Приблизительное время на прочтение: 10 мин

Горка была страшной

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск
Story-from-main.png
Эта история была выбрана историей месяца (июль 2016). С другими страницами, публиковавшимися на главной, можно ознакомиться здесь.
Pero.png
Эта история была написана участником Мракопедии ГрустныйЩенок. Пожалуйста, не забудьте указать источник при использовании.

Горка была страшной. Старой такой, советской ещё, построенной в 50-х. Я понимаю, не было у инженеров и строителей тех времён желания сделать что-то страшное или пугающее. Наоборот, они хотели создать что-то грандиозное, интересное.

Это был целый замок-дворец, состоящий из лесенок, качелей, каруселей, башенок и двух горок. Для карапузов – крошечная, открытая. Для ребят побольше и похрабрее – закрытая горка, длинный такой красный длиннющий изогнутый цилиндр, в меру грязный, почти не исписанный похабщиной. Проблема была в том, как эта горка была оформлена. Это была высокая, почти до третьего этажа башня с лесенкой, заканчивающаяся треугольной крышей, изображавшей лицо какого-то принца, шута, а может, даже румяного работника завода. Для себя я звала его «принцем», но было у этого создания куча имён – «Чурбан», «Дурень», «Антошка» и «Иванушка-языканушка». Лесенка вела к затылку. На нем – дверь на площадку, маленький и тесный домик без окон, единственный выход из которого – чёрная дыра горки. Желтые волосы «принца» прикрывала треугольная шапочка, как у гнома, круглые и скошенные к «переносице» глаза – голубые и недобрые, щёки – алые кружочки величиной с колесо велосипеда, треугольный носик и громадный рот, открытый в безумной улыбке. Из него красная труба горки и шла, словно длинный язык. Глянешь в такой язык – а там непроглядная тьма, уходящая вниз на десять метров.

За годы краска облупилась, облезла кусками, а та, что осталась, стала грязной и потускнела. Издалека «принц» выглядел не так страшно, приветственно улыбаясь посетителям городка. Его было видно издали: он поднимался над кронами деревьев и казался нам, детям, здоровенным и величественным гигантом. А вот стоило вскарабкаться на одну из башенок с круглой площадкой, которая стояла рядом с горкой и посмотреть на эту рожу – сразу как-то печально становилось на душе. Навевала эта облезшая горка мысли о заброшенных заводах и временах, которые ушли безвозвратно.

В начале 2000-ых, городок, потрепанный временем и поколениями детишек, представлял из себя жалкое и унылое зрелище. Железо поросло ржавчиной, башенки обвалились, и сквозь кирпич проросла трава, а вокруг песочницы обильно росла амброзия. Его почти никто и не посещал: в нашем городке было уже немало детских площадок, ярких и почти современных, красивых и оставляющих советский «городок» далеко позади. Но желающие прокатится на остатках качелей, полазить по стенкам башенок и написать своё имя прямо на носу «принца» всегда находились. Тем более что находился городок совсем рядом с моей школой, летом превращавшейся в детский лагерь, а по вечерам – в кружок пионеров с кружками и спортивными секциями. И я, восьмилетняя коротышка с вечно разбитыми коленками, довольно часто проносилась мимо городка на велосипеде. Порой присоединялась к какой-то компании ребят, и мы вместе с разбегу прыгали в песочницу, гоняли наперегонки, прыгали в чёрную яму языка, на спор: кто быстрее вылетит? Мне часто потом снилась эта горка, а мама рассказывала мне, что каталась на ней ещё моя бабушка.

Появились у меня на этой площадке знакомые. Среди них – чернявая и грязная Алёнка. Вечно в дешевой мешковатой одежде, вечно окружена оравой маленьких детей, таких же грязных и немытых. Она приходила со стороны общежитий и, как я потом выяснила, жила в многодетной семье. Она ходила в ту же школу, что и я, но в пятый класс – меня очень удивило, что я никогда не видела её на школьной линейке. Родители – запойные алкаши, она – старший ребёнок, на ней – все пять младших, потому что ни папе, ни маме дети эти совсем не нужны. И вообще никому не нужны, кроме Алёнки. Даже в детский сад не ходили. Поговаривали ребята, что папа бьёт Алёнку за малейшую провинность, а ночью она вынуждена спать в одной кровати с братьями и сёстрами. Для меня это всегда было чем-то страшным, непонятным. Как это – бьёт? Меня мама ни разу за всю жизнь не ударила. И комната у меня была своя… Это не мешало Алёнке быть веселой и хорошей девочкой, хорошисткой в своей школе. Она страшно не любила рассказывать мне о своей жизни, и все подробности я узнавала от ребят. Зато она часами с любовью рассказывала о своих крошках-детках. Вон близняшки – они не родные, сводные. А Ася вчера нарисовала бабочку…

Я очень часто видела Алёнку в городке, но тогда, в конце августа, я впервые увидела её одну. И городок пустовал. Я шла в кружок Весёлых Чтецов и несла под мышкой «Охоту на Снарка». Дело шло к вечеру, а в школьном актовом зале по пятницам показывали мультики или фильмы, а какой мультик или фильм покажут – всегда было сюрпризом. Вовсю пели птицы, а солнце уже садилось. Алёнка как раз лезла вверх на башенку – «принца». Совершенно одна. Ни Владика, ни близняшек Мити и Гали, ни пятилетней Аси…

— Алён! – окликнула я её. Та увидела меня, махнула рукой: мол, иди сюда!

— Ты не поверишь, Рая! Предки малых забрали к тёте Тане, в центр! – завопила мне Алёна. – Ух, как здорово быть одной! Вот, уже пять раз спустилась, буду до посинения кататься – и никто не будет меня звать! Буду до ночи гулять! Я малых, конечно, люблю… Но как они иногда достают!

Она вздохнула совершенно как взрослая. Я промолчала. Никогда не отличалась красноречием. Просто смотрела на то, как Алёна – маленькая и стройная девочка с худыми ногами, десяти лет от роду, ловко лезет по лестнице вверх в красном свете заходящего солнца, как залезает на площадку.

— Рая! Смотри, как я умею! Я научилась быстро спускаться! Засекаааааа…! – услышала я её голос. Потом – восторженный и глухой визг, говоривший о том, что Алёнка уже прыгнула на горку и летит вниз на бешеной скорости.

Секунду длился этот крик. И оборвался.

Я моргнула: на какой-то миг у меня закружилась голова, может, от недоброго взгляда «принца», может, оттого, что я слишком долго стояла, задрав голову. На этот миг всё стихло и как-то странно я себя ощутила: словно теряю равновесие, и нет никакой земли под ногами. А потом это ощущение исчезло, снова запели птицы, снова зашумели машины на далёкой трассе. И я протёрла глаза, уверенная, что Алёнка уже выпрыгнула из чёрной трубы. Но её не было. Совсем.

Я окликнула Алёнку. Засмеялась даже её смешной шутке. Зашла в городок и обошла горку вокруг, в полной уверенности, что Алёнка сейчас выскочит откуда-то и завопит: «БУ!»… Возможно, я сделаю вид, что испугалась, а потом мне удастся уговорить Алёнку пойти вместе со мной на мультик – она никогда не посещала кружки, куда там со всеми детьми – и всё будет просто класс… Но её не было. Вообще. Не было приглушенного хихиканья. Не было слышно никаких шагов или шелеста высокой травы, в которой можно было спрятаться. Я обошла весь городок с идиотской улыбкой на лице, всё ещё готовясь к этому «БУ!». Но его не было. Алёнки не было нигде. Да и не могла она за долю секунды вылететь с горки и спрятаться так хорошо, чтобы не было видно…

Горка! Ну конечно, она там! Зацепилась руками и ногами, и даже и не думала спускаться! Ну, держись, Алёнка! Сейчас я тебя сама напугаю!

Я лезла на эту башню, держа «Охоту на Снарка» в зубах. Не хотела оставлять библиотечную книжку на скамейке. Кто знает, что задумала Алёнка? Глядишь, пока я тут лезу на горку, схватит книгу и убежит к себе домой, а мне без книги никак нельзя в кружок! А мультик увидеть ой как хотелось, потому что поговаривали, что это не обычный советский, не наш, а компьютерный и смешной!

Язык «принца» встретил меня чёрной дырой. Словно вниз уходила страшная чернота. Я сто раз уже спускалась по этой черноте и знала, что на самом деле всё не так страшно и очень быстро, до двадцати досчитывала – и выбрасывало меня на волю. А сейчас не стала. Почему-то жутким показался этот чёрный провал… Не хотелось в него лезть в такой теплый день. Просто спустила по этому длинному желобу книгу, прислушиваясь к каким-то звукам, вскрику – ну не могла книга не ударить затаившуюся во тьме Алёнку, просто не могла! – а потом книга вылетела на землю. Я спустилась вниз, подобрала книгу и, обиженная на глупую Алёнку, которая только время отняла (я ещё пообещала себе никогда больше с ней не водиться), пошла к школе. Небось затаилась где-то, смотрит на меня, сейчас выбежит, засмеётся и попросит прощения…

Не выбежала.

…Мама забрала меня домой на машине, а я всё думала о той горке. Думала о ней и весь мультик о говорящих игрушках: вот побежит куда-то тряпичный ковбой, я посмеюсь себе – и мыслями снова к той горке. Как это Алёнке удалось так спрятаться? А на следующий день Алёнки во дворе не было. Приехала я туда на велосипеде, а там – все знакомые ребята играют, а Алёнки нет, и с самого утра не было.

Гришка Картавченко, её сосед, страшным шепотом сказал: «К её бате менты сегодня приходили! Нет её! Цыгане украли!». И на следующий день её не было. К нам домой приходили какие-то люди, осторожно спрашивали меня о том, как всё это было, а я честно рассказывала всё, что видела: а сама удивлялась – откуда они знают, что я с Алёнкой общалась? И спустя неделю – ни слуху, ни духу, хоть и в газетах писали. Город у нас маленький, слухи расходятся быстро, все про всех знают и все всех видели – а Алёнку никто не видел. Вообще. Сентябрь пришёл, все притихшие стояли на линейке. В октябре горку снесли – проржавела вся, да и поранился там какой-то ребёнок. И через год не было её, а я всё никак ту горку не могла забыть. В последнем классе училась, а слухи о том, что она сбежала, или цыгане увели всё никак не утихали. И чем дольше жила, чем больше читала, тем больше и больше понимала: не бывает такого, чтобы человек так быстро из горки вылетел и сбежал куда-то, и цыган я никаких не видела… Да и любила она маленьких своих, не ушла бы от них.

Я не могу перестать думать об этом даже сейчас. Пятнадцать лет уже прошло, а из головы всё не уйдёт страшная мысль, что Алёнку не найдут уже никогда. Недавно шла по улице – и взгляд упал на развалины. Там ещё недавно городок этот проклятый был, в который я больше никогда не заходила, после того лета. Один битый кирпич да парочка дряхлых лесенок, и на них какая-то малышня ползает. А горки нет, нет того принца с широкой улыбкой и горкой-языком, в который прыгнула Алёнка – да так и не вынесло её в наш мир. Да и не вынесет уже больше никогда.

Если честно, я не верю в мистику всякую. Но не верю и тому, что Алёнка убежала. Я верю тому, что что-то случилось там, в этой чёрной длинной глотке советской горки… И верю, что это что-то было очень быстрым: книгу ведь вынесло с горки? И знаю: так и было. Она просто исчезла. Просто знаю. Не было там никаких цыган. И машин никаких не было, чтобы её увезли.

Я никак не могу перестать думать: как это произошло и что происходит сейчас? Она вылетела в каком-то другом мире? Она всё ещё летит в непроглядной тьме, обезумевшая от одиночества и всё ещё ждущая, что увидит свет в конце этого вечного тоннеля? Её вынесло в советский дворик начала 50-ых? Или в разваливающийся мир далёкого будущего?

А я? Я тут, в нашем мире, только благодаря тому, что не спустилась тогда по горке вслед за ней? А что мешает простой аллее в парке стать таким же плохим местом, в котором я сначала почувствую головокружение, а потом провалюсь в непрекращающуюся тьму? И дня не проходит, чтобы я об этом не думала. И ночи не проходит, чтобы не снился мне тот страшный черный провал… Неужели я не защищена от этого? И никто не защищён? Что ещё может стать таким временно-плохим местом? Кабинка в душе? Заброшенный завод? Комната смеха в парке развлечений? Телефонная будка?

А ещё я никак не перестану думать, как объяснили исчезновение Алёнки те алкаши-родители, если ещё объяснили…

Скорее всего, детишки, вы так и не узнали, что вашу сестру скушал страшный железный «принц»….

Я думаю об этом и мне страшно.

См. также[править]

Текущий рейтинг: 75/100 (На основе 433 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать