трёхмерном мире, сделать шаг и посмотреть со стороны на лист, где он провёл всю жизнь? Всё вокруг – лица, события и объекты – лишь раскадровка фильма или комикса. А за ним скрывается //сценарий//. Знаки. Символы. Формулы.
Информация.
Альянс догадывался об этом, но как же мало учёные знали на самом деле! Они лишь скользили по поверхности воды, не различая подлинных глубин. Алфизика и даже Омнима – всё это совсем близко к нам, лишь руку протяни. Но дальше таятся целые бездны умопомрачительных чудес… и небывалых кошмаров.
Иоганн Ауструм и технопризрак знали это. По сути, наедине со //Знанием// они провели бесчисленные века. Это порочное, тлетворное знание пришло из тех уголков вселенной, где распадаются пространство и время, гниют заживо звёзды, и даже Омнима не такова, как здесь. Оно пришло из тех областей в незапамятные времена и стало менять мир по своему разумению – и древние жители Атлантиды, знавшие толк в чудовищных экспериментах, ужаснулись происходящему. А //Знание// училось у них, приобретая всё более и более гротескные формы – и тогда лучшие умы Атлантиды ополчились против него и его носителей. Последние были истреблены, а само //Знание// заточили в сердце базальтового кольца, оставив его на безлюдном плато.
И лишь изменившийся ток времени выдавал тайну, которую хранила древняя ловушка.
А потом Скульптор и призрак прошли сквозь кольцо, нарушив структуру древней западни. Всё, что они смогли – не дать древней заразе вырваться наружу, превратив в новую ловушку самих себя. Объединив усилия, они не поддались искушению – но всё равно узнали гораздо больше, чем хотели бы.
И сейчас только это знание могло чем-то помочь.
Шимилло медленно поднялся на ноги. Теперь он в полной мере понял, что означает фраза «для информации нет непреодолимых стен». Он видел весь Белларум и даже дальше, он знал, что всё вокруг – лишь отражение строчек кода… Но всё это не давало никакого преимущества.
Что они трое – спектралог, Скульптор и технопризрак – могут противопоставить овеществлённой //идее//, мысли, более реальной, чем сама привычная реальность? //Знанию//, которое проникло в ум эксцерператора Дайсона Мола и преобразило по своим лекалам, сотворив из него совершенный инструмент? //Знанию//, которое объединило сновидения всего научного центра в единый компьютер и собиралось двигаться дальше?
Ответ неутешителен – ничего. Со всеми знаниями современного Альянса, приправленными революционными откровениями, со всеми ошеломляющими возможностями Скульптора и технопризрака – ничего. //Знание// находилось куда глубже тех слоёв мироздания, которых они могли достичь, и стягивало со всей округи поля проницаемости, чтобы обеспечить себе достаточную свободу в метаптозе. Один только способ, которым оно этого добилось, вызывал у Шимилло немое изумление пополам с восхищением. Если он правильно понял объяснения Ауструма, всё дело было в подсоединённой к сатуритару сложной метафорической конструкции, которая описывала прибор, работающий //наоборот//, то есть выполняющий функции, прямо противоположные изначально заложенным – невзирая на законы физики и человеческие понятия тождественности. Мир чистых идей потрясал его всё больше.
Нужно было связаться со Стратегами, но Сеть барахлила, забитая помехами, вызванными творящимся вокруг кошмаром. Впрочем, это дало бы лишь небольшую отсрочку. Прежде, чем учёные разработают необходимые теории, зараза уже захлестнёт Белларум и двинется дальше. Противостоять //Знанию// втроём также не имело смысла – оно держало двух призраков в закольцованном времени на протяжении долгих лет, так неужели третья душа что-то изменит? А меж тем нужно было что-то делать. Хоть как-то задержать…
И тогда они вспомнили. Есть, к кому обратиться. Рядом есть тот, кто не понаслышке знаком со сновидениями, кто ориентируется в безумных глубинах, кому есть, что противопоставить. Тот, чей разум беглецы нащупали почти сразу после пробуждения… Если удастся до него докричаться – возможно, получится сделать свой ход…
Три разума в одном теле напряглись, разыскивая среди бесчисленных информационных каналов единственно нужный. Необходимо было найти единственно правильные концепции и передать сообщение.
Плясавшие по поверхности «двойки» цветные огни внезапно погасли. Не погрузились в камень, как обычно бывает, а мгновенно исчезли, растаяли в воздухе, словно их выключили.
В следующий миг гора содрогнулась.
Эвакуация шла полным ходом. Пока научный центр охватывало кольцами невидимое безумие, остальной город стремительно пустел. Пустел в буквальном смысле – квартиры, вольеры с животными, музейные залы и другие помещения, которые было бы не очень хорошо оставлять на произвол судьбы, телепортировались далеко за пределы Белларума, оставляя после себя лишь решётчатые каркасы зданий. Улицы, где больше не осталось никого и ничего, моментально отсекались множеством непроницаемых барьеров, хотя на них сейчас мало кто надеялся.
Далеко не все могли покинуть заражённый город таким путём, но и это было предусмотрено. Бесчисленные сотни его гостей и жителей, которые не успевали добраться до своих домов, двигались к уличным телепортам, чтобы отправиться вслед за автоматически улетевшими квартирами. В небо взмывали рои летающих машин, унося бесчисленные сотни пассажиров через воздушные порталы. Многие делали всё это с помощью переносных устройств или собственных сверхсил, по возможности забирая с собой соседей. Каждую секунду из Белларума исчезали сотни и тысячи человек и других разумных существ, но некоторым даже такие скорости сейчас казались чрезвычайно низкими.
Тем не менее, на улицах не было ни хаоса, ни паники. Сторонний наблюдатель, не привыкший к менталитету Альянса, мог бы залюбоваться изумительной точностью и скоординированностью действий – горожане двигались, как единый организм. Их группы перемещались по земле и воздуху сплошными потоками, однако почти не мешали друг другу. Разумеется, сама собой подобная слаженность возникнуть не могла даже здесь, в мире тотальной взаимопомощи. Беженцы внимательно прислушивались к рекомендациям агентов, которые стояли возле стен домов, связанные телепатическими нитями в единую систему, и просчитывали наилучшие пути эвакуации. Кроме того, бойцы в бело-коричневой униформе одновременно вели с гражданами ободряющие беседы через обычную Сеть, вспоминали пережитые заварушки – к примеру, восьмилетней давности кризис летающей медузы. Иногда сообщения прерывались странными помехами из зачумлённого научного центра, но и тогда никто не оставался без поддержки – агенты незамедлительно вклинивались в толпы и лично направляли горожан к спасению.
Не все замечали, что с «двойкой» происходит что-то неладное – сейчас куда важнее было уйти, позволив аварийным механизмам наглухо запечатать очередной район. Впрочем, некоторым повезло наблюдать за таинственным процессом с самого начала.
Уже почти долетев до Белларума, «Корсквальт» резко затормозил и завис в воздухе.
– В чём дело? – не понял Трокмортон.
– Дальше нельзя, – удивлённо ответил сидевший за рулём Негмаер. – В городе объявили эвакуацию. Придётся разворачиваться.
Эдвард Трокмортон окинул беглым взглядом мониторы и сморгнул. Отправляясь в Рамагду на конференцию, он никак не предполагал столкнуться по пути домой с бедствием настолько серьёзным, что пришлось изолировать почти весь мегаполис.
Но сомневаться не приходилось – теперь стало видно, что вокруг скрытого горной вершиной города-моста и впрямь собираются целые рои армейских машин. Позади на склонах «двойки» плясала цепочка разноцветных огней, так же беззаботно, как и всегда…
Огни резко погасли. Оба учёных вздрогнули, синхронно, как по команде.
– Мне показалось, или… – Негмаер осёкся на полуслове.
Гора содрогнулась до основания. От подножья к вершине протянулась извилистая трещина. Её края раздвинулись, и наружу заструился тревожный алый свет, наводящий на мысли о крови, закате или извержении вулкана. Послышался нарастающий грохот, трещина расширилась ещё сильнее, и из пылающего разлома, неуклюже потягиваясь, начало медленно выползать //оно//.
Вы когда-нибудь наблюдали за кучевыми облаками? Следили за тем, как по небу величаво плывут аморфные образования, которые кажутся огромными даже отсюда и чьи размеры потрясают ещё больше, когда пытаешься представить их вблизи? А теперь представьте чувство, когда вдруг осознаёшь, что туча //живая//. Что этот колосс, дышащий, осязающий и думающий, приближается спокойно и неотвратимо, даже не замечая вас. Что для него ваш дом – не более, чем щепка… Поймайте это почти космическое ощущение. Сконцентрируйтесь на нём.
Именно это испытали Трокмортон и Негмаер, когда из недр содрогающейся и стонущей «двойки» показалась покрытая шипами конечность, способная одним махом смести не только их «Корсквальт», но и массивный боевой корабль. А за ней другая. И третья… Бесчисленные пары лап, ни одна из которых не была похожа на предыдущие, хаотично двигались, вытаскивая из подземелий тело исполинского Существа. Его бугристый красно-розовый панцирь пульсировал, меняя оттенки и временами становясь полупрозрачным, открывая странную анатомию, а порой и процессы внутри горы за телом гиганта. По поверхности полутвёрдой-полуиллюзорной брони перетекали светящиеся узоры. Голова монстра была единым целым с туловищем, навевая мысли о чём-то ракообразном. Главное же впечатление производили огромное око в её центре и спираль меньших глаз вокруг – они походили на тёмные колодцы, буравящие мир неподвижным, но явно осмысленным взглядом.
Изображения со сканеров летучей машины позволяли учёным видеть продвижение неведомого титана во всех подробностях.
– Как оно только может ползать? – шёпотом спросил Трокмортон. – Ты только погляди, у него половина ног ни на что не опирается…
– Понятия не имею, – так же тихо ответил коллега. Шептать не было никакого смысла, но иногда благоговение заставляет инстинктивно понижать голос. – В любом случае, нам пора валить.
Вздрогнув, «Корсквальт» резко совершил полный разворот и взял курс обратно на Рамагду.
Троица струилась вдоль информационных каналов, внимательно слушая обрывки переговоров в Сети, долетающие сквозь помехи. Судя по всему, зов был услышан. Но прежде, чем новый союзник доберётся до города, следовало выжить и по возможности спасти остальных.
//Знание// распространялось всё шире. Непотребная оргия растянутой плоти и искривлённого металла протягивала сегментированные щупальца-позвоночники всё дальше, прорастала корнями, вспыхивала болезненным зеленоватым огнём. Иногда её проявления казались почти материальными, видимыми, в коридорах и комнатах вспыхивали странные видения. Вращающийся фрактальный орнамент из окровавленных костяных колёс. Человек, наблюдающий, как его пальцы ветвятся, превращаются в многоголовых кольчатых змей и сплетаются между собой. Танец безголового трупа, усеянного хохочущими острозубыми ртами.
Телесности не хватало надолго, и пугающие образы уходили, развоплощались, таяли, почти не затрагивая само тело научного центра. И всё же незримое присутствие чувствовалось едва ли не повсеместно, словно из каждой щели глядело по немигающему воспалённому глазу.
Скрыться от такого надзора – задача не из лёгких. Для этого пришлось расстаться с телом, но //система// уже отыскала его и теперь двигалась по следу. Однако пока что комбинация меметических ключей из разума Шимилло и непревзойдённых хакерских талантов технопризрака позволяла им скрываться в местном фрагменте Сети, маскируясь под часть протоколов системы безопасности. Конечно, вычислительные мощности созданного //Знанием// кадавра были неизмеримо выше, так что обнаружение было лишь вопросом времени, но сейчас бесплотное чудовище было сосредоточено на поимке оставшегося персонала и почти не обращало внимание на второстепенные цифровые процессы.
Переплетённый тройной разум придумал план с весьма неплохими шансами на успех. Программы на нескольких удалённых терминалах едва заметно перестроились – вполне достаточно, чтобы по всему центру появились нужные инструкции. Та часть разума, что откликалась на имя Шимилло, вспомнила чертёж и, подумав, усложнила его импровизированным творческим штрихом. Другая, известная как Иоганн, усмехнулась про себя и запустила процесс. Третья, наименее связная и лишённая даже собственного имени, поделилась воспоминаниями.
…В разных уголках заражённой зоны из небытия возникли похожие на пули световые конусы, наспех сформированные из взбаламученного васта. Дремады первой версии, простейшие искусственные призраки из минимального набора необходимых систем – свежая разработка в области омниметических технологий, совсем недавно полученная из реальности А-24, нового филиала Альянса. За минувшие дни, ещё до катастрофы, Шимилло успел во всех деталях изучить новое слово в любимой науке и теперь с удовольствием применил знания на практике.
На первый взгляд дроны казались разумными, но это было всего лишь имитацией. В каждую дремаду троица скопировала крупный кусок своей памяти, поставив длинную цепь идей-анкомов на бесконечное повторение с заданным циклом вариаций. Получилось вполне достоверное подобие души, погружённой в свои тревожные мысли – пусть сознающей суть обдумываемых явлений не более, чем классическая «китайская комната», но и не в меньшей степени удачно притворяющейся полноценной, совершенно адекватной личностью.
Полтора десятка призрачных пуль, каждая – с «обдумыванием» своей проблемы. Обретя способность двигаться, они устремились по коридорам заданными маршрутами, торопясь на встречу друг с другом. Для них были намечены два места встречи, и обе точки были равно далеки от последних уцелевших учёных, которых //Знание// готовилось поглотить.
На краткий миг это сработало. Даже сверхразумная //система// не ожидала появления новых потенциальных жертв – троица буквально ощутила, как внимание врага перераспределяется, стекаясь к искусственным душам. Всего лишь доли секунды замешательства…
Однако их вполне хватило, чтобы нанести удар. Пять сотрудников, медленно погружавшихся в пучины безумных видений в паутине безлюдных тёмных коридоров, внезапно обнаружили себя на улицах города, где полным ходом шла эвакуация. Триединый технопризрак Иоганн Илангский оборвал проросшие в них корни //системы// и буквально вышвырнул несостоявшихся жертв наружу, телепортировав за пределы опасной территории. Дальше за них можно было не волноваться – их вывезут из города. Разумеется, почти наверняка поместят на карантин и подвергнут самым тщательным тестам – но это гораздо лучше, чем превращение в бездумную шестерню незримого механизма.
Троица атаковала – и затаилась вновь, наводняя коридоры новым потоком бесплотных философских зомби и маскируя свои протоколы дополнительными побочными алгоритмами. //Знание// уже поняло, что его обманули, и теперь запустило самодиагностику, разыскивая вирус.
Существо двигалось вперёд – медленно, но неумолимо. Его сон длился немало, и нужно было вновь привыкнуть к тому, чтобы пользоваться материальным телом. Подлинная, однако давно забытая действительность ещё не успела до конца сменить другую, воображаемую.
Его считали потомком легендарных чудовищ. Называли Владыкой иллюзорного мира. Именовали и Нгара Эмбан. Все эти имена, данные крохотными созданиями, не имели значения. Само Существо звало себя иначе, но его имя едва ли сумел бы воспроизвести кто-то из людей.
Титанический организм приходил в норму. Загодя запасённые вещества, которые здешние жители прозвали клеточными активаторами, постепенно разгоняли метаболизм и перестраивали внутренние органы, подготавливая их к необходимым действиям. Движения Существа с каждым шагом ускорялись и становились всё менее конвульсивными. Оно ползло к соседней горе – туда, где комкалась и сворачивалась спиралью сама реальность, вспучиваясь нарывом, почти готовым лопнуть и залить мир бескрайними потоками поистине чудовищного гноя.
Монстр слишком хорошо представлял, чем это чревато, и потому даже не испытывал гнева за то, что его разбудили. Хотя это, вне всяких сомнений, был чудесный сон длиной в несколько тысячелетий. Всё это время Существо растворялось в удивительных грёзах, забывая о своём прошлом и о теле, скрытом среди искажений бытия, проживая вместо этого причудливые жизни призраков, танцующих в камне горы, а в последние годы – ещё и общаясь с крошечными созданиями, которые пришли откуда-то издалека… Это были хорошие, приятные сны.
Однако оно пробудилось – и видения исчезли, подобно тому, как пропадает свет, когда гаснет свеча. Теперь учёные могут хоть обыскаться уникальных геологических структур, благодаря которым гору наводняли призраки – они не найдут в ней ничего необычного, лишь заурядные скальные породы без намёка на жизнь. Кристаллические нервы были такой же частью осязаемого сна, как и проносящиеся по склонам огни.
Что ж, скоро предстоит новая грёза, по иным правилам. Тварь, что свила гнездо неподалёку, действует через сны и воображение – но едва ли ожидает встретить другого достойного игрока на подобном поле. Недаром же Существо прозвали Владыкой иллюзорного мира! Оно может сновидеть целые континенты, не ошибаясь ни в единой детали, и никто вокруг даже не заподозрит, что это лишь порождение чьего-то ума.
Последнее, неуловимое глазом движение – и колосс пересёк оставшийся отрезок ущелья, полностью вытянув своё причудливое туловище на серый склон и приобретя более упорядоченный облик. Чуть выше и справа располагалась регихалковая плита почти опустевшего города, а совсем рядом, в недрах соседней горы, набирало силу то, что не имеет права на существование. Мастеру настало время вступить в игру.
Бронированное тело сделалось полупрозрачным, странно истончилось – и стремительно впиталось в камень, словно вода в ветхий саван.
Поисковые щупальца подобрались уже совсем близко, когда технопризрак Шимилло Ауструм понял – началось. Пространство мысли гулко содрогнулось – и наполнилось бескрайним //присутствием//, тяжёлым, словно нейтронная звезда.
Цепкие конечности отдёрнулись, и троица поспешно перегруппировалась. Теперь, когда на битву против заразы вышла сопоставимая мощь, находиться поблизости стало действительно опасно – им обеим не было особого дела до триединого создания, микроскопического на их фоне. Однако это было и преимуществом – раз противнику будет некогда охотиться на столь ничтожную в сравнении с ним силу, отчего бы не помочь Существу и пленённым товарищам? Ведь и крошечный ядовитый паучок может одолеть огромного слона...
Ожидание удобного момента для контратаки оказалось гораздо более изматывающим, чем все прежние труды. Уловка с дремадами больше не помогала – //система// развеивала их единым движением мысли, не прекращая методичного поиска по всем заражённым секциям научного центра. Попутно чума захватывала те немногие узлы Сети, до которых ещё не успела дотянуться. Скрываться становилось всё тяжелее, холодный нечеловеческий разум больше не допускал ошибок и не попадался на отвлекающие манёвры. Мест для отступления становилось всё меньше, и наконец настал черёд неизбежного – их загнали в угол. Лихорадочно перебирая варианты дальнейших действий, троица пыталась добраться до последней лазейки, столь близкой и в то же время слишком далёкой...
А затем игровое поле содрогнулось – в партию вступил новый игрок, выставив против ферзя бронированный танк.
Сон о коридорах и комнатах, наполненных машинерией кошмара, внезапно расширился в сотни, тысячи раз! //Система// оккультных механизмов, только что заполнявшая гору целиком, вдруг повисла среди космической черноты, во мгновение ока став маленькой и ничтожной – а из окружающих бездн на неё надвигалось неведомое.
Огненные демоны къарлаа неслись из полыхающих звёздных корон, распевая грозную песнь разрушения, и вторил им звёздный ветер, неумолчно воющий в самой глубине пустоты. Рои многокрылых химер с уродливыми получеловеческими лицами размножались прямо в полёте, плодясь, будто стая саранчи, и грозя со всех сторон острыми костяными лезвиями. Гигантские безглазые черви выныривали из чёрных дыр, чтобы поглотить отмершие ткани мироздания. Вакуум бурлил, облекаясь в неизмеримые чудовищные Формы, составленные из странных углов и неисчислимых сочленённых конечностей. А ещё дальше, за ними всеми, колючие серебристые звёзды складывались в зловещие знаки, суля скорое наступление Конца.
Подвешенный в пустоте механизм дрогнул – и начал стремительно перестраиваться. Из его недр навстречу наступающим угрозам хлынули потоки клубящейся маслянистой мглы и изумрудных молний. Бездна ответила могучими столпами ослепительно-белого огня, чистейшего, незамутнённого света. Пространство закрутилось дикими вихрями, отражая атаку…
Два сна схлестнулись в битве, и ни до чего более им не было дела.
Мир бестелесных идей – странное место. Действие столь громадной силы, способной искажать самые нерушимые константы, не могло не вызвать перекос мировых формул – что привело к другим последствиям, сложным и запутанным. Эхо первых ударов раскатилось во все стороны, перестраивая прошлое и будущее во всех их бесчисленных вариациях, заново сшивая разорванные цепи событий, чтобы привести бытие к определённому виду. Так на Обратную сторону Земли, где ждало своего часа заточённое //Знание//, пришёл Владыка иллюзорного мира и погрузился в сон. Так тело Иоганна Ауструма оказалось в Белларуме, совсем близко к спящему колоссу. Освобождение //Знания// было неизбежным, поскольку все возможные пути истории теперь вели лишь к войне двух титанов.
Но грядущее – материя куда более пластичная, и даже такие чудовищные силы не могут однозначно склонить её на свою сторону, чтобы заранее обречь противника на поражение.
Техноскульптор Илангский спускался в пульсирующие недра механизма, где //Знание// сконцентрировало ценные, но уязвимые сплетения смыслов. Вся мощь //системы// сосредоточилась на отражении атак – и грешно было бы этим не воспользоваться.
Глубже, глубже, ещё глубже. Перекрёстки идей, противоестественные алгоритмы, пучины видений. Продвигаться лучше осторожнее, иначе велик риск уйти на дно и никогда не вернуться… Троица внимательно оглядывала ряды шестерёнок и сочленений, составленных из живых людей, изучая их и пытаясь найти в безумной машинерии то звено, на которое было бы легче воздействовать. Наконец, одно из лиц оказалось знакомым – и Шимилло вышел на первый план.
– Джанбаал! Джанбаал, ты меня слышишь?
Джанбаал Ойно Хаввинга, учёный шестого класса, жутковатым рельефом выступал на поверхности загадочной конструкции, похожей на турбину. Услышав голос, он медленно открыл глаза. Могучее тело дёрнулось, но металл держал крепко.
– Шимилло… – еле слышно прохрипел он. – Ты?..
– Да, старина, я, – улыбнулся коллеге спектралог. – Пришёл сказать, что уже можно просыпаться. Пора домой.
Джанбаал нашёл в себе силы расхохотаться – впрочем, его истерический смех сразу же перешёл в надсадный кашель.
– Ты издеваешься? Как я отсюда вылезу?! Я вплавлен в этот металл, понимаешь, //ВПЛАВЛЕН!//
– Это //метафорический// металл, – пояснил Шимилло. – Он держит тебя только потому, что твоё подсознание ему это позволяет. Сейчас, пока никакая гадина не компостирует тебе мозги, самое время посмотреть правде в глаза и понять, что это всё – иллюзия. Давай, выбирайся.
Тень сомнения мелькнула в глазах учёного. Он дёрнулся вновь, и на сей раз металл пошёл лёгкой рябью – но она быстро угасла.
– Я тебе когда-нибудь врал? – с нажимом в голосе спросил спектралог. И вдруг рявкнул: – РУКУ ДАВАЙ, ЖИВО!
Джанбаал рефлекторно протянул руку… и только в следующий миг сообразил, что она с чавкающим звуком выбралась из казавшихся ему нерушимыми оков. Шимилло ухватил протянутую ладонь и одним рывком вытащил друга на свободу. Ловушка, чем бы она ни была, на глазах искривилась и стала покрываться ржавчиной. По сочленениям гигантского механизма прошла дрожь.
Со всех сторон послышался смутный, нарастающий ропот.
– Видите? Западня не идеальна! Где смог пройти один – пройдут и другие! – торжествующе выкрикнул Шимилло. Вернее, подумал – но его мысль зазвенела раскатистым эхом. Он повернулся к освобождённому учёному.
– Что вообще происходит? – взгляду Джанбаала окончательно вернулась осмысленность.
– Некогда объяснять, разберёшься по ходу дела. Повторяй за мной и помогай вытаскивать остальных!
Они устремились в разные стороны, пролетая мимо живых механизмов, тормоша, уговаривая, убеждая. Одного живого примера уже было вполне достаточно, чтобы тут и там захваченные души начинали бороться – и каждый освобождённый всё сильнее ускорял процесс. Один за другим разумы начинали расшатывать клетку и выбираться наружу. //Система// медленно, но непрерывно источалась изнутри.
Шимилло тем временем расплылся. На его месте мелькнул светловолосый Иоганн Ауструм, затем проступил смуглолицый технопризрак, а потом троица вновь перемешалась, из конкретного существа перевоплотившись в калейдоскоп ярких образов. Наконец из мешанины красок стало проступать единственное начертание, заслонившее собой все остальные. Сперва оно казалось простой руной из нескольких алых штрихов, но вскоре детализация стала отчётливее – и вот посреди сомнического ада загорелся ясный, узнаваемый символ.
Стилизованное око, смотрящее вправо и вверх.
Логотипом Альянса не просто так выбран глаз. Это простой и запоминающийся образ, несущий целую плеяду смыслов. Здесь, в этом пандемониуме, он напоминал о сотнях вещей, которые казались давно забытыми под влиянием чужеродного //Знания//. О прогрессе науки и культуры, о стремлении к истине, о свете познания. О взаимовыручке всех жителей Альянса, об идеалах, провозглашённых на заре существования организации. О том, что «делать мир лучше» – не просто красивая абстракция, а единственно верный образ жизни.
Глаз стал маяком, и несчётные сознания устремились из плена на его свет.
– Вперёд и вверх! – безмолвно взывал он. – Вперёд и вверх!
Как описать войну чистых идей? Как передать словами столкновение абстракций, не имеющих ничего общего с физической и вообще хоть сколько-то привычной реальностью? Как не увязнуть при этом в топком болоте противоречивых метафор и явных оксюморонов, безуспешно пытающихся передать всё величие истинного парадокса?
Человеческий разум не приспособлен для подобных речений. Слишком он молод, слишком глубоко укоренён в материальном мире, слишком мал и неразработан в его языке пласт философской лексики. В попытках описать события сна, что глубже всех снов, даже самый красноречивый метафизик обнаружил бы полную свою беспомощность.
Поэтому нам остаются лишь намёки – и туманные образы, которые, как ведомо мудрым, есть лишь рекурсивные метасимволы…
В ослепительной черноте бездны //Знание// боролось с древним монстром. Орудия уничтожения, которыми – нет, //которые// грезили противники, извлекая видения из небытия, – представляли собой сверхмассивные многоуровневые цепи фундаментальных законов, замкнутых на самих себя и искажающих реальность одним своим присутствием. Метафизические структуры перестраивались со скоростью мысли, обрушивая друг на друга чудовищную, неописуемую мощь, разрушаясь и восстанавливаясь.
На стороне Существа был бескрайний циклопический разум, способный без малейшего труда затмить лучших представителей рода человеческого. На стороне //Знания// – его имитация, собранная из смертных сознаний по тайным лекалам в пугающе эффективную вычислительную машину смерти. Агонизирующие умы непрерывно кричали, обрабатывая бесконечные потоки чужеродной информации...
Но что это? Резкий сбой! На одном из участков цепи передача данных остановилась, замерла, оборвалась! Огромный участок строго выверенной //системы// вдруг обрушился в небытие… и урон продолжил распространяться!
Побег! Захваченные души уносятся вверх, одна за другой, исчезают, покидая глубокий сон! Диверсант, упущенный за атакой Существа-Бездны, нашёл крошечную лазейку, уязвимость конструкции – и нанёс беспощадный удар! Надо скорее перехватить, удержать, сохранить у себя как можно больше пленников, пока не стало слишком поздно…
Но внешний враг не даёт на это времени. Его атаки в клочья рвут защиту, пробивают новые бреши, позволяя ещё большему количеству душ ускользнуть от судорожно сжимающихся ржавых пальцев. И ржавчина больше не станет силой – отныне это слабость, ведущая к гибели.
Приходится сосредоточиться на обороне. //Знание// концентрирует ресурсы и продолжает битву, уже не обращая внимание на утечку умов.
– Вперёд и вверх! – слышится откуда-то торжествующий смех, не громче писка комара. – Вперёд и вверх!
Однако полностью расшатать оборону //системы// не удаётся. Она в последний раз перестраивается, оптимизируя все ресурсы, составляя стабильную структуру, каждый элемент которой поддерживает остальные. Вместе с ней перестраивается и секретное метафизическое орудие – совершает последние несколько сдвигов и принимает образ, который конгломерат сознаний скрытно выстраивал всё это время.
Удар!!!
Бездна судорожно корчится. Теперь уже //Знание// отыскало в ней брешь – и пускает стремительно удлиняющиеся и ветвящиеся корни в глубины разума Существа! Колоссальный мозг, проживший долгие тысячи, если не миллионы лет – это ли не прекрасная добыча? С ней откроются просторы, о которых пока можно было только мечтать!..
Враг не сопротивляется. Ушли в прошлое яростные атаки, созданные из идей орудия распадаются на бесполезные детали. Неужели он сдался? Не может же всё быть так просто!.. Через долю мгновения, просчитав все варианты и получив единственно верный ответ, //Знание// понимает, где допустило ошибку – но уже слишком поздно...
Сон, что глубже всех снов, содрогается вновь – на сей раз от глубокого раскатистого смеха.
Существо просыпается.
Грёзы, ещё недавно столь надёжные и осязаемые, превращаются в пустой мираж.
Мираж становится всего лишь воспоминанием.
Воспоминание стремительно забывается, как и положено обычному сну.
И приходит небытие.
Владыка иллюзорного мира может видеть сколь угодно долгие и реалистичные видения – но проснуться может в любой момент, и тогда от них не останется и следа. Таков закон, и не нашлось ещё джокера, способного его переиграть. //Знание// вошло в новый сон по своей воле, став его частью и приняв его правила – и теперь, когда воображаемый мир расточился, распалось вместе с ним, оставив после себя только руины научного центра да мёртвый изумрудный свет.
Дайсон Мол, совершенный инструмент //Знания//, и те немногие, кому так и не удалось выбраться из недр //системы//, перестали существовать.
Гора затряслась. Существо, снова обретая плотную форму, неторопливо выбиралось наружу.
= > Где бессмыслица жизни вдруг покажется сном, > Где на собственной тризне ты упьёшься вином, > > Где раскатится смехом потрясённая даль, > Где раскатится эхом еле слышное «да…» > //Генри Лайон Олди// /=
//Диадром А-2, Обратная сторона Земли, центральная башня мегаполиса Гоканарау, 60-20 а.в.//
Стратеги, отложив все малозначимые дела, разбирались с произошедшим. Организация потерпела сокрушительное поражение – потеряла два десятка сотрудников и едва не лишилась огромного города. На общем фоне – капля в море, но ведь к подобным событиям так долго и тщательно готовились... Да и кто знает, как далеко распространилась бы освобождённая дрянь, не вмешайся непонятная третья сила?
Пришло новое известие, и Безликий удивлённо сморгнул – аномальная М-плотность в Белларуме снижалась. Поля проницаемости, стянутые к одной из гор неведомым процессом, теперь разбегались в стороны, словно круги на воде. Вреда от этого было много, мир вокруг города искажался и бурлил странными явлениями, однако для Альянса это не было настолько серьёзной проблемой. Агенты уже разворачивали сатуритары – обычные, не инвертированные.
Уж не галлюцинация ли это? От других Стратегов пришло безмолвное заверение – нет, всё взаправду. Впрочем, в их отклике звучало лёгкое замешательство, Каракурт и Бабушка Мерри тоже не ожидали такого развития событий. При мысли о том, что прогнозы старого паука в кои-то веки дали сбой, Безликий испытал нечто вроде извращённого удовольствия, балансирующего на краю панического ужаса.
В научный центр отправились несколько дремад последней версии и дюжина простых материальных беспилотников – необходимо было разведать, что конкретно там сейчас происходит. Помехи в Сети, вызванные буйством аномалий, постепенно сходили на нет, но пока ещё не позволяли воспользоваться собственными датчиками заражённых построек.
Гора содрогнулась, по всем перекрытиям Белларума прошла гулкая дрожь. Безликий сосредоточился на передаче от дрона ЗИМ-4, державшего под наблюдением необитаемую сторону пика, и кивнул своим мыслям. Огромное причудливое создание вылезало наружу.
«Интересно, почему внутрь оно просочилось без разрушений, а назад выбирается вот так?» – задумался Стратег.
Однако дать ответ было некому. Подобные колоссальные чудовища встречались Альянсу лишь несколько раз за всю его историю, и всякий раз контакт был исключительно кратковременным, не позволявшим толком изучить загадочную фауну. Безликий просмотрел отчёты из других колонизированных миров. Нет, именно с таким организмом сталкиваться ещё не доводилось. Впрочем, некоторые из прежних исполинов демонстрировали неплохие способности к управляемым метаморфозам… Быть может, Первому Стратегу и его таинственной команде известно гораздо больше – но их знания пока что оставались тайной за семью печатями даже для других руководителей организации.
Титан выбрался из горных недр полностью и отряхнулся, избавляясь от вросших в броню обломков – текучее, величественное движение.
«Занятно – мы десять лет наблюдали за «двойкой», но никто даже не предположил, что внутри прячется //такое//… Интересно, что оно собирается делать дальше? Пойдёт ли, наконец, на контакт? Или снова уйдёт прежде, чем мы успеем что-то предпринять?»
Судя по всему, это существо, как и прежние, выбрало второй вариант. Переступив туда-сюда – с таким количеством разномастных лап получилось подобие короткого танца – пятисотметровое создание присело, напряглось, подпрыгнуло… и взмыло вверх, быстро ускоряясь.
– Такими темпами разовьёт вторую космическую через три минуты, – пришло от Меррунги.
Несколько беспилотников и Разведчиков уже отправились на перехват странного создания, но ни у кого не было уверенности, что оно не сумеет от них ускользнуть каким-нибудь новым экзотическим способом. Каракурт тем временем перекинул канал с другого дрона. Безликий присмотрелся и присвистнул. То, что на уровне физики проявлялось лишь как редкие, едва заметные вспышки, в Омниме приобретало свой подлинный вид – огромный кластер кауформ, связанных бесчисленными эвиарами, уносился прочь от расколотой горы. Центральный его сегмент выглядел смутно знакомым. Стратег кивнул – ядро кластера состояло из объединённых душ Ауструма и технопризрака. Впрочем, конфигурация несколько изменилась – похоже, к ним добавился некто третий.
От Каракурта пришёл график – Безликий был готов поклясться, что его коллега усмехается. Сонм призраков двигался прямо на Гоканарау, транслируя сигналы дружбы и ненападения вперемешку с универсальными меметическими ключами, и заверял, что у него есть важная информация. Меррунга, специалист по связям с общественностью, уже готовилась к судьбоносному контакту. Хотя меры безопасности мегаполиса и центральной башни тоже повысили – ключи ключами, но место, откуда прибыли эти души…
Тем временем дроны пробирались по опустевшему научному центру Белларума – и не находили ни лишних коридоров, ни слюдянистого льда, ни единого сотрудника… Лишь море мёртвой изумрудной заразы. Горные породы сильно сместились при выходе неведомого монстра, но регихалковый каркас выдержал, словно не он был недавно запутанным лабиринтом осязаемых галлюцинаций и искажённой реальности.
Сновидение исчезло, потому что ушли грезящие.
Текущий рейтинг: 57/100 (На основе 9 мнений)
