(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Сердечный приступ на автостоянке (А.В. Бородин)
Я прикрываю глаза, ведь закатное солнце, сегодня как-то совершенно по особому испускающее свет, ослепляет меня, причиняя странную тупую боль. Разноцветные круги бегут перед моим взором, когда я взираю на обратную сторону своих век; но и когда мои глаза отверсты, всё те же круги водят хороводы по окружающему пространству.
Мне жарко, мне просто немыслимо жарко. Жарко и душно; кажется, что вместо воздуха в лёгкие вливается раскалённая лава. Ведь днём такой жары не было, откуда же она взялась на закате? Или, быть может, дело вовсе не в погоде и не в капризах природы, а во мне самом?
Со мной определённо что-то не так, я чувствую это каждым многоугольным сегментом своего сознания. Эти круги, что бегут, не останавливая свою безумную круговерть… Теперь они ещё и пульсируют, меняя цвета десятки раз в секунду. А сердце как-то странно выстукивает привычные размеренные ритмы, оно гулко и обрывисто ухает в груди, как жаба, барахтающаяся в ржавом дырявом ведре. А ещё каждый удар его отзывается колкой болью где-то в миокарде, уже оттуда просверливая мой и без того воспалённый мозг.
Помню, что странные ощущения в сердце заставили меня свернуть с трассы на пустую автостоянку под открытым небом. День клонился к вечеру, а я, вжимая педаль газа в пол, мчался в твой город, к порогу твоей светлой цитадели из своего прогнившего капища тьмы. Я знал, что ты ждёшь меня - пускай ты меня даже и не знаешь. Я знал, что стоит мне приехать к твоему дому, посигналить и выйти из своей колымаги, как ты сразу поймёшь, что это – я. А я пойму, что это – ты, когда ты босиком выбежишь за двери встречать меня, и я вручу тебе букет полевых цветов. А после мы обнимемся и вечно будем вместе. Смерть… Да даже и после нашей смерти, ведь она властна лишь над тем, что лежит в области влияния непреложных законов пространственно-временного континуума. Мы же, слитые в безначальном хрустальном шаре своей великой любви, будем выше всего этого, выше неизбывной массы космической пыли, в которую обратятся сгустки самоаннигилирующего вещества, рекомые звёздами и планетами; никчёмной пыли, что есть плоть и кровь времени. И лишь со смертью самой Вечности не станет нашей любви, а значит, и нас.
Я мчался, погружённый в свои грёзы, целые сутки без сна, пищи и минимального отдыха. Я лишь смотрел вперёд, на покрытую прахом сотен упавших звёзд и человеческих судеб дорогу, и курил одну за другой свои любимые дешёвые сигареты. Быть может, поэтому моё сердце вынудило меня совершить остановку тогда, когда до тебя оставалась лишь четверть пути? Но не всё ли равно, если я остановился и ждал, пока дрянная мышца придёт в норму, и позволит мне продолжить путь, не опасаясь того, что завершиться он может на обочине резко обмякшим и ставшим таким размазанным мною за рулём?
Я достал очередную сигарету и закурил. Мне бы поесть, попить, поспать хотя бы часов пять – и я приду в норму. Однако о чём могла идти речь, если медлить было нельзя; оттого я просто заехал на автостоянку, думая, что пятнадцатиминутная передышка расставит всё по своим местам, и я продолжу путь, не опасаясь его внезапного неприятного завершения.
Когда окружающая меня реальность окончательно стёрлась, размылась и предстала совершенно иной? Я упустил этот момент, быть может, просто моргнув, или рассматривая свои пожелтевшие от никотина пальцы. Вот вокруг меня была пустынная площадка, разлинованная белым и ограниченная от окружающего пространства плетёным металлическим забором, в глубине которой виднелось кафе для водителей. По небу медленно ползли сероватые сырые облака, даруя надежду на дождь после заката, который уже был близок к своему свершению. А фоном всему этому служила самая обычная исшарканная трасса, поток стальных машин, деревья, какие-то строения – в общем, всё было обыденным и привычным.
Теперь же мой автомобиль стоял на ограниченной всё тем же забором растрескавшейся глинистой земле. Совершенно внезапно меня взял в тиски распростёршийся окрест пустынный ландшафт с редкими чахлыми кустиками травы и палящим закатным солнцем на горизонте, что был совершенно пуст во все стороны света. Ни дуновения ветерка, ни крошечного облака – лишь палящее закатное солнце и воздух, обжигающий гортань.
Я не могу пошевелиться. Не знаю, почему так – что-то нарастает внутри меня, что-то, чему я ещё не могу дать имя. Смесь торжества и душевного подъёма с гудящей пульсирующей пустотой в душе, безумной маниакальной радости с неизъяснимым сверхъестественным ужасом. Я не могу выносить этого нечто, разрывающего всё моё естество; не могу выносить так же, как это чёртово закатное солнце, которое, казалось, злобно ухмыляется, созерцая из неведомых глубин мои непостижимые и невыносимые муки.
Я прикрываю глаза, и там, где до этого был пустой горизонт, теперь из ниоткуда воздвигаются горы. Их хребты и бивни пронзают само небо, превратившееся в растёкшийся по раскалённому железному листу глаз. Они просто титанически, и, глядя на них, я чувствую себя ничтожной блохой у престолов каких-нибудь мифических безликих и безмолвных богов. Если бы в омерзительном небе надо мной были облака, то верхушки гор были бы укутаны в них, словно в огромные сугробы, наметённые наоборот. Но в воздухе ни дымки, и лишь солнце, клонящееся всё неумолимей к краю пространства, высовывало свой непредставимый язык и с жадностью облизывало чёрные сухие скалы, глядя на меня со злобным вожделением.
Я не могу, я не хочу находиться здесь. Хотя, я ведь знаю, почему так произошло – сказалось моё переутомление, огромное количество сигарет и перевозбуждение. Просто нужно отдохнуть… А сердце продолжает гулко бухать в груди, прерываясь на секунду-другую. Нужно просто обрести спокойствие. И отдохнуть. Сейчас я приду в себя, и вокруг меня вновь окажется автостоянка, я заведу свой автомобиль и, наконец, преодолею последние километры, что отделяют меня от тебя.
Точно. Сейчас я просто выкурю ещё одну сигарету и призову из глубин своего сознания твой образ - это придаст мне сил и позволит покинуть свои безумные грёзы. Я закуриваю, делаю первую глубокую затяжку и представляю перед собой тебя. Но что это? Сигарета падает из моих рук. Ведь я вижу, как от самых вершин немыслимых гор, прямо по воздуху, ко мне плавно спускаешься ты – босая, с распущенными волосами, в прозрачном платье цвета сумеречного неба – ровно такая, какой мне и виделась всегда. Но ты не приближаешься близко – ты зависаешь в нескольких метрах от меня над иссохшей, словно индийская мумия, землей.
Я порываюсь выйти из автомобиля, но не могу встать. Я протягиваю к тебе руки, но они неумолимо клонятся вниз. Ты же лукаво смотришь на меня, едва улыбаясь уголками тонкой линии рта.
«Прости… Я не смог приехать к тебе, вынудил тебя саму найти меня… Я не в очень хорошей форме сейчас, но надеюсь, это тебя не очень смутит. Просто хочу сказать… Я люблю тебя. И любил всю свою жизнь, даже когда не знал о твоём существовании».
Ты лишь рассмеялась в ответ мне, но движения твоих губ не родили никакого звука. Лишь блевотное небо, словно в ответ на мои слова, начало стекать по чёрным склонам, заворожив меня этим зрелищем. Вот его потеки, не достигнув земли, потекли по воздуху к тебе, приобретая цвет сгнившей крови, смешанной с размокшей после недельных дождей могильной землей. Нечто формировалось из этого сюрреалистического потока, нечто огромное и чуждое всему рациональному, человеческому и земному. Вязкие щупальца нежно обхватывали твои белые руки и ноги, приобнимали за талию, и омерзительная слизь стекала с твоего прекрасного тела на распалённый растрескавшийся грунт, чтобы в месте своего попадания в трещины породить на свет ужасную поросль каких-то омерзительных ложноножек и жвал.
Вот она окончательно сформировалась за твоей спиной, заключив тебя в свои объятия, словно свою невесту или дочь – кошмарная богохульная тварь, чей нечестивый облик не поддаётся описанию и представляет собой паноптикум из щупалец, клешней и жал с сотней пылающих огнём бесконечности глаз. Я смотрю в эти глаза и чувствую, как сердце переходит со своих гулких медленных ударов на серию быстрых карданных перестуков. Я смотрю в твои глаза – и вижу за полюбившимся мне цветом великую Бездну, зовущую меня в свои полные изначальной Тьмы пространства.
А была ли ты? А был ли я? А существует ли вообще что-нибудь в этой холодной вселенной, что смотрит на меня сквозь твои глаза и глаза твоего невыразимого бога?
Тишина вокруг прорывается нарастающим гулом. Ещё какой-то миг, и мои барабанные перепонки рвутся, но я продолжаю слышать его и без их помощи. Давление и жар вокруг повышаются настолько, что мои глаза не выдерживают и лопаются, вспениваясь и высыхая на моём изломанном агонией лице. Но я продолжаю видеть.
«Я лишь хотел, чтоб мы состарились вместе… Чтобы ты…»
Язык, обретя самостоятельность, выскользнул из моего рта и, бормоча, скрылся в поросли отвратного протоплазменного кустарника. Ты вновь рассмеялась, и на этот раз я услышал твой смех – смех самого Безумия, эхо самых глубоких колодцев Пустоты; смех, подхваченный вслед за тем, кто стоял за твоей спиной, постепенно поглощая тебя своим колеблющимся телом.
Солнце ещё раз ухмыльнулось мне и скрылось за вершинами гигантских гор. Вместе с ним исчез жар и ослепляющий свет. В непроглядной черноте, в которую погрузилось всё вокруг, я увидел, словно последний подарок жизни перед лицом небытия, твоё прекрасное лицо, с глазами-безднами, казавшимися столь естественными теперь – и сотню хладнопламенных глаз твоего Владыки.
Ветер. Я чувствую его каждой клеточкой своего лица. Он так приятен для меня, слепого и глухого, для моей измождённой кожи. Вместе с порывами ветра я ощущаю какое-то движение себя в пространстве, и понимаю, что это мой автомобиль, заведясь сам собой, продолжает начатый мною путь. Твой лик постепенно тает в черноте пространства, исчезает и твой неведомый бог. Но я знаю, что мой путь продолжается, и что в конце концов я прибуду к твоим дверям – и не важно, что те двери будут отпирать отнюдь не земные пространства.
Безгласный, я возношу литанию тебе и твоему богу. Ветер всё усиливается, и я ловлю его своими пустыми глазницами.
Где-то там, внизу, как то странно громко ухнуло сердце, подобно взрыву снаряда в окопе, ставшем братской могилой. Ухнуло напоследок – и остановилось.
А. В. Бородин (взято с Проза.ру)
Текущий рейтинг: 64/100 (На основе 29 мнений)
