Рисунки сумасшедшей

Всегда боялся сумасшедших. Как сейчас помню, началось это с того, что в бытность мою еще ребенком моя ныне покойная тетушка, работавшая медсестрой в психиатрической больнице, взяла меня на работу, и я впервые увидел их. На первый взгляд не отличавшиеся от обычных людей, в глубине своих холодных глаз они скрывали такую страшащую меня пустоту, что с тех пор страх перед этими людьми накрепко засел в моей душе.

Прошло много лет, и я загнал свой страх глубоко в себя, однако с тех пор я подолгу присматриваюсь даже к случайным прохожим на улице, и если мне случается увидеть в их глазах ту самую пустоту, я опускаю взгляд и ускоряю шаг. Когда мне исполнилось 18 лет, родители вручили мне связку ключей — это должно было быть сюрпризом, однако я давно разузнал, что в их планах было обеспечить меня поскорее отдельным жильем. Не из альтруизма или большой любви ко мне — скорее из желания поскорее от меня отделаться и остаток жизни посвятить исключительно себе. А я — одинокий студент-филолог, на досуге подрабатывающий жалкой писаниной в мелкие газетки за гроши, был им явно не нужен.

Никакого веселого новоселья — мне со слащавой улыбкой пихнули в руку ключи и бумажку с адресом, произнеся натянутую речь на тему «птиц, так рано улетающих из гнезда». Большей фальши я еще не слышал.

Не теряя времени, я собрал нехитрые пожитки и дав обещание почаще звонить, я отчалил навстречу собственному светлому будущему. Район мне не понравился сразу — рабочая окраина, серые, одинаковые,словно близнецы, пятиэтажки, пустыри, заросшие чертополохом — все это нагоняло редкостную тоску. Мой дом несколько отличался от близлежащих строений — панельная девятиэтажка, стоящая особняком, с на удивление симпатичным двориком, окруженным гаражами, опутанными плющом.

Поднявшись на последний этаж, где и надлежало располагаться моим пенатам, я оказался перед облупленной дверью, впритык к которой находилась лестница на чердак.

Квартирка оказалась тесной, но на удивление уютной — немного устаревшая, но весьма милая мебель, все в белых, стерильных тонах — мне сразу подумалось, что раньше здесь жил какой-нибудь хирург, потому что все навевало мысли об операционной. В крохотной комнатке ютился небольшой стол, два пустых книжных шкафа и узкий диван. А мне больше и не надо — не привык я к хоромам. Кое-как разместившись, остаток дня я провел за ноутбуком, лениво потягивая чай, отдающий веником. Когда начало темнеть, я задернул тонкие шторы и, отвернувшись к стене, даже не доставая постельного белья, задремал.

Снилась мне какая-то муть — вроде как я бежал по длинному коридору, а впереди меня то тут, то там раздавался неприятный металлический смех.

Так прошло еще несколько дней, одинаковых до зубовного скрежета.

Затем кое-что начало доставлять мне некоторый дискомфорт — так как я любил держать дверь в комнату открытой, от меня не ускользнуло то, что дома резко похолодало, и холод явно тянул от щелей входной двери, которая держалась на соплях.

Я вышел на лестничную площадку и понял, что донимающий меня сквозняк исходит прямиком с чердака — кто-то забыл запереть дверь. Поднявшись на несколько ступенек вверх, я сначала просто хотел захлопнуть дверь, но затем от скуки решил заглянуть на чердак. Он не удивил меня — маленькое окошко под потолком, груда какого-то строительного мусора и битых стекол, трубы и выход на крышу — обычный чердак.

Тут внимание мое привлекла маленькая белая дверца в дальнем его конце. Она была не заперта и вела в какое-то малюсенькое хозяйственное помещение — заржавевший щиток, вентиляционная шахта и невесть зачем прилепленный на стену календарь с обнаженной девушкой. Развернувшись, я собрался было уходить, но тут заметил на двери странный рисунок. Он напомнил мне иллюстрацию из детской книжки — нелепый теремок и странные люди — то ли в масках, то ли просто очеловеченные сказочные зверюшки. Смотрелось это несколько жутковато, надо признать. Потому что «медведь» - один из персонажей рисунка, смотрел пронзительно-синими глазами прямо на меня. Картина одновременно манила и отталкивала, мне казалось, что я могу смотреть на это вечно и вместе с тем тревога в душе нарастала. Что-то здесь было не так, и я в упор не мог понять, что. Какая-то деталь даже при самом внимательном осмотре ускользала от моего взгляда. Мне стало окончательно не по себе, и я поспешил убраться, предварительно захлопнув чердачную дверь и для надежности подпер ее валяющейся рядом доской. На мою возню с дверью вышла соседка по лестничной площадке — сутулая женщина неопределенного возраста в неопрятном застиранном халате. Она вытащила из кармана помятую пачку дешевых сигарет и щелкнула зажигалкой, выпустив облачко мерзко пахнущего дыма.

- Так это ты, значит, новый жилец будешь? - после этой фразы она мерзко хихикнула.

Я в ответ только кивнул.

- Ну-ну. Удачи тебе, - протянула она, распространяя пары алкоголя.

Я робко поинтересовался, что она имеет в виду, на что соседка опять хрипло засмеялась.

- Да Катька отмучилась, кому тут счастья искать, - загадочно протянула она, делая очередную затяжку.

- Что за Катька? - спросил я.

- Да жила тут до тебя, - она выразительно постучала указательным пальцем по виску, - Не от мира сего. Скончалась, года не прошло. Никто тут жить не хотел, задарма клетушку ее сплавили.

Я нервно сглотнул, в душе зашевелилась тревога.

- Вы имеете в виду, что до меня тут жила сумасшедшая?

- Ну дык а то! Сшедшая — дальше некуда! Ты подумай, только и делала, что рисовала, рисовала, сначала бумагу переводила, потом за стены принялась. Да только на ее шедевры никто смотреть не хотел — пакость малевала. Вот и дали ей втык хорошенький, заставили потом стены белить, полотна ейные зарисовывать. Так она на чердак перебралась. Там ее и нашли, зимой откинулась — так и лежала там, как тыя мумия, взмерзла и все, хана!

Соседка сплюнула и ушла, не попрощавшись, хлопнув дверью и оставив на полу тлеть одинокий окурок.

Я на ватных ногах пошел в квартиру, пытаясь прогнать чувство липкого страха — отлично, мне теперь коротать свой век в квартире, где жила шизофреничка. Еще небось и спала на этой кровати. И сидела за этим столом. От этих мыслей мне стало еще хуже, и я, пытаясь как-то отвлечься, решил навести подобие порядка и начал раскладывать свои вещи по полкам в шкафу. Нижние ящики были крепко заперты, и меня это почему-то очень разозлило — я со злости пнул один из них, и фанерная перегородка проломилась. Я удивленно заглянул в открывшуюся щель — в ящике что-то лежало. Пошарив, я вынул оттуда пачку бумаги. Это были рисунки. Меня передернуло. Мне хотелось поскорее выкинуть из головы историю с моей предшественницей, а теперь еще у меня в руках ее наследство.

Сначала я хотел просто выбросить эту макулатуру куда подальше, но непроизвольно начал разглядывать рисунки один за другим. Чувство было таким же, как и на чердаке — они манили и одновременно отталкивали. Мерзость, от которой не оторваться.

Изображения были на первый взгляд простенькие, хоть и весьма талантливые. Какие-то лесные пейзажи, причудливые домики, птицы...Фантазией автора природа явно обделила. Но в каждом рисунке было что-то не то. И я снова не мог понять, что именно. Я даже передумал их выбрасывать — что-то было не так в изображениях, но что? Положив пачку на стол, я улегся спать, решив отложить решение этой загадки на потом.

На утро я проснулся ни свет ни заря от того, что из-под дверей опять тянуло сквозняком. Я вскочил и, матерясь про себя, поднялся на чердак, с целью закрыть чертову дверь и желательно наорать на того, кто повадился открывать ее.

Возле чердака меня что-то снова потянуло внутрь. Я, давя мерзкое предчувствие, все же зашел и остановился перед той самой размалеванной дверцей. Вот здесь ее нашли. Мертвой. Я вздрогнул — я был готов поклясться, что картина изменилась. Тот жуткий медведь уже не смотрел прямо на меня, однако менее жутким от этого он не стал.

Я списал все на игру света и тени и убрался восвояси, не забыв как следует задвинуть дверь деревяшкой.

Весь вечер я провел за рассматриванием рисунков. И наконец понял, что меня так пугало — несмотря на довольно топорное исполнение, детали поражали своей живостью...Даже в такой обработке они выглядели более чем реалистично. Так реалистично, что мне становилось жутко. Особенно люди. Как будто с небольшим изъяном, который можно было бы списать на недостаточное мастерство художника, однако почему-то неотличимые от живых.

На минуту мне показалось, что вся эта история могла бы стать неплохой темой для художественной зарисовки, которую потом можно послать в журнал — они падки на житейскую мистику. Не долго думая, я вытащил одну из чистых тетрадей и принялся за дело.

* * *

Сегодня я начал понимать, в чем дело. Зря я взялся это писать. Зря я вообще все это затеял. И зря приехал сюда. Рисунков стало больше. Теперь они везде — я развесил самые интересные на стенах, но у меня такое чувство, что они не заканчиваются — каждый день я нахожу все новые и новые тайники в доме, иногда мне кажется, что вся квартира — один большой тайник с рисунками. И все они...ТАКИЕ. Ну, вы же понимаете. Не можете не понимать.

* * *

29 июля 20** года. Я понял. Мне лучше пишется только там. Прекрасно. Сегодня я, даже не переодеваясь, залез туда и очень уютно устроившись, продолжаю писать. Любимая желтая футболка провоняла потом, надо бы помыться, но я должен закончить. Иногда мне кажется, что все это я мог бы написать за полчаса, но время — оно как будто играет со мной в прятки. Я понял, какая должна быть концовка. Я все понял. Это будет бомба. Они должны мне поверить!

* * *

- Смотри, какая жуть!

- Бог мой, зачем это здесь?

- Фу, дрянь...Как будто кто-то поиздевался над детской книжкой. Не умеешь рисовать — не порти стены.

- Ага, особенно этот уродец в желтом. Гляди, тут еще какая-то бумага валяется. Вроде рассказы или дневник, понять не могу. Да хватай, почитаем на досуге, все равно нефиг делать.

- Только мне кажется, пора отсюда сваливать. Темнеет уже, а этот желтый уродец как будто прямо на меня вылупился. Текущий рейтинг: 75/100 (На основе 46 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать