Владыки смерти 4: Катакомбы

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск


Глава 1[править]

Я стоял на вершине пирамиды Высшей Справедливости, позади меня замерли Шиокха-Дахана в ожидании приказов жрецов. Руки у меня были скованы, но глаза не завязаны, и я глядел в этот последний день жизни не на переполненную людьми площадь, а на серебристые облачка, подсвеченные снизу золотом близкого заката, что плыли по опаловому небу. С высоты пирамиды можно было разглядеть океан за частоколом башен и зданий Х`рокхаса, столицы Империи Иентайеров; на востоке высился Храм Первых Богов; картина была прекрасна – особенно прекрасна, потому что я видел ее в последний раз. Над Усыпальницей Гриик`хтахенов прямо в воздухе висел огромный жемчужный шар с тремя желтыми огнями внутри – Око Смерти.

Прежде я страшился глядеть в этот желтый взгляд, принадлежавший тем, кто давно переступил священную черту; тем, кто никогда не принадлежал нашему миру, но всё же оказал на него неимоверное влияние. И даже сейчас, на пороге моей собственной смерти, мне было трудно смотреть на эти огни, чуждые нашему миру. Когда я пересеку призрачную грань между миром живых и миром мертвых, а это произойдет через несколько десятков ударов сердца, этот взгляд по-прежнему будет наблюдать за мной…

…Я вскрикнул и покачнулся, в последний момент осознавая, что стою на слякотной земле, а не на горячем камне, закованный в цепи. Залитый тропическим солнцем остров и вычурные очертания древних зданий растворились в бело-серой мути реального мира.

В нем было холодно, и шел мелкий колючий снег. Вокруг высились черно-белые скелетообразные силуэты деревьев, между ними из земли торчали надгробья и чугунные оградки. Я стоял на кладбище. Прямо передо мной снег тонким слоем покрывал груду взрыхленной земли, а за ней темнела продолговатая яма для гроба.

Гроб был тут же. Чуть в сторонке стояло человек десять – все в черном, нахохлившиеся, под зонтами.

– Ты в порядке? – раздался под ухом тихий голос, говорящий с легким, едва уловимым акцентом.

– Я громко крикнул? – прошептал я, незаметно озираясь. Вроде бы никто на меня не смотрел: видимо, люди решили, что я сломлен горем, оплакивая смерть друга.

– Nu[1], – произнесла Винни. Она была в черном приталенном пальто и сером шарфе. Короткие светло-каштановые волосы не были прикрыты, но в руке Винни держала зонт. – То есть нет. Негромко. Так ты точно в порядке, Кирилл?

– Ты мне не веришь, что ли? – проворчал я, перехватив взгляд Иноземцева. Основатель Фонда охотников за Кукловодами, как обычно, выглядел солидно в дорогом пальто, с тростью, в очках и при профессорской бородке. Он негромко разговаривал с каким-то плюгавеньким типом лет пятидесяти, этот тип держал над Иноземцевым зонт, как какой-то лакей. Иноземцев совсем не смотрел в сторону того, кто лежал в гробу. Похоже, смерть одного из оперативников его нимало не огорчила. При мысли об этом во мне потихоньку закипала злость, и злость эта требовала выхода.

– Говорю тебе, всё о`кей, – раздраженно ответил я Винни.

Она не обиделась.

– Poate[2], – отозвалась она. Я не понимал румынского, но интуитивно сообразил, что она мне не совсем доверяет.

А мне вовсе не хотелось делиться с кем-либо тем, что мне мерещится черт-те что. Эти видения стали возникать в моем мозгу сразу после возвращения из проклятого поселка Дар несколько дней назад. Я подозревал, что не обошлось без воздействия того чудовищного существа, что вызвал Рейн… Видения были очень детальными, подробными, яркими, – более яркими, чем сама реальность. Я словно был там… Был другим человеком, который жил на этой земле много тысяч лет назад…

С Иноземцевым я тоже пока этим секретом не делился, боялся, что психолог обнаружит у меня банальную шизофрению, и мне не придется больше гулять на свободе. Я был уверен: если меня запрут в четырех стенах, я свихнусь уже стопроцентно.

Четверо крепких ребят опустили гроб в яму. Священник – молодой еще парень с жидкой бородкой – затянул «Трисвятое». Сразу после священника я бросил в могилу горсть земли.

– Прощай, друг, – сказал я.

Я отметил, что на похоронах никто не плакал. У Гора не было родственников? Я почти ничего не знал о его семье, кроме того, что у него была сестренка Кристина. Среди присутствующих большинство было мужчинами среднего возраста, и все стояли с равнодушными минами. Похоже, Иноземцев, организовавший похороны, просто пригласил статистов, для вида.

Исключением была девушка, стоявшая в отдалении – среднего роста, в черной куртке с капюшоном; черные же длинные волосы были, насколько можно было разглядеть, крашенными. Настоящий цвет должен быть посветлее, судя по мраморно-белому лицу. Она молча, нахохлившись, наблюдала за погребением и, когда подошла ее очередь, кинула горсть земли в могилу, после чего сразу отошла в сторону. Она не проронила ни слова, но большие темные глаза ее были полны слез.

После похорон мы с Винни двинулись вслед за Иноземцевым к его джипу «Инфинити», припаркованному возле главного входа на кладбище. «Лакей» куда-то подевался, наверное, уехал на своей машине. Мы с Винни уселись на заднее сидение.

– Кирилл, Винсента, – заговорил Иноземцев, когда джип выехал с парковки и понесся, набирая скорость, по трассе в сторону города. – Надеюсь, вы понимаете, что у нас катастрофически мало времени. Время горевать по павшим кончилось, пришло время действовать. Если Кукловод Рейн не соврал, а у нас нет причин думать иначе, то в ближайшее время в Москве произойдет взрыв бомбы с квинтэссенцией, которая превратит столицу в обитель нежити. От нас зависит жизнь тринадцати миллионов человек.

– Я так понимаю, именно мы с Винни поедем разруливать это дело, – сказал я грубее, чем мне того хотелось. Я даже использовал сленговое слово «разруливать», чего раньше за собой не замечал. Не то, чтобы я был недоволен, что меня отправляют в горячую точку. Мне не нравилась холодность Иноземцева, если не сказать, черствость, которую он проявлял все время и особенно – на похоронах. Он не произнес речи над могилой Гора, даже не смотрел на гроб, а разговаривал с соседом. А ведь Гор погиб, так и не выдав его!

Винни поглядела на меня полусочувственно-полуукоризенно.

– Именно так, – спокойно сказал Иноземцев, его пронзительные глаза в зеркале заднего вида впились в меня. – Будут задействованы все оперативники. Вы, Кирилл, согласились участвовать в игре, неужели у вас сейчас возникли какие-то сомнения?

– Никаких сомнений, Артур Григорьевич. Просто… мне хотелось бы знать, о каких еще оперативниках речь. О Кривом?

– Господин Мельников – не оперативник, он помогает нам в других делах. Хотя и подвергает себя не меньшей опасности, чем остальные, оставаясь в Москве. Что касается других оперативников, то в целях безопасности вы обладаете друг о друге минимумом информации.

Объективно Иноземцев был прав, он не хранил все яйца в одной корзинке, что бы эти яйца себе не воображали. Крыть мне особо было нечем, спорить смысла не было, и я умолк, следя в окно за убегающим назад городским пейзажем. После гибели Дмитрия Гора на душе осталась пустота и горечь; пустоту заполнить было нечем, а горечь иногда не вовремя изливалась, как сейчас на Иноземцева.

Отныне мне нужно было находить общий язык с новыми соратниками, потому что старый остался позади в холодной черной земле.

Глава 2[править]

После того, как я вернулся в родной город из мертвого поселка Дар в таежной глуши, минуло четыре дня. Это был достаточно долгий срок, и, если бы не смерть Гора, Иноземцев вряд ли дал бы нам его. Но, поторопи он нас, от меня было бы мало толку, а он, как я догадывался, возлагал на меня определенные надежды.

Меня поселили на съемной квартирке на окраине города, возле психиатрической клиники, которую возглавлял Иноземцев. Квартирку, как я понял, сняли на деньги того же таинственного Фонда. Собственно, мне было глубоко начихать, на чьи деньги я живу эти дни; я ходил, ел и разговаривал, точно во сне. Квартирка чем-то напоминала ту, где всё начиналось; где я впервые столкнулся с чудовищной стороной нашего мира. Где познакомился с Дмитрием.

Ни родители, ни Даша Комиссарова понятия не имели, что со мной происходит. Они не знали даже, что я в городе, а не в Лондоне – учусь в Школе Журналистики. Где живет Винни, то есть Винсента Энеску, я не представлял. Да меня это и не волновало.

Я рассказал Иноземцеву обо всем, что случилось в Даре и его окрестностях. Без утайки поведал обо всех деталях, не скрыл даже то, что убил человека, пусть человек этот был хуже дьявола. Иноземцев выслушал, не перебивая, но после рассказа задал много вопросов. Особенно его обеспокоила новость о Тени Владыки Смерти, что проникла в наш мир благодаря реконструированному алтарю Танатофилов.

Теперь моим напарником стала Винни – хрупкая девушка лет двадцати, не старше. Не красавица – лицо тонкое, нос длинный и острый, губы тонковаты, улыбается криво. Глаза, впрочем, были выразительными, глубокими, светло-карими, в обрамлении густых ресниц. Да и фигурка была изумительна и в другое время надолго привлекла бы мое внимание.

Не представляю, как мы будем с ней противостоять нежити. Я и сам-то до сих пор не научился владеть собой в полной мере при стычках с разнокалиберными монстрами, при виде которых и у бывалых бандитов застыла бы кровь в жилах… Раньше я во всем полагался на Гора, а теперь – что делать теперь? Прятаться за девчачью юбку, что ли?

Да, Винни вряд ли заменит Дмитрия. Она покладиста, спокойна и совсем не похожа на охотника за нежитью. Я пока не составил о ней никакого мнения, не было возможности, разве что заметил, что иногда она, казалось бы, читает мои мысли.

Мы приехали в клинику. Иноземцев припарковал свой навороченный джип, и мы гуськом прошли через контрольно-пропускной пункт на территорию клиники. Психиатрическая больница состояла из двух корпусов: один – административный, выкрашенный в розовый цвет, другой – для пациентов, пастельно-зеленоватый. Зеленоватый располагался посреди двора, огороженного высокой сеткой-рабицей, с колючей проволокой наверху. В больнице содержались буйные помешанные, которые могли совершить побег. Внутри корпус для больных делился еще и на мужскую и женскую части. Я там ни разу не был и побывать желанием не горел.

В приемной главного врача рядом с секретаршей стоял высокий широкоплечий тип в белом халате, темноволосый, с открытым лицом, лет тридцати или около того. Судя по форме носа, его как минимум один раз ломали. На подбородке белел короткий шрам. Врач передал Иноземцеву какую-то бумагу, окинул нас любопытным и испытующим взглядом и ушел. Мы сняли верхнюю одежду и последовали за Артуром Григорьевичем в его просторный кабинет.

Иноземцев не стал садиться за дубовый стол с компьютерным моноблоком, а сразу подошел к лакированному шкафу. Основатель Фонда вынул из него две увесистые пачки рублей, одну карту «Сбербанка России», завернутые в пергаментную бумагу струны Эхе-Бурхан и пластмассовый футляр. Когда Иноземцев раскрыл футляр, я увидел изогнутый золотистый кинжал.

Я вздрогнул. Это был хорошо знакомый Клинок Двенадцати Смертей.

– А это еще зачем? – вырвалось у меня. Мне вспомнились злоключения в пригороде, монстр Полосатое лицо, Катя и ее глаза, когда она смотрела на меня, прежде чем исчезнуть под землей…

– Самолет в Москву вылетает сегодня вечером, в десять тридцать, – пояснил Иноземцев. – Этот Клинок возьмете с собой. Рейн упоминал о Катакомбах, и я уверен, что он имел ввиду вовсе не канализацию и не метрополитен. Уже известные вам Танатофилы в начале девятнадцатого столетия построили под Москвой разветвленную сеть подземных переходов – они провернули строительство почти в то же время, когда Неглинку заточили под землю. Там были их лаборатории и своего рода убежище. Они боялись в те времена – кого-то или чего-то… Есть достоверная информация, что артефакт Танатофилов, похожий на кинжал, способен открыть дверь в Катакомбы.

– А как мы найдем эти Катакомбы? – растерянно спросил я. До меня только сейчас дошла вся сложность замысла. Огромная и опасная Москва, еще более огромные и опасные подземелья, построенные сумасшедшими некромантами…

– Как мы провезем Клинок через аэропорт? – удивилась Винни почти одновременно со мной. Она обычно говорила по-русски правильно, но иногда ставила слова как попало.

Иноземцев взял клинок и повертел в пальцах. Белый свет люминесцентных ламп отражался на его гладкой поверхности золотистыми искорками.

– Катакомбы вы найдете с помощью одного моего старого знакомого по имени Владислав Столяров. Когда-то он был посвящен в планы Кукловодов и был знаком с Себастьяном Рейном, но позже переосмыслил жизнь и отрекся от пути Кукловодов. Он поменял имя и фамилию и ухитрился уйти от всевидящего ока Кукловодов. Много лет он не участвовал ни в делах Кукловодов, ни в делах их противников, хотя я часто просил его помочь в нашей войне. Но… – Иноземцев зыркнул на меня исподлобья. – У меня есть надежда, что вас он послушает…

– Почему нас он послушает? – спросил я. У меня возникло ощущение, что, говоря «вас», он подразумевал одного меня.

Но Иноземцев уже отвечал на вопрос Винни.

– Клинок вы провезете в нашем специальном чемодане. Он с легкостью просвечивается в аэропортах, вот только видны там вполне безобидные вещи. Это разработка наших специалистов. Не беспокойтесь о Клинке. Как только приедете, с вами на связь выйдет Кривой и скажет, что делать дальше. Никаких особых советов дать я не могу, уж простите. Просто будьте всегда начеку. Оружие вам тоже выдаст Кривой. Когда найдете квинтэссенцию, дайте ей испариться. Квинтэссенция воскрешает мертвых, но для живых безвредна. Это значит, что Кукловод планировал умертвить жителей города каким-то орудием массового поражения. И это орудие – явно не атомная бомба, после которой не отыщется подходящих тел для воскрешения. Скорее всего, это какая-то химическая бомба или несколько бомб, и находятся они в тех же Катакомбах. Как ее нейтрализовать, вам придется разбираться на месте.

Глава 3[править]

Собственно, на этом инструктаж и завершился. Винни не задала ни одного вопроса, я тоже промолчал – мне что, больше всех надо? Если среди охотников полагается помалкивать и разбираться на месте, значит, так и поступим. Мне не терпелось поскорей приступить к активным действиям, ожидание меня убивало.

До выезда в аэропорт у нас оставалась пара часов. Это время я провел на своей съемной квартире. Снова мне подумалось, что всё началось именно в такой квартире, когда мне приспичило проявлять самостоятельность и селиться отдельно от родителей. Что было бы, если бы я не настоял на своем и в прошлом году остался жить с родителями? Скорее всего, учился бы на журфаке, ухаживал – безрезультатно – за Дашей, ходил бы с приятелями в пивную возле универа… Жил бы обычной, ничем не примечательной жизнью. Боже, до чего хороша обычная, ничем не примечательная жизнь! И до чего она скучна и бессмысленна…

К чему эти размышления? Толку от них никакого.

Тем более что, хотя квартира напоминала мне первую, сам я уже определенно был другим. Прежний Кирилл Ратников, ботан, зубрила, знаток античного мира и нескольких европейских языков, не умеющий драться, курить и материться, уже умер; вместо него родился другой Кирилл, тот самый, кто видел больше трупов и чудовищ, чем кто бы то ни было, зарезал человека кухонным ножом и не чувствует ни капли раскаяния по этому поводу.

Я улегся на кровать и стал думать о Даше. Где она сейчас, чем занята? По-прежнему ли обожает экстремальные виды спорта?

Так, размышляя о всякой ерунде, я задремал. И опять на меня накатили видения.

…Я снова стоял на вершине пирамиды Высшей Справедливости, жаркий воздух был наполнен светом багровеющего вечернего солнца и запахом океана. В четырехстах локтях к северу чернел силуэт Храма Гриик`хтахенов, а над ним медленно вращалось Око Смерти…

Первые Боги, Гриик`хтахены, принесли из-за края мира свое мрачное искусство и подарили людям – к счастью ли, к беде ли? За свою пока еще короткую жизнь я, Ролас Безумный, пришел к выводу, что умение оживлять умершее или никогда не жившее и заставлять их служить принесло людям одни лишь страдания. Конечно, беснующаяся толпа у подножья пирамиды не была со мной согласна: все они имели воскрешенных рабов и с нетерпением жаждали казни того, что осмелился посягнуть на святое, на сами основы их жизни – моей казни, Роласа Безумного. Они вопили и стенали, брызгая слюной, словно гигантские гиены с Восточного Материка, их бронзовые тела блестели на солнце, а белоснежные накидки резали глаз. Они проклинали меня, осмелившегося покуситься на жизнь их обожаемого Императора Хорджахаса.

Глупцы! Они не ведали, какие планы уже много лет вынашивает наш любимый властитель! Их уши глухи, их очи слепы. Их сердца холоднее тел Шиокха-Дахана, что строят новые усыпальницы по всему свету. Они живы – пока еще живы, но на самом деле они не живут. Они – такие же марионетки у власть имущих, как и воскрешенные рабы и преступники.

Кстати, меня не будут воскрешать после казни, – эта мысль радовала меня в эти мгновения. Не было сил представлять, как мое изуродованное тело будет прислуживать ненавистному Хорджахасу и его приспешникам, его женам и детям; как, возможно, оно будет обесчещено способами, которые я не могу и представить… Это не снисхождение, это проклятие для Иентайеров, поскольку мой дух обречен скитаться между мирами, не находя покоя.

Вот забили там-тамы из кожи врагов Империи. Гулкие, тяжелые удары наполнили знойный воздух, толпа умолкла разом. Шестеро мертвых слуг тащили носилки с троном, на котором восседал Император Хорджахас.

Он был красив и молод, не старше меня. Когда-то мы были даже друзьями, но это время давно кануло в небытие. Его мускулистое смуглое тело покрывали драгоценные украшения, голову украшал пышный убор из перьев священной птицы Гуа и ребер морского дракона. На груди висела золотая цепь с двумя большими драгоценными камнями, красным рубином и зеленым изумрудом – символом власти над миром живых и мертвых.

– Итак, Ролас Безумный, – негромко обратился ко мне Хорджахас. Едва он заговорил, там-тамы умолкли. – Через пятьдесят ударов сердца ты умрешь. Тело твое уничтожат в ритуале Очищения. Твой дух никогда не найдет покоя ни среди живых, ни среди мертвых.

– Как и твой дух, Император! – воскликнул я.

Жрецы Первых Богов хором испустили вздох страха и отвращения. Как смел я столь дерзко обратиться к Императору?

– Ты замыслил великое зло, Хорджахас! – продолжал я, поскольку никто не мешал мне. – Я пытался образумить тебя в дни нашей дружбы, я стремился внушить здравый смысл в головы моих братьев и сестер в дни нашей вражды. Но ваши умы в равной степени закрыты для меня и истины. Но и сейчас, перед смертью, я скажу снова: ты совершаешь ошибку! Ты хочешь провести ритуал Шиокха-Неру!

Продолговатое лицо Хорджахаса не изменилось. Он спокойно проговорил:

– И что же? Этот ритуал совершили наши Первые Боги, Гриик`хтахены, на заре времен, этот ритуал совершили наши предки, Эйконхаэры, так почему бы нам, их потомкам, не последовать за ними?

– Первые Боги – это боги тьмы и разрушения! Они – Боги Смерти! Мы поклоняемся злу!..

Вот теперь Император соизволил улыбнуться.

– Ты действительно безумен, Ролас. Как только прежде я не замечал этого твоего изъяна? Мы поклоняемся Смерти много тысяч лет, и мы – самая великая Империя на Обозримой земле! Чернокожие Восточного материка, меднолицые Западного, жители Страны Слонов и волосатые гиганты из Мутаи – все они преклонили колени перед нашим величием! ИЕНТАЙЕРЫ – ВЛАДЫКИ СМЕРТИ! – проревел Хорджахас, и толпа внизу ответила диким воплем. Нежить залязгала бронзовыми шестернями.

– Я знаю твой план, – тихо сказал я, и Хорджахас услышал меня, несмотря на шум. – Тебе мало власти над людьми. Тебе мало власти даже над мертвецами. Ты хочешь достичь небес и возвыситься над богами. Ты хочешь завладеть другими мирами, о которых шепчут легенды. Это ты – безумец, а не я! Но знай: когда бы ты ни обрел эти силы, сколько бы тысяч лет ни прошло, я вернусь из Бездны между мирами и встану на твоем пути!

– Довольно, – резко ответил Хорджахас. – Твое время истекло, Ролас Безумный. Начинайте!

Жрецы затянули заунывные песнопения из Свитков Первых Богов – молитва-проклятие заглушила крики толпы и далекий рокот океана. Меня проклинали на все времена.

Четыре марионетки Шиокха-Дахана подняли огромный камень, еще две уложили меня на другой, растянув руки, так что затрещали суставы… Я закрыл глаза. Хоть я и не видел ничего, я знал, что марионетки отпустили камень, и он рухнул на меня…

…Я дернулся так, что чуть не слетел с кровати. Сердце трепыхалось, как пойманная бабочка в банке. Видения были реальны до содрогания, я словно и вправду стоял там, на вершине пирамиды, я говорил и думал, как древний Иентайер, я был не Кириллом Ратниковым, а Роласом Безумным, которого казнили за святотатство…

Я потянулся было за телефоном – позвонить Иноземцеву и рассказать всё как есть. Но потом притормозил. Почему-то не хотелось откровенничать с нашим профессором. Не знаю почему, но – не хотелось. Тем более, за полчаса перед отбытием в Москву. Если выживу после прогулки по Катакомбам и вернусь в родной город, – расскажу, не ранее.

Придя к такому решению, я сразу успокоился и принялся собирать скромные пожитки в дорожную сумку. А через четверть часа мы с Винни ехали в машине Иноземцева в аэропорт.

– Вы, наверное, думаете, что подвергаетесь наибольшему риску, тогда как некоторые отсиживаются в тылу, – вдруг заговорил Иноземцев, причем мне опять почудилось, что, говоря «вы», он имел ввиду одного меня. – В какой-то степени это правда. Есть риск, что вы погибнете. Тогда я отправлю других оперативников. Если и они потерпят фиаско, Москва обречена. К счастью, нет больше Феникса Рейна, чтобы повелевать армией мертвецов, но и без главнокомандующего появление тринадцати миллионов зомби ни к чему хорошему не приведет. К тому же где-то есть и другие Кукловоды. Вот тогда начнется настоящая война.

– А еще есть Хорджахас, – буркнул я.

Иноземцев едва заметно вздрогнул. Или мне показалось?

– Да, и еще есть Тень Владыки Смерти, проникшая в наш мир, – подтвердил он. – Но с этой проблемой мы разберемся позже. Сейчас главное – нейтрализовать бомбу.

Я кивнул. Винни не участвовала в разговоре и будто бы вовсе нас не слушала, копаясь в своем смартфоне. Я покосился на светящийся экран. С фоновой картинки мне улыбалась белокурая женщина лет тридцати пяти, очень стройная, в спортивном топике. Она была совершенно не похожа на Винни. Кто это?

Раздумывать над этим несущественным вопросом не было времени. Мы приехали в аэропорт.

Глава 4[править]

В самолете я оказался зажатым между толстым дядькой, от которого ужасно несло одеколоном, и Винни, которой повезло сидеть у иллюминатора. Мы с ней почти не разговаривали.

Было уже темно, когда самолет разогнался по взлетно-посадочной линии и с могучим ревом двигателей поднялся над россыпью электрических огней в море тьмы, – таким с высоты представлялся наш город.

Винни заткнула уши наушниками и с закрытыми глазами слушала радио, – кажется, что-то из классики. Я начал и бросил смотреть какой-то фильм про драконов. Спать не хотелось, от соседского парфюма болела голова, за иллюминатором, кроме темноты, ни черта не было видно. Пассажиры в салоне тихо переговаривались, двигатели ровно и мощно гудели, самолет пронзал ночь…

От нечего делать я начал рассматривать Винни. Очень кстати она закрыла глаза и не мешала мне изучать ее внешность. Я и представить не мог, кто она такая, и каким ветром ее занесло в истребители нежити. Она, в сущности, ровесница Даши, а у Даши на уме только экстрим и немножко романтики…

Не удержавшись от неуместного любопытства, я позвал:

– Винни!

Она не ответила: то ли уснула, то ли музыка в наушниках заглушила мой голос. Я прикоснулся к ее правому запястью, на котором красовался массивный браслет, на вид пластмассовый, а, может быть, и роговой. Винни вздрогнула и поспешно выдернула сначала свое запястье из моей ладони, потом наушник из уха; она покосилась на меня. Рот у нее приоткрылся, в больших глазах промелькнул страх… Чего это она испугалась? Уснула, что ли?

– Извини, – сказал я. – Ты уснула?

– Blestem[3], – пробормотала она. – Нет, я не уснула. Я задумалась… Музыка…

Она смущенно улыбнулась мне своей фирменной кривоватой улыбкой.

– Я хотел спросить, – сказал я, откашлявшись. – Как ты дошла до жизни такой?

– Я шла, – ответила Винни абсолютно серьезно, – и дошла до жизни такой. Я правильно понимала тебя? Вопрос непонятный, прости, Кирилл.

– Я имел ввиду, как ты стала охотником…

– Ох, – Винни смущенно хихикнула. – Я стала охотником вынужденно. Все охотники становятся вынужденно. Вот ты как стал охотником?

– Пришлось, – пробормотал я, понимая, что откровенности от Винни не дождусь.

– Да, – сказала Винни задумчиво, глядя в пустоту перед собой. Акцент у нее был мягкий, приятный. – Иногда приходят ситуации, когда нужно стать кем-то… Выхода нет… В этой ситуации стать охотником… э-э-э… de rigueur[4]?

– Требуется этикетом, – автоматически перевел я.

– Parles-tu français?[5] – удивилась Винни.

– Ainsi que tous les Russes[6], – хмыкнул я.

– Почему ты не говоришь румынски? – жалобно протянула Винни.

– Уж извини. Знал бы, что познакомлюсь с такой девушкой… – начал я, но осекся. Не то, чтобы флирт был неуместен, просто во взгляде Винни появилось нечто такое, отчего мне перехотелось флиртовать.

Мы одновременно отодвинулись друг от друга, Винни снова заткнула уши, слегка покраснев, а я вынужден был прижиматься к пахучему дядьке. Так, молча, мы долетели до Москвы.

Аэропорт столицы был раз в десять больше нашего родного аэропорта. Масса людей, разговоры на всех языках мира, шум, яркие витрины Дьюти-Фри захватили нас в свои объятия. Пока мы ждали багаж, выезжающий по движущейся ленте, я достал из кармана телефон.

Кривой обнаружил себя сразу после того, как я включил гаджет.

– С приездом! – энергичный голос звучал более чем неуместно, особенно во втором часу ночи. – Выходите из аэропорта, ищите парня в желтой куртке, он вас подвезет. От таксистов отбивайтесь, чем можете, – руками, ногами, головой…

Парня в желтой куртке мы обнаружили сразу же, как только вышли из здания аэропорта. Лет тридцати, худощавый, с бородкой и в винтажных роговых очках.

– Привет, – сказал он с едва заметной ухмылкой. – С приездом! Кривой попросил вас отвести в «Рощу».

– Куда? – спросил я. Вся эта сутолока, огни, шум, бешеный ритм мегаполиса и нависшая над всем этим опасность меня нервировала, и, наверное, напряжение проскальзывало в голосе.

– Это га-астиница, – сообщил парень в желтой куртке, прямо-таки классически растягивая слова. – Не скажу, что первый сорт, и что второй не ска-ажу… Но Кривой четко сказал. «Роща», типа. Поехали?

– А он сам не приехал?

Парень, который уже устремился вперед, мотнул головой. Я отстал с вопросами, сосредоточившись на лавировании между спешащими туда-сюда людьми, большинство из которых тащили за собой чемоданы на колесиках. Я тоже тащил выданный Иноземцевым чемодан, в котором лежал жуткий Кинжал Двенадцати Смертей.

Желтая Куртка махнула брелоком, и один из автомобилей на битком забитой стоянке призывно мигнул фарами, сигнализация коротко пикнула. Это был черный, сверкающий в свете фонарей «Фольксваген Тигуан». Я запихнул в багажник чемодан и ручную кладь, и мы с Винни привычно уселись рядышком на заднее сидение. Желтая Куртка, не говоря ни слова, запрыгнул за руль, двигатель заурчал, и мы поехали.

Ехали мы долго. Какое-то время я таращился в окно, на бесконечные развязки, здания, витрины, билборды, вывески и море автомобилей… Затем усталость взяла свое, я прикрыл глаза и, несмотря на тревогу, задремал.

Часа полтора спустя, не раньше, мы остановились перед непрезентабельной трехэтажной гостиницей почти на окраине города. Над входом светились вывески: «Гостиница «Роща», сауна, бильярд». На крыльце стояли трое подозрительного вида мужчин и курили. Следом за Желтой Курткой – который так и не представился – мы с Винни прошли до ресепшена, мужики проводили нас равнодушными взглядами. Оказалось, Кривой успел снять для нас два номера на втором этаже, с окнами во двор. Номера были крохотные, мебель старая, от постельного белья несло сыростью. Но я не обратил на эти мелочи внимания; запер дверь, повалился на кровать и уснул.

Мне приснилось черное чудовище, наступающее на меня из темного угла. Я пытался подняться с постели, но тело одеревенело, конечности словно налились свинцом. Неверный призрачный свет лился из окна гостиничного номера, слабо освещая край телевизора, висевшего на стене, и половину стола. Я будто и не спал вовсе, слизистую носа беспокоил запах сырого белья, с улицы проникал приглушенный гул, предметы в полутьме просматривались вполне реально. Но я понимал, что сплю. И черное существо, старательно избегая света из окна, подкрадывалось ко мне.

Мне было и страшно, и досадно. Я досадовал на то, что стал жертвой банального ночного кошмара, и что не мог шелохнуться, чтобы дать достойный отпор. Сердце застучало сильнее, дыхание с хрипом вырывалось из легких… Монстр встал у изголовья кровати и начал медленно и бесшумно залезать на меня…

Собрав волю в кулак, я рывком сел в постели – и всё пропало. Я по-прежнему спал, а вокруг расстилалась белая мгла. Передо мной возникла фигура, она оформилась, и я узнал Гора. Он стоял передо мной в синей куртке с капюшоном, потертых джинсах и своих ужасных кроссовках; руки засунуты в карманы, черные волосы встрепаны. Он смотрел на меня исподлобья и слегка улыбался.

– Дыши ровнее, Кирилл, ты всё сможешь, – сказал он своим ровным и спокойным голосом. – Просто еще не знаешь этого. Поверь в себя.

Глава 5[править]

Утром, в начале восьмого, не успел я разлепить глаза, позвонил Кривой.

– Ну как делишки? – ворвался в мои уши нестерпимо бодрый голос.

– Нормально, – буркнул я. В висках стучала кровь, голова из-за недосыпа слегка кружилась. Я спустил ноги с кровати, прижимая телефон к уху.

– Я Винни уже позвонил, она ждет тебя в столовой на первом этаже. Быстро ешьте и отправляйтесь по адресу, в гости к Столярову. За вами заедут через тридцать минут. Столяров сейчас сидит в инете и будет сидеть до обеда, поэтому вы его застанете дома.

– Откуда ты знаешь, что он сидит в инете?

Кривой хохотнул.

– Я вроде как хакер, дружище!

– Может, это его дети или другие домашние сидят в инете, – возразил я исключительно из упрямства.

– Нет у него детей. И других домашних тоже. – Интонация Кривого изменилась. – Вам Артур не говорил, что ли?

– Про что не говорил?

– Про Столярова! Ох уж этот наш профессор!.. Вечно не договаривает. У него мозаичный тип стратегии. Никто не видит полной картины.

– Кроме него самого, надо полагать?

– Дружище! – весело сказал Кривой. – Не факт, что сам Иноземцев видит всю картину. Не факт, что он стоит на верхушке организации контр- Кукловодов.

– Как это? – опешил я.

– Он не совсем основатель Фонда. Он – сооснователь. Вкуриваешь? Ну ладно, заболтался я с тобой, друг. Натягивай портки и бегом завтракать! Чтобы через четверть часа ждали у входа моего человека, умытые, выбритые и красивые. На моем посланце будет шарф в красно-белую полоску. Столяров живет на Малой Филевской, тут недалеко, я специально выбрал «Рощу», чтоб поближе. Давай, Кирилл, до связи! Мир ждет своего спасителя!

Я положил трубку, не зная, то ли смеяться, то ли ненавидеть этого безликого хакера. Об Иноземцеве я даже думать не стал. Не мое дело, это во-первых, и сейчас не время ломать голову над конспирологическими измышлениями Кривого, это во-вторых.

Вкусив второпях в гостиничной столовой безвкусную кашу и пресный омлет, мы с Винни вышли из гостиницы. День выдался холодный, серый и мрачный, с неба сыпалось нечто мелкое и колючее.

Откровенно говоря, я ожидал увидеть вчерашнего типа в желтой куртке, просто в другом прикиде, но приехал новый человек: коренастый мужичок с большим носом и щетиной, в хорошем пуховике и полосатом шарфе, который явно его раздражал. Он с неудовольствием поглядел на нас из-под нависающих бровей и сказал, что он от Кривого. Мы поздоровались, мужичок резко бросил:

– Садитесь! – и, сбросив с себя шарф, уселся за руль серебристой Тойоты. Когда мы привычно устроились на заднем сидении, он продолжил с легким кавказским акцентом: – Наш общий друг не наигрался в детстве в игрушки. В шпионы играет он, понимаешь, брат? Шарф одень, цветной, такой-сякой! На хрена мне эта ерунда? Подошел бы, сказал, вот он я, вы бы не догадались?

– Вы про Кривого? – уточнил я.

– Про него, про кого же еще? – возмущался мужичок, выезжая на проезжую часть, подрезав при этом другую машину, разразившуюся негодующими гудками. – Он хороший человек, конечно, но он детские движения делает, есть же? Зачем этот шарф?

– Вы с ним хорошо знакомы? – осмелился я на второй вопрос. Вчера мне пришла мысль, что Желтая Куртка и есть Кривой, но, видимо, у него много миньонов…

– Не поверишь, брат, я его вообще не видел ни разу! Он мне помог, друзья сказали, помочь может… По компьютеру он дерзко шарит, дай Аллах всякому такие мозги!.. Без его услуги я бы уже…

Мужичок вздохнул, не договорив, и свернул направо. Снег таял на асфальте, превращаясь в грязь. Город при свете дня уже не выглядел так загадочно, как ночью.

– Вот он попросил отвезти вас, – продолжил мужичок после паузы, – друзья, говорит, мои. Отвези, говорит, брат, не в падлу. Как отказать? Даже этот шарф одел ради него, я в нем, как голубой, тьфу, шайтан…

Я покосился на Винни, она слегка улыбалась. Водитель продолжал нести ахинею о шарфе, о погоде, о других водителях, которые все, как один, не умели ездить по-человечески…

Через полчаса он притормозил у девятиэтажного здания, на первом этаже которого был бутик, за стеклянными стенами в жеманных позах стояли манекены в «гламурных» нарядах. На углу здания я успел увидеть вывеску: «Малая Филевская улица».

– Приехали, – сообщил водитель.

Мы поблагодарили ненавистника цветных шарфов и выбрались из машины. После жаркого салона влажный и холодный холод вцепился в щеки и застрял в глотке. Я застегнул куртку до самого подбородка и накинул капюшон, хотя уже был в вязаной шапке.

– Сюда, – сказала Винни. Она изящной походкой двинулась в обход здания.

Мы прошли между зданиями и оказались в обыкновенном дворе, с катками, качелями и песочницами. Сейчас детская площадка пустовала, полузасыпанная снегом. Мы нашли нужный подъезд; я протянул руку к домофону, собираясь набрать номер квартиры.

– Подожди, Кирилл, не торопись, – сказала Винни.

Я повернулся к ней.

– Почему?

– Столяров не хочет нас видеть. И не хочет слышать. Чтобы убедить человека, надо говорить с ним персонально, а не через домофон.

– Ну и что ты предлагаешь? – раздраженно сказал я. Напряжение и недосып давали о себе знать. – В окно залезть?

Брови у Винни сделались «домиком», она одарила меня сочувственным взглядом. Ничуть не обиделась и не рассердилась. Мне стало неловко за свой тон.

– Мы подождем, пока кто-то не откроет дверь. А до этого будем изобра… изобри… короче, показать парочку…

– Показывать, будто мы парочка? – улыбнулся я, подумав, что парочка из нас получится странноватая, избегающая физического контакта. Я помнил реакцию Винни на прикосновения в самолете и повторять опыт не рисковал.

Винни обрадовалась моей сообразительности.

– Да!

И мы стали изображать парочку. Стояли и делали вид, будто увлечены беседой. Впрочем, на нас никто не обращал внимание. Из соседнего подъезда вышла богемного вида старушка с питбулем на поводке и, не глядя по сторонам, величаво прошествовала вдоль по тротуару. Группка школьниц, громко переговариваясь хрипловатыми голосами и то и дело вставляя в речь нецензурные выражения, прошагала мимо, тоже не соблаговолив посмотреть на нас. Собственно, показывать «парочку» нам было некому.

В конце концов, дверь в нужный нам подъезд отворилась. Оттуда вышел мясистый мужик с бесцветными бровями и усами. Мы шмыгнули в подъезд, пока дверь не захлопнулась.

Столяров жил на третьем этаже, за массивной стальной дверью. Я нажал на кнопку звонка. Спустя секунд пять замок загремел и дверь открылась.

Владислав Столяров был лыс, одутловат и худ. Впалые щеки его украшала трех- или четырехдневная щетина, футболка явно знавала лучшие времена, на трико отвисли колени. От него явственно пахло вчерашним перегаром.

Он поглядел на Винни, потом перевел взгляд на меня. При этом лицо у него вытянулось, он вздрогнул.

– Здравствуйте! – заговорил я как можно мягче. – Меня зовут Кирилл Ратников. Это Винсента Энеску. Вы, как я понимаю, Владислав Столяров? Нас послал к вам Артур Григорьевич Иноземцев.

По мере того, как я говорил, на лицо Столярова наползало выражение спокойствия, а потом и презрения.

– Ах, вас Артур послал? – фыркнул он сиплым голосом. – И что теперь? Иноземцев – придумал тоже…

– Что придумал? – не понял я.

– Фамилию придумал себе, – пояснил Столяров, обдав меня мощными винными парами. Я подумал, что чиркни кто-нибудь тут спичкой, мы все взлетим на воздух. – Ну, и чего вам надо?

Я переглянулся с Винни. Столяров был пьян или же не отошел от вчерашней пьянки. Как с таким общаться? Винни перехватила инициативу:

– Простите, но Кукловод Рейн закладывал под городом бомбу с квинтэссенцией. Когда она взорвется, вся Москва станет обиталищем нежити. Рейн спрятал бомбу в Катакомбах Танатофилов. Доктор Иноземцев сказал, что вы знаете вход туда… Вы можете помочь, можете спасти людей.

Столяров помолчал, покачиваясь в дверном проеме и жуя губами. Что-то обдумывал.

– Деточка моя, слушай, не знаю, о чем ты тут говоришь, – заговорил он хрипло, – и знать не хочу. Я обычный человек, ни о каких бомбах-катакомбах ничего не ведаю, понятно? Отстаньте от меня.

– Но…

– Я сейчас полицию вызову, ясно, ребятки? – рявкнул Столяров, буравя нас налитыми кровью глазами. – Валите по-хорошему, а Артуру передайте, чтоб не посылал ко мне малолеток.

Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь. Защелкали замки, судя по звукам, их было несколько.

Мы остались стоять на лестничной площадке, растерянные и удивленные такой реакцией. Вот уж я не ожидал такого поворота!

– Что теперь делать? – сказал я.

Винни долго не думала. Порылась в сумочке, достала листок бумаги и ручку, написала пару строк и засунула бумажку в щель между дверью и косяком.

– Что это? – спросил я.

– Написала адрес гостиницы и наши телефонные номера. Подождем, вдруг передумает?

– Это вряд ли, – я покачал головой. – Видела, какой он? Ему плевать на всё и вся.

Винни загадочно улыбнулась.

– Я видела, какой он. Он говорит злые слова, но ему не плевать. Подождем до завтра, выбора у нас нет.

Глава 6[править]

Мы с Винни поочередно попытались дозвониться до Иноземцева, но натыкались на автоответчик. Я записал короткий отчет о визите к Столярову и спрашивал, как нам поступить дальше.

Но Иноземцев не перезвонил. Мы вернулись на такси в «Рощу» и до вечера просидели в своих номерах. Это гнетущее ожидание лишало меня сил и надежд. С каждым часом у нас и еще тринадцати миллионов людей шансов выжить становилось всё меньше.

Вечером мы с Винни поужинали в ближайшем кафе. Воздух быстро наливался вечерней синевой, снежное крошево перестало наконец-то сыпаться с невидимого неба, зато холод усилился. Мы заняли столик у окна и, пока официантка несла заказ, смотрели на улицу, съежившихся прохожих, автомобили и клубы пара, вырывающиеся из неплотно закрытого канализационного люка. Мне вспомнилось, что нам предстоит спускаться в эту вонь и темень подземных коммуникаций, населенных жуткими существами Танатофилов, и меня пробрал озноб.

– А если Столяров так и будет отказываться? – почти с надеждой спросил я.

Винни пожала хрупкими плечами. Она сняла пальто и повесила его на спинку диванчика, оставшись в зеленом свитере, плотно облегавшем ее фигуру, и потертых джинсах.

– Я думаю, не будет отказываться.

– Почему ты так думаешь?

– Я… – Винни задумалась, пытаясь обозначить мысль на не совсем родном языке. – Я чувствую эмоции других людей. С детства. Это называется эмпатия. Да-да, эмпатия, мне это сказала Божена…

Она внезапно осеклась, будто брякнув что-то лишнее.

– Божена – это та женщина на фоне твоего телефона? – рассеянно спросил я, думая о Столярове. И спохватился: – Извини, я не хотел лезть не в свое дело.

Винни пристально посмотрела на меня без намека на улыбку. Потом с деланно рассерженным видом поинтересовалась:

– Ты подглядывал за моим смартфоном?

– Ага! – развеселился я. – Когда он был в душе. Такой няшка…

Винни не поняла моего корявого юмора и почесала затылок детским движением. Она вообще плохо понимала юмор, метафоры и сарказм, говорила по существу и отвечала буквально. Одним словом, иностранка.

– Да, телефон хороший, – наконец осторожно сказала она.

Больше мы к этой теме не возвращались. Я вернулся в номер сытый и недовольный перспективой бесполезного времяпровождения. Оставалось бить баклуши в ожидании звонков Кривого, Иноземцева или Столярова. Я даже прикидывал, кто из них позвонит раньше.

Не зная, чем себя занять, я включил телевизор. Шли новости столицы. Пока диктор что-то говорила о кризисе на западе Украины, очередных санкциях Евросоюза и США по отношению к России, я лежал на кровати, подсунув под голову руки. Я размышлял о видениях и вчерашнем сне.

Насколько реальны эти видения? Могло ли быть так, что я каким-то образом получал трансляцию из великой древности? Что между мной и этим несчастным Роласом Безумным протянулась линия вневременного метро?

Дикторша переключилась с глобальных проблем на местные.

– …сообщает, что все пропавшие были девушками от шестнадцати до двадцати пяти лет. Всего подано пять заявлений об исчезновениях. В полиции разрабатывается версия торговли людьми. К другим событиям. Новая художественная выставка скандально известного художника-авангардиста Ромуальдо Снегина привлекла внимание зарубежной…

Интересно, насколько это имеет отношение к деятельности Кукловодов? Когда человек пропадает просто так, это неспроста…

Так, думая о том, о сем, под монотонное бормотание зомбоящика я задремал. И снова мне приснился Гор; и снова я при этом сознавал, что сплю.

Он стоял посреди гостиничного номера и смотрел на меня сверху вниз.

– Опять ты, – сказал я, ничуть не удивившись.

– Опять я, – согласился Дмитрий.

– Наверное, я слишком много о тебе думаю, – пожаловался я. – Снишься вторую ночь подряд. Надо бы думать о Винни, может, и она мне приснится… Желательно без одежды…

– Ты изменился, Кирилл, – отметил Гор, слегка усмехнувшись. – К лучшему. Ты стал сильнее. Даже шутишь на краю пропасти.

Я сел на постели, и Гор сразу немного отошел в полумрак комнаты.

– Как там, Гор?.. – спросил я и запнулся. – На той стороне?

– Не знаю. Я там не был.

– То есть как… не был?

– Я – между мирами, и место это называется Бездной. Это страшная сумеречная страна, Кирилл, в ней нет света и радости, и если верить тем, кто пришел сюда до меня, Та Сторона еще хуже. Не зря люди не хотят умирать.

– То есть Рая нет?

– Он не для таких, как я, – ответил Гор печально. – Идем со мной!

– Куда? – испугался я. – В Бездну?

Гор беззвучно рассмеялся, запрокинув голову. Совсем как в жизни…

– Нет-нет, Кирилл, тебе пока рано… Идем на улицу!

– Зачем? Сейчас же ночь на дворе!

– Ты всё равно спишь, чего беспокоиться?

Я признал, что мое сновидение изрекает резонные вещи, и послушно последовал за ним в коридор гостиницы, а оттуда по лестнице вниз. Нам никто не встретился, за стойкой ресепшена было пусто, будто все люди вымерли. Мы очутились на улице, причем холода я не ощутил. Гор зашагал вокруг гостиницы и углубился во двор спального района. Двор был неважный, даже хуже, чем дворы в моем родном городе: сломанные качели, облупленные стены, разбитый асфальт. Гор остановился у особенно глубокой ямы возле засыпанного снегом клена. Молча показал вбок: там стояла припаркованная красная машина. Я определил марку – «Форд Фокус».

– Кирилл, – голос Гора звучал словно издалека сквозь завывания ветра. – Будь бдителен! И не сомневайся в себе.

– Ты о чем… – начал было я, но вздрогнул и проснулся.

Я лежал на кровати в гостиничном номере. Телевизор транслировал передачу о даме зрелого, и я бы сказал, перезрелого возраста, закачавшей в лицо тонну ботокса и превратившуюся в существо, при виде которого даже Кукловод, наверное, с криком убежал бы прочь. За окнами была ночь, расцвеченная огнями реклам и машин. Я глянул на дисплей телефона: третий час ночи.

Ботоксный монстр на экране мне надоел, я выключил телик и собрался было, раздевшись, продолжить путешествие по стране Морфея, но задумался. Сон с участием Гора был удивительно реалистичен. А что, если?..

Да нет, чушь какая. Я опять принялся быстро раздеваться, потом так же быстро оделся и вышел в коридор. Понял, что если не выясню, не усну.

Так же, как и во сне, навстречу мне никто не попался. На ресепшене, впрочем, бдила администратор, сидела боком и негромко говорила по телефону. На меня она бросила быстрый взгляд и отвернулась. Я беспрепятственно вышел на улицу. Еще одно отличие от сна: холод набросился на меня колючим снежным зверем. Выпуская клубы пара от дыхания, я трусцой побежал вокруг гостиницы, в сторону спального района. В бодрствующем состоянии я еще в этих краях не был, но ориентировался отлично, потому что всё было в точности, как во сне…

Вот яма в асфальте возле клена, засыпанного снегом… Вот красный «Форд Фокус»… Проклятие, это что еще такое? Я что, превращаюсь в чертова экстрасенса?

Людей во дворе не было, холод загнал любителей ночного бдения по домам. Я постоял на скользкой дорожке между домом и невысокой оградкой вокруг детской площадки и повернулся – пора было идти домой. Что бы ни хотел показать Гор, я все увидел.

Не успел сделать пары шагов, как вдалеке кто-то коротко завизжал; крик прервался, будто кричавшей женщине – а это была явно женщина – заткнули рот. Ноги сами понесли меня по дорожке в ту сторону, откуда кричали. По пути я схватил валявшийся у скамейки булыжник, впереди слышалась какая-то возня.

– Эй, что там такое?! – рявкнул я как можно более грозно.

Добежав до угла здания, я остановился: прямо у гаражей что-то темнело. Я осторожно приблизился, и темное пятно разразилось рыданиями.

Я помог подняться на ноги этой девушке. Насколько можно было разглядеть в полумраке, ей было лет двадцать, пухлые щеки, тушь потекла; от нее пахло ментоловыми сигаретами и спиртным. Но не так, как от Столярова, конечно. До Столяровского амбре ей было далеко.

– Оно напало на меня… – заикаясь, выдавила она. – Заткнуло рот и начало тащить…

– Оно? Кто это?

– Да хрен его знает! Образина какая-то… Я поругалась с Тимой… это мой парень… Короче, шла одна до дома один квартал и… Ой, надо в полицию заявить, да?

Бессвязный лепет пролетал у меня мимо ушей. Голова была занята другим. Гор указал на это место, что он хотел сказать?

– Подождите здесь! – сказал я девушке.

Она что-то испуганно возразила, но я уже бежал между гаражами – это был единственный путь отступления для нападавшего. Фонарей здесь вообще не было, только благодаря снегу тьма была не слишком плотной. Я заметил метнувшуюся от меня фигуру, когда пробежал мимо двух гаражных ворот.

– Эй, стой!

В какой-то момент мне почудилось, что существо – или человек – убегает от меня задом наперед: белесое пятно лица было обращено ко мне, то есть назад, но само существо бежало вперед. Когда я крикнул, оно остановилось.

Я тоже сбавил скорость, сжимая в пальцах камень. Существо стояло не двигаясь, оно было черным с головы до ног, как тварь из ночного кошмара, только на месте лица что-то светлело… Кажется, я разглядел провалы глаз и неестественно длинный нос, как у масок Чумного доктора…

Когда между нами оставалось метров пять, существо развернулось на месте, и я с удивлением и ужасом обнаружил, что на другой стороне у монстра есть еще одно лицо – более широкое, безносое, зато с широким клыкастым ртом. Рефлекторно я размахнулся, но кидать камень не собирался: еще в тайге Гор научил меня драться подручными средствами и отучил от вредной привычки швырять в противника оружие. Я намеревался бить этим камнем по монстру до тех пор, пока он не превратится в не представляющую опасности однородную массу.

Но монстр не стал дожидаться атаки. С невероятной скоростью он умчался в темноту, до меня донесся легкий дробный топот и шорох черных одежд. Через мгновение я был в одиночестве.

Девушка – жертва нападения Двуликого монстра – тоже пропала; видно, благоразумно решила не дожидаться результатов моего карательного похода и убежала домой.

Зато за углом здания меня поджидал другой человек. Прежде, чем я успел хоть как-то отреагировать, он произнес знакомым хриплым голосом:

– Я передумал.

– Владислав Столяров? – пробормотал я, стараясь успокоить дрожь во всем теле. Я еще не совсем пришел в себя после встречи с монстром.

– Он самый, – ухмыльнулся тот. – Я провожу вас с той девчонкой до входа в Катакомбы и даже прогуляюсь с вами по ним, если желаете.

– Отчего такая смена жизненных планов? – сказал я, вспомнив слова Винни: он действительно передумал! – Вы вроде вовсе не хотели с нами никуда идти.

Столяров помолчал. Он был, судя по всему, совершенно трезв и адекватен.

– Я передумал, – повторил он. – Ты хороший парень, хоть и до невозможности обычный… Я приехал пару часов назад, следил за вами. Как чувствовал… Видел, как ты погнался за той жутью, это храбрый поступок.

– Вы видели Двуликого монстра? – Я напрягся.

– Да, видел, успокойся. Это очередная игрушка Кукловодов, можешь не сомневаться. Я в свое время их столько перевидал, что меня уже ничем не удивишь. Монстры, Кирилл, это ерунда. Самый страшный монстр – это человек. Все зло в мире исходит от него. Людей бояться надо, а не монстров.

Он щелкнул зажигалкой и прикурил сигарету. Огонек на секунду осветил одутловатое лицо с мешками под усталыми глазами.

– Провести-то проведу… – сказал он, с шумом затягиваясь. – Но дверь будет закрыта. А открыть я ее не смогу. Ключа от этой двери у меня нет. А без ключа не открыть.

– Зато у нас есть ключ, – ответил я.

Глава 7[править]

Следующий день с самого утра закружил нас с Винни в круговороте дел. Столяров приехал на разбитом минивэне «Фольксваген Транспортер» ни свет, ни заря и потребовал, чтобы мы на деньги Фонда приобрели три комплекта специальных костюмов для прогулок по канализации. В комплект входили каска, куртка, резиновые перчатки, резиновые же сапоги, непромокаемые штаны. Еще надо было купить фонари и болторез, который Столяров называл Болтуном. По его словам, другие необходимые инструменты у него уже были.

Втроем мы поехали в известный Владиславу магазин бытовой и сантехники. В дороге мне позвонил Кривой.

– Ну как делишки, друг?

– Столяров готов сотрудничать. Едем за снаряжением, – коротко сообщил я.

– Вот и прекрасно! Когда будете в «Роще»?

– Часам к одиннадцати.

– Окей. К вам подъедет анонимус в желтой куртке. Привезет еще кое-какую снарягу.

– Ты о чем? – не понял я.

– Увидишь, друг! – Кривой расхохотался. – Уверен, оно тебе не помешает! И Виньке тоже!

Он положил трубку, прежде чем я успел спросить об Иноземцеве и его молчании.

Мы купили всё необходимое, но дорога и пробки заняли кучу времени. Вернулись в гостиницу мы не к одиннадцати, как я наивно полагал, а к обеду. На стоянке уже стоял знакомый «Фольксваген Тигуан», а водитель спал, откинув до предела спинку сидения.

Я выскочил из минивэна и подбежал к нему.

– Я вас заждался, – невыносимо акая, сообщил «анонимус». Впрочем, он не выказывал особого недовольства. Он наклонился направо, достал спортивную сумку с соседнего сидения и протянул мне. Сумка оказалась не удивление тяжелой, от неожиданности я едва ее не уронил.

– Ну ладно, удачи! Только на улице сумку не открывай.

Желтокурточник завел двигатель и умчался, будто не желая оставаться со мной ни минутой дольше.

Мы со Столяровым и Винни поднялись ко мне в номер. Я открыл сумку и присвистнул.

– Это «узи», пистолет-автомат, – сообщила Винни своим мелодичным голоском. Она взяла нежными руками зловещий черный прибор для убийства и, выловив со дна сумки магазины, виртуозно зарядила его. – Очень хорошо для узких мест. Кривой прислал три штуки…

Я взял другой магазин и поднес к стальной пряжке моего ремня. Магазин ощутимо притянуло к металлу.

– Пули намагничены, – пробормотал я.

– Ваш человек подошел к проблеме серьезно, – одобрительно хмыкнул Столяров. – Подготовил нас к бою в условиях подземелья на марионеток, химер и адских детишек, а вот как с фантомами справиться…

Я выпрямился и посмотрел на Столярова вопросительно. Винни сидела на кровати и любовно поглаживала ствол оружия.

– Каких адских детишек? Какие фантомы?

– Не встречался еще? Адские дети, они дьявольски шустрые – вот и всё, что нужно знать для того, чтобы их уничтожать. А что касается фантомов, то вряд ли они водятся в Катакомбах, им нужно питаться страхом, а крысы их явно не боятся. Ну что, переодеваемся и погнали! То, что за столько дней бомба еще не рванула, не значит, что пронесло.

Столяров был возбужден, его распирало от радостного возбуждения, и я никак не мог понять, чему он радуется. Всего лишь сутки назад он пил и, видимо, задротствовал в инете, а сейчас прямо горит от желания воевать со всеми монстрами планеты.

Мое же настроение после слов Столярова о новых видах уродов производства «Кукловод энд Компани» упало ниже метрополитена. Как много я еще не знаю? Почему Гор не научил меня в свое время? Или он сам еще не встречался с адскими детьми и фантомами?

– А вы знаете, что за тварь была вчера, с двумя лицами? – спросил я Столярова.

– Вот про нее я не слышал, извини, – сказал Столяров и почесал затылок. – Быстрая, как адские дети, но уродливая, как химера… Что-то новенькое, должно быть. Скажу одно: эта тварь опасна, надо ее остерегаться, и то, что она не напала на тебя, означает лишь, что у нее была другая цель.

– Какая?

Столяров пожал плечами.

Мы вышли из гостиницы, забрались в минивэн и натянули костюмы начинающего сантехника прямо поверх нашей обычной одежды. Сапоги и каски договорились надеть непосредственно перед «погружением». Винни достался самый маленький костюм, но и он мешком висел на ней. Правда, даже в этом эксцентричном наряде она ухитрялась выглядеть женственно и грациозно.

Мы поехали к месту входа в подземелья Москвы. Я сидел сзади, слушал гул движка, биение сердца в груди и невидяще таращился в окно. Вот и началось, думалось мне. Мы идем в самое пекло.

Я уже не в первый раз рисковал жизнью, но, то ли из-за того, что раньше до меня не доходило в полной мере осознание всего этого риска, то ли из-за подсознательного понимания, что везение может кончиться в любой момент, мне было страшно.

Однако страх был не безотчетным, когда вопишь, кричишь, от ужаса коченеют конечности, и мозг отказывается работать. На сей раз я боялся тоже, но твердо был уверен, что дело своё сделаю, как бы страшно мне при этом ни было. Наверное, это и были первые проявления профессионализма.

Винни сидела с другой стороны салона и тоже смотрела в окно. О чем она думала, я не имел представления, но взгляд у нее был мечтательный, как у старшеклассницы, едущей на свидание со школьным мачо.

Мы, насколько я мог понять, всё дальше удалялись от центра города. Через полчаса очутились в мрачном спальном районе, глядя на который ни за что не скажешь, что ты в столице Российской Федерации. Однообразные серые панельные многоэтажки, разрисованные стены, замерзшее белье на балконах, грязный снег и стайка бродячих собак у мусорки – всё это навевало тоску и черную меланхолию.

Столяров припарковал машину у торца одного из домов.

– Приехали! Видите детскую площадку? Вот за ней есть канализационный люк. Через него можно попасть в нужный нам коллектор. Конечно, можно было бы и добраться через люк в центре города, но тогда пришлось бы ползать в дерьме несколько километров.

Он как-то нервно хихикнул; тоже нервничает, догадался я.

Мы выбрались из машины, я осмотрелся. Прохожих было мало, были они далеко и на нас обращали внимания не больше, чем на обыкновенных сантехников. Столяров также поглядывал по сторонам.

– Если что, мы представители Мосводоканала, – проворчал он. – А то, что нет логотипа и нужных бумажек, так это звоните нашему шефу. А дальше пусть ваш человек нас выпутывает.

– Кривой не всегда берет трубку, – сказал я. – Как и Иноземцев.

– Значит, мы будем в заднице, – сообщил Столяров. – Было бы лучше спуститься в помойку ночью, но ждать, сами понимаете, лучше не стоит.

К счастью, служители правопорядка или просто дотошные жители нам не попались. Мы беспрепятственно дошагали до канализационного люка, Столяров вынул из сумки короткий стальной прут и, вставив его в специальное углубление на крышке, открыл люк.

Из черной дыры в земле повалил пар, пахнуло дерьмом и аммиаком. Я сжал зубы – при мысли, что придется спускаться в выгребную яму, судорожно сжимался желудок. И почему я не сижу в одной из этих квартир, тупо пялясь в телевизор и вяло переругиваясь с женой? Почему, вместо того, чтобы жить обыкновенной жизнью простого человека, мне уготована судьба постоянно лезть в самые мерзкие и опасные места?

А ведь большинство этих самых «обыкновенных» брезгливо морщат нос при виде сантехника, только что вылезшего из канализационного коллектора. Большинство визжит, падает в обморок или бледнеет при виде обезображенного трупа. Большинство даже думать не хочет, что на свете есть смерть и грязь, ужасы и тьма.

Люди бегают по своим делам, придавая им чрезмерно большое значение, и стараются лишний раз не вспоминать о сантехниках, могильщиках, уборщиках мест преступления.

А ведь если бы не мы, большинство не смогло бы жить в чистоте и покое… Неблагодарная у нас работа… Если мы нейтрализуем бомбу, то спасем тринадцать миллионов человек, и ни один из них даже не узнает, что ему спасли жизнь. А если не нейтрализуем, то тем более не видать нам ни благодарности, ни оплаты за труд и беспокойство…

– Ну что встали? – сказал Столяров насмешливо. – Не хотите? А надо! Вперед – труба зовет!

Он первым полез вниз, цепляясь за ржавые, склизкие ступени-скобы. Сумка со «снарягой» висела у него на плече. Я пожал плечами. Чему быть, того не миновать. И полез следом, закинув свою сумку, с оружием, на плечо.

Я нащупывал ступени ногами, опасаясь в какой-то момент наступить в пустоту и с воплем повалиться в темноту. Но ступени находились на своих местах и неприятных сюрпризов мне не устраивали.

Винни смотрела на меня сверху вниз. Сначала моя голова оказалась на уровне земли. Вид отсюда был необычный. Странно, но человек привыкает смотреть на мир с высоты собственного роста. Стоит поменять уровень обозрения, и окружающее уже представляется совершенно иначе. Я, например, заметил кошку, сидящую под одной из машин и глазеющую на меня. Стой я по-прежнему на земле, ни за что не заметил бы ее.

Позже я уже весь скрылся под землей и видел лишь стенку колодца и ступени. Еще позже из-за темноты и вовсе стало ничего не видно. Зато крепкий запах дерьмеца усилился.

Сделав еще несколько шагов по лестнице, я глянул вниз. Там, в темноте, метался луч фонаря. Столяров подсвечивал мне снизу.

– Ну, давай уже, парень! Шевели поршнями-то!

Я стал быстрее перебирать ступени и, спустившись еще на пару метров, плюхнулся сапогами в воду по щиколотку. Хотя, возможно, это была не совсем вода…

Мы со Столяровым стояли в просторном тоннеле, стены которого были, на первый взгляд, сложены из кирпичей. Верхняя часть тоннеля плавно закруглялась, совсем как в тайных переходах в замках, как их показывают в готических фильмах про привидения. Снизу лениво текла настоящая речка, вот только воняла она не так, как должна пахнуть чистая река.

– Одна из подземных речушек, – пояснил Столяров. Его голос эхом отразился от влажных стен. – Их под Москвой более ста пятидесяти. Самая большая и знаменитая, конечно, Неглинка.

Сверху, из колодца, показалась нижняя часть Винни. Она быстро спустилась к нам и шумно перевела дух. Столяров достал из сумки три каски.

– Надевайте. Один камешек сорвется сверху, тюкнет по темечку, до старости будете воробьям фиги показывать.

– Если доживем до старости, – проворчал я, но каску надел.

– Ах, про люк забыл, – сказал Столяров, поглядев наверх, где светилось отверстие люка. – Я сейчас! Посветите мне.

Он проворно поднялся опять по лестнице, сверху загремела тяжелая крышка. Светлое пятно исчезло, и в подземелье воцарилась привычная темнота, рассеиваемая тремя лучами фонарей.

– Нам туда, – сказал Столяров, спустившись.

И мы зашлепали по краю подземной реки, превращенной в сточную канаву двести лет назад.

Коллектор тянулся и тянулся, несколько раз поворачивал налево и направо. Под сводчатым потолком через равные промежутки темнели дыры, откуда сочилась противная жижа – это были стоки из домов и предприятий.

Как ни удивительно, вонь пропала спустя некоторое время. Обонятельный аппарат привык к аммиаку и сероводороду; «принюхался», так сказать.

– Повезло нам, что сейчас поздняя осень, – сказал Столяров, идя впереди. Хотя говорил он преувеличенно бодрым голосом, от моего внимания не ускользнуло то, как он шарит лучом фонаря туда-сюда, а время от времени и вовсе поворачивается назад. – Летом и весной эти коллекторы могут быть заполнены водой под самый потолок. Ливневые воды, знаете ли…

Он болтал, а мы все шли и шли. Тоннель несколько раз раздваивался, и я старался запомнить, куда мы шли. Я спрашивал себя, смогу ли сам найти выход обратно, без Столярова, и пришел к выводу, что вряд ли. Оставалось надеяться, что Столяров выведет нас назад в целости и сохранности. Что не будет никаких неожиданностей.

После всего пережитого за последние два года я ждал подвоха буквально везде. Например, я задавался вопросом, почему Столяров всё-таки передумал? Он сказал, что ему понравилась моя решимость бороться с нежитью и Кукловодами. Но мою решимость он увидел только после того, как приехал к гостинице и стал незаметно за нами следить… Не предатель ли он? Не заманивает ли в ловушку?

Нет, вряд ли. Его нам рекомендовал Иноземцев, а доктор, я думаю, знает, что делает.

Изредка нам попадались крысы. Они бегали или плавали в одиночку и группами. Свет фонарей их пугал, но не сильно. Любопытство у них явно было сильнее страха.

Я уже собирался спросить, придем ли мы к Катакомбам в этом году, когда Столяров, шлепающий по воде впереди, внезапно остановился, так что я чуть не напоролся глазом на стальной прут, торчавший из его сумки.

– Дай сюда пукалку, – прошептал наш гид, протягивая ко мне руку.

Я сунул ему пистолет-автомат, который уже давно держал наготове.

– Что там?

Разглядеть впереди ничего не удавалось. Тоннель с его заплесневелыми кирпичными стенами, свисающими паутинными гирляндами и маслянисто поблескивающей поверхностью воды внизу пропадал в темноте через двадцать с лишним метров.

– Тихо! – прошипел Столяров. – Слышите?

Мы прислушались.

Где-то равномерно капала вода, цокали крысиные лапки. За каменными стенами тоннеля где-то в глубинах земли зарокотало – скорее всего, промчался поезд метро.

И, наконец, я услышал то, что подразумевал Столяров: тонкое подвывание и всхлипы. Я переглянулся с Винни. Она прищурилась; испуганной не выглядела, готовой к неприятностям – да, испуганной – ни капли. Звуки были чуточку неприличными, будто кто-то занимался сексом и тщательно старался заглушить сладострастные стоны.

– Так и будем стоять? – спросила Винни. – Надо идти.

Столяров, подняв дуло «узи», двинулся вперед. Я пропустил Винни и стал контролировать тыл. Гор учил меня, что, когда один охотник смотрит вперед, другой должен смотреть в противоположную сторону. А еще он говорил, что чрезмерное внимание к одному объекту делает человека слепым по отношению к другим объектам.

Вскоре лучи фонарей высветили впереди, шагах в десяти, нечто светлое. Это был, кажется, человек, точнее, женщина, сидящая на корточках спиной к нам. Я разглядел белую, но очень грязную, куртку и длинные черные волосы.

Никому из нас и в голову не пришло сразу подбегать к ней и спрашивать, что случилось. Женщина на улице – это нормально, но в канализации – совсем другое дело. Это странно, это необычно. А значит, потенциально опасно.

Мы подошли на расстояние пяти шагов и остановились.

– Эй! – позвал Столяров. Зловеще отозвалось эхо. Женщина продолжала всхлипывать и подвывать. На нас она не реагировала. – Эй, повернись к нам!

Никакой реакции не последовало.

– Я подойду, – сказал Столяров.

– Нет, я подойду, – возразил я.

Сам не знаю, почему решил рискнуть. Очевидно, просто нервы не выдерживали: долгое путешествие в тоннелях напрягало не по-детски. Хотелось действовать.

Поскольку возражений не было, я медленно подошел к сидящей спиной женщине, светя на нее фонарем и целясь из «узи». Ткнул ее стволом, потом отодвинул этим же стволом черные густые волосы, чтобы посмотреть на лицо.

Стоило мне коснуться волос, женщина развернулась с немыслимой скоростью, копна волос откинулась, открылось лицо – не чудовищное, а вполне обычное, человеческое, только сильно перепачканное в грязи и вроде бы крови. Женщина разинула рот и оглушительно завизжала.

Глава 8[править]

Нам со Столяровым и Винни понадобилось минут пять, чтобы убедиться, что перед нами человек. Точнее, молодая девушка, грязная, синяя от холода и запуганная до такой степени, что последствия останутся у нее до конца дней.

Визг прервался так же неожиданно, как и начался. Она прислонилась к стене коллектора, часто и прерывисто дыша, глаза у нее вращались, зрачки были меньше булавочной головки – но это из-за фонаря.

– Мы – люди, – сказала Винни мелодичным голоском, который после всех этих криков и визгов звучал в подземелье поразительно неуместно. – Не бойся. Как тебя зовут? Как ты попала сюда?

Женщина, продолжая дрожать всем телом, перевела взгляд в сторону Винни. Я сообразил, что мы втроем светим ей в лицо, и она ничего не видит.

Я посветил на себя.

– Успокойся, мы люди, – сказал я. – Ты видела каких-то чудовищ?

Скорчившаяся на краю зловонной речки незнакомка заскулила, закусив распухшую губу. Потом мелко закивала.

– Она в шоке, – прокомментировала Винни. – Но уже приходит в себя. Как тебя зовут?

Кажется, женщина поверила, что мы не монстры и не причиним ей вреда. Даже наоборот, поможем.

– Т… т… Тамара, – заикаясь, выдавила она. – Тамара Родинская…

– Как ты сюда попала? – повторила Винни.

– Меня кто-то схватил, – прошептала Тамара. И, вздрогнув, посмотрела в черный зев тоннеля. – Какое-то… боже мой!.. Какое-то чудище… Схватило рано утром, я шла на работу. Я – бухгалтер, – зачем-то пояснила она; наверное, сказывался шок. – Потащило, я отбивалась, хотела кричать, оно заткнуло мне рот… Потом я потеряла сознание, кажется… Потому что очнулась уже здесь…

– Почему чудище тебя оставило? – спросил Столяров подозрительно.

– Не знаю!.. – переводя глаза со Столярова на нас с Винни и обратно, испуганно сказала Тамара. – Я не помню!.. Я не знаю!

– Успокойся, ты с нами, в безопасности, – мягко сказала Винни.

Я бросил на нее вопросительный взгляд, Винни незаметно развела руками. Ну да, мол, я наврала, но надо же как-то ее успокаивать.

Я внимательнее осмотрел Тамару. На вид лет двадцать пять, среднего роста, не красавица, не уродина. Круглые щечки, круглые глаза, маленький носик. Очень шикарные волосы, густые и черные, как смоль; если бы не грязь, выглядели бы они на сто баллов. На Тамаре была белая когда-то куртка до колен, на ногах виднелись высокие сапоги. Наверняка, ноги у нее промокли.

– Ты ранена? – спросил я.

– К-кажется, нет… Губа разбита… Это когда я отбивалась…

– Надо вывести ее на поверхность, – сказал я Столярову.

– И что ты предлагаешь? – с неожиданным раздражением спросил он. – Назад тащиться? Мы уже почти пришли! Двадцать метров осталось!

– А ты что предлагаешь? – парировал я, тоже переходя на «ты». – Оставить ее здесь?

Столяров замер, сжав челюсти. Потом сказал:

– Хочешь, веди ее назад, а мы с сестренкой пойдем дальше!

– Нет! – вскричала Винни. – Разделяться нельзя!

– Ты, Владислав, прямо как в дешевых фильмах ужасов, – хмыкнул я, став от недовольства, раздражения и тревоги окончательно фамильярным. – Предлагаешь разделиться в самой жаркой ситуации… Чтобы твари Кукловодов разобрались с нами поодиночке…

– Ну и что делать?

– Я… я в вами пойду, – раздался робкий голос.

В запале дискуссии мы забыли о существовании Тамары. Она уже поднялась на ноги и слушала нас, приоткрыв рот.

Столяров поглядел на нее, как на заговоривший кирпич, и рассмеялся.

– Да ты хоть знаешь, куда мы идем?

Тамара помотала головой. В глазах у нее набухли слезы.

– Все, что угодно, только не оставляйте меня одну…

Я смотрел на нее и чувствовал, как сердце буквально разрывается от жалости. Всего несколько часов назад она жила обычной жизнью. Совсем как я когда-то. Теперь всё изменилось и никогда не станет прежним. Отныне у нее есть выбор: признать существование темной стороны бытия и стать сильнее – или сломаться. Но забыть в любом случае ей ничего не удастся.

Вероятно, эта была жалость не столько к ней, сколько к самому себе. В ней, как в зеркале, я видел себя.

– Возьмем ее с собой, – услышал я собственный твердый и решительный голос.

– Ты спятил, что ли? – удивился Столяров, вытаращившись на меня.

– Разделяться нам нельзя, Винни права, – сказал я. – Оставлять ее здесь тоже нельзя. Идти всем назад – слишком долго, можем опоздать. И без того прошло много времени. Возможно, Кукловод Рейн пошутил, и нет никакой бомбы, но лучше перестраховаться.

– Лучше перебдеть, чем недобреть, хочешь сказать? – насмешливо спросил Столяров. – А ты не забыл, умник, куда мы ее потащим? Катакомбы Танатофилов – это, понимаешь, не музей и не парк для прогулок! Там опасно!

– А на поверхности не опасно? – прорычал я. – Если бомба рванет, Москва превратится в город мертвых!

– Что вы такое говорите?! – вскрикнула Тамара.

Винни забормотала ей на ухо что-то успокаивающее, затем обратилась к нам:

– Возьмем ее с собой, как решил Кирилл. Он прав: везде опасно.

Столяров постоял секунду с каменным лицом, затем молча повернулся и зашагал по тоннелю дальше. Мы двинулись следом. Тамара не задавала никаких вопросов, семенила за нами. Насколько я понял, она волновалась только об одном: чтобы не отстать от нас.

Через двадцать с лишним шагов мы свернули в узкий проход, который был на полметра выше коллектора, и поэтому здесь было сухо. Прошли еще метров пять, и Столяров остановился у ниши, в которой была утоплена низкая металлическая дверь, – на вид очень старая, но совершенно не ржавая. Похоже, сделана она был из легированной стали.

– Это она? – шепотом спросил я. – Дверь в Катакомбы?

Столяров язвительно рассмеялся.

– Как же! Быстрый какой! Будь дверь в тайное убежище Танатофилов так близко, давно бы какой-нибудь сантехник из Мосводоканала, бродяга или диггер залезли в это убежище!

Покопавшись в сумке, он достал болторез и принялся возиться с навесными замками. Глухо лязгнуло, замок свалился на пол, подняв облачко пыли, засеребрившееся в луче фонаря. Столяров крякнул и сдвинул дверь с места.

Гуськом мы прошли через дверь и очутились в сухом и относительно чистом тоннеле, стены которого также были сложены из кирпичей. Столяров прошел шагов десять и остановился перед сплошной стеной.

Я прищурился: Столяров стоял перед большой выбоиной в стене. Он коснулся ее пальцами, потом старательно отсчитал двенадцать шагов вглубь тоннеля.

– Вот здесь! – позвал он, остановившись. – Давай ключ!

Я достал из своей сумки Клинок Двенадцати Смертей. У Танатофилов была странная любовь к цифре двенадцать…

– Где же эта щель, черт!.. – бормотал Столяров, присев перед стеной и шаря по ней руками. – Где-то здесь должна быть щель для ключа, никак не могу найти. Помогите!

Мы с Винни бросились на помощь, но щель нигде не обнаруживалась. Стена была сплошная, промежутки между кирпичами были тщательно заделаны раствором.

– Я… кажется, нашла! – сказала Тамара, которая тоже присматривалась к стене.

Столяров кинулся к ней и присел на корточки перед стеной. На высоте метра от пола между кирпичей тускло поблескивала металлическая полоска; впечатление было такое, словно кирпичи всего лишь прикрывали настоящую, металлическую стену, и часть ее выглядывала наружу.

Я подумал, что Тамара заметила щель раньше нас из-за маленького роста. Мы со Столяровым искали щель на своем уровне, Винни тоже была немного выше Тамары. Мне вспомнились собственные соображения в канализационном люке, когда я заприметил кота под машиной. Проклятие, если выберусь живым, напишу статью на тему разности восприятия мира в зависимости от роста.

Столяров сунул Клинок в щель; он вошел со звоном, размеры подходили идеально.

Что-то громко щелкнуло, потом загудело, будто тяжелые глыбы камня терлись друг о друга. Часть стены тоннеля высотой почти в два метра и метр шириной вдавилась внутрь сантиметров на пятнадцать, после чего повернулась ребром. «Дверь» была прямоугольной, с закругленными углами, и довольно толстой. Она действительно состояла из двух слоев: внешний всего лишь изображал кирпичную кладку и был тонким; внутренний представлял собой сплошной тускло-синий металл.

Из тесного прохода за дверью, в котором царила непроглядная тьма, тянуло гнилью.

– Ну что, ребятки, – сказал Столяров, возвращая мне Клинок. – Приплыли. Добро пожаловать в Катакомбы.

Глава 9[править]

Вот и наступил долгожданный момент. Я снял с плеча сумку, рассовал по карманам куртки магазины, дал по запасной обойме Столярову и Винни. Столяров положил на пол свою сумку с инструментами. Винни невозмутимо осмотрела свой «узи» и кивнула мне. Тамара таращилась на нас. Вся эта немая сцена длилась не дольше нескольких секунд.

Затем я первым шагнул в темноту Катакомб, построенных двести лет назад сумасшедшими поклонниками Смерти. В одной руке держал фонарь, в другой – «узи».

Пол тоннеля заметно шел под уклон. Позади зашелестели шаги моих спутников, они гуськом пролезали в низкую дверь и выпрямлялись в относительно просторном тоннеле.

Снова заскрежетал камень, и дверь закрылась. Тамара охнула и прикрыла рот ладонью.

– Спокойно, – сказал Столяров. – У нас есть Клинок. Откроем, когда надо будет.

Мне подумалось, не сожалеет ли Тамара о решении идти за нами. Как бы то ни было, она больше не издавала ни звука, чем делала нам большое одолжение. Истерики нам были не нужны.

Стены, пол и потолок тоннеля имели серый цвет и мелкозернистую структуру, напоминая бетон или цемент. Тоннель был метра полтора шириной и два высотой, он постоянно шел под небольшим уклоном вниз и заворачивал при этом налево. Когда мы прошли шагов сто с лишним, до меня дошло, что тоннель спиралью идет вниз, вглубь земли.

Так оно и оказалось. Мы шли еще долго, высвечивая фонарями однообразные стены и прислушиваясь к малейшим шорохам. Через равные промежутки в стенах под самым потолком виднелись небольшие отверстия, в которое и кошка не пролезет; из них ощутимо тянуло сырым воздухом.

– Танатофилы позаботились о вентиляции, – пояснил Столяров. – Воздуховоды идут из подземного русла Неглинки, если не ошибаюсь.

– Вы здесь были? – прошептал я, снова переходя на «вы».

– Нет, не был. Я доходил только до двери, и видел, как Себастьян проходит внутрь. Ключ у него был другой, тоже в виде кинжала, но другого. Себастьян мне кое-что рассказывал о Катакомбах, вот я и запомнил.

– Себастьян Рейн? – уточнил я.

– Он самый. – Столяров помрачнел, это было заметно даже в слабом свете фонаря.

– Он умер одиннадцать лет назад. Его прикончил Феникс Рейн, его приемный сын. И сделал из него марионетку.

– Туда ему и дорога, сволочи, – процедил Столяров.

Мы замолчали, продолжая спускаться всё ниже и ниже, казалось бы, в саму преисподнюю.

От однообразной прогулки у меня снова начались видения. Мне чудилось, что передо мной прямо в воздухе плывет и маячит образ Гора. Дмитрий смотрел на меня из своего призрачного мира и слегка улыбался.

– Что ты хочешь? – прошептал я.

Столяров удивленно глянул на меня. Он, как и все остальные, призраков не видел.

Губы Гора зашевелились, но голос его зазвучал прямо в ушах.

– Не верь всему, что видишь, Кирилл. Доверяй друзьям и своему сердцу.

– А попонятней нельзя? – спросил я громко.

– Ты о чем, пацан? – резко сказал Столяров.

Призрак Гора растаял. И в этот момент лучи фонарей высветили обширную пещеру, настолько большую, что свет не мог достать до противоположного конца.

– Пришли, – произнес Столяров, проявляя свойства капитана Очевидность. – Будьте начеку.

Мы шагнули под своды пещеры. Я посветил вверх, на высоте метров шести свисали маленькие известняковые сосульки – сталактиты. Воздух был душноватым, сырым и холодным. Канализацией не пахло, зато несло кое-чем похуже: мертвечиной.

– Хочешь остаться здесь? Мы сходим, поищем кое-что, – обратилась Винни к Тамаре.

– Нет-нет-нет, я с вами! – испуганно сказала Тамара.

Винни кивнула и подошла ко мне, придерживая у груди пистолет-автомат.

– И давно у тебя видения? – спросила она тихо, чтобы не услышали остальные.

– Давно, – буркнул я.

– Выберемся, расскажешь всё, – по-прежнему тихо, но внушительно сказала Винни. И, не дожидаясь ответа, отправилась вслед за Столяровым.

Если выберемся, добавил я про себя.

Теперь Столяров и Винни шли в авангарде, Тамара следовала за ними, я замыкал шествие, то и дело оглядываясь назад.

Пол пещеры устилал мелкий песок. Его покрывала густая сеть маленьких ямочек, будто сотни крохотных ножек бегало тут совсем недавно. Боковые стены расширились, исчезли в темноте, и сейчас мы шли словно бы под открытым ночным беззвездным небом. Вот только шорох песка под ногами отдавался эхом, которого не должно быть на поверхности.

Внезапно с боков снова сжались стены. Столяров высветил фонарем высоченную природную арку. Похоже, мы дошли до конца пещеры и находились у входа в другую.

Где-то капала вода. А еще я сообразил, что всё еще слышу шорох песка, хотя мы вчетвером стояли неподвижно. Где-то во второй пещере раздавался топоток маленьких легких ножек, слышались хриплые голоски…

Мне вдруг вспомнился мой давнишний ночной кошмар: я иду в анфиладе комнат, а за мной гонятся мертвые дети, которых пытала марионетка Рейна… Вот сегодня этот кошмар претворился в жизнь. Моя спина покрылась липким потом.

Постояв, Столяров пошел дальше, под арку. Мы потянулись следом, но он вскоре снова остановился.

– Черт, бляха-муха, – проворчал он, не особо понижая голос. Видимо, решил, что мы всё равно обнаружены. – Видите? Смотрите!

Он повел фонарем вправо-влево. И я увидел это, отчего волосы на затылке встали дыбом. Давно я не ощущал такого ужаса, я словно вернулся на два года назад, когда был намного пугливее…

В непроницаемой темноте впереди светились глаза. Маленькие светящиеся парные точки шныряли с неестественной скоростью то в одну сторону, то в другую. Передвижения сопровождал уже знакомый топоток. Глаза не осмеливались подойти ближе, их пугал свет.

– Адские дети, мать их, – заключил Столяров. – Встаньте, дети, встаньте в круг! – внезапно пропел он дурным голосом. – Ну, давайте, шевелите поршнями! Они быстрые, как понос, чихнуть не успеете, как они зайдут за спину. И зря патроны не тратить!

Он точно наполнился силой, этаким куражом экстремала перед прыжком в пропасть без страховки. Мы быстро повернулись спиной друг к другу. Тамара забилась в серединке, начав поскуливать от страха.

– Идем таким макаром! – скомандовал Столяров. – Смотреть в разные стороны! Ищите бомбу! Она должна быть большая, вроде бочки, бадьи какой-нибудь…

Прижимаясь друг к другу спиной, мы заковыляли вглубь второй пещеры. Адские дети уже окружили нас со всех сторон, переговариваясь хриплыми высокими голосками на непонятном языке.

Когда мы преодолели метров десять, они атаковали. Вдруг оглушительно загрохотала очередь – Столяров открыл огонь. Передо мной из темноты в свет фонаря вылетело маленькое белое тело с длинными тонкими конечностями. Оно напоминало бы паука размером с тазик для стирки, если бы не лицо…

Я нажал на спусковой крючок, не тратя время на разглядывание. Существо захрипело и рухнуло на песок. Тут же тьма выплюнула еще двоих тварей. Винни стреляла короткими очередями, эхо неистовствовало, уши у меня заложило намертво.

Мы упорно продолжали идти вперед, огрызаясь очередями пуль, в крохотном пятачке света посреди чудовищной тьмы. Адские дети прыгали на нас со всех сторон; в какой-то момент я разглядел, как бледное паукообразное существо, растопырив конечности, ловко забралось на стену возле арки и прыгнуло на меня. Я подстрелил его в полете.

А потом наступила тишина. Правда, в ушах у меня шумело, но я понимал, что никто не атакует и не стреляет.

Столяров что-то проорал, я не разобрал, что. Здорово меня контузило!

Через пару секунд из мрака выпрыгнуло очередное существо, я снял его очередью и тут же почувствовал, как что-то ударило меня в грудь, а на шее сомкнулись холодные пальчики…

Отстреливаться было невозможно, я приготовился было вступать в рукопашную с мерзким маленьким существом у меня на груди, но Винни резко взмахнула рукой, что-то пронзительно свистнуло прямо у меня перед носом. Я услышал это, несмотря на временную глухоту. Воздух колыхнулся, а тварь на мне дернулась и упала.

При свете фонаря я увидел у ног адского ребенка, распоротого неизвестно чем почти напополам. Он действительно был похож на ребенка лет четырех-пяти. Только руки и ноги у него были втрое длиннее обычного и имели лишние суставы, как у пауков. Его бледное искаженное злой волей Кукловодов тело было лишено растительности, голова была вытянутая назад и лысая, как у старичка. Половые органы напрочь отсутствовали. А лицо… лицо было ужасно.

Оно словно вылезло из моего ночного кошмара: напоминало лицо обожженной куклы, черные глаза запали глубоко в орбиты, окруженные мелкими радиальными морщинками, вместо носа чернела треугольная щель, а безгубый рот был до ушей и наполнен мелкими акульими зубами. Адский ребенок напоминал обычного ребенка, который начал трансформироваться в чудовище, но застрял посередине, и от этого выглядел еще страшнее.

– Осторожно! – донесся голос Винни откуда-то издалека, хотя она стояла рядом. Слух у меня еще не вернулся.

Она опять взмахнула рукой, и вылетевший из темноты чудовищный ребенок шлепнулся оземь, истекая темной кровью. Винни помахивала свисающей с руки тонкой плетью, что блестела в свете фонаря.

– Мое персональное оружие! – крикнула она в ответ на мой взгляд. – Плеть, спрятанная в браслете! Она сделана из специального стального троса. При ударе его конец превышает скорость звука. Надо просто тренироваться.

– Успеете почирикать! – рявкнул Столяров, переполненный радостной злобой. – Вперед, труба зовёт!..

Я зыркнул на Тамару – она зажимала уши ладонями и плотно закрывала глаза. Но, едва мы зашагали дальше, сразу открыла и глаза, и уши и засеменила за нами. Вероятно, она уже была не в состоянии ничего понимать и думать вообще; она просто вверила жизнь в наши руки.

Прошло несколько минут, и атаки не повторялись. Фонари выхватили из темноты какую-то груду посреди пещеры. Она влажно мерцала в электрическом свете.

Я пригляделся. Груда была выше человеческого роста, напоминала холм с крутыми склонами и состояла из больших, метровой высоты, сот вроде пчелиных. При ближайшем рассмотрении поверхность строения являла собой полупрозрачную желтоватую пленку, что затягивала эти соты. Забыв на мгновение об адских детях, охраняющих эти подземелья, мы со Столяровым посветили внутрь сот. Внутри обрисовывались очертания человеческого тела, свернутого калачиком.

– Это люди! – поразился я.

– Наверняка мертвые и опасные, – фыркнул Столяров негромко, но я его услышал. Слух возвращался. – Оставим их. Нам надо искать бомбу.

– Найдем бомбу и вытащим людей. По крайней мере, нужно сначала узнать, вдруг они живые.

– Ты каждую шавку собираешься спасать?! – взорвался Столяров. – Уничтожим бомбу, спасем миллионы!

Я посмотрел на Тамару, и Столяров осекся. Тамара, правда, никак не отреагировала на его слова о «шавках».

– Если у меня будет возможность, Владислав, – отчетливо и раздельно сказал я. – Хоть малейшая… Спасти хоть одну шавку, как ты выразился… Я попытаюсь спасти. Понял?

У Столярова вытянулось лицо. Он заморгал. Потом потупился.

– Да, конечно… прости. Надо спасать всех, кого можешь, ты прав, Игорь.

– Я Кирилл, – удивился я. Что это с ним?

– Да-да, Кирилл, – нетерпеливо отозвался Столяров. – Доставай нож, разрежем эту хрень. А ты, Винни, поглядывай по сторонам.

Я достал Клинок Двенадцати Смертей.

– Надеюсь, он никого не превратит в монстра, – и с этими словами вспорол пленку. Она была толстой и плотной, но клинок разрезал ее быстро.

Из сот полилась тягучая жижа. Она пахла протухшим маринадом. Мы отскочили. Вслед за жижей из соты вывалилось тело.

Это была молодая женщина, абсолютно голая и в положении. Судя по размеру живота, она была примерно на пятом месяце беременности. Она закашлялась до рвоты. Винни с Тамарой перевели ее в сидящее положение. Тем временем я разрезал соседние соты.

За четверть часа мы взломали девять сот. Пять девушек были живы и вроде бы здоровы, хоть и пребывали в странном оцепенении. Приказов слушались, но на вопросы не отвечали. Вели себя как сомнамбулы. Все были беременны. Еще четверых раздуло до чудовищных размеров, они потеряли человеческий облик, хотя шевелились и были живы.

– Это Коконы, – проворчал Столяров. – Девушек похищали с поверхности и впрыскивали им семя воскрешенного мертвеца. Беременность протекает считанные дни. Так и рождаются адские дети.

– Blestem[7], – пробормотала Винни. Судя по виду, ее тошнило. – Впрыскивают… мертвеца? Зачем?

– Адские дети живут вечно, если их не убивать, – пояснил Столяров. – Но они не совсем презентабельно выглядят, сами видели. Танатофилы, а после и Кукловоды, хотели создать бессмертного человека.

– Их можно спасти? – спросила Винни, все еще морщась.

– Этих – можно, – сказал Столяров, показывая на пять голых дам, сидевших в луже жижи у сот. – А тех нельзя. Выведем их наружу, если не подхватят пневмонию, сразу в больницу. Потом полагается сделать кесарево. Иначе адский ребенок разорвет мать.

Пока я думал, как убедить врачей скорой сделать кесарево сечение женщинам, которым полагается ходить еще два-три месяца, Винни наклонилась немного вперед и звонко и страшно прокричала в темноту длинную фразу по-румынски.

– Ты чего?

Я развернул ее за плечо, забыв, как она реагирует на прикосновения. Она дернулась и отшатнулась от меня. Щеки ее блестели от слез, губы дрожали.

– Пожалуйста, не надо… Они… адский ребенок!

– Ты о чем, Винни? Успокойся!

– Моя мама… – всхлипывала Винни. – Много лет назад… Адское дитя убило ее! Оказывается, это был адский ребенок!

Ах, вот в чем дело! Я инстинктивно потянулся обнять ее, в который раз забыв ее странную реакцию, но Винни оттолкнула меня ладонями и бросилась в сторону. На ее пути попалась Тамара и сразу заключила ее в объятия. Винни, не выпуская «узи» крепко обняла ее, прижавшись всем телом. Мне почему-то стало неловко при виде этой сцены.

Столяров потянул меня к сотам.

– Пусть остынет. Кажется, ее мать стала коконом и умерла у нее на глазах. А теперь она узнала, что ее убила такая же мелкая тварь, как эти… И девушки-коконы – вот они, совсем как мамка ее…

Истерика Винни продлилась недолго. Вскоре она выпустила Тамару и отошла, низко опустив голову.

– Я помогу! – сказала Тамара ясным и твердым голосом. – Я помогу вывести этих девушек!

Крепкая девчонка, подумал я. Из такой получился бы отличный охотник.

– Подождите, – сказал Столяров. – Мы еще не нашли бомбу!

– Кажется, я ее нашел, – перебил я. – Ты сказал, это типа бочки? А фляга подойдет?

Столяров резко повернулся туда, куда я светил фонарем. Случайно получилось так, что я заметил несколько фляг, выстроившихся вдоль стены. Они были соединены пучками спутанных проводов.

Мы со Столяровым подбежали к флягам. Их было три штуки, все провода сходились к пластмассовой коробке, в которой мигали две красные лампочки.

– Это детонатор? – с благоговением спросил я. – Тут реле… Надо подумать, какой провод отрезать. Я в кино видел…

Но Столяров без предупреждения выдернул из коробочки сразу весь пучок проводов. Я заорал от страха и на минуту зажмурился, ожидая взрыва.

Но ничего не произошло. Лампочки погасли. Столяров открыл крышку ближайшей фляги, оттуда повалил зеленый дым. Я видел такой в квартире у бабы Гали, когда убегающий Кукловод кинул нам под ноги какой-то флакон. Мы отбежали, пока дым не развеялся. Потом открыли оставшиеся фляги. Оттуда повалил жемчужный дым – квинтэссенция.

– И всё? – поинтересовался я. – И эта фигня должна была уничтожить Москву?

Столяров промолчал, зато ответила окончательно успокоившаяся Винни:

– Наверное, всё зависело от детонатора.

– Что будем делать, Владислав? – обратился я к Столярову. – Надо полагать, дальше еще есть пещеры, стоит ли искать еще бомбы? Или возвращаемся назад?

Столяров выглядел странно. Помрачнел, поутих, от прежнего куража не осталось и следа.

– Бомб больше нет, – ровно и спокойно произнес он. – Нет смысла раскидывать их по всем Катакомбам. Возвращаемся. Мы спасли этот долбанный город.

Тамара бросилась тормошить девушек. Они, судя по всему, не ощущали холода; покрытые слизью из сот, они не дрожали и вообще вели себя как роботы.

Мы двинулись в обратный путь. В груди у меня бурлила еле сдерживаемая радость. До чего просто! То есть, конечно, всё было не совсем просто, но и не чересчур сложно. Самое главное, мы нейтрализовали бомбу Рейна! Я убил это чудовище в человеческом обличье, и мы с друзьями уничтожим все следы его деятельности в этом мире!

Но почему Столяров такой смурной, тащится позади всех, как на похоронах? Благополучное выполнение миссии его, видимо, совсем не радовало. В чем дело?

Мы без помех подошли к двери Катакомб. Я нашел щель в стальной двери и сунул туда Клинок. Сердце на мгновение замерло: вдруг не откроется? Но дверь с грохотом повернулась вокруг оси. Тамара пошла вперед, но внезапно обернулась. Я и не думал, что она может так быстро двигаться. Я тоже повернулся и увидел шеренгу из пяти голых беременных женщин с сонными лицами и Столярова, который держал «узи» наперевес и смеялся зловещим смехом.

– Ты чего, Владислав? – спросил я. – Опусти ствол, не дури.

– Вы, Кирилл и Винни, наверное, задавали себе вопрос, отчего я передумал? – заговорил Столяров хрипло, продолжая целиться в нас от бедра. – Поверьте, я бы сразу согласился, если бы так не растерялся. Артур очень хитер, зараза! Знал, кого ко мне подсылать. Мне-то насрать на всех, и на себя тоже. Мне никто не помог, когда мне надо было. А жил я ради семьи, сына и жены. Когда они погибли из-за Кукловодов, мне и жить-то незачем стало. Жил по привычке. Если бы ты знал, Кирилл, до чего похож на Игоря! Прямо один в один. Я на тебя смотрю, а вижу сына своего… Сыночка ненаглядного… – Голос у Столярова завибрировал. Он подавил рыдание. – Да, Артур знал, кого посылать. Знал, что отказать я не смогу, что буду пользоваться любой возможностью побыть рядом с Игорем, пусть и ненастоящим… Я и не выдержал, пришел к вам. Уже понимал, что это последний мой квест, только не виртуальный, а всамделишный. Сделаю напоследок доброе дело.

Столяров откашлялся. Вдали монотонно шлепали капли, слышался знакомый шорох и хриплые голоса… Но мы все застыли, как соляные столбы – я, Винни и Тамара, – и пялились на Столярова и на дуло, глядящее прямо на нас.

– Я сам был Кукловодом и знаю их методики, – снова заговорил Столяров. – Не бывает у них так всё просто. Чтоб прийти, открыть эти фляги – и вуаля! Готово!.. Тот, кто придумал эту ерунду с бомбами, готовился к созданию нового мирового порядка. Эти фляги – для отвода глаз, это ж дураку понятно. Как они сработают под землей? Их надо наружу вытаскивать! Те таракашки, что мы отстреливали, как в компьютерной игре, адские детишки, они для мелких поручений, у них мозгов маловато. Кукловоды всегда пользовались услугами других людей, даже когда те не знали, что их используют. Умеют они манипулировать, играть на слабостях. Ваш Кукловод планировал выпустить бомбы самому, но если что-то помешает ему, чтобы кто-то это сделал за него. Настоящие бомбы – эти пять беременных девчонок!

Я решил, что ослышался. Столяров сошел с ума, причем давно.

– Как это?

– Не может быть! – крикнула Винни. – Они коконы, вы сами сказали!

– Деточка, я знаю технологии Танатофилов. Они из человека могут сделать что угодно. Эти девчонки – коконы, но они не беременны адскими детьми, в них заложен заряд ядовитого вещества, которое вырвется, когда мы выйдем на поверхность. Пукнут так, что все сдохнут, это я вам гарантирую! А потом взорвется та, у которой квинтэссенция. И Москва станет обителью зла, как в кино, только взаправду. Мы сами выводим бомбы… Не дергайся, девочка, ты быстрая, но я быстрее!

Винни опустила дуло своего оружия.

Мне пока в голову не приходило стрелять в Столярова. Хотелось всё прояснить. Что он такое говорит?

– Даже Кукловод не мог бы так все распланировать! – возразил я. – Дождаться, пока мы их выведем… Почему эти паучата сами не выведут?

– Ты чем слушаешь, Кирилл? У них мозгов маловато для таких сложностей. Да и через дверь пройти можно только в одну сторону без артефакта. Это фирменный стиль Танатофилов. Только с Клинком можно открыть дверь в обратную сторону и вывести коконы. Та Двуликая тварь была оставлена Кукловодом, чтобы собирать и осеменять коконы, вот она и похищала девушек, так сказать, фертильного возраста. Тварь может провести коконы внутрь, но не может вывести без Клинка. Это было условие Кукловода, чтобы не было срывов плана. А мы сейчас оказываем им услугу.

– Не может быть! – упрямо ответил я. – Феникс Рейн не мог знать, что мы убьем его и полезем в Катакомбы.

– Он Кукловод, парень! – заорал Столяров. – И самый изощренный, даром что молодой. Он сам адский ребенок, особый вид, Себастьян вырастил его из кокона незадолго до того, как я ухитрился уйти из ордена. Он ведь управлял нежитью без слов? Обычный человек это может, как думаешь?

У меня зашумело в ушах. Все верно. Все складывается в мозаику.

– Но я убил его! – беспомощно возразил я. Винни переводила встревоженный взгляд то на меня, то на Столярова. Тамара прикрывала рот ладонью.

– Глупый Кирилл! – фыркнул Столяров. – И как только у Артура совести хватило оправлять на войну с Кукловодами таких детей-несмышленышей, как вы?

– Хватило, потому что такие как вы, сидите дома и пьете! – выкрикнула Винни.

Столяров ее проигнорировал. Он не спускал с меня глаз.

– Даже имя Феникс тебе ни о чем не говорит, Кирилл? Феникс – это птица, которая возрождается из пепла. Он управляет тобой прямо в эту самую минуту!

– Но… – я не знал, что сказать. Он был неумолимо логичен, и логика его раздавила меня вдребезги. – Но я не понимаю, зачем ему надо было разыгрывать смерть… Я пробил ему сердце… И зачем ему подстраивать, чтобы именно мы открыли дверь в Катакомбы? Не понимаю!

– А тебе и не надо ничего понимать. Ты должен просто выполнять его волю. Феникс Рейн думает на десять шагов вперед обычного человека, а ты, уж прости, и до обычного умом не дотягиваешь… Слишком много у тебя этого благородства, морали, для ума в голове места не осталось…

Я хватал ртом воздух. Земля будто рушилась у меня под ногами. Значит, всё это был обман? Значит, Гор умер зря? И нет никакого спасения?

– И… и что теперь? Убить этих женщин?

Столяров злобно улыбнулся.

– Он всё-таки подстраховался, наш Кукловод, и кроме паучат оставил еще кое-кого. Двуликого монстра, которого ты преследовал. Который управлял добычей коконов. Он все это время следил за нами, пытался контролировать обстановку, чтобы вы благополучно попали в Катакомбы, вывели коконы… В принципе, вы с Винни могли и без меня спуститься в канализацию, и Двуликий явился бы тут как тут, и провел бы вас благородно до самых дверей Катакомб. А вы бы шли, как овцы, потому что Двуликий на то и Двуликий, что может притворяться человеком… Или даже невинной девушкой…

Он поднял автомат повыше и прицелился, уже явно. Но не в нас с Винни, а в Тамару.

– Пять минут назад, когда мы шли к выходу, – обратился он к ней, – я прицелился в одну из этих ходячих бомб. И ты будто увидела затылком, сразу обернулась. Боялась, что план не сработает? Сама вывести телок ты не могла, Кукловод не дал тебе такого права. Только могла собирать их здесь, похищая со всего города. Ты лишь могла ждать нас в канализации и вести. А потом ты еще нашла это замочное отверстие в двери, боялась, что мы долго провозимся… Выходите из Катакомб, Кирилл и Винни. Или я стреляю!

Мы с Винни перешагнули через порог. Тамара осталась внутри.

– Он сошел с ума! Помогите нам! – крикнула она нам из-за двери; ее чумазая мордашка была испуганной донельзя.

Однако я, присев, молча прицелился ей в лоб. Винни поступила так же. Действовать правильно, несмотря на сомнения, страх и горе – вот путь к профессионализму.

У Тамары задергались губы. Она медленно, как во сне, повернулась к нам спиной. Ее черная шевелюра ниспадала почти до пояса.

Я слегка опустил дуло, но волосы Тамары вдруг разлетелись в стороны, как он неслышного взрыва, из затылка выдвинулась страшная морда – огромный акулий рот, глубоко запавшие глаза… Руки у Тамары вывернулись в локтях, а ноги – в коленях. Теперь это было другое существо, не человек. Оно пошло на нас, растопырив лапы, оскалив пасть в обрамлении длинных волос.

В тот раз, у гаражей, на ней была маска, но сейчас я почему-то убедился, что это именно та тварь.

Мы с Винни выстрелили почти одновременно. Голова монстра разлетелась на куски, тело рухнуло, как подкошенное. Коридор в Катакомбах наполнили шорох и топоток десяток адских детей, спешивших на помощь своему предводителю. Пять «коконов» стояли рядом со Столяровым, опустив головы и руки, не реагируя ни на что. У них была лишь одна цель – добраться до поверхности.

Столяров оттащил мертвого Двуликого монстра прочь от двери. Сзади напирали адские дети. Столяров посмотрел на меня и улыбнулся:

– Прости, сынок! Мне уже давно пора прийти к тебе и твоей маме…

Он закрыл дверь, но две твари успели проскочить. Мы с Винни подстрелили обеих. В это время за дверью в Катакомбах глухо грохнуло, и я понял, что Столяров обрел долгожданный покой.

Глава 10[править]

Я шел назад по лабиринтам подземных коммуникаций, как во сне. Если бы не Винни, с поразительной точностью запомнившей все повороты, я бы выбрался лет через десять.

– Как ты, Кирилл? – мягко спросила Винни спустя полчаса молчания. Мы были в коллекторе где-то уже близко от выхода. – Мы сделали это… Спасли людей… Столяров погиб, жалко, но он явно шел на смерть. Помнишь, как он вел себя возбужденно?.. Это была радость камикадзе, гладиатора, идущего на гибель. Что он тебе сказал?

– Назвал меня сыном, – буркнул я. – Мы все, борцы с Кукловодами – с вывихнутыми мозгами, с психическими травмами на всю жизнь… А Иноземцев сыграл на этом… То, что я похож на сына Столярова, и было причиной, почему именно меня он выбрал для похода в Катакомбы. На самом деле ему нужен был только Столяров. А я был наживкой… А вот кто ты такая, Винни? Какая травма гложет тебя?

Винни потупилась. У нее были длинные загнутые ресницы, и, хотя назвать красоткой ее было сложно, она была удивительно миловидна.

– Моя мама умерла у меня на глазах, – тихо сказала она, глядя под ноги. – Это было ужасно!.. Маленькое чудовище разорвало ее изнутри, я думала, это братик, но… Это было адское дитя, я сейчас это поняла. Мой отчим хотел меня изнасиловать – это было еще до смерти мамы. После этого я боюсь мужских прикосновений… После смерти мамы меня удочерила одна женщина…

– Божена? – вспомнил я.

Винни вскинула на меня глаза, но тут же снова потупилась.

– Да, Божена Свентицкая. Она преподавала йогу и научила меня.

– Она научила тебя не только йоге? – мягко сказал я, вспомнив, как чувственно обнимала Винни Тамару.

Щеки Винни вспыхнули.

– Это не…

– Извини, – поспешно сказал я. – Не имею ничего против…

– Я по крайней мере была счастлива! – пожаловалась мне Винни. – Я боялась мужчин, я боялась темноты и ночи… Божена помогла мне справиться со страхами. Может быть, я стала не совсем той, кем хотела бы видеть меня мама, но зато я жива и у меня есть силы бороться за жизнь.

– Где сейчас Божена? – спросил я, чтобы хоть как-то перевести тему. Мне было неловко до ужаса. Лучше отбиваться от адских детей.

– Ее убила марионетка. А я убила марионетку. Словно с ума сошла. Откуда только силы взялись? Потом я поняла, что могу убивать чудищ, что это мне по силам. И я стала охотником… А ты? Как ты впервые столкнулся с нежитью?

– О, это интересная история, – улыбнулся я. – Расскажу на досуге, не хочется комкать. Это история не только моя, но и Дмитрия Гора.

Я поднял глаза и увидел его – Гора. Он стоял позади Винни метрах в восьми и наблюдал за нами.

– Что? – спросила Винни, отметив мою паузу.

– Снова чертовы видения, – устало ответил я. – Обещал рассказать тебе о них, когда выберемся.

Винни развернулась кругом и замерла.

– Понимаю, ты никого не видишь и считаешь, что я рехнулся… – начал я, но Винни перебила меня:

– Нет, я тоже вижу его.

– Что???

Я уставился на Гора, потом на Винни. Они смотрели друг на друга. Я обратил внимание, что Гор теперь не кажется мне плывущим миражом, он был вполне реален, был одет в черный комбинезон, вода обтекала его сапоги…

– А вы неплохо смотритесь вдвоем, – сказал Гор, усмехнувшись. – Винни – более интересна, чем я, Кирилл, не так ли? Хоть и немного не той ориентации.

Меня поразило не столько то, что Винни видит призрак, сколько его пренебрежительный тон. В жизни он никогда не позволял себе так отзываться о людях.

– Дмитрий, какого…

– Нет! – крикнула Винни, схватив меня за руку и тут же отпустив ее. – Не ходи к нему! Это не Гор!

– А кто же я? – Гор приподнял брови. – Монстр, воскрешенный Кукловодами? Поверь мне, я человек, самый настоящий. Просто смерть, пусть и временная, меня слегка изменила. Признаюсь, что не в лучшую сторону. Иди ко мне, Кирилл, хоть поздороваемся!

– Нет, – снова сказала Винни. Она прицелилась в него из автомата. – Стой, Кирилл!

– Подожди, Винни, – вмешался я, опуская дуло ее орудия. – Надо разобраться. Гор, откуда ты взялся? Как ты воскрес? Я видел тебя в гробу, я тащил твое тело по лесу, ты был мертв, мертвее некуда!

– Я всё тебе объясню, – сказал Гор. – Когда мы выйдем на поверхность. А сейчас я хочу обнять старого друга.

Он распростер объятья и пошел на меня. Винни выстрелила, грохот заглушил мой вопль. Фонарные лучи заметались по тоннелю, вода взвилась фонтанами. Когда всё успокоилось, Гор исчез – ни мертвого, ни живого, ни раненного.

Мы поспешили к люку. Никто и ничто нам не помешало.

Когда мы вылезли из люка, был поздний вечер. Во дворе игрались дети, они поглядели на нас и продолжили возню.

– Что это было? – воскликнул я, присев возле люка.

– Не знаю, – задумчиво ответила Винни, которая тоже без сил опустилась прямо на холодную землю. – Но я твердо уяснила себе, что когда мертвые возвращаются к жизни, это не предвещает ничего хорошего.

Я тяжело вздохнул. Мы спасли огромный мегаполис от жуткой судьбы, но игра только начиналась. Мертвецам не лежалось в могилах, опасность подстерегала живых на каждом шагу. Но опускать руки я не собирался.

Я поднялся на ноги и молча протянул руку Винни. Она помедлила, затем улыбнулась и, схватив меня за руку без страха и сомнений, встала.

И мы зашагали прочь от входа в Катакомбы этого безумного города.


Автор: Runny

Примечания[править]

  1. Нет (румынск.)
  2. Может быть (румынск.)
  3. Проклятие (румынск.)
  4. Требуется этикетом (франц.)
  5. Ты говоришь по-французски? (франц.)
  6. Как и любой русский (франц.)
  7. Проклятие (румынск.)

Текущий рейтинг: 79/100 (На основе 91 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать