(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Снеговик-затейник
Я знаю, что делить людей на категории — так себе занятие. Но еще смешнее считать, что вот лично ты — настолько неповторимая индивидуальность, что ни в какие классификации быть вписан не можешь. И не так важно, как оно на самом деле. Мне вообще все равно, что ты там о себе думаешь. Я хочу рассказать, как можно получать удовольствия в самом чистом, рафинированном виде. Без ГМО, вкусовых добавок и консервантов. Начнем с моей теории, которую я для начала попрошу принять на веру, а потом уже опишу свой эксперимент.
Во все времена были обычные нормальные люди, которые жили своими обычными нормальными жизнями. Были и те, кто хотел выпендриться, удлиннить свою жизнь, сделать себя умнее, сильнее и успешнее. Врядли они вообще понимали, зачем им это нужно. Ещё были такие, кто медленно и старательно себя разрушали с тягучим завораживающим мазохизмом. В периоды обострений они набирали темп чтобы с гарантией укоротить свою жизнь, иногда пытались свернуть с этого пути, часто без особого успеха.
Так вот, подлинное удовольствие в динамике. Больше всего я люблю людей, которые сначала собирались жить вечно, содержательно, образцово-показательно, а потом пускали себя вразнос. Уничтожали себя или доводили до стостояния овоща. И я уверяю вас, вы все тоже от них без ума.
Начнем с первой стадии наших вдохновителей и кумиров. Это такие рыцари-зожники. В приоритете здоровье и знания. Многие часы вброшены на шлифовку мастерства и талантов. Грызть гранит науки пока дышишь и посещать стоматолога не реже двух раз в год. У них прямая осанка, подтянутые фигуры и такие же стройные мысли в голове. Разумны и сильны как атланты, прекрасны как боги с Олимпа. Умнее, сильнее и красивее всех. Ни пороков у них, ни слабостей. Другими словами – отвратительнейшие создания. По какому вообще праву они отказываются деградировать и саморазрушаться? Чем они так полезны обществу, что они решили жить дольше, с большей отдачей проводить отпущенное им время? В любой культуре существуют не просто приемлемые, но и настойчиво поощряемые формы самоотравления и самоотупления. А эти умники и зожники даже не бунтари, они всего лишь зазнавшиеся чистенькие пустышки, в их поведении нет стихийности, живого безумия и куража. Самые жалкие из них сбиваются в стаи, чтобы поддерживать друг друга в противостоянии с реальностью. Такие боятся сломаться, пытаются обратить в свою веру больше людей, чтобы укрепить свое гордое, но хрупкое мировоззрение. Даже самые сильные и уважаемые зожники ведут чрезвычайно скучное и унылое существование, в котором редкие гедонистические проявления выглядят бледно и бесхитростно.
Совсем другое дело – это существа живые и порочные. Вот девушка затягивается сигаретой и загорается огонёк. Такой тёплый огонёк, уютный. Знаю, что грязный дымный воздух с сильным запахом заполняет ее дыхательные пути, но я вижу это по-другому. Я фантазирую, как тем же нежным оранжевым светом загораются ее лёгкие, они медленно тлеют в этом огне, понемножку выгорая с каждой затяжкой. Я представляю, как в ее голове прыгают весёлые голубые искорки, они как бы радуются не банальному никотину, а тому, что тлеют лёгкие. Это красиво, безумно и таинственно. Это как раз то, что делает такой бесценной молодость, за которой все неизбежно покатится на спад. Созерцание таких картинок, визуальное, слуховое при активной поддержке воображения – тот наркотик, на который я плотно подсел. Вы тоже регулярно его употребляете, даже не осознавая этого. Желание получать все более концентрированный продукт вы называете развитием художественного вкуса, ростом культурного уровня и другими смешными формулировками, за которыми вы прячите от себя банальнейшую правду.
А разгадка простая и даже не требует доказательств, примеров тысячи и ни одного опровержения. Любой подлинный талант – это и есть продукт саморазрушения. Кто-то из гениев предавался самым деструктивным порокам осознанно или бессознательно, увековечивая свою жертву в творчестве. Другие с рождения были обречены сойти с ума, а распад такой личности вызывает высвобождение сильнейших эмоций с еще более яркими результатами. Потому они и звезды, что горят. И чтобы все окончательно расставить по своим местам, уточню, что первая стадия всегда высокая. Чем выше взлетит человек как личность, чем сильнее и стремительнее потом опустится, тем больше дефект массы при распаде, тем ярче звезда. Потом они могут остановиться, завязать с наркотиками, подправить здоровье и… стать никому не нужными. Самые хитрые умудряются «законсервировать» свой талант, отточенный в период разложения и продолжить его эксплуатировать в трезвой жизни, но опытный критик всегда заметит, что это всего лишь тиражирование на разный манер одного и того же продукта, а не истинное творчество.
Луна, как известно, светит отраженным светом, а предметы искусства — это лишь отпечатки выгорания их создателей. Осознав эту простую истину, я пошел в своих изысканиях дальше и решился на свой противозаконный, антинаучный, но волнующий эксперимент. Нужно было всего-то напрямую насладиться разрушением личности безо всяких посредников. Если осуществить полную экстракцию и поглощение материала, можно на первый раз слегка пожертвовать его качеством.
Закупился я чудесными порошками, дорогими и нелегальными. Они были не для меня, а для моей очаровательной гостьи, поэтому к вопросу я подошел со всей щедростью. Важным было то, что эти наркотики категорически нельзя было смешивать, остановка сердца была гарантирована. Девушку я заказал поумнее, пообразованнее, посвежее, в оплате тоже не поскупился.
Приехало, что приехало, диплом не спрашивал, за рояль не сажал. Молоденькая, хорошенькая, как модель с рекламы какого-нибудь банка. Как джентльмен предложил слегка расслабиться, вместо алкоголя нашлось что поинтереснее. Приобнял, сказал, мол, колумбийские бароны для себя такой продукт делают, в сейфах хранят рядом с бриллиантами. Она засомневалась немного, но я смекнул, что товар сам себя быстрее зарекоммендует в правильной сервировке.
По стеклянной полочке над раковиной щедро рассыпал смертельную амброзию. Всё по канонам, дорожки выложил кредиткой, купюра трубочкой. Остатки подарил, Пакетик с остатками, изготовленный для солидности из купюры по технике оригами, я подарил, и он тут же спрятался в дамской сумочке. Она втянула дорожку, ее отражение сделало то же самое, потом в купюре исчезла вторая. Колючие снежинки устремились в ее мозг, началась кристаллизация. На стенках её черепа Дед Мороз рисовал узоры. Я мгновенно возбудился, а она, похоже, уже была на полпути в ледяное царство. Я натянул презерватив, наспех стащил с нее джинсы с трусиками и заправил ей на полный штык, пока она примерялась к новой дороге, почти никак на меня не реагируя. Её отражение взглянуло на меня, глаза стали голубыми как льдинки, вместо себя я видел в зеркале снеговика с черными пустыми глазницами, морковкой вместо носа. Что-то со мной происходило, хотя сам я ничего не уптореблял. Мой член тоже стал морковкой, я вытащил ее из снегурочки и обвалял в оставшихся на полочке снежинках как в панировке. Морковка стала прозрачной и превратилась в сосульку. Вогнав сосульку, увидел, как синие искорки побежали вдоль позвоночника. Пушистый иней покрывал кости, потом из белых и матовых они становились прозрачными, как слеза. Позвонки превращались в огромные снежинки, кристаллы играли на свету как бриллианты. Яркая чистая красота, вместо потолка безмятежное голубое небо, гладкая прозрачная снегурочка блестит в лучах жаркого солнца, она сделана из какого-то невозможного мягкого и теплого льда, а я снеговик, создатель всего. Я создатель неба, солнца, снегурочки, себя. Есть только я. И только я могу забрать себе всё.
Я забрал, забрал столько, сколько может забрать себе только снеговик, самый жадный в мире и самый счастливый снеговик. Меня стало больше, я становился бескрайним, заполняя собой ванную, потом всю квартиру, весь дом, планету вселенную. Космос, черная ледяная бездна с мелкими жаркими светящимися родинками на теле.
— Алло. Здравствуйте, Сударыня. Даже неловко говорить об этом, но ваша Анжела Леонардовна приказала долго жить в самый деликатный момент.
— И… Вам по гарантии заменить? — девушка рассмеялась, — Спасибо, сударь, забавно… Анжела смертельно устала, говорите?
— Отдала концы на моем конце, — неожиданно для себя выдал я.
— Сейчас к вам поднимется водитель и её заберет, раз она напилась вусмерть. Или продлите, она отоспится заодно до утра, а с вас только за дополнительный час доплата. Она одна из лучших… но вот так, отдалась синему Морфею вместо вас…
— Приняла смерть в бою и отправилась в страну вечной охоты, — я не унимался, — Во время стыковки шаттла на станции произошла критическая авария. Причины не установлены, возможно, сбой в системе энергоснабжения, уничтоживший системы жизнеобеспечения персонала. Как коммандующий шаттлом официально заявляю, что процедура стыковки проходила с соблюдением всех нормативов и не могла привести к аварийной ситуации. Станция ремонту не подлежит, запрашиваю помощь в списании и в буксировке для последующей утилизации.
— Ого! Сдаюсь! Я бы с радостью послушала дальше. С водителем попробуйте все решить, потом перезвоните, если останутся вопросы. Телефон этот нехорошо надолго занимать, извините…
— Так. Сейчас соберусь… Нужен заинтересованный полицейский, смышленый, чтобы оформить ситуацию правильно. А ситуация сложная, — я с трудом придал своему голосу максимальную серьезность, настроение всё ещё было непередаваемо великолепным.
— Таааак… Так! Вот водитель, он же охранник, он же специалист по ситуациям… разным… вроде из органов. В любом случае он разберется, ничего не делайте, ждите. Говорил, что поднимается, я его потороплю…
Следы злоупотреблений я замёл до звонка по телефону. Водитель и правда оказался из органов. Я включил растерянного дурачка. В очень удачный момент зазвонил телефон в сумочке Анжелы, там ожидаемо обнаружился мой подарок.
— Понятно, передознулась вот этим, похоже. Бля, вот нахуя так было, вот… аааай, — полицейский задумался, — Трахал в презервативе? Никуда ей не спускал?
— Да, нет. В неё нет. Она чего это? Наркоту мне принесла ко всему прочему… Ну бля, ну… как так?
— Труп дома похуже любой наркоты… Что не оставлял следов хорошо, она тебя не царапала, ты ее не кусал, не бил? Звони адвокату, я вызываю своих, будем оформлять.
— Так, а можно без адвокатов… оформлений этих обойтись? — я кивнул на труп, — Ну пьяная была, отвели вместе до машины. А что было потом, я и знать не могу. Ну или тут в подъезде нашлась, а лучше в соседнем. Да хоть в мусоропроводе нашлась, или в канализации никогда не нашлась, измельчить чем-нибудь… или кислотой как в кино. Я не знаю… Так чтобы я вобще мог забыть о нашей с ней встрече.
— Ну… Это дорогая услуга. Эксклюзивная.
За немалую сумму меня сделали непричастным к произошедшему. Особая магия водителя превратила мертвую проститутку в пьяную, он намочил ей лицо, взвалил на плечо и взял в другую руку сумочку. Я сопровождал, нес ее верхнюю одежду и обувь, открывал двери и вызывая лифт. Он даже бубнил ей чего-то о своем недовольстве таким поведением. Мы шутили про пьяные выходки женищин и смеялись до самой машины. Уложили на заднее сиденье, положили под голову сумочку, укрыли шубой и поставили на коврик сапоги. Умилительная была картина, я сам почти поверил, что она в объятьях «синего Морфея» и к утру проспится. Я даже видел как она подмигнула мне, показала язык и снова замерла.
Вернулись в квартиру, я отсчитал повеселевшему водителю его интерес. Он протянул когтистую синюшную лапу, покрытую чешуйками и забрал деньги. Отчетливо её видел, моргнул даже пару раз, не помогло. Лапа была как куриная, только с пятью пальцами.
— Удачи. Ты так сегодня вляпался… — полицейский улыбнулся, сверкнув длинными клыками, глаза у него стали кошачьими, — Тебе всю жизнь теперь везунчиком быть. Из такой-то жопы выбрался. Мне спасибо.
— Спасибо, свою списибу я вон многократно подтвердил.
— Это да, ну мне пора.
Мне не пришлось жать на прощанье его куриную лапу, и это уже радовало. Тогда я думал, что странности идут на спад, но когда за водителем закрылась дверь оттуда что-то завизжало.
В сторону кухни от входной двери на передних лапах ползла половина белого кота. За ним по полу тянулась светящася мокрая радуга…
— Каждый охотник желает знать… — начал я завороженно.
— А вот ты, Михаил Федорович, желаешь знать, кто нашу вселенную создал? — кот перебил меня и уставился на меня огромными голубыми глазами.
— Я… я не Михаил Федорович…
— Пиздец… — сказал кот, и с разбегу прыгнул в окно.
Стекло со звоном разтетелось, а потом окно стало затягиваться. За секунды от него остался лишь стянушийся в точку размером с монетку белый шрам, вокруг которого нарушался обойный рисунок. Я подошел потрогать, шрам был слегка выпуклым и шершавым как штукатурка, в остальном обычная стена без намеков на былое присутствие окна.
В другую секунду погас свет. В полной темноте я нашарил выключатель, но он не работал. Входная дверь затянулась вообще безо всяких шрамов, глухая стена, идеально ровная. Я простучал ее всю, звук везде был одинаково глухой. Окон в квартире не осталось, темнота была абсолютной.
— Дом без окон без дверей, полна жопа огурцов, — размышлял я, — сижу как надкушенный огурец в темной жопе и раздаю силу земли… Да! Один выход точно есть…
У меня же было достаточно подсказок. Им не превратить меня в огурец! Я не в стихии Земли. Темнота — не моя тема. Мое намерение сильнее! Радуга в стихии воздуха, она сбежала из окна. Окно явно стало не шрамом, а сфинктером, отделявшим меня от свободы. Надо было насыпать с небес побольше снега и выпрыгнуть за волю с разбегу через оконный сфинктер. Это будет моим окончательным перерождением, началом новой жизни. Новых великих свершений.
Уверенность крепла с каждой секундой, стены становились прозрачными, я видел улицы, заполняемые пушистым снегом. На месте сфинктера появился светящийся крест как на карте сокровищ из мультиков. Это должно было сработать, я же снеговик, я не разобьюсь. Стану снегом, льдом, водой, меня опять слепят, и следующей зимой, и так каждый год, слепят сотни тысяч рук в перчатках и варежках по всему миру, везде, где есть зима. Я же снеговик, буду появляться снова и снова, каждую зиму…
Текущий рейтинг: 41/100 (На основе 41 мнений)
