(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Роль болота в моей жизни
На первом уроке в пятницу мы писали тест. Полуслепая Любовь Алексеевна и рослый Саша сняли черную штору с доски, и нам открылись десять аккуратно выведенных мелом вопроса по четыре решения у каждого. Наверное, старушка задержалась вчера после занятий, чтобы написать их ради нас.
Я ничего не знал. За окном ещё не развеялась густая, холодная ночь, глаза слипались, и я опустил голову на парту от скуки и сонливости. Старуха не отличала в наглую спящих от низко пишущих. Ещё она не слышала никакого голоса кроме громкого и не замечала бумажки, привычно передаваемой из рук в руки. Ни один учитель не замечал.
Меня ткнули в бок. Листик упал на середину парты и мы ускоренно переписали ответы: чтобы не задерживать остальных. На каждой контрольной он появлялся, обходил весь класс и где-то пропадал. Автор неизвестен. Я никогда не интересовался, кто из нас был достаточно способным, чтобы успеть написать такую шпаргалку и отправить её по ученикам. Я просто списывал ответы.
Мятый тетрадный лист отправился дальше и я снова заскучал. Тесту отводился весь урок; тем, кто закончил раньше, Любовь Алексеевна советовала всё проверить.
«А если уже проверил?»
«Тогда перепроверь».
«А если уже перепроверил?»
«Тогда переперепроверь».
«А если уже переперепроверил?»
Здесь язык и терпение старушки не выдерживали и она громкого и с улыбкой отвечала:
«Тогда сиди молча».
Чтобы не вызывать подозрений, многие из нас намеренно совершали в тесте пару ошибок. Хотя Максим не затруднял себя этим.
– А если у всех будут правильные ответы и заставят отвечать устно? – зашептал я ему.
– Не будут. Вы все пишете ошибки. В классе должен быть хоть один отличник, – самоуверенно ответил он.
Я предпочитал безопасность риску и стал исследовать вопросы, наугад выбирая, в каком исправить ответ.
– Ты в морг после школы пойдешь? – вдруг спросил Максим.
– Да у меня не умер никто.
– Я про заброшенный говорю, помнишь?
– Помню. Пока не знаю, потом спроси.
Шёл урок биологии. Тема: «Земноводные и их среды обитания». Вопросы про теплокровность, дыхание, ореолы, лягушек и змей, а ещё про болота.
«Что служит условием возникновения болота?
Болота образуются из-за длительного периода ливней, заполняющих низины на земле, в которых растительные остатки и мертвые животные создают заболоченные условия.
Болота возникают из-за затопления земель после землетрясений, которые создает новые каналы, где стекает вода и создавает заболоченные условия.
Болота формируются из-за подземных источников воды, которые выходят на поверхность земли и создают постоянное заболачивание.
Болота образуются из-за накопления остатков каменного угля в низинах на земле, которые подвергаются процессам гниения и создают заболоченные условия».
Шпаргалка уверяла, что правильный ответ: «4», но она врала. Это было мне известно совершенно случайно.
Родители моей мамы утонули в болоте, когда ей ещё не исполнилось и восьми. У них была привычка проводить семьей время на прогулках и пикниках. А город у нас маленький, улиц немного и красивых до сих пор нет, не то что тридцать лет назад, так что отправлялись они чаще всего куда-то в лесные массивы или на озеро. Бывало, брали с собой палатки, пищу, спички и на несколько дней отходили в природу.
И однажды застряли. Известно почему: на картах, по которым дед ориентировался, просто не отметили болота. Взрослые поздно распознали, что мягкая земля вовсе не земля, но моя мама, шедшая сзади, чудом не застряла. Стоял уже вечер, и девочку не отпустили одну в лес. На следующий день, как только встало солнце, дочери кое-как растолковали основы навигации в лесу, спешно обучили пользоваться компасом и отправили за помощью. Но за ночь дорога назад с корнем выветрилась из мамы, и в город она попала только ночью. Спасти родителей не успели.
Только я научился самостоятельно ходить, и мама стала обучать меня безопасности около трясин, их структуре и цикле жизни, как будто это помогло бы мне спастись, заставляла учить все места заболоченности в области, и не просто названия (у болот не всегда они есть), а ещё все окрестности, населенные пункты, ближайшие дороги. В её глазах моя судьба, кажется, была предрешена. Однажды я должен был оказаться в ситуации, которая полностью бы окупила все расспросы допоздна, кошмарные минуты в углу, когда что-то не выучил, не оценил заботы матери; все мои слезы и истерики, но, к счастью, это пригодилось мне только однажды в жизни на тесте.
До этого момента я, как и все остальные, безгранично доверял листку. Тайный школьный гений среди нас ни разу не ошибся и этим заслужил всеобщий авторитет. Я оглянулся: в шепатах кругом не слышалось удивления или раздражения, никакой новой реакции: ребята по-прежнему доверяли шпаргалке, не допуская даже мысли об ошибке. Мне захотелось вскочить, вырывать у всех листки и провозгласить, что я, один лишь я заметил подвох, но это же чувство держало меня на стуле: тайное преимущество перед всеми редко возможно получить, особенно такое сладкое!
Я окинул вопросы новым, неверящим взглядом, и нашел ещё одно несоответствие.
«Какой самый эффективный способ отпугнуть змею, встреченную в дикой природе?
Громкие выкрики, прыжки и взмахи руками.
Звон в колокольчик.
Отбрасывание камней в животное.
Использование репеллента».
Сначала я даже не подумал, что ответ «2» может быть неверным, но теперь он показался мне бредовым. С чего бы змеям бояться колокольчика? К тому же, мама никогда не упоминала такой забавный факт, иначе ещё давно бы купила мне нашейный колокол и заставила везде с ним ходить. Я не знал, что такое репеллент, а потому выбрал третье решение.
После звонка большая часть класса механически собрала рюкзаки и переместилась на этаж выше, вплотную к кабинету математики. Лавок и стульев не было: кто пришел первее, тот устроился на холодном подоконнике, другие толпились в коридоре, мешая свободному проходу, кое-кто сел на пол. Остальные отошли в туалет или столовую. Шум вокруг стоял страшный: отовсюду выкрики, бормотание, смех и свист. Я подошел к Максиму.
– Ты знаешь, кто шпаргалку нам пишет?
– Какую шпаргалку?
– С которой мы списываем.
– Без понятия. Мне все равно. А мы в морг пойдем?
– Подожди ты. Не до этого сейчас.
Я подошел к парням, что в шутку дрались меж собой: один захватил второго в ключик, а третий бил под дых первого.
– Ребята!
Пришлось ждать, пока они успокоятся.
– Мы сейчас на уроке листок передавали. Кто его пишет, знаете?
Они задумчиво посмотрели на меня и снова набросились друг на друга.
Я подошел к толпе девочек. Кто-то хвастался черным уникальным маникюром, укладкой, туфлями, другие тихо переговаривались или сидели над учебниками.
– Кто шпаргалку пишет? – выкрикнул я.
Немногие на меня покосились, остальные даже не шелохнулись. Мой голос не смог вырваться из общего потока шума и привлечь внимание, но я не решился кричать снова. Сочинитель ответов не вызывал интереса ни у кого из моих одноклассников. Для них он был, кажется, чем-то безусловным и естественным, как учебники и тетради, и это было логично: никто же не интересуется авторами книг, которые мы носим в рюкзаках, или где сделали тетради, в которых мы пишем.
– Саш, а ты нам листок передал на уроке, помнишь? А кто тебе его дал?
Я придумал другой способ добраться до автора записок.
– Никит, ты от кого шпаргалку к тесту получил?
– Маш, тебе кто бумажку с ответами передал? А он где? В столовой?
– Миш…
Я – Саша – Никита – Маша – Миша – Таня – Андрей – Вадим…
Звонок не позволил мне продолжить цепочку. Поначалу я нетерпеливо подбегал к одноклассникам, лишь бы поскорее узнать правду, но чем дальше я шел по цепочке, тем короче были мои шаги и тише слова: все до одного глядели на меня с яркой озадаченностью, словно мой вопрос был пикантным или совсем неуместным. Я даже начал бояться, что кто-то из них откажется говорить, не понимая смысла затеи, и весь мой план провалится.
Урок прошел скучно. Нам объясняли корни в логарифмах, и я правда старался вникнуть в тихие мудреные слова дедушки. Правда, как только нам объявили, что сегодняшняя тема не появится на контрольной, я потерял всякий интерес.
… – Борис – Оля – Лена – Олег – Тимур – Аня –... Я?
Стоп. Похоже, я где-то ошибся. Выходило, что шпаргалка шла на второй круг, но она проходила по классу лишь раз. Получается, кто-то соврал, но тогда почему его ложь не разорвала цепочку? Все одноклассники получили в свои руки записку и передали её следующему человеку, на какую-то из ближайших парт. Так, нужна карта.
Я вырвал листок из тетради и прочертил на нем большой квадрат – это кабинет. В нем расположил пятнадцать маленьких прямоугольников – это парты. За каждой партой два человека, кроме парты перед нами – Наташа и Паша не пришли, стол пустовал. Я и Максим сидим за последним столом среднего ряда. Мы передали записку Ане, она сидит за угловым столом у стены. Дальше бумажка шла по ряду вниз, пока не достигла первых парт, проскочила их все подряд, дальше пробежала оставшееся вторые парты и третьи парты, пошла вверх по ряду у окна, откуда Саша передал её мне…
Прозвенел звонок, словно опустился шлагбаум на пути к разгадке. Я сел и погрузился в исследование своей карты, не обращая внимания на урок. Моя половина парты выглядела до ужаса пусто – один лишь обрывок листа против учебника, атласа, каких-то таблиц, контурных изображений России, Африки, Китая, Европы и всего остального. Впрочем, в этом не было смысла: без помощи шпаргалки Максим не назвал бы ни столиц, ни хотя бы десять крупных российских городов. Думаю, я тоже.
Мне пришли в голову пару вариантов, как добраться до истины: можно было попытаться отыскать автора по почерку, хотя он всегда казался мне незнакомым. Можно попытаться выяснить момент, в который появилась шпаргалка: выяснить как долго мои одноклассники переписывали ответы и таким образом дойти до человека, который не смог бы получить ответы от кого-то, ведь тогда мы ещё не начали писать тест.
– Все берите листочки и подписывайте фамилию, сейчас будут вопросы! – прокричала не вставая из-за стола Марина Васильевна, поедая суп из контейнера. Она часто питалась на уроках. Дома тоже нередко: после нее тетрадки возвращались к нам с крошками между страниц, а прямо посреди конспектов иногда вырастали пятна от мяса, соуса или кофе.
Я первый раз в жизни обрадовался контрольной. У меня появился реальный шанс засечь автора шпаргалки, когда он отправит её в класс. Все вокруг вздыхали, жаловались на второй тест за день, копались в портфелях, спрашивали друг у друга ручки, а я не шевелился и чутко следил за классом.
– Первый вопрос! Назовите северный мыс России, начинающий на “Ч”: Дежнёва, Педедзе, Челюскин…
Учитель с аппетитом смотрела в свой суп и не замечала, что никто не пишет: ребята ждали шпаргалки.
– Какая из этих рек названа женским именем: Урал, Витим, Обь, Лена.
Дневник с первой парты улетел на пол и Андрей нагнулся за ним, а Таня в этот момент потрепала его по волосам.
– Самый многочисленный народ России это русские, китайцы, американцы, украинцы.
Борис отдал щелбан Жене.
– В какой стране больше всего болот?...
Миша зажал себе рот, чтобы не рассмеяться вслух.
– Ты в морг пойдешь?
– Потом, – огрызнулся я, не поворачивая головы.
– Когда? Уже все собрались, ты один остался. Куда смотришь? В Машку влюбился?
Маша с Игорем смотрели на что-то под партой, лежащее между ними. Я привстал со стула, пытаясь разглядеть.
– Что такое неестественная убыль населения?
Нам на парту упала записка. Аня кинула её.
– Простите, я забыла вам отдать!
Максим мгновенно сосредоточился на переписывании двенадцати ответов. Я молча разглядывал их. Учитель диктовала вопросы.
– Она же ещё не закончила…
– И что? Пиши давай.
Я решил, что смогу вычислить автора, проследив дальнейший путь записки. Тот, кто её написал, ничего не напишет, а просто передаст бумажку на следующую парту.
– Возьми, – сказал я Саше, протягивая шпаргалку.
– Уже написал.
– А остальные? – спросил я и кивнул в сторону ряда у окна.
– Я им давал.
– Ты написал ответы?
– Нет.
– Тогда почему нам не передал?
– Думал, вы уже написали.
Я закрыл лицо руками и рухнул на парту. Со всех сторон раздавались шепоты, смешки, звучали бессмысленные вопросы; бесился класс за стеной, и их крики долетали до нас.
– Ты чего? Все хорошо?
Я ничего не ответил.
– Пойдешь в морг?
В морге было темно, холодно и пусто.
Мы не увидели ни тел, ни пятен крови, ни орудий пыток, хотя ожидали именно этого. На стенах не нашлось предсмертных надписей, но было много черепков, пентаграмм и странных символов. Только грязный, весь в мусоре, холл; несколько кабинетов, разрушенные труповые, секционная – только и всего.
Максим предложил сыграть в прятки в этом месте. Об этом думали все, мы мгновенно согласились. Саша захотел играть играть без света – чтобы было больше стресса, чтобы усложнить жизнь ищущему. Единогласно приняли.
Вытягивали надломанные спички. Борису, Максиму и мне повезло. Водил Никита, он вышел на улицу и провел там минуту, ожидая, пока мы спрячемся. Я сел в последней комнате с холодильниками без дверц, подумав, что Никита будет обходить морг постепенно, и точно кого-нибудь найдет, пока доберется до меня.
В абсолютной тишине шаги ведущего слышались издалека. Под ногами хрустел разломанный кафель, стекло, катались бутылки и трещал пластик. Никита заходил в комнату за комнатой, но никого не находил. Я никогда не мог прятаться, если водящий ходил около меня: обязательно или чихну, засмеюсь, или резко вздохну. Мне пришла в голову забраться в один из холодильников, и я начал к нему аккуратное движение, но в холле послышалась ещё одна пара ног.
Никита зашел в секционную и в тот же момент Саша выскочил оттуда, наверное, потому что сомневался в безопасности своего убежища. Началась погоня. Они орали и смеялись, мчась в абсолютной темноте, пока один из них не споткнулся. Первый крик мгновенно затих, следом и второй. Мы все повылазили из своих нор и подошли к ребятам.
Голова Саши истекала кровью, прибитая к паркету. Он не двигался и не дышал: в тот момент в морге стало ещё тише, чем до нашего прихода. Я попытался переглянуться со всеми, но все кроме меня смотрели на мертвеца. Мне захотелось поскорее уйти оттуда.
– Что будем делать? – спросил Никита в пустоту.
Все молчали.
– У кого-то есть нож? – отозвался Максим.
Никто не ответил.
Максим повторил громче.
- А что? – поинтересовался я.
– Надо ведь что-то делать, – уверенно ответил он.
– У тебя есть идея?
Он посветил фонариком на пол вокруг себя, нагнулся и схватил острый осколок стекла.
– Помогите отрезать ему что-то.
– Зачем? – вскричал Борис.
– Чтобы вызвать шок. Просто подержите свет, я сам отрежу. Кто со мной?
Тишина.
– А как это ему поможет? – недоверчиво спросил я.
– Человека можно вернуть к жизни, если вызвать шок. Отрежу ему что-то и он очнется, – ни секунды не сомневаясь проговорил Максим.
Я не знал, правда ли это. В этом присутствовала логика: ведь существует же дефибрилляторы, которые бьют человека в грудь, и от этого он вскакивает с места. Мы вполне могли проходить такое в школе.
– Я что-то такое тоже слышал, – тихо согласился Никита.
Я иногда прогуливал школу. Может, в какой-то из таких дней нам это рассказывали.
– У папы в медицинских книгах написано об этом, – сказал Борис.
У Бориса папа врач. Педиатр в поликлинике.
– Ты их читал? – спросил Максим.
– Немножко.
– Так вы согласны?
Все закивали, кроме меня.
– А ты? – обратился ко мне Максим.
– Я не знаю о таком. Может быть, и правда поможет.
– Саша же умрет сейчас! – крикнул мне Никита.
Я пожал плечами и отошел в сторону, подталкиваемый неодобрительными взглядами.
Решили резать безымянный палец на руке. Без него вполне можно было жить, он не такой важный, как указательный или большой. Никита держал фонарик над холодной, неподвижной рукой Саши, пока Максим подставлял стекло с разных сторон, в поисках места, из которого ампутация пройдет удобнее всего; дальше он вдавливал заляпанный осколок в нижнюю фалангу; странно, подумал я, что порезаться всегда удается очень легко, а отрезать намерено стоит почему-то большого труда.
Максим зарезал быстрее. Кровь брызнула на стекло и по руке стекала на пол. Все громко и тяжело дышали, словно носили какие-то грузы, а не резали друга. Максим дико вытягивал палец в надежде поскорее его оторвать. Меня чуть не стошнило, когда они отрезали половину фаланги: изуродованная плоть отвратительно неестественно висела на кисте.
– Боря, держи палец, мне неудобно!
Борис сел перед Сашей и схватился за отваливающуюся фалангу. Максим взялся обеими руками за осколок и с усердием резал. Все мои друзья был задействованы в спасении Саши, у которого из головы вытекло уже целое море, и только я один стоял в стороне.
Первый палец упал на грязный пол. Саша не очнулся. Максим пошел на улицу, чтобы снегом отмыться от крови. Я вышел с ним, остальные не захотели оставаться с трупом и пошли за нами.
– Можем, отрубим ещё один? – предложил Борис или Никита.
– Давайте попробуем, – ответил Максим.
Ребята зашли обратно в морг, не разговаривая больше. Не знаю, сколько пальцев они отрезали в итоге: меня с собой они не звали. Я долго шел домой в одиночестве и раздумывал, что мы будем делать, если Саша не выживет. Что, если способ не сработает? Как доказать, что мы резали пальцы, потому что хотели помочь другу?
На следующий понедельник только я из нашей компании пришел в школу. Все уроки я скучал и боялся, что меня кто-нибудь спросит про ребят, но обошлось. На биологии нам сообщили результаты прошедшего теста. Любовь Алексеевна медленно зачитывала оценку каждого ученика. Я еле наскреб на «три», а Максим взял твердую «пять». Все его ответы в тесте были правильные: и про колокольчики со змеями, и даже про болота.
Текущий рейтинг: 61/100 (На основе 62 мнений)
