(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Игрушка для Джульетты (Р. Блох)
Распахнув двери спальни, Джульетта вошла к себе. Улыбнулась — и лабиринт улыбающихся отражений послушно выстроился перед ней, ведь и стены, и потолок в ее покоях покрывала зеркальная амальгама.
Ее обступили белокурые девушки-ангелочки в невесомых прозрачных халатиках — не скрывавших контрастировавшие с невинным личиком женские формы.
Улыбка на ее лице была не потому, что ей нравилось любоваться собой — нет, что вы! Просто вернулся Гросфатер — дедуля, то есть, — и наверняка не один, а с какой-нибудь новой забавой для нее. Сейчас прополощет в обеззараживателе — и преподнесет ей. Нужно подготовиться!
Джульетта повернула колечко на пальчике, и зеркальные стены укутала дымка. Еще один поворот — и комнату заполнил сумрак. Все зависело здесь лишь от ее желаний. День и вечер, утро и ночь. Она здесь — хозяйка света и тьмы.
Эх, скорее бы новая забава!
Джульетта чуть коснулась одного из панельных зеркал, и то послушно скользнуло в сторону. Открылась комната развлечений — испанские сапожки с манометрами, отмечающими давление, старинные дыбы, шипастые кнуты, операционный стол столетней давности с кучей инструментов впридачу, электроды... Она расхаживала от одной дивной вещицы к другой и раздумывала — что же выбрать? На этой вот — выходят хорошие крики, а на вот этой — льется много крови. Все хорошо, но на чем остановиться?
Может, вот на этой, похожей на саркофаг? Первый предмет ее коллекции, между прочим — Гросфатер добыл очень и очень давно. Как же он ее назвал? Ах да, Железная Дева! Человечка закрепляют внутри и рычагом опускают крышку. Ме-е-е-едленно. Чтобы шипы, которыми усеяна ее внутренняя сторона, протыкали не спеша. С оттягом. Но Джульетте вечно не хватало терпения — раз, и все, вся прелесть насмарку.
Это Гросфатер на живом примере показал ей, как с нею управляться. Он вообще научил ее всему. Какой же был умный у нее Гросфатер! И Джульеттой ее нарёк именно он — в честь героини какой-то древней бумажной книги, которую написал некий философствующий маркиз по имени де Сад. Гросфатеру не составляло труда доставать в прошлом такие вот книги — и новые забавы для нее. Он один мог наведываться в прошлое, потому что была у него Машина Времени — гениальное изобретение, позволяющее насмехаться над мироустройством. Внешне — обычный павильон, или беседка, или что-то такое; внутри — куча кнопок, пультов и штурвальных колес. Когда Гросфатер запускал Машину, она расплывалась от сотрясавших ее колебаний — и затем исчезала. Сама Машина, вернее, ее фиксированная матрица, оставалась в конкретной точке пространства-времени, но каждый, кто пребывал внутри нее, перемещался в прошлое. Настройки Машины позволяли ее пилоту оставаться невидимым и как бы бесплотным для аборигенов прошлого. Удобно — и, главное, всегда можно все изменить, воплотиться-проявиться и стянуть что-нибудь интересное. Гросфатер, пользуясь этой функцией, переправил сюда кучу всего из тех полуреальных мест и времен: Великая Александрийская Библиотека, Египет и пирамиды, Кремль — высокие башни, Ватикан, Форт-Нокс. Самые сливки минувших лет. Мудрость и великолепие. Казалось, Гросфатер находит некое утешение там — в той эпохе, когда еще не бушевали термоядерные войны и не сновали всюду чересчур умные роботы. Коллекция грела ему душу — ведь где-то там, в этой неведомой и сумрачной душе, Гросфатер был романтиком.
Хотя старик и владел Машиной Времени, построил ее вовсе не он. Когда-то папа Джульетты создал ее, но Гросфатер вскоре прибрал ее к своим рукам, после чего Джульетта больше никогда не видела отца. Она, конечно же, подозревала, что это Гросфатер убил папу и маму, когда она была совсем еще маленькой, но полной уверенности в этом почему-то не было. Да и какая разница? Старик так добр к ней. Жаль, недолго ему осталось — но зато она скоро будет единоличной хозяйкой Машины! Вот это начнется жизнь! Джульетта часто делилась с Гросфатером своими планами, и он неизменно кудахтал:
— Я вырастил истинную дьяволицу! Когда-нибудь ты меня убьешь, детка. Потом — убьешь этот мир. Вернее, то, что от него еще осталось.
— Страшно, дедуля? — нежно улыбалась она в ответ.
— Ни капельки. Мой девиз — пусть все кругом горит огнем, а мы с тобой споем. Декаданс — это, конечно, стильно, но и он надоедает. Подумать только — и когда-то на этой планете жило почти три миллиарда человек! Теперь-то и трех тысяч не наскребется. Трех тысяч — ютящихся в Купольных Гетто, в страхе перед внешним миром и загаженным космосом, молящихся, чтобы грехи их отцов были когда-нибудь прощены... разве же это человечество — пережитки, вот они кто. Добив их, ты им только услугу окажешь. Финита ля...
— А почему мы не переселимся, скажем, в прошлое?
— А в какое из?.. Ткань времени многослойна. Вот только набор исходов мал, все друг на друга завязаны, как звенья цепочки. В итоге все придет к тому же, что мы видим сейчас. Выжить-то в прошлом мы выживем — но что с того? Бег от неизбежного. Да и нам-то, аристократам будущего, ты предлагаешь сбежать в варварское минувшее? Нет, надо радоваться тому, что есть, наслаждаться моментом. Мое удовольствие — быть единственным обладателем Машины. А твое, Джульетта?
Гросфатер рассмеялся тогда, и она смеялась вместе с ним. Потому что оба уже давно поняли, какие удовольствия прельщают малышку Джульетту.
Первый раз она славно позабавилась в двенадцать лет. С маленьким мальчиком. Его Гросфатер стянул из какого-то прошлого — для примитивных плотских утех. Вот только с возрастом просчитался: мальчишку Джульетта не тешила, он отказывался играть с ней и вечно норовил сбежать.
Внешность у нее была ангельская — а вот терпение обычным. Стальным прутом она раскроила ему голову после очередного отказа.
Во второй заход Гросфатер угадал получше, притащив на хвосте какого-то цтудента или что-то вроде того. С ним они жили душа в душу целый месяц, но однообразие тоже надоедает. Проснувшись одним прекрасным утром, она поняла, что дальше так не может, и одним точным ударом ножа избавила себя от наскучившего человеческого балласта.
После она тщательно выпотрошила труп.
Садизм и сексуальное наслаждение для нее были двумя сторонами одной монеты, и от Гросфатера это не укрылось. С тех пор он и повелся называть ее Джульеттой. Высоко оценив ее разрушительный потенциал, он принялся добывать ей материал для забав на постоянной основе. Прошлое оказалось богатым на извращения — все эти дыбы, крюки, паяльники, хирургические щипцы приводили ее в восторг. Конечно, все это проходило через полоскатель-обеззараживатель, но так даже лучше — столкнувшись однажды с простой простудой, Джульетта впала в черную депрессию, из которой ее вывела только целая команда "Марии Селесты" и трехлинейный пулемет. Позабавившись вдоволь, Джульетта кончила так, что заложило в ушах, и рухнула наземь — счастливая и совершенно здоровая. А кругом вповалку лежали изрешеченные пулями тела.
Наиболее волнующим был момент предвкушения. Какой окажется новая забава? Гросфатер старался, чтобы все они понимали по-староанглийски. Словесное общение часто имело большое значение — можно было говорить испытуемому всякие глупости и добиваться того или иного действия. Мужчины прошлого были падки на слова, а Джульетта, перечитавшая с подачи Гросфатера всего де Сада, овладела их примитивным посыльно-объектным языком в совершенстве. Ведь бывали у нее всякие — и какой-то дипломат времен наполеоновских войн, и джазовый музыкант, и обожествлявший ее до самого конца престарелый чокнутый писатель. Порой Джульетте хотелось попросить Гросфатера доставить ей самого де Сада — но из какого-то мистического уважения к философствующему барону она пока не решалась на такую просьбу.
...И сейчас в ее памяти мелькали они — один за другим, старые и молодые, высокие и низкие, уродливые и прекрасные; и этим обликам жизни на смену приходили лишенные изящества, но столь будоражащие лики смерти. Какой ей милее сегодня? Наверное, самый простой. Без излишеств. Поняв это, Джульетта покинула свой зал извращений и подошла к большому широкому ложу. Он был там, под подушкой, тесак с длинным и острым лезвием. Итак, она возьмет новый материал для забав с собой в постель... и в определенный миг совместит удовольствия.
(Интересно, сохранятся ли записи? Джульетте как-то попалась книга "Загадки истории" из двадцатого века — вот же забавно было порой читать о тех, кому довелось пройти через нее! Ведь изъятые Гросфатером ценности из своего времени исчезали навсегда, и никто впоследствии не мог ничего объяснить — разве не мило?)
Джульетта спрятала тесак обратно и взбила подушку. Больше терпеть было невмочь. Пора забавляться!
С трудом сдерживаясь, она поднялась с постели и направилась к выходу, где включила туманник, пышным и приятно-холодящим феромоновым облаком обдавший ее тело и халат. Вот вам еще одна маленькая уловка обольщения. Нет, это становится уже невыносимым! Где Гросфатер?
Он вдруг заговорил с ней через систему внутренней связи:
— Дорогая, я вернулся! У меня для тебя сюрприз!
Он всегда так ее приветствовал; это было частью игры.
— Не тяни! — взмолилась Джульетта. — Рассказывай скорее!
— Англичанин. Поздняя викторианская эпоха.
— Молодой? Красивый?
— Сойдет, — тихо хихикнул Гросфатер. — Ну у тебя и аппетиты, внученька.
— Кто он?
— Я не знаю его имени. Но судя по одежде и манерам, а также по маленькому черному саквояжу, который он нес ранним утром, я предположил бы, что это врач, возвращающийся с ночного вызова. Вид у него весьма... добропорядочный и степенный, скажем.
Джульетта знала из книг, что такое врач и что такое викторианская эпоха. Эти два образа в ее сознании смешивались в наивкуснейший коктейль. Она ахнула от захлестнувшего ее возбуждения.
— Значит, добропорядочный и степенный? О, его ждет потрясение!
Гросфатер тоже рассмеялся.
— Я могу подглядывать?
— О, не в этот раз! Твой взгляд — как жук: ползает по самым неподходящим местам!
— Вот это сравнение! Что ж, твоя воля!
— Спасибо! Обожаю тебя!
Она прервала связь — и вовремя: отворилась дверь, и вошел ее подарочек.
Интересный! Лет тридцати. Не красавец — кого бы красили такие страшные бакенбарды! — но и не урод. Что-то интересное в манере держаться. Что-то... настораживающее. Но в целом Гросфатер, похоже, не прогадал.
Увидев Джульетту в прозрачном халатике, подарочек отшатнулся. К ложу, окруженному зеркалами. Краска залила его лицо. О, как давно она, Джульетта, не встречала такую реакцию! Смущенный викторианец, здоровый как бык — на ее романтической бойне! Какое зрелище!
И она подлетела к нему, и прильнула всем телом.
— Кто вы? — Подарочек уставился на нее с ужасом. — Куда я попал? Это ад?
Какие простые вопросы! Ответить надо было чем-нибудь возбуждающе-запутывающим. Хотя, к черту слова! Она повалила свой подарочек на ложе.
— Нет, только не это... — выдыхает мужчина. — Я жив?
— Жив, мой бесценный! — ахает она, сбрасывая халатик с плеч и запрыгивая на него. — Лови мгновения, ибо скоро все кончится!
И, чтобы наполнить эти слова силой, она подается вперед, касаясь грудью лица подарочка, и запускает руку под подушку.
Только там почему-то ничего нет.
Только острый тесак, припасенный для последней утехи, почему-то уже в руке у ее подарочка — не такого уж добропорядочного и более не смущенного. В глазах викторианца полыхает гневный огонь сумасшествия — страшный огонь. И вот свет яркой вспышкой отражается на лезвии, а потом меркнет — тесак взлетает и опускается вниз, взлетает и опускается вниз, взлетает и...
Комната была звуконепроницаемой, и ни шума борьбы, ни криков Джульетты никто не услышал.
А из быта далекого и туманного Лондона — после финального жестокого убийства ранним пепельно-серым утром, — навсегда исчез тот, кого все называли Джеком-Потрошителем.
Автор: Роберт Блох
Перевод: Виктория Коцеруба
См. также[править]
- Охотники — рассказ про другую охотницу.
Текущий рейтинг: 87/100 (На основе 260 мнений)
