(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Ночные песни
Полуночники ненавидят лето. Летом светает так рано, что уже в четыре часа ты смотришь за окно и понимаешь, что еще одна ночь была уничтожена на бессмысленный серфинг по интернету или глупые игры. Зимой же тебя ничего не беспокоит. Ты один. Ничто не нарушает твое уединение, кроме случайных звуков за пределами квартиры. Они похожи на узоры мороза на окне, облака причудливой формы, графитти на стенах – странные явления, живущие своей жизнью. Почему зажурчала вода в три часа ночи, отчего завёлся лифт, кто кричит в соседнем переулке? Звуки врываются в уютный мир полуночника-затворника подобно снам из подсознания.
Так было и с Костей. Но в один момент звуки перестали быть хаотичными и случайными и стали отмечать ненавистное ему время. Подобно лучам утреннего солнца, они извещали о том, что ночь подходит к концу. Между тремя и четырьмя часами слышался грохот двери, скрежет лифта, шаги. «Кому-то на работу… А мне еще пять часиков можно поспать» - думал он и плелся на помятую холодную постель. Но вместо пяти часов выходило восемь и просыпался Костя в двенадцать, когда в университет идти уже не имело смысла.
После осенних праздников, проведенных перед экраном монитора, Костя твердо решил изменить свой режим, решив, что это станет первым шагом к его новой жизни. Он лег в два часа. Сон не приходил. Константин ворочался, перебирая то скудные события своей жизни – поход за город в зимний лес, встречу в клубе любителей настольных игр, новую игрушку в Steam, то яркие красочные сны. Последнее время они снились все чаще, хотя после них и болела голова. В последнюю ночь Костя виделось будто он идет по блекло-зеленой дороге среди пустошей под фиолетовым небом. «Постой мой милый, не спеши, ты теперь обвенчан со смертью, в звездном небе мы круговертью, закружимся в морозной тиши…» - всплыли в голове строчки. «Стоп, откуда я их знаю… - подумал Костя, - неужели я их слышал».
Загудел лифт, разрывая ночную тишь, хлопнула дверь. Костя приподнялся, чтоб перевернуть подушку холодной стороной и услышал тихое пение. «Ахнеа-а-а-а-а, Ахнеа-а-а-а-а, - повторял тихий голос за голос, - аиииии… кеаааа… натама…». Это пение напоминало колыбельные, но было в нем что-то странное, чуждое. Костя дотянулся до наушников, одел их и только после этого заснул.
Новый день ничем не отличался от предыдущего, так как университет Костя все-таки проспал. Весь день юноша сидел в интернете или играл во всякую ерунду. Единственная перемена состояла в том, что теперь Костя при малейшем скрипе лифта бросался к двери. Уж очень ему было интересно узнать, кто живет рядом с ним. Сам он поселился в доме недавно, деньги приходилось брать у родителей, впрочем, они были напротив оградить сына-первокурсника от разлагающего влияния общежития, планируя потом купить арендуемую квартиру в ипотеку. «Как устроишься на первую работу, так и возьмем», - говорил отец.
Соседей Костя видел пару раз. Отец семейства был здоровяком, по-видимому бывший десантник, даже татуировку имел соответствующую. Его женой была хрупкая уставшая женщина. В семье было двое детей - маленький капризный мальчик, чьи крики днем довольно часто мешали Константину и девушка чуть старше Кости, которая иногда исчезала из дома на несколько дней. На ее лице блуждала странная улыбка и соседу казалось, что у нее не все дома. Пожалуй, это было единственным исключением, а так – обычная русская семья.
И странные колыбельные по утру.
К вечеру, куря на балконе, Костя вдруг понял, что утром из квартиры никто не уходит. Наоборот, в нее приходят.
Всю ночь он чутко прислушивался, ожидая таинственного гостя. В пятнадцать минут четвертого, загудел лифт. Костя бросился к глазку. Высокая худая фигура в черном прошла через коридор и открыла дверь к соседям, словно к себе домой. Вскоре раздались уже знакомые, убаюкивающие, но по-прежнему пугающие звуки «Ахнеа-а-а-а-а, Ахнеа-а-а-а-а…». Добравшись до постели, студент просто упал на нее и заснул, не снимая одежды.
- Да брось ты! – усмехнулся Виктор. – Это просто любовник приходит шпилить ее по ночам. Она там и стонет – «Ахмед, Ахмед!». А ты вот и принял за колыбельную.
Костя слабо улыбнулся.
- Но почему по утрам? Глава семейства должен был его застукать.
- Значит как-то ускользает. А может быть, это он сам и есть. Приходит, поняшит свою женушку и уходит. Ты лучше скажи, почему ты девушку домой не приводишь?
- Честно ответить? У меня никогда не было девушки. Только не смейся.
- Да нет, в наше время — это норма. Нас вырастили матери сосунками-корзиночками, а девушки, наоборот, научились продавать себя, причем втридорога. Даже если у нее было несколько десятков парней и есть ребенок, то все равно она будет пытаться сбыть себя, как продавцы в Магните сбывают просроченный товар.
- Блин, это все ваши глупые стереотипы, - вмешалась в разговор Катя.
- Конечно-конечно, - Виктор ухмыльнулся и припал к кружке с темным пивом, осушив ее в несколько глотков. – Рассказывай, что там было дальше.
- В общем, я наблюдаю это странное существо уже пару недель. Приходит оно не каждое утро, вот последние четыре дня его не было. Но всегда поет свою песню полчаса или больше, а потом сразу уходит. В последний раз, правда это уже была не колыбельная, а скорее горловое пение.
- Может шаман или медиум? – произнесла Катя. – Ты говоришь, у них ребёнок есть? Так вот, он – избранный.
- Не знаю. У меня голова болит после его песен.
- В общем, если Костыль не врет, то мы столкнулись с самой настоящей аномалией. Но так как я скептик и атеист, то эта аномалия исчезнет, а вместо нее появится, подобно осадку в химической реакции, правда. Будет ли это приглашенный шаман или любовник, или кто-то из членов семьи, но мы это выясним. Твои предки будут не против, если я на пару ночей переберусь к тебе?
- Нет, не против… Они не узнают.
- Ну так пошли, а то скоро стемнеет. Кать, ты с нами?
- Не смущай меня. Нет, я бы пошла, но мне нужно на работу.
Они вышли из кафе. Костя, несмотря на теплую парку, поежился – за почти двухмесячное сидение дома он не заметил, как пришла зима. Морозы ударили рано, затем отступили, предоставив место снегу. Костя любил зиму, но в своем небольшом городке, где не было мерзкой слякоти от соли и гула толпы и машин. Здесь же, среди слякоти, темноты и шума, ему казалось, что на него наваливается гигантское неведомое чудище.
- Ну, идем, что ты, как статуя! - одернул его Виктор.
Они медленно пошли к остановке.
В костиной квартире было очень грязно. На кухне громоздились пакеты с мусором, в раковине по горе немытой посуды ползали мухи. Там же, на кухонном столе, находился запыленный ноутбук и пепельница, набитая окурками. В соседней комнате было немного чище, но на кресле и кровати возвышались метровые холмы с одеждой.
- Давно съехал от родителей?
- Летом.
- И с тез пор ни разу не прибирался. Ты настоящий нерд. Я это сразу понял, еще первого сентября.
Костя познакомился с Виктором в университете. Костя поступил тогда на математика, а Виктор на радиотехника. Любовь к компьютерным и настольным играм, увлечение историей сблизило их, к тому же Косте всегда было тяжело находиться в обществе без близких знакомых. Однако, дома у Константина, даже Виктор был впервые.
Единственным чистым местом был книжный шкаф из «икеи».
- Это от прежних хозяев?
- Нет, книги мои. И шкаф тоже.
Лафкрафт, лорд Дансени, Толкиен, Роберт Говард, Стивен Кинг, Кларк Эштон Смит, Бредбери, Джек Венс, Ле Гуин, Питер Бигл – книги были, как новые, изданные недавно, так и старые, пожелтевшие, вышедшие на излете СССР
- Зачем тебе столько? У тебя же электронка.
- Так это копилось раньше, когда не так много читали на компьютерах и планшетах. А электронки всегда редкостью были.
Виктор сел в кресло. Одной ножки у него не было – ее заменили книги. Рядом со шкафом стояла на полу картина со странным пейзажем – дома из цветов, висящих на деревьях, внутри которых кружились светящиеся гуманоидные фигуры.
- Где ты приобрел такую красоту?
- На блошином.
- Много отдал, наверное?
- Тысяч пять.
- Не жалеешь?
- Нет. В ней что-то есть такое, что меня притягивает.
- А что не повесишь?
Костя промолчал, и Виктор с трудом удержался, чтоб не засмеяться над неуклюжестью знакомого.
Когда часы показали три часа ночи, они сидели на кухне с кружками растворимого кофе и курили.
- Слушай, а если сегодня эта неведомая херня не придет, то сколько мне еще сидеть в засаде? – спросил Виктор.
Костя пожал плечами.
- Я читал, как один мент пять лет сидел в засаде. Слушай, а может в подъезде скрытую камеру установить?
- Где денег взять?
- Да при чем тут деньги? У меня дома есть куча старых телефонов. Из них можно сделать. Разберем, вытащим камеру и вынесем ее на проводах в подъезд. Телефон на зарядку, чтоб не сел. И вуаля. Только проводов нужно побольше и с дрелью повозиться. Хотя через те же провода от интернета…
Перед глазами вспыхнули цветные пятна. Голову сдавил железный обруч. Хлопнула дверь. Через несколько секунд боль поутихла, а из-за стены раздалось привычное «Ахнеа-а-а-а!».
- Ты слышишь? – крикнул Костя
- Нет, - Виктор удивленно посмотрел на него.
- Ну вот же.
Виктор схватил стакан, выскочил в комнату и приложил его к стене.
- Тишина. Только шуршит кто-то.
Пение и вправду звучало тише, но Костя отлично его слышал. Минут через пятнадцать оно стихло. Скрипнула дверь. Студенты бросились к глазку. Лестничная клетка была пуста. Лязгнули двери лифта. Когда Виктор выглянул в коридор, то лифт уже уехал.
- Не знаю даже. Лично я ничего не слышал. Но кто-то к ним по утрам приходит, так как в первый раз, когда скрипнула дверь, то лифт не сработал и шагов не было слышно. То есть эта твоя ерунда пришла по лестнице и вошла внутрь. В то время, когда ты говоришь, она запела, я смог различить шорох и шаги у соседей. И да, сейчас квартиру кто-то покинул. Я даже видел край плаща в лифте.
- Я сошел с ума?
- Не знаю. Голоса, может, чудятся.
- Я боюсь. Не хочу попасть в психушку.
- Да брось. Они же тебе не приказывают ничего. Возможно, у тебя депрессия или что-то в этом роде. К тому же в квартиру кто-то ходит, это факт. Костя кивнул. Вдруг зазвонил телефон.
- Але, кто там такой неспящий! – крикнул Виктор, даже не посмотрев, кто звонит. – А, Катя, это ты. Да, думаю, Костя против не будет. – он обернулся к хозяину. – Костыль, ты же не против, если Катюша к нам приедет?
Костя кивнул.
- Лан, братан, я пойду. Пошатаюсь по переулкам, встречу рассвет. А ты, смотри, хорошо себя веди.
- О чем ты?
- Глаза разуй! Запала на тебя Катюшка.
- Н-но она же тебе звонила.
- Твой телефон сел.
- Да, есть такое… Ленова…
- Короче! Любовь лучшее средство от депрессии!
Когда тонкая высокая фигурка впорхнула в коридор, Костя уже провалился в сон.
- А вдруг я пришла сюда, к тебе, чтоб заставить ходить в универ? – Катя лежала в кресле, подобрав худые, в черных леггинсах ноги.
Константин выключил пылесос и сел рядом на диван.
- Честно, мне и самому хочется.
За последние три дня загадочных звуков он не слышал. Точнее он крепко спал, а если странное существо приходило, то оно его не тревожило. Зато все чаще Костя видел непонятные сны – фиолетовое небо, расцветающие серебряные цветы и смех невидимых существ. Это одновременно манило его и пугало. Он вскакивал в холодном поту, но каждый раз рука Кати опускалась на его лоб, и он засыпал. Зато днем Костя уже не сидел без дела за компьютером. Стесняясь своей неряшливости, он полностью расчистил квартиру, закупил нормальной еды и попутно привел в порядок себя.
- Сегодня воскресенье. Завтра понедельник. Новая неделя – новая жизнь? – спросила Катя, улыбнувшись и закурив тонкую сигарету.
- Да…
- Тогда, может сегодня отдохнем как следуем. Может сходим в «Точку» или просто в какой-нибудь бар?
Костя промолчал.
- Боишься толпы? Честно - я тоже. Меня приходится чуть ли не тягачом затаскивать. Поэтому я часто напиваюсь и к окончанию университета стану алкашкой. Буду валяться пьяная на морозе, и школьники снимут про меня ролики.
- Нет.
- Почему? Ты не позволишь? – Катя расхохоталась. – Ну если хочешь, пошли за город на лыжах. Я обожаю зимний лес и природу вообще. Летом не хожу – боюсь ожогов от Солнца, – кожа Кати была бледной, как полимерная глина для шарнирных кукол. – А ты?
- Да, - Косте было стыдно признаться, что и-за своей неуклюжести все его походы ограничивались прогулками в небольшую рощицу рядом с домом.
- Не бойся, на лыжах я тебя не потащу. Да, лучше все-таки обычная прогулка. Мне всю следующую неделю работать, да еще эта модули в универе.
- Работа не мешает?
- Слушай, я второй год на филфаке. Ты о чем? – она затушила сигарету и ловким прыжком переместилась с кресла на колени к Косте.
- Я вижу, ты боишься.
Костя покачал головой.
- Ты боишься, что меня не будет рядом. Если хочешь, давай жить у меня? Сколько твои предки платят за эту халупу?
- Семнадцать.
- У меня ты за десять будешь жить. Вместе снимать будем. Ну и я всегда рядом буду с тобой, - тонкая, холодная рука Катерины взяла руку Кости и прижала к себе. – А ты со мной.
Переезд оказался далеко не таким веселым, как ожидалось. Катя указывала, что и как делать, а Косте оставалось лишь подчиняться. Порой девушка пропадала и тогда юноше становилось страшно и тоскливо. Он все реже выходил на улицу, ему казалось, что та фигура, что пела свои странные мантры у него дома бродит по городу, пытаясь его найти.
Спустя неделю почти все вещи удалось перетащить.
- Вот и жизнь налаживается. На Новый Год поедем ко мне в деревню. Старый дом и мы только вдвоем. Там точно никаких силуэтов и теней ты видеть не будешь.
- Знаешь, мне кажется, что я гастарбайтер и что мне нужно домой.
- Ты хикка-первокурсник, это нормально.
- Нет. Тот дом, где отец и мать не мой дом. Я всегда чувствовал там себя чужим. Есть какой-то другой дом и я оттуда.
- Ну значит, ты не из этого мира. Слушай, эту ночь тебе придется провести здесь.
- Почему?
- Хозяйка злая, не поймет. Сегодня придет чай пить до ночи.
Пустая квартира. Кровать, стул и стол. И снова бессонница до утра.
В три часа раздалось движение лифта. По телу Кости пробежала волна дрожи. Хлопнула дверь. Послышалось горловое пение. «Ахнеа… Кмеа… Кеаааа… Натама… Аииии…» - раздавались звуки, и они становились все громче и громче. Весь дом должен был проснуться от такого концерта, но казалось, что, наоборот, эта песня погрузила жильцов в сон.
Вдруг звуки оборвались. За стеной раздались и стихли шаги. Костя понял, что странная фигура стоит у стены сейчас смотрит на него.
Он так и не понял сколько прошло времени, пока не скрипнула дверь, и загадочный посетитель ушел, – пять минут или час. Но после этого Костя провалился в глубокий и тяжелый сон.
Утром он отправился к Кате. Она жила в доме старой постройки с высокими подъездами и длинными запутанными коридорами. Он был похож на здания в Санкт-Петербурге, казался осколком европейского города в лабиринте советских бетонных коробок и старых почерневших изб-бараков. Подойдя к грязной кожаной двери, Костя услышал голос девушки. Она была явно рассержена:
- Я тоже верю в любовь! И у тебя все будет хорошо! Но то была не любовь!
В ответ раздался пронзительный и немного писклявый голос:
- Любая сумма! Клянусь!
- Ок. Шестьдесят тысяч за ночь тебя устроит?
- Ты ж просила двадцать!
- Какой же ты ничтожный! Только что говорил о вечной любви, а сейчас торгуешься, как базарная бабка! Ты просто жалкий нищеброд! Все, иди.
Распахнулась дверь. Из нее вышел худой паренек, ровесник Кости с короткими светлыми кучерявыми волосами.
- Костя, - дрожащим голосом произнесла Катя.
- Это не то что ты подумал! – произнесла девушка.
- Так значит ему ты даешь бесплатно, шлюха! Ах ты ж, тварь! - Катин гость сделал шаг к Косте, сжав кулаки.
- Оставь его!
В квартире напротив раздались глухие шаги и похожее на рычание пса ворчание:
- Чего расшумелись?
Скрипнула дверь. Здоровый мужик с пудовыми кулаками и кудлатой головой высунулся в коридор. Худой паренек метнул преисполненный ненависти взгляд на Костю и пошел прочь. Катин сосед, хмуро крякнув, захлопнул дверь.
- Что это было? Ты шлюха!
- Нет! Как тебе объяснить…
- Так вот на какую работу ты уходишь по ночам!
- Нет! Клянусь! Это в прошлом! Не видишь, я ему отказала! Нужно бы было, то просто назначила время днем, когда нет тебя, и сунула деньги в карман. Я завязала, все, навсегда!
Костя уже не слушал. Он бежал прочь. Выскочил из подъезда и понесся по декабрьской слякоти.
Дверь к соседям была открыта. В коридоре толпились посторонние люди. «Горе-то какое-то! – причитала одна старушка, - совсем молодая была».
У соседской семьи умерла дочь.
Дома оставаться Костя не мог. Следующую ночь он провел в крохотном хостеле. Как только наступила ночь, он услышал привычное пение. Оно раздавалось издалека, за пределами гостиницы, но пугало не меньше, чем если бы оно было за стенкой. Под утро Косте казалось, что в районе поют, как минимум пять или шесть таких сущностей.
Через неделю Костя понял, что, если так будет продолжаться, он сойдет с ума. От безысходности он отправился к единственному приятелю.
- Закрой глаза, - говорил Виктор с максимально серьезным видом, - открой глаза. Дотронься безымянным пальцем до кончика носа. Так-так…
- Ты думаешь, что это поможет? - спросил Костя
- Не знаю. В том тесте, что я нашел пишется так. Слушай, я думаю это все из-за Кати.
- Уверен?
- На все сто процентов. Тебе надо уехать домой. Отдохнуть недельку-другую, а потом вернутся.
- Честно – я до сих пор не могу отойти. Ты клянешься, что не знал о ее занятиях?
- Догадывался. Но думал, что у нее один папик. Но она правда скрывала это. Характер у нее не такой, правда, она просто хотела немного денег, так как в ее семье были проблемы. А тебе и впрямь надо домой.
Маленький городок, во-видимому, остался в стороне от нашествия непонятных существ. Во всяком случае, спал Костя снова крепко. От вопросов родителей уходил, говорил, что неважно чувствует. Спустя неделю стало ясно, что так продолжаться не может. Либо возвращение в областной центр и продолжение учебы, либо поход к психиатру.
В последний день ему позвонил Виктор:
- Послушай, к тебе скоро приедут гости.
- Какие гости?
- Увидишь. Главное – не прогоняй.
- Катя? Я не хочу…
- Она знает о твоей проблеме и хочет помочь.
С Катей он встретился на вокзале. Та стояла, опустив голову.
- Я виновата, прости. Если не веришь мне, то я буду делать все, что ты прикажешь.
- Ты хотела мне помочь?
- Да. Поехали ко мне. В деревню. Там так же тихо и спокойно. Я искала информацию по твоей проблеме. В общем, недели две покоя и все исчезнет. А потом, если захочешь, можешь уйти.
- Я не псих! Виктор неправ, он сам видел эти черные силуэты.
- Да не псих, не псих, рассуждаешь ты здраво. Здесь только одна ненормальная – это я. Все, поехали.
Костя послушно зашагал вслед за девушкой.
Белый снег и черные деревья проносились за окном. «Неужели, есть место на Земле, где не так тоскливо? Наверное, весь мир эта бескрайняя равнина с городами и весями, а все эти дальние страны – выдумка телевизионщиков. Как там у Пелевина…», - думал Костя и смотрел за окно, стараясь не обращать взор на спящую у него на плече Катю. Вагон был пуст. Темнело. Небо становилось все более серым. На станциях никого не было. Косте даже казалось это немного абсурдным – несется электричка там, где никого нет, да громыхает почем зря.
На улице Катя разговорилась. Рассказала про село, как жила тут до шести лет, пока не пришла пора идти в школу, как умерла бабушка, а вслед за ней, казалось, стала вымирать и деревня. Улицы были занесены сугробами и порой казалось, что и впрямь здесь больше никто не обитает. Холодно было и в самом доме, Катя принялась топить печь. Костя поразился, как девушка, которая казалось ему городским изнеженным существом, управлялась с топором и дровами.
- Папка заготовил на зиму, как знал, что я приеду. Ты не стесняйся. Я здесь одна с четырнадцати живу. Отец в запой ушел, я и убежала сюда. Он пить перестал, испугался, потом кодировался, но все равно я сюда уходила. Да и люблю я одиночество.
На столе появилась колбаса, сыр, конфеты, а на печи загудел старый гигантский чайник.
- У нас и самовар был, да я его продала. Эх, дура, не надо было…
Косте было неловко, но вскоре и ему нашлась работа. Печь требовала все больше дров и ему пришлось таскать их с сарая, пока Катя чуть ли не силком засадила его за стол.
- Вот, это глинтвейн, - она протянула кружку с горячим напитком. – Устал поди.
Костя сделал несколько глотков. И вправду, глаза слипались. «Надо меньше сидеть за компьютером», - подумал он и заснул.
- Мы скоро поедем домой, - раздался голос Кати.
Костя открыл глаза и понял, что не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Не бойся… Я думал, что ты согласишься добровольно, но после того, как ты вскрыл мое прошлое, я понимаю, что ты не будешь мне верить, пока не увидишь сам мир под фиолетовым небом.
- Кто ты? – испуганно спросил Костя.
- Я – подменыш, как и ты. Мы не из этого мира. Это, - Катя указала на свое тело, а потом прикоснулась к Косте, - всего лишь временные оболочки, где развивается наша подлинная суть. Ты тоже достаточно вырос, раз стал слышать, как мы помогаем пробуждать других.
- Я! Я не вы!
- Ты же сам понимал, что ты чужой в этом мире. Это тело не подходило тебе, уж очень оно несуразное. Там, куда мы пойдем, все по-другому. Сейчас я начну петь, и твоя настоящая сущность пробудится.
Глаза Кати закатились и под низким потолком избы послышалось привычное: «Ахнеа… Ахнеа…».
Через несколько дней Костя вернулся в город. Он по-прежнему, замкнут, ни с кем не общается, но когда в городе начинают возникать звуки, неслышимые никому из его небольшого круга общения, на его лице возникает непонятная улыбка, которая бывает у новорожденных детей,
Автор: Виктор Пепел
Источник: [1]
Текущий рейтинг: 37/100 (На основе 59 мнений)
