(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Покорми Свинью
Я медленно открыл глаза. Голова кружилась, горло сковывала тупая боль. Хотелось пить. Это было первое, что я почувствовал. Я облизывал иссохшие губы, пока реальность вокруг меня постепенно приобретала всё более чёткие очертания. Всё тело болело, и ко мне пришло осознание того, что я был туго привязан к металлическому стулу посреди пустой комнаты. Меня окружали голые бетонные стены, покрытые пятнами и грязью. Пол под моими голыми ступнями был холодным и немного мокрым.
Комнату освещала одинокая лампочка, свисавшая с потолка на нити. На стенах колебались многочисленные тени, отбрасываемые пятнышками на стекле лампочки. Я понемногу привык к темноте. Передо мной была открытая дверь, а за ней я видел лишь стену коридора, проходившего перпендикулярно дверному проёму.
Я попытался сосредоточиться и вспомнить, как я сюда попал. Закрыл глаза, силой сжал веки и старался не паниковать. Замедлил дыхание и сфокусировался на своих мыслях, отчаянно желая понять, как я здесь оказался.
Но я не мог вспомнить ровным счётом ничего.
Я открыл глаза и выдохнул, ощутив пульсацию в пересохшем горле. Было слышно, как потусторонние звуки эхом доносились из коридора. Крики, лязг металла, вой. Они звучали тихо, и было ясно, что их источники находились далеко. Но спокойнее мне от этого не становилось.
— Эй?! — проскулил я, с трудом выдавив это слово из голосовых связок. Ударила резкая боль в груди, но я прочистил горло и прокричал вновь:
— Есть здесь кто-нибудь? Эй?!
В тёмном коридоре сохранялась тишина, за исключением ранее мной упомянутого приглушённого эха. Я закрыл рот и попробовал выскользнуть из верёвочных оков, но верёвка была туго затянута. Я сдерживал воображение, в котором то и дело рождались ужасающие сценарии развития дальнейших событий. Я должен был хоть что-нибудь вспомнить!
Неожиданно послышались шаги по ту сторону дверного проёма. Кто-то быстро перебирал маленькими ножками. У меня вдруг появилась надежда, и я уставился на стену коридора молящим взглядом.
В комнату вбежал маленький мальчик, одетый в пижамку. На его лице была пластиковая демоническая маска. Из отверстий в маске меня с интересом разглядывали два больших голубых глаза. Будучи удивлённым таким неожиданным визитом, я хотел было открыть рот и что-нибудь сказать, но в этот же момент я заметил нечто странное. Глаза мальчика были действительно, вне всяких гипербол огромными, идеально округлыми и заметно выпучивались из глазниц. По спине пробежал холодок, но я быстро успокоился. Этот ребёнок мог быть моим освободителем.
— Эй! — прошептал я. — Парень, не поможешь выбраться отсюда?
Мальчишка молча сделал шаг в мою сторону.
Я попытался пошевелить руками, привязанными к стулу.
— Разрежь верёвку, прошу. Я не должен здесь находиться, это какая-то ошибка!
Он продолжал внимательно рассматривать меня сквозь маску. Подойдя ещё ближе и склонившись к моему уху, он сказал необычайно нежным и мягким голосом:
— Ты сделал нечто ужасное...
Я покачал головой в недоумении:
— Нет! Ничего я не сделал!
Необъятные голубые глаза мальчишки наполнились глубокой печалью:
— О, ты сделал нечто очень, очень плохое…
Я снова покачал головой, на этот раз активнее:
— Нет! Мне жаль! Я ничего не помню, просто выпусти меня!
Ни я, ни он не успели больше сказать ни слова, как в комнату вбежал мужчина. Он был весьма полным и носил комбинезон. Его покрытое седеющей щетиной лицо было искажено пылающей яростью. В руках он держал обрез.
— Я ничего не сделал! — завыл я, срывая голос, — Я не должен здесь находиться!
Кучный мужчина проигнорировал меня и вместо этого схватил мальчишку и отбросил его к стене. Тот вскрикнул, ударившись спиной о бетон, и поднял глаза на человека с обрезом.
Не произнеся ни слова, он поднял оружие, прислонил его ко лбу ребёнка и произвёл выстрел. Окровавленные ошмётки красной кляксой окропили стену, а я погрузился в глубокий шок. В ушах звенело, а время, казалось, шло невероятно медленно, пока я с ужасом наблюдал, как обессиленное тельце мальчонки сползало на пол.
Постепенно дыхание восстановилось, и время вернулось к привычному темпу.
— БЛЯДЬ! — заорал я, пытаясь разорвать удерживавшие меня верёвки. Глаза пульсировали от шока, — КАКОГО ХЕРА?!
Мужчина продолжал меня игнорировать. Он преспокойно наклонился и поднял труп мальчика, после чего перекинул его через плечо и вышел из комнаты.
Внезапно в коридоре разразился зловещий смех, целый хор ликующих голосов. Я закрыл глаза — настолько этот смех был громким — и леденящий кровь ужас объял всё моё тело.
Через пару секунд смех утих, и я настороженно открыл глаза. Мозг отказывался верить в произошедшее.
— Привет.
Я чуть было не подпрыгнул, осознав, что передо мной возник ещё один мужчина. На нём была простецкая белая рубашка и джинсы. Каштановые волосы его были коротко острижены. На вид ему было не больше сорока. Его зелёные глаза выглядели безжизненными и отстранёнными, а уголки его пухлых губ были слегка приопущены.
— Что происходит?! Где я?! — прокричал я. Меня окатила новая волна страха.
Мужчина сложил руки на груди:
— Ты здесь новенький, да? — он встряхнул головой. — Такие, как ты, мне отвратительны.
У меня было много вопросов, но мой собеседник отрезал их взмахом руки.
Он провёл языком по своим зубам:
— Похоже, ты уже видел парочку из тех ужасов, которыми полнится это место, не так ли? Это понятно по твоим глазам. Тебе страшно. Ты точно что-то видел. Ты здесь пробыл всего пять минут и уже уссываешься от страха.
— Где я? — выдавил я. — Что вам от меня надо?
Он сложил руки за спиной:
— Готов поспорить, ты всей душой желаешь свалить отсюда. Вернуться домой, к семье, к тому, к чему ты так привык.
— Молю, — перебил я. — Что бы я вам ни сделал, я глубоко об этом сожалею. Честное слово, сожалею, но ничего не помню!
Он закатил глаза:
— Мне ты ничего не сделал. Ты сделал кое-что себе. Ты правда ничего не помнишь?
Я отрицательно покачал головой. Глаза полнились слезами.
Мужчина посмотрел на меня с презрением:
— Ты подождал, пока жена ушла на работу, пошёл в сарай и повесился. Теперь ты мёртв.
В голове вдруг пробудились воспоминания. Глаза широко раскрылись. Мне хотелось отрицать его слова… но я знал, что он говорит правду. Я убил себя. Это осознание поездом прогремело сквозь мои мысли.
— К слову, меня зовут Дэнни, — бросил он, не обращая внимания на моё застывшее в шоке лицо. — И я здесь второй по старшинству. Я тут типа гида. Хочу объяснить всё как можно быстрее, потому что мне уже надоело повторять одно и то же каждому из вас, жалкие вы самоубийцы. Итак, у тебя есть один вопрос перед тем, как я начну.
Он уставился на меня, а я попытался найти в происходящем хоть толику смысла. Было страшно. Почему я себя убил? Я закрыл глаза, и обрывочные отголоски воспоминаний начали медленно всплывать в памяти. Я потерял работу. Точно, всё началось с этого. Память продолжала возвращаться ко мне. Я потерял работу и вскоре мог потерять свой дом. Моя жена… Тэсс… она узнала об этом и собиралась уйти от меня. У меня не было идей, не было возможностей. Не было выхода. Не было сбережений. Я был нищим и в перспективе бездомным, и моя жена возненавидела меня за это. Но это не всё… да, было что-то ещё. Она изменяла мне. Одной ночью, пока она спала, я увидел сообщения на её телефоне, и мои опасения подтвердились. Моя жена предала меня, и я ничего не мог поделать. Униженный и опозоренный, я не нашёл иного выхода, кроме как совершить самоубийство.
— Эй, мудила, у тебя есть вопрос или нет? — сказал Дэнни, щелкнув пальцами перед моим лицом.
Я вернулся в реальность и задал единственный вопрос, имевший смысл:
— Я в Аду?
Дэнни фыркнул:
— Все вы это спрашиваете, — он начал шагать из стороны в сторону передо мной. — Нет. Это не Ад. Но и не рай. Это Чёрная ферма. Сюда Бог посылает души тех, кто сам оборвал свою жизнь. Самоубийц. Понимаешь, он не знает, что с вами делать… не знает и Дьявол. Суицид совершают в том числе и хорошие люди. Слишком жестоко обрекать их на вечные муки в Аду лишь за одну-единственную слабину, верно? Лично я привык считать, что Богу и Дьяволу просто надоело спорить об этом. Вот и отправляют они вас к нам, на Чёрную ферму.
— Так значит… Бог создал это место? — спросил я, с трудом воспринимая столь обильный поток информации.
Дэнни отхаркался на пол.
— Ну разумеется. Когда-то давно. Но он потерял контроль над Фермой, оставив Свинью за главного.
— Свинью? — вопросительным тоном проскулил я, не зная, действительно ли мне хотелось услышать ответ.
Дэнни озлобленно поднял руку:
— Может, ты дашь мне, блядь, закончить? Бог создал это место целую вечность тому назад, поставил Свинью за главного, а затем забыл о Ферме на некоторое время. Когда же он вернулся, Свинья решила использовать новые силы, чтобы создать свой собственный мирок. Всё то, что тебя окружает — последствия этого эксперимента. Чёрная ферма раньше была куда более приятным местечком, но Свинья хотела всё изменить. Хотела воплотить собственное видение мира. Помнишь тех людей? Это плоды попыток Свиньи создать нормально функционирующую жизнь. Вместо того, чтобы во всём копировать обитателей Земли Божьей, они преисполнены лишь греха и ненависти. Для них здесь полная свобода и безнаказанность. Это место — хаос во плоти. Чёрная ферма — это цирк уродов и чудовищ. И ты здесь навечно.
Я сходил с ума от ужаса. Нет. Нет, это не мог быть мой конец. Я не мог в это поверить. Это не могло быть взаправду! Я был уверен, что проснусь и пойму, что это был лишь страшный сон!
Дэнни приблизился и легонько похлопал меня по лицу:
— Эй, эй, не истери. Я ещё не закончил.
Я поднял наполненные слезами глаза, и мы встретились взглядами.
Дэнни улыбнулся:
— Ты всегда можешь покормить Свинью.
Воздух со свистом вырвался у меня из груди:
— Ч-что это значит?
Дэнни развёл руками:
— Это просто. Покорми Свинью, и у тебя появится шанс вернуться к жизни.
— А ч-что произойдёт, если я не в-вернусь к жизни?
— Ты попадёшь в Ад. Это как бросить жребий. Останься с нами или покорми Свинью. Если решишь остаться, я тебя отпущу… вон туда, — он указал на дверь. — Но я тебя уверяю… то, что ждёт тебя в конце коридора… в общем… скажем так: в Аду не намного хуже.
Я сглотнул, пытаясь переварить услышанное. Почему бы и не покормить Свинью? Что бы это ни значило. Раз у меня была хоть какая-то надежда, я был готов пойти на что угодно. Провести вечность тут, на Чёрной ферме, попасть в Ад или… покормить Свинью? Я готов был сделать всё возможное, чтобы вернуться назад. На фоне этого кошмара мои жизненные проблемы ничего не значили.
Дэнни поднял руку, не дожидаясь моего ответа:
— Я дам тебе хорошенько всё обдумать. Вернусь чуть позже.
— Я хочу покормить Свинью! — прокричал я, не желая больше ни секунды провести в этой ужасной комнате.
Из коридора был слышен крик женщины, то и дело усиливавшийся, когда нечто мясистое ритмично ударялось о неё. Дышать стало трудно, и у меня в один момент пересохло в горле. Дэнни услышал звуки и улыбнулся.
— Звучит не очень, правда? — мягко проговорил он. Женщина продолжала визжать в агонии. Что-то всё ещё ударялось о неё, и моё воображение тут же принялось рисовать жуткие картины.
— Пожалуйста, — просипел я, будучи не в силах вздохнуть, — просто… дайте мне покормить Свинью. Я не хочу больше здесь находиться.
Дэнни отвернулся:
— Я скоро приду. Наслаждайся одиночеством. Хорошенько подумай, взвесь все “за” и “против”. И помни… ты сам себя сюда привёл.
И он ушёл, оставив меня в тускло освещённой комнате.
По моему лицу обильно стекали слёзы.
Женщина не прекращала кричать в течение нескольких часов.
В определённый момент мне удалось наполовину заснуть. Тёплый свет лампы убаюкал меня, и мои глаза медленно закрылись. Всё тело отдавало тупой болью. Жажда сковывала горло, словно пламенное кольцо. Губы совсем иссохли. В голове, точно барабан, пульсировала кровь. Комната то размывалась, то вновь входила в фокус, а в мыслях отдавались жуткие, ни на мгновение не утихавшие звуки из коридора.
Я был погружён в себя и не заметил, как нечто заползло в комнату. И тут я почувствовал резкий укол в большой палец ноги. Страшная боль пронзила мои оголённые ступни, я вскрикнул и попытался пошевелиться, что мне, конечно, не удалось.
Я поморгал глазами, привыкая к приглушённому свету лампы. Почувствовал, как меж пальцев ног тонкими струйками потекла кровь. Я бросил взгляд на ступни и увидел источник этой боли.
Снизу на меня глядел безрукий человек. Его ноги были связаны колючей проволокой, и для передвижения он извивался на манер червя. Голова несчастного была покрыта струпьями и синяками. Его опухшие глаза были широко открыты, а веки отсутствовали вовсе. Он уставился на меня голодным взглядом. Зубов у него не было: на их месте находились длинные шурупы, неровным рядом торчавшие из его окровавленных дёсен.
Его шею опоясывала цепь. Взглядом я пробежался по её продолжению, которое тянулось до дверного проёма. Конец цепи был в руках у высокого, совершенно нагого мужчины. Его дряблое и безволосое тело было покрыто струпьями, точно как тело его “питомца”. Голову этого человека покрывал мешок, и единственной видимой частью лица был единственный красный глаз, уставленный на меня из небрежно прорезанного отверстия в мешке.
Вдруг он схватился за свой возбуждённый член и начал тяжело и грузно дышать. И когда безрукий инвалид шевельнулся в мою сторону, его хозяин начал мастурбировать. В мою ногу вновь вонзились шурупы, и я издал душераздирающий крик. Мои страдания, казалось, лишь пуще возбуждали голого человека.
— Отвали! Прекрати! — в ужасе визжал я. Я пнул безрукого, всеми силами пытаясь избежать очередного укуса острыми железными шурупами. Я ударил его по голове своей пяткой, и он с воплем ударился лицом о пол.
Наблюдавший издал протяжный стон, полный наслаждения, и я отвернулся. На пол прыснула чёрная струя. Послышался звон цепей, и я повернулся назад. Они покидали комнату. Высокий человек тащил безрукого за ошейник. Я обратил взгляд на то место, куда он извергнул своё семя, и увидел лужу из мёртвых муравьёв. Меня обильно вырвало прямо на себя.
— ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА! — кричал я, чувствуя, как очередные комки рвоты продвигались по пищеводу, — Я НЕ ДОЛЖЕН ЗДЕСЬ НАХОДИТЬСЯ!
Было слышно, как те двое медленно удалялись по коридору: лязг цепей вперемежку со звуками плоти, влекомой по бетонному полу. Я вновь закричал, при этом осознавая, что мне всё равно никто не поможет. Я выхаркал смесь из мокроты и рвоты на пол, избавляясь от першения во рту. А затем заставил себя успокоиться. Это было непросто.
Через некоторое время послышались чьи-то шаги. Я сидел в полном затишье и упокоении, мой разум был словно белое полотно, окрашенное чернотой отчаяния. Но звук вывел меня из транса. В руках ужасно ныли мышцы оттого, что они так долго оставались связанными, и я начал активно ими шевелить, мысленно приготовившись лицезреть очередной кошмар, что собирался вот-вот показаться в комнате.
Шаги приблизились, и в дверь вошла женщина. Она остановилась в дверном проёме и посмотрела прямо на меня. У неё отсутствовал один глаз: на его месте зияла дыра. Её волосы были сплетены в небрежную косу, походившую на птичье гнездо. Кожа у моей гостьи была бледной, а одета она была в изношенное тряпьё. Я не смог определить её возраст, хотя единственный здоровый глаз выдавал в ней зрелость.
— Ещё думаешь? — спросила она хриплым голосом.
— Что?
Она подступила на шаг ближе:
— Ты сейчас думаешь, кормить Свинью или нет?
Я бросил на неё настороженный взгляд:
— Ага… думаю. А ты кто? Что тебе нужно?
— Я когда-то была на твоём месте. Решала свою судьбу. Не могла поверить в происходившее… в то, что происходило после моей смерти. Меня этому не учили… религия не рассказывала об этом месте.
Я вновь попытался расшатать свои “кандалы” перед тем, как спросить:
— Ты тоже себя убила? И ты тоже настоящий человек, как я? Не как те… твари?
Она хмыкнула:
— Обижаешь, — она тронула то место, где раньше находился глаз. — Хотя я понимаю твою настороженность. Да, я самоубийца. Я здесь уже очень, очень давно. Но таков был мой выбор. Я решила испытать судьбу и осталась тут.
Я кивнул в сторону двери:
— Что там?
Она тяжело выдохнула и прислонилась спиной к стене:
— Я не смогу даже начать описывать это место. Ты точно никогда не видел ничего подобного. Выходишь через этот коридор в… в… и… — она сглотнула. — Тебе придётся самому это увидеть, чтобы понять.
— Насколько всё плохо? Почему эти мутанты калечат и убивают друг друга? — спросил я.
Она прислонилась к стене головой:
— Тебе потребуются годы, чтобы полностью понять это место. У тебя нет столько времени. Ты должен принять решение сию же минуту: остаться или покормить Свинью. Мне рассказывали, что Ад страшнее Чёрной фермы, но я уверена, что ненамного. Монстры и самоубийцы носятся по Чёрной ферме… убивая, насилуя и уродуя… а затем ты просыпаешься и гадаешь, как долго сможешь протянуть, пока что-то новое не унесёт твою жизнь. Бесконечный цикл.
— Так почему же ты осталась? Почему не покормила Свинью? Я даже не знаю, что это значит, но я готов пойти на что угодно, лишь бы вернуться назад. Я не могу здесь оставаться… я… просто не могу!
Она печально улыбнулась:
— Почему я решила остаться? Это просто. Я трусиха. Я была трусихой при жизни и остаюсь таковой после смерти. Когда передо мной поставили выбор, я решила остаться. Я не знала, что ждало меня снаружи. Сложнейшая дилемма превратилась в простое решение под давлением моего собственного страха.
— Что такое Свинья? Что оно делает с людьми?
Она резко развернулась, собираясь покинуть комнату:
— Боюсь, что об этом тебе придётся узнать самому. Но позволь предупредить. Подумай хорошенько перед тем, как принять окончательное решение. Иногда лучше однажды пережить испытание страхом, чем страдать целую вечность. Оставайся храбрым.
— Что мне делать?! — закричал я, трясясь на стуле. Она молча вышла из комнаты.
Но перед тем, как удалиться, женщина на мгновение остановилась и оглянулась через плечо. Её зрачок забегал, и она прошептала:
— Покорми Свинью.
А затем она пропала.
Я вновь оказался в полной тишине. В голове я постоянно перебирал варианты, всё ещё не в силах осознать своё положение. Это было чересчур. Жизнь после смерти не должна была быть такой. Я ожидал чего угодно, но точно не этого кошмара. Бесконечный поток вопросов таранил мою голову, как штормовые волны таранят тонущее судно. Как можно сделать выбор, не зная о последствиях, что он повлечёт за собой?
Это место, Чёрная ферма… я не мог там остаться. Но что если я попаду в Ад? Что если не вернусь к жизни? Из огня да в полымя? Всё моё существование свелось бы к бесконечным страданиям. Но здесь… здесь были другие люди, такие же как я. Самоубийцы. Не только монстры и развращённые убийцы. Возможно, я смог бы объединить их и попытаться жить относительно нормальной жизнью. Это уж точно было бы куда лучше, чем оказаться в Аду!
Хотя нет. Я не хотел бы так провести целую вечность. Пока у меня оставалась хоть какая-то надежда, я не собирался прекращать бороться. Я не хотел терзать себя предположениями. Не хотел, чтобы мной овладевали сомнения. Я был готов покормить Свинью и принять ту судьбу, что ждала меня после этого, какой бы она ни была. Это был единственный вариант.
Я решил покормить Свинью.
— Эй? Эй! Дэнни! — кричал я, извиваясь на стуле. — Я сделал свой выбор! Дэнни! Через пару секунд в коридоре раздались шаги. Дэнни зашёл в комнату с раздражённым лицом.
— Я принял решение. Я готов покормить Свинью.
— Похоже, ты действительно долго думал, судя по тому, как долго меня не было, — проворчал он с саркастичным тоном.
Я облизнул губы:
— На моём месте ты сделал бы то же самое.
Он обошёл меня, зайдя ко мне за спину.
— Я уже был на твоём месте. И сделал другой выбор.
Я широко раскрыл глаза от удивления, а Дэнни тем временем обмотал мою голову тканевой полоской, перекрыв мне глаза. Я дышал сквозь повязку, и каждый вздох казался пустым.
Дэнни перерезал верёвки, удерживавшие меня на стуле, и я вздохнул с облегчением, чувствуя, как в мои напряжённые мышцы возвращается жизнь. Я с хрустом потянулся.
— Не снимай повязку и следуй за мной, — сказал Дэнни, помогая мне встать.
Ноги затряслись, вновь ощутив на себе вес моего тела. Бёдра дрожали, придя в движение после столь продолжительного простоя. Я слепо нащупал плечо Дэнни, и мы вместе вышли из комнаты.
Когда мы прошли в коридор, я начал слышать звуки, которых прежде не замечал. Звонкий лязг металла, громкий и продолжительный звук рвущейся плоти. Кого-то рвало. Эта какофония оживала в моей голове, порождая ужасающие сцены. Я крепче схватился за плечо Дэнни. Сердце бешено колотилось.
Было слышно, как нечто следует за нами, но Дэнни будто этого не замечал. А если и замечал, ему было наплевать. Плоть ритмично шлёпалась о пол прямо у меня за спиной, и вдруг я почувствовал горячее дыхание у себя на шее. Услышал, как чей-то влажный язык цокнул о дёсны. Моё собственное дыхание убыстрилось, и я начал утопать в страхе.
— Хо-о-отеть покорми-и-ить Свинью-ю-ю, дя-я-я? — нечто прошептало мне прямо в ухо. Я почувствовал, как что-то давит мне на затылок, и попытался не думать о том, что это могло быть. Оно было мокрым и склизким. Оно усмехнулось.
— О-о-она голо-одненькая сви-и-инка, ты-ы-ы уж позабо-о-отиться о то-ом, чтобы о-она наконец поку-у-ушать. — прошептало оно вновь. Его голос был очень низким и непохожим ни на что из того, что мне доводилось слышать ранее. Говор напоминал серию рыков и стонов, из которых существо усердно формировало ломаные слова.
К моему облегчению, вскоре было слышно, как оно отстранилось и вернулось на то место, из которого выползло. А я продолжал следовать за Дэнни. Он не издавал ни звука. По мере продвижения я начал замечать перемены в воздухе. Непереносимая жара сменилась вполне комфортной прохладой. Но температура продолжала снижаться, и в итоге я начал дрожать и стучать зубами от жуткого холода. Я всё ещё ничего не видел, но ощутил лёгкий ветерок и предположил, что мы вышли на улицу. Я не слышал, чтобы Дэнни открывал какие-либо двери, но всё вокруг начало казаться каким-то потусторонним. Реальность столкнулась с реальностью, будто кадры расплавленной киноленты.
И вдруг меня окатила волна раскалённого воздуха, и я ахнул. Ноги начали заплетаться, как только я ступил на новую поверхность, по ощущениям походившую на тёплое железо. В уши ударили звуки кузнечных горнов и гул рабочих машин. Даже будучи ослеплённым я ощущал, что над моей головой было огромное закрытое пространство. Чувствовался запах пепла и привкус золы на языке. От жары на спине начали проступать крапинки пота.
И вдруг Дэнни остановился, а я врезался ему в спину, после чего тут же отступил назад и промямлил извинения. Было слышно некое движение впереди, лязг цепей и какое-то щёлканье. Было что-то ещё… какое-то… сопение.
И тут всё помещение заполнилось пронзительным поросячьим визгом. Я закрыл уши. Дико раскалывалась голова. Я стиснул зубы, слушая эхо, отражавшееся от металлического пола.
Источник этих звуков казался невероятно огромным.
— Я привёл ещё одного. Хочет покормить Свинью, — объявил Дэнни, обращаясь к своему собеседнику с искренним уважением.
Я стоял и ждал ответа, всё так же незрячий. Колени тряслись, а спина была мокрой. Я был напуган. Однако ответа не последовало.
— Как Вам угодно, — покорно промолвил Дэнни, и я почувствовал рукой, как он поклонился. Похоже, произошла некая неслышимая для меня беседа. Дэнни взял меня за запястье и подтолкнул вперёд.
— Подойди к Свинье.
Я дрожал всем телом, а ноги словно онемели. Повязка не давала мне взглянуть на то, что ждало меня впереди. Я поднял руки. От жары и пепла мне становилось тошно, и казалось, будто меня вот-вот вырвет. Я не знал, где я и что за чудовище лежало предо мной. Я чувствовал себя маленьким и потерянным. Слёзы текли из глаз бесконечным потоком, тут же впитываясь в ткань повязки.
— П-прошу, — взмолился я. — Дай мне взглянуть, что происходит.
Дэнни внезапно оказался позади и начал проталкивать меня дальше. Он направил мои руки вперёд, и мы продолжили шагать в унисон. Даже с повязкой я будто мог видеть огромную тушу, нависшую передо мной. На тёмном полотне повязки она казалась ещё более тёмным пятном.
Пока мы с Дэнни медленно продвигались вперёд, мне в нос вдруг ударил ужасный, невероятно отвратительный запах, и я вмиг отвернулся, испытав рвотный рефлекс. Хватка Дэнни усилилась, и он силой заставил меня идти дальше. Я всем нутром ощущал нечто, лежащее прямо напротив, — живую, дышущую гору из плоти. Вонь превратилась в абсолютно непереносимый смрад, и меня вновь чуть не вырвало. А затем в лицо начал дуть горячий воздух. Снова и снова, короткими порывами.
Меня стошнило прямо в повязку. Рвота, тут же насквозь пропитавшая ткань, перекрыла доступ к кислороду, и я начал задыхаться. Дэнни не дал мне притронуться к повязке, ударив меня по рукам. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить дыхание. К тому моменту я уже открыто рыдал, — ужас и смятение полностью сокрушили моё самообладание.
Промокшая повязка воняла рвотой, и я жадно вдыхал с воздухом этот запах, нервно всхлипывая. Кожу лица обжигала моя собственная желудочная кислота, и я молил, чтобы это поскорее закончилось.
А затем нечто взвизгнуло прямо мне в лицо.
Я обмочился. Я стоял перед Свиньёй.
Именно Свинья была той чернотой на моей повязке: титанических размеров существо, ужасавшее меня всё более с каждым своим вздохом.
Дэнни поднял мои руки и положил их на рыло Свиньи. Я чуть было не отпрянул, но Дэнни удерживал мои руки на месте. Он медленно вёл мои дрожащие ладони вдоль жёсткой и ломкой шерсти, и охват рыла этого существа позволил мне примерно оценить его размер.
Оно было огромным и весило далеко за тонну. Его дряблая кожа немного растянулась под моими потными ладонями — оно приоткрыло рот. Я обхватил один из зубов, что были размером с кухонный нож. Пасть, разверзшаяся передо мной, казалась необъятной.
Свинья опять взвизгнула, и я услышал громоподобный удар копытом о пол.
— Пожалуйста, сними с меня повязку, — снова взмолился я. Мои ноги стали походить на лапшу.
Дэнни сделал несколько шагов в обратную сторону и проговорил с глубокой почтительностью в голосе:
— Ты не захочешь этого видеть.
Я оцепенел, когда Свинья принялась обнюхивать меня своим пятаком, округлым куском мяса, с хлюпающим звуком исследовавшим каждую горбинку на моём лице. Я отшатнулся и поднял руки, издав отчаянный вопль.
— Покорми Свинью, — жёстко скомандовал Дэнни. — Ты сделал выбор. Это единственный способ вернуться к жизни. Либо, возможно, Свинье не понравится твой вкус, и она отправит тебя в Ад. Есть лишь один способ узнать наверняка.
Мои глаза округлились под повязкой.
— Не… понравится… мой… вкус?!
— Залезь к Свинье в пасть.
Я почувствовал, как тёплая моча стекает по ноге.
— Н-нет… нет, ты же это не серьёзно?!..
Его голос стал жёстче:
— Залезь к Свинье в пасть и ползи вперёд. Не переставай ползти, пока она не закончит трапезу.
— П-прошу, — молил я, повернувшись к Дэнни и нащупывая руками воздух, — Должен быть другой способ… не заставляй меня это делать!
Я был весь в слезах и соплях, и слова с трудом вырывались из моего рта, словно из уст младенца.
Дэнни подошёл ко мне и развернул меня обратно, к Свинье.
— СДЕЛАЙ ЭТО! Ты сам сделал этот выбор! Всё скоро закончится! Это твой единственный ШАНС!
Лицом я ощущал горячее дыхание Свиньи. От жара и смрада, которые оно источало, меня чуть было не вырвало снова, но я сдержался. Что это было за сумасшествие? Это не было по-настоящему! Все мои мысли сплелись в сплошной ком хаоса и неудержимого страха. Должен был быть другой способ! Я не мог этого сделать, НЕ МОГ!
Мне вспомнились слова той женщины: “Иногда лучше однажды пережить испытание страхом, чем страдать целую вечность. Оставайся храбрым”.
Это взаправду был мой единственный шанс вернуться назад, в мир живых. Самоубийство было огромной ошибкой. Если я смогу возвратиться к жизни и изменить её, мне не придётся торчать здесь целую вечность. Я смогу изменить себя в лучшую сторону и переехать куда-нибудь. Подальше от Свиньи. Но что, если она решит отправить меня в Ад? Насколько больше страданий ждёт меня в Преисподней?
Я должен был попробовать.
— Господи, — шептал я, — Если ты меня слышишь… помилуй.
Я протянул руки вперёд и схватился за жёсткую шерсть Свиньи. Она медленно опустила голову и разинула пасть. Ждала меня. От её горячего, зловонного дыхания кружилась голова. Всё. Пути назад уже не было.
Я с неохотой обхватил пальцами зубы Свиньи и подался вперёд. Её голова была приподнята, поэтому я тут же рухнул чудищу в пасть, упав животом на влажный и мягкий язык. Меня трясло так сильно, что я едва дышал. Повязка настолько пропиталась слезами, что они начали протекать сквозь неё, а сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из грудной клетки.
Я медленно вытянулся и нащупал другой зуб. Сжимая челюсти, я протащил всё тело вперёд так, что изо рта свиньи остались торчать лишь мои голени. Свинья вскинула голову, и я почти целиком оказался на её языке.
Отовсюду стекали слюна и слизь, а жар был настолько сильный, что я чуть было не потерял сознание. Я протолкнул себя ещё глубже, и почувствовал, как мои ступни тоже оказались внутри. Всё моё тело было покрыто слизью, и я громко рыдал, выискивая в полной темноте очередной зуб.
А затем Свинья начала меня жевать.
Я завизжал в агонии, чувствуя, как моё тело продавливается под массивными зубами чудища. Услышал, как ноги мгновенно переломились пополам, и ощутил, как кость показалась снаружи. Меня скрутило в крови и боли.
Свинья переместила меня языком и вгрызлась мне в плечо. Я взвыл, и глаза наполнились кровью. Огромный зуб, точно деревянный кол, в одно мгновение раскрошил мою ключицу. Меня вырвало. Тело перестало слушаться: боль была сильнее.
Я должен был ползти дальше.
Не прекращая кричать, я протянул вперёд вторую, пока что не тронутую руку, судорожно ища следующий зуб. Меж моих зубов прыснули струйки крови. Мне удалось нащупать впереди что-то твёрдое.
Свинья снова сомкнула челюсти, предварительно придвинув меня языком ближе к коренным зубам, и раздавила мне колени. Я ощутил боль настолько ужасную, что в глазах сверкнуло, но мой собственный визг не позволил сознанию отключиться.
— ГОСПОДИ, ПУСТЬ ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ! — взревел я, не отпуская огромный зуб Свиньи, находившийся передо мной, — ПУСТЬ ОНО, БЛЯДЬ, ПРЕКРАТИТСЯ!
Я сжал зубы настолько сильно, что они растрескались, и, продолжая кричать, подался всем телом ещё глубже в пасть Свиньи.
Я вдруг ощутил давление глотки и понял, что кошмар подходит к концу.
— НУ ЖЕ, СУКА! НУ! — умолял я, надрывая связки. Я протянул свою единственную руку вперёд и нащупал крупный кожаный бугор. Голова раскалывалась. И тут Свинья укусила в очередной раз.
Я почувствовал удушье, изо рта обильно прыснула кровь.
Она рассекла мой живот и превратила мои внутренние органы в месиво. Болевой шок был так силён, что я не смог закричать.
Чувствуя, как жизнь покидает моё истерзанное тело, я в последний раз подался вперёд и проскользнул в глотку.
Тьма. Падение… крик. Я кричал. Жара. Жара столь непереносимая, что я подумал, что вот-вот поплавлюсь. Лязг и звон металла. Цвета и картинки пролетали перед глазами так быстро, что я различал лишь очертания. Глаза наполнились кровью.
Казалось, будто я буду падать вечно.
Внезапно я открыл глаза и вновь начал падать, чувствуя, как воздух резко заполнил лёгкие.
Ударившись лицом о деревянный пол, я сломал нос и вскрикнул. Ощущался привкус крови на языке, в глазах витали звёздочки.
Я перестал падать.
Горло было как будто заключено в огненные тиски. Ужасно хотелось пить.
Я лежал на полу.
Снова медленно открыл глаза, и тьма начала отступать, словно утренний туман под палящими лучами солнца. Цвета ожили, формы приобрели очертания.
Я находился в своём сарае.
Я потрогал рукой свою шею, ища источник опалявшего её огня. Это была верёвка, на которой я повесился. Оборванная. Я был вырван из когтей Смерти.
Неописуемое облегчение окатило меня волной бесконечных “спасибо”. Я свернулся в калачик и заплакал. Слёзы капали на грязный пол. Тело сотрясалось в такт моим всхлипываниям.
Я был свободен. Я снова был жив.
Всё также лёжа на полу я поднял взгляд к потолку:
— Благодарю тебя, Господи. Боже. Спасибо.
Я с трудом сдерживал судорожные всхлипывания.
— Клянусь, я не буду больше тратить свою жизнь впустую. Клянусь, я изменю всё к лучшему. Я всё исправлю.
Не знаю, как долго я тогда лежал. Время казалось вечностью. Разум отказывался возрождаться, помня то, что я только что испытал.
Я знал, что смогу прожить каждый день своей жизни на полную. Я был готов начать оказывать помощь другим людям в их самый тёмный час. Я собирался связаться с как можно большим количеством потенциальных самоубийц, чтобы спасти их от того, что ждёт по ту сторону.
Я не хотел, чтобы кому-то ещё пришлось пережить ужасы, влекомые самоубийством.
Я не хотел, чтобы кому-то ещё пришлось покормить Свинью.
Автор: Elias Witherow
Оригинал: Feed the Pig
Перевёл: Timkinut
См. также[править]
- Третий родитель — ещё один рассказ автора
- Глотка
Текущий рейтинг: 81/100 (На основе 430 мнений)
