Владыки смерти 5: Бездна

Материал из Мракопедии
Перейти к: навигация, поиск



Ранее[править]

…Я услышал иступленный вопль Рейна:

— Хорджахас! Хорджахас! – вопил он как заведенный. – Император Иентайеров, Владыка Смерти! Возьми свою жертву! Вот он – Дмитрий Го-о-ор!

…Тьма рассеялась так же внезапно, как и наступила. Я снова стоял посреди площади, в кольце из марионеток, под нудным дождем в дебрях тайги…

Рейн стоял на одном колене совсем рядом, опустив голову, как паладин перед сюзереном.

А Гор лежал на спине с открытыми глазами, в которых уже скопилась дождевая вода и выливалась на виски, словно слезы, что он копил всю жизнь.

∗ ∗ ∗

…снова мне приснился Гор; и снова я при этом сознавал, что сплю.

Он стоял посреди гостиничного номера и смотрел на меня сверху вниз.

— Опять ты, — сказал я, ничуть не удивившись.

— Опять я, — согласился Дмитрий…

Я сел на постели, и Гор сразу немного отошел в полумрак комнаты.

— Как там, Гор?.. — спросил я и запнулся. — На той стороне?

— Не знаю. Я там не был.

— То есть как… не был?

— Я — между мирами, и место это называется Бездной. Это страшная сумеречная страна, Кирилл, в ней нет света и радости, и если верить тем, кто пришел сюда до меня, Та Сторона еще хуже. Не зря люди не хотят умирать.

– То есть Рая нет?

– Он не для таких, как я, – ответил Гор печально.


Глава 1[править]

Смерть никогда не бывает красивой, осмысленной или благородной, что бы ни утверждали камикадзе, обычные самоубийцы и разные фанатики. Человек может умереть ради того, чтобы жили другие, или, наоборот, погибнуть и прихватить с собой других, лелея в душе надежду обрести при этом жизнь вечную. А может тихо скончаться в обычной постели, в окружении любящих потомков, или сдохнуть от алкоголизма под забором в луже блевотины. Но, в любом случае, несмотря на сопутствующие обстоятельства, сама смерть до отвращения обыденна, банальна и скучна, и в этом со мной согласятся медики, работники морга и хосписа, могильщики и оперативники фонда контр-кукловодов, которые встречаются со смертью почти каждый день. Смерть – это просто щелчок выключателя, причем не все умирающие слышат этот щелчок. А затем свет гаснет.

Вот о чем я размышлял, пока сидел рядом с Винни в салоне эконом-класса в самолете, что летел в вечернем небе из Москвы в наш родной город. Мысли о смерти посещали меня в последнее время очень часто, и это не удивительно, при моем-то образе жизни. Впрочем, сегодня я мог бы позволить себе думать о чем-нибудь более веселом: ведь несколько дней назад мы с Винни спасли столицу от страшной участи. Мы справились с трудным и опасным заданием, пусть и ценой нескольких жизней, но у меня всё ещё кошки скребли на душе.

Основной причиной моего мрачного настроения было, конечно, странное воскрешение Дмитрия Гора. Как сказала Винни, воскрешение мертвых всегда таило нечто зловещее. Переводить дух было рано, война с повелителями нежити еще не окончилась.

В ходе московской поездки у меня накопилась масса вопросов, ответы на которые должен был знать Иноземцев, но он, как назло, совсем пропал с горизонта. Не брал трубку, не звонил сам. Вместо него отвечал автоответчик. Иноземцеву словно было наплевать на исход нашей миссии. Он отправил нас с Винни в катакомбы Танатофилов, а теперь не проявлял ни малейшего любопытства по поводу результатов опасного путешествия. Это бесило меня.

Конечно, я понимал, что, скорее всего, Артур Григорьевич уже в курсе дела, однако мне хотелось доложить обо всем самому, рассказать, чего нам стоила прогулка в мрачные подземелья города, где обитают воплощения ночных кошмаров. Описать смерть Столярова, благодаря которому нам удалось нейтрализовать бомбы с квинтэссенцией, напомнить Иноземцеву, что он манипулировал нами все это время, не доверял, не раскрывал всей правды. Посмотреть ему при этом в глаза. Дрогнет ли в нем хоть что-нибудь, отведет ли он взгляд?

В отличие от меня, моя напарница Винни, видимо, не задавалась такими вопросами. Она не парилась, есть ли совесть у Иноземцева, и осознает ли он тяжесть нашей жертвы. Как обычно, она была спокойна и слушала в наушниках классическую музыку, прикрыв глаза. Ее запястье с массивным роговым браслетом, внутри которого прятался тонкий хлыст, находилось в паре сантиметров от моей руки; иногда наши руки соприкасались, но Винни не реагировала на это испуганным вздрагиванием, как прежде. Она избавилась от страха мужчин – в немалой степени благодаря мне. Винни была в порядке, и меня это радовало.

Двигатели самолета наполняли воздух в салоне монотонным мощным гулом, пол под ногами наклонялся слегка то вперед, то назад, то в стороны. Пассажиры покашливали, шелестели газетами, тихо переговаривались. Стюардессы шмыгали туда-сюда со своими тележками. Я дремал, но полноценный сон не шел. Не получалось у меня спать в самолете.

В который раз я принялся ломать голову над тем, что же нам такое явилось в канализации под видом Гора. На призрака, зомби или марионетку оно явно не смахивало, выглядело самым настоящим живым человеком. Какие еще твари, меняющие облик, водятся в репертуаре Танатофилов и Кукловодов? Мне определенно было о чем поговорить с Иноземцевым. Хотя что-то мне подсказывало, что вряд ли у меня получится вызвать его на откровенность. Как говорил Кривой, у Иноземцева мозаичная стратегия, когда каждый из оперативников знает лишь часть правды, свой кусочек мозаики.

Кстати, о Кривом. Он так же как и Иноземцев, весьма некстати пропал. Точнее, перестал брать трубку. Лично с ним я никогда не встречался и не представлял, ни как он выглядит, ни почему он получил такое некрасивое прозвище. А вчера утром он внезапно позвонил и, не вдаваясь в разъяснения, коротко поздравил с успешным завершением миссии, после чего сообщил, что уже купил нам авиабилеты домой. И отключился, предоставив мне возможность высказать свое мнение о его поведении молчащей трубке короткими и выразительными словами. Винни, стоявшая рядом, лишь покачала головой.

И вот мы летим обратно. Я сижу у иллюминатора, за которым непроглядная тьма, рядом ровно дышит Винни в наушниках, дальше смотрит фильм какая-то дородная тетка с обесцвеченными волосами и татуажем бровей.

От нечего делать я воткнул наушники в уши и потыкал на кнопку на подлокотнике. Остановился на канале фильма, что смотрела бровасто-татуированная тетка, – псевдодокументальная ерунда о погружении в астрал, медитациях, измененных состояниях сознания и сатори. Как я понял из фильма, сатори – это почти тоже самое, что и самадхи или катарсис; оно является целью жизни всех духовно совершенствующихся существ Сансары.

После того, как ведущая под присмотром гуру начала тренироваться открывать третий глаз, я вынул наушники и повернулся к Винни.

– Извини, что отвлекаю, – сказал я, оторвав ее от прослушивания музыки. – Ты занимаешься йогой… У тебя было сатори?

Откровенно говоря, меня эта тема интересовала мало. Но меня одолевала скука, и было желание поговорить о чем-то несущественном. О чем угодно, только не о воскресших мертвецах.

Винни ничуть не удивилась вопросу и охотно ответила:

– Один раз было… Очень давно. Я тогда жила еще в Бухаресте.

Я заинтересовался:

– Правда? И как это было? Ты в это время медитировала?

– Ну как сказать… – Винни пожала плечами. – Наверное, да. Я мыла посуду и сильно задумалась об одной мысли… То есть на одной мысли. То есть сконцен… тровалась.

– Сконцентрировалась, – поправил я иностранку. Хмыкнул. – Ты правда мыла посуду?

Винни окинула меня косым взглядом из-под длинных ресниц.

– Чтобы медитировать, необязательно сидеть в позе лотоса на вершине Фудзиямы с видом на Лхасу.

Я ошалело заморгал. Губы сами собой растянулись до ушей. Кажется, серьезной Винни не чуждо чувство юмора!

– И что ты почувствовала? Как бы ты описала сатори?

Винни криво улыбнулась.

– А как бы ты описал оргазм?

– Э-э-э… – От неожиданного вопроса я смутился, как школьник семидесятых годов, и покраснел. – Хочешь сказать, сатори – это как оргазм?

Последнее слово я произнес потише и зыркнул на тетку с татуажем, будто говорил нечто непристойное. Хотя и осознавал, что сейчас мало кого шокируешь такими разговорами. Воспитание родителей всё ещё прорывалось сквозь закаляемую борьбой с Кукловодами шкуру. Естественно, тетка смотрела фильм и на нас обращала внимания не больше, чем на стюардесс.

Винни кивнула.

– Хочу сказать, сатори такой же неописуемый. Не всё можно выразить словами. Ты просто чувствуешь его и понимаешь: это он. Ты просто внезапно… как бы сказать… озаряешься, что ты – это не только ты, но и всё вокруг… весь мир. И всё в этом мире очень органично связано. А потом сатори проходит, и ты – это снова ты. Но прекрасное воспоминание о мгновении остается на всю жизнь.

Я подумал, что описание сатори напоминает наркоманские грезы. Где-то, вроде по телику, уже слышал нечто подобное.

– Наркотики – это жалкое подобие настоящего сатори, – сказала Винни, будто прочитав мои мысли. Я вспомнил, что она эмпат. – Как протезы. Это глупости, не надо наркотики. Я не пробовала, но говорят, что когда у тебя сатори, в первые минуты ты обретаешь сиддхи – суперспособности. И можешь порвать ткань иллюзии нашего мира.

– Ну, приехали, – проворчал я.

Винни криво улыбнулась. Понимающе кивая, погладила меня по руке.

– Да, Кирилл, звучит, как шизофрения.

– И это еще слабо сказано… – поддакнул я.

Не удержавшись, мы с ней одновременно расхохотались. Тетка одарила нас недовольным взором, разговоры соседей смолкли, кто-то что-то забурчал в наш адрес. А мне было начихать. Я имею право радоваться жизни. Мы с Винни, как никто, знали, что смерть ждет всех нас. Memento more, как говорили римляне. Надо ценить жизнь сейчас, ценить отпущенное время. Умереть всегда успеем.

Глава 2[править]

Когда мы, нагруженные сумками, вышли из аэропорта, телефон у меня в кармане завибрировал. На экране высветился незнакомый номер, зато голос, прозвучавший в динамике, был вполне знакомым.

– Прошу прощения, что молчал столько дней, – произнес доктор Иноземцев. – У меня были некоторые проблемы, и я не мог отвечать на звонки. И проявлять хоть малейшие признаки того, что мы знакомы. За мной установлено наблюдение, поэтому у меня нет возможности принять вас у себя в кабинете… Пожалуйста, возьмите такси и приезжайте в кафе «Альфа Центавра», это на пересечении Театральной и Королёва. Приезжайте быстрее, оба.

– Наблюдение? – Я застыл в стеклянных дверях. Винни вопросительно изогнула бровь. – От кого? Кукловодов?

– Нет, – коротко парировал Иноземцев. И отключился, как Кривой накануне.

Я выматерился. Да что это за издевательство? Иноземцеву и Кривому что, большая проблема потратить минутку своего драгоценного времени и объяснить ситуацию чуть подробнее? Не успели грубые слова раствориться в морозном воздухе, как я уже пожалел, что опускаюсь до матерщиной брани. В кого я превращаюсь? В Столярова с его цинизмом, алкоголизмом и пофигизмом?

Я пересказал суть нашего с Иноземцевым короткого диалога Винни. Мы без труда поймали такси и поехали в «Альфа Центавра». В этом дорогом кафе я раньше не бывал, но слышал, что оно очень респектабельное, почти ресторан. И работало до утра.

Иноземцев ждал нас в отдельной кабинке, в одиночестве восседая за накрытым на троих столом. Свет люминесцентных ламп поблескивал в зачесанных назад серебристых волосах, металлической оправе очков и седине профессорской бородки. Как только мы с Винни ввалились в кабинку с дорожными сумками, провожаемые удивленными взглядами официантов, Иноземцев встал и сердечно обнял нас обоих, похлопав ладонями по спинам. Такое приветствие изумило и меня, и Винни.

– Я очень рад вас видеть! – воскликнул он, садясь на место и жестом приглашая присаживаться и нам. – Уже знаю, что вы справились. Молодцы! Примите мои искренние поздравления. Ваш подвиг трудно переоценить. Мельников сообщил мне о гибели Влада… Очень жаль.

– Сомневаюсь, что вам жаль, – ввернул я.

– И тем не менее, это так, – не смутился Иноземцев. – Выпьем за упокой его души.

Я обнаружил, что бокалы наполнены красным вином, а тарелки наполнены разной изысканной снедью.

– Не поздно ли ужинать? – спросил я, когда мы выпили. – Одиннадцатый час.

– Поесть никогда не поздно, – с непривычной шутливостью сообщил Иноземцев, орудуя вилкой. – Вы не стесняйтесь, ешьте. Еда в самолетах совсем не та. Здесь намного лучше. Ешьте и спрашивайте обо всём, о чем хотите. Я понимаю, что вопросов у вас много. Я готов отвечать на них.

– Прекрасно! – Я подвинул к себе тарелку с сочными устрицами. – Начните с Гора!

– Нет, начните со слежки, – перебила меня Винни. – Кто за вами наблюдает?

– ФСБ, особый отдел, возглавляемый неким подполковником Виктором Волковым.

Я уставился на Иноземцева.

– Федеральная служба безопасности? Что им надо? И кто этот Волков?

– Тот, кто занимался расследованием исчезновения детей в разных городах страны и последующим обнаружением их мумифицированных тел в квартирах, чьи хозяева были превращены в марионеток.

У меня отвалилась челюсть.

– А еще, – продолжал Иноземцев, – Волков возглавлял следственную группу по делу о глухом таежном поселке Дар.

Вилка выпала из моих пальцев и со звоном шлепнулась на стол.

– Но… значит, всё это время…

Иноземцев мрачно кивнул.

– Верно. Отдел Волкова работает секретно, ничто в прессу не просачивается. Но не сомневайтесь, всё то время, что мы идем по следам Кукловодов, по нашим собственным следам идут безопасники.

Вмешалась Винни:

– Они добрались до вас, Артур Григорьевич? Поэтому вы под наблюдением?

– Не то, чтобы добрались, – сказал Иноземцев. – Но они проявляют ко мне немалое внимание. У них пока нет доказательств, что я имею отношение ко всем этим делам, зато подозрений предостаточно. К счастью, я в курсе относительно их попыток скрытого слежения. Так, например, Волков подсунул мне шпиона – своего агента. Под видом пациента с психологическими проблемами он обратился ко мне, как к врачу, и, когда я ему «помог», он от благодарности не отходил от меня неделями. То приглашал в гости, то сам заявлялся незваным… Из-за этой слежки мне приходилось делать много лишних дел, чтобы замести следы, – в том числе таких дел, заниматься которыми мне очень не хотелось. К примеру, устраивать похороны Дмитрия Гора. Этот агент тоже там был, вы его должны были видеть. Он держал надо мной зонт.

Я мимолетно подумал о типе, похожем на лакея, который действительно на похоронах держал над Иноземцевым зонт. Так это был агент службы безопасности?

– Но Гор… – начал я.

Иноземцев перебил:

– Всё это время Дмитрий находился на минус втором этаже моей клиники, в специальной камере. Хоронили мы куклу, сделанную на 3D-принтере, над которой поработали профессиональные гримеры. Никто не заметил подмены.

– Так в гробу была кукла?!! – завопил я.

– Это было необходимо, поймите. – Иноземцев отпил вина с безмятежным видом, однако глаза за стеклами очков глядели на меня внимательно и почти настороженно. – Гибель Гора привлекла внимание Волкова. Он знал, что у нас были общие дела. К счастью, вы, Кирилл, пока не вызываете у него подозрений. Как и Винни. Я не мог держать тело Дмитрия у себя вечно. Поэтому придумал правдоподобную версию его гибели и устроил похороны. Ведь когда-то я был его опекуном, а других родных у него нет. После похорон наблюдение заметно ослабло… Так что похороны сыграли важную роль отвлечения внимания как для безопасников, так и для… хм… вас с Винни.

Я несколько раз открыл и закрыл рот. Хотел что-то сказать, но речевой аппарат работать не соглашался. В голове установилась звонкая тишина, готовая взорваться фейерверком вопросов и гневных речей.

Винни во все глаза рассматривала Иноземцева, будто тот в преддверии полуночи превращался в тыкву. Ее рот приоткрылся.

Иноземцев, как и полагается опытному психологу, догадался, что сейчас подвергнется словесному обстрелу, и заговорил сам:

– Вы отправлялись на важную миссию и не должны были беспокоиться ни о чем лишнем, что отвлекло бы от дела. Вы должны были… отпустить Гора. Еще раз простите, но у меня не было выбора.

Дар речи, наконец, ко мне вернулся. Я откашлялся:

– Но… Зачем держать тело Гора в камере? Он же был мертв, я уверен.

Иноземцев покачал головой.

– Его тело было холодным. Пульс и дыхание отсутствовали. Но он был не мертв. Он находился в так называемой паракоме. Танатофилы называли это состояние Энгра-Шиокха-Ро, Блужданием в Бездне за пределами смерти.

Мне вспомнились слова призрака Гора, что привиделся мне в номере московской гостиницы. Значит, призрак был прав? Но откуда взялся призрак, если Гор не мертв? Я ничего не мог понять.

Иноземцев не дал мне времени собраться с мыслями – говорил и говорил без передышки, словно опасаясь, что мы не дадим ему закончить:

– Я догадался об этом хоть и не сразу, но достаточно быстро. Как я уже сказал, мне надо было избавляться от слежки и отправлять вас в Москву. Поэтому лучшим выходом было устроить похороны, а потом спокойно заняться Дмитрием. Когда вы, Кирилл, рассказали мне о тени Владыки Смерти, которую вызвал Рейн с помощью Алтаря Танатофилов, я понял, что Гор стал Жертвой. В него вселился дух Владыки. Рано или поздно Хорджахас должен был воскреснуть в новом теле, в то время, как дух самого Гора блуждает в мире мертвых.

– Он являлся мне во сне, – тихим, неживым голосом проговорил я. – И говорил о Бездне…

– Вполне возможно, – сказал Иноземцев, не проявляя никаких эмоций. – Между вами сильная духовная связь, поэтому он сумел… В общем, тело Гора было опасно, Хорджахас мог пробудиться в любой момент. Я закрыл его в герметичной камере, но этого оказалось, увы, недостаточно. Несколько дней назад тело исчезло. Не представляю, как ему это удалось. Но у Владыки Смерти должно быть много способностей…

– Он явился нам в канализации, – негромко сказала Винни. – Он хотел…

Он запнулась, посмотрела на меня и продолжила:

– Он просто хотел обнять Кирилла. И всё. Он не нападал.

Иноземцев промолчал, о чем-то задумавшись. Я поймал на себе его быстрый испытующих взгляд.

– У Гора есть шанс стать самим собой? – после долгой паузы спросил я.

– Не знаю, – ответил Иноземцев.

Я собрался было задать еще какой-то вопрос, но меня перебила Винни:

– Артур Григорьевич, а вы не думаете, что ему помогли сбежать из камеры?

– Да, Винни, я думал о наличии предателя в клинике. Но – нет. Я уверен в своих людях. Хорджахас обладает огромной магической силой. Он как-никак Владыка Смерти и может покидать запертые помещения. Древние некроманты называли его Властителем лжи и иллюзий.

Многовато сегодня разговоров об иллюзиях, подумал я, вспомнив о разговоре с Винни в самолете. По ассоциации мне вспомнились и мои многочисленные видения. Очевидно, настало время рассказать о странных видениях. Я откашлялся и поведал всё без утайки: о Роласе Безумном, его казни, разговоре с Императором Иентайеров и о каких-то загадочных Гриик`хтахенах, которых Иентайеры почитали как Первых Богов.

Иноземцев и Винни выслушали меня внимательно. Винни была поражена, Иноземцев хмурился, и по его виду трудно было судить, насколько потрясла его эта история. Когда я закончил, оба некоторое время молчали.

– Надеюсь, эти видения помогут нам разобраться в ситуации, – пробормотал я.

Иноземцев рассеяно согласился со мной, думая о чем-то своем.

– Вы всё-таки зря нам не доверяете, Артур Григорьевич, – сказал я, добив бокал вина и нагло наливая себе еще. – Мозаичная стратегия – оно, может, и хорошо, но две или три головы лучше одной, пусть даже такой умной, как у вас. Вижу, вы чего-то не договариваете.

Иноземцев вышел из задумчивости и посмотрел на меня заинтересовано.

– Я поведал вам всё. – Он помолчал, ковыряя вилкой в тарелке. И добавил тихо, но со значением: – Всё, что вы должны знать.

Винни поморщилась, как от зубной боли. А мне кровь ударила в голову, да и выпитое вино дало о себе знать.

– То есть вот так, да? Собираетесь и дальше нами манипулировать? Использовать втемную? Мы рискуем жизнями, наш друг застрял в сраном потустороннем мире… А вы, мало того, что продолжаете увиливать от ответов, так еще и не отрицаете тот факт, что что-то знаете… И не скажете?!!

– Кирилл, – примирительно сказала Винни, кладя ладошку на мою руку. Я убрал руку со стола, гневно раздувая ноздри.

– Именно потому, что вы рискуете жизнями, я и не рассказываю всего. – Иноземцев поглядел на меня холодно и жестко. – Враги могут захватить вас в плен, пытать, читать мысли, ввести в заблуждение, одурманить… И выведать наши тайные планы. А тайны Фонда должны оставаться тайной за семью печатями до тех пор, пока последний Кукловод не испустит дух. Но от вас я не скрываю само наличие этих тайн.

Я фыркнул.

– А вы думали, что будет, если Кукловоды доберутся до вас, Артур Григорьевич? Если они будут пытать вас?

Иноземцев прищурился. Лицо его застыло, глаза смотрели на меня не мигая, как у змеи.

– В мое тело имплантирована капсула с сильнейшим ядом. Я могу раздавить ее простым напряжением нужных мышц и выпустить яд в кровь даже со связанными руками и ногами. Поверьте, я умру, но не раскрою тайн Фонда. А ввести меня в заблуждение или читать мои мысли крайне затруднительно благодаря специальной подготовке.

– Вшейте эти капсулы и нам тоже! – крикнул я. Меня уже было не остановить.

– Чтобы вы раздавили капсулу нечаянно в приступе гнева? – спокойно спросил Иноземцев. – При всем уважении, Кирилл, вы еще не научились владеть собой, своими эмоциями. Вы не повелитель своих эмоций, это они контролируют вас. В принципе, оно и понятно: вы пережили слишком много стресса за последние месяцы. И психологической подготовки у вас не было…

Я засопел. Иноземцев всё говорил правильно, с ним трудно было спорить. Это раздражало.

– Поэтому, – продолжил Иноземцев, – я предлагаю вам с Винни пройти курс реабилитации, отдохнуть в нашем санатории «Валгалла», что за городом в очень живописном местечке. Фонд оплачивает этот отдых. Сейчас, конечно, уже начало зимы, и санаторий по большей части пустует, но и отдыхающие всё же есть – любители лыжного спорта и прочих зимних развлечений. Вам не будет скучно. Хотя лично я полагаю, вы не против относительного одиночества.

– Как это?.. – сказал я. – Одержимое древним демоном тело Гора будет бродить где-то, его дух – мучиться в Бездне, а мы станем прохлаждаться в санатории? А вы не забыли, что, по словам Столярова, Феникс Рейн жив? С ним-то что будем делать? Сейчас явно не время кайфовать.

– Поисками Гора займутся другие оперативники.

– А почему не мы?

– Потому что вы были друзьями, – отрезал Иноземцев. – Между вами сильная эмоциональная связь, я уже упоминал об этом. Эмоции могут вам сослужить дурную службу.

Я медленно перевел дух. Больше всего в эту минуту в Иноземцеве меня бесило неестественное спокойствие. Он уже всё просчитал, все понял и сделал выводы. И он снова будет нами манипулировать, управлять, как гроссмейстер управляет шахматными фигурками.

– Стоило бы порадоваться, что у руля нашего сопротивления стоит такой человек, как вы, – сказал я. – Ни эмоций, ни чувств, ни сердца. Одна логика, тактика и стратегия. Макиавелли рыдал бы от счастья и умиления, узнав, что на свете существует Артур Григорьевич Иноземцев… Гор был похож на вас, но у него было что-то помимо компьютера в башке, что-то теплое и человеческое. Вы пытаетесь быть просто человеком, даже на ужин позвали, обнимали, поздравляли, выражали сочувствие… Только от всего этого несет фальшью.

Я встал из-за стола.

– Простите, если испортил аппетит, но мне нужно побыть одному.

– Понимаю, – сказал Иноземцев. – Чемодан оставьте здесь. Позвоните мне, когда надумаете вернуться, если нас уже здесь не будет.

Я вышел из кабинки со смешанным чувством злорадства и досады. Радовался, что высказал Иноземцеву многое из того, что рвалось с языка, и был недоволен, поскольку понимал, что по-настоящему достать психиатра не удалось.

Звонить в ближайшие часов двенадцать я не собирался, пусть подергается. Впрочем, у меня были подозрения, что дергаться он как раз таки не будет.

На улице шел густой снег, блестевший в лучах рекламы, автомобильных фар, витрин и фонарей. Холод слегка уменьшился, как это обычно бывает при снегопаде. Несмотря на снег и поздний час, прохожие, ссутулившись, так и сновали по тротуарам и пешеходным переходам. Потоки машин запрудили улицу.

Я натянул шапку пониже, накинул капюшон и быстро зашагал в сторону подземного перехода на Театральной. Сам не знаю, почему именно туда, и что собирался делать дальше. Деньги у меня были, я мог снять дешевый номер в какой-нибудь гостинице и переночевать.

Мысль о ночевке в гостинице в родном городе, в нескольких километрах от дома родителей, показалась мне странной и немного забавной. Точно я был вне закона, как какой-нибудь преступник…

Перебежав через дорогу, освещенную желтоватым светом фонарей, я подумал, что Иноземцев наверняка как-то отслеживает меня – уж слишком легко он согласился отпустить меня ночью. А ведь где-то на воле гуляет Хорджахас и, скорее всего, выживший каким-то чудом Феникс Рейн.

С моей же стороны уходить куда глаза глядят в такое время только из-за того, что меня взбесил Иноземцев, значило поступать как полный инфантильный дебил. Иноземцев прав: до тех пор, пока я не стану повелителем своих эмоций, я не имею права знать все тайны Фонда. В нашей войне ставки слишком высоки, чтобы полностью полагаться на экзальтированного ребенка…

Я оглянулся несколько раз – вроде бы «хвоста» не наблюдалось. Хотя какой из меня Джеймс Бонд? Опытный агент может наступать мне на пятки и дышать в затылок, я ничего и не замечу.

Холод остудил мою горячую голову, разогретую вином, раздражением и последствиями сильного стресса. Я уже начал подумывать о возвращении, когда внезапно осознал, что прохожу мимо знакомой кофейни «Версаль». Мы здесь часто сидели с однокурсниками. И с Дашей…

Вдруг мне померещился ее голос – тихий и неуверенный:

– Кирюша?

Я подпрыгнул не хуже баскетболиста. Обернулся.

Нет, мне ничего не примерещилось, как ни странно. Позади меня действительно стояла Даша Комиссарова, моя девушка.

Глава 3[править]

Она была в темно-синем пальто, шею окутывал белый шарф, из-под белой беретки струились каштановые волосы. Лицо раскраснелось – видимо, она только что вышла из помещения.

Я уставился на нее с раскрытым ртом. Дар речь меня покинул второй раз за день. Даша тоже молчала целую минуту, широко открыв глаза и придерживая рукой сумочку на плече.

Наконец, она сказала до боли знакомым требовательным тоном:

– Ратников, ты что здесь делаешь? Ты же должен быть в Лондонской Школе журналистики! Только не говори, что у вас каникулы, я смотрела в интернете: нет сейчас у вас никаких каникул! И что выгнали, не говори!

Я растерялся. Вот не думал, что есть риск напороться не только на Кукловодов, но и на знакомых! Вероятно, мое подсознание привело меня к «Версалю» – месту, где часто бывает Даша. Значит, подсознательно я желал ее видеть? Безусловно. Но противное подсознание не намеревалось подсказывать мне, как объяснить ей мое присутствие здесь.

Мозги отчаянно скрипели и наконец выдали ответ: не врать, но и не говорить всей правды. Как Иноземцев.

– Привет, Даша, – сказал я. – Да, я приехал. Это трудно объяснить…

– Представляешь, у меня прорва времени, чтобы выслушать твои объяснения, – дрожащим голосом заявила Даша. – Мы с однокурсниками отмечали сдачу рубежки в кафе «Ильмень-озеро», и я решила прогуляться до дома пешком… Как чувствовала… Кстати, мы у «Версаля», нашей кофейни.

Она выделила слово «нашей». Напомнила наши отношения, в свете которых сегодняшняя отчужденная встреча выглядела по меньшей мере странно. Она, несомненно, хотела понять, что изменилось, а я, как назло, не мог дать внятного ответа…

Мы молча зашли в кофейню и сели за столик у широкого окна, как когда-то давно… Подошла официантка. Я заказал две чашки горячего шоколада. Все это время Даша не отрывала от меня глаз.

– Короче, – начал я, испытывая сильное желание провалиться сквозь кафельный пол, – ты помнишь, как я влип в ту историю с похищениями детей? Там всё оказалось хуже, чем мы думали… Маньяк-убийца был членом криминальной группировки. Он за мной охотился, потому что я встал на его пути – не по своей воле, конечно. Мне помог Дмитрий, ты его помнишь? Он навестил меня в больнице и позвонил тебе…

– Конечно, помню! Так за тобой охотилась мафия? – прошептала Даша. Глаза ее, и без того огромные, готовы были вылезти из орбит.

– Типа того. – Я отпил шоколада, стараясь пореже смотреть на нее и чувствуя себя бесстыжим альфонсом, который сбежал от девушки, а теперь попался и врет изо всех сил. – Даша, если я расскажу тебе все подробности, ты тоже можешь попасть под удар. Это во-первых…

Она фыркнула с пренебрежительным видом.

– Если на тебя наехала мафия, то в опасности все, с кем ты общался и общаешься, Ратников. Опасность меня всегда заводила, если ты не забыл. Колись давай. Чем могу, помогу. Только сделай одолжение: не ври.

Напряженная мозговая деятельность в моей черепной коробке достигла запредельного уровня. Я даже вспотел. Что же делать? Я вспомнил нашу последнюю встречу перед поездкой в поселок «Дар». Тогда я понял, что ей небезразличен. И что сам я не ценил ее чувства, даже хуже – не замечал их. Мне было перед ней ужасно стыдно и неловко.

Иноземцев не требовал хранить тайну, подсказал вкрадчивый голосок. Тот самый голосок, который время от времени слышится в голове любого человека, и оправдывает любые прихоти и желания. Главное, чтобы эти желания были достаточно сильными. Сегодня мне очень сильно хотелось к нему прислушаться… Да, Иноземцев не требовал молчать о нашей деятельности, но сохранение тайны предполагалось сама собой. Да и не поверит нормальный человек во всех этих Кукловодов, ходячих мертвецов, адских детей и древних императоров…

Даша приперла меня к стенке. Выбор у меня был невелик: или врать, или говорить правду. Отказать в объяснениях равносильно пощечине. А врать я умею плохо, Даша раскусит. И это будет равносильно той же самой пощечине.

– Я не сказал, что «во-вторых», – продолжил я, приняв, наконец-то, решение. – Во-вторых, когда я расскажу тебе свою историю, то этого хватит, чтобы ты лишилась сна на несколько дней. А покой ты потеряешь до конца жизни.

При этих словах я печально улыбнулся. Эта самая фраза из уст Гора в съемной квартире напротив логова марионетки до сих пор звучала у меня в ушах.

Даша кивнула, так и не притронувшись к чашке. И меня понесло. Я рассказал ей всё, от начала до конца. Не думая о конфиденциальности, Иноземцеве, ФСБшниках. Даша слушала, а я просто рассказывал. Рассказ лился из меня, и мне странным образом легчало.

– Ну вот, – устало сказал я получасом позже. Время близилось к полуночи, в кофейне не осталось посетителей, кроме нас, а официантка уже косилась в нашу сторону. – Теперь ты можешь сказать, что я псих, и уйти.

Даша молча встала. Я со страхом смотрел на ее непроницаемое лицо. Она наклонилась ко мне и взасос поцеловала. Официантка достаточно громко хмыкнула. Даша села, ее глаза горели; она казалась возбужденной.

– Тогда я тоже рехнулась, – сообщила она. – Между прочим, я всегда чувствовала… Ты удалил все аккаунты, дергался от любой тени. Сидел безвылазно дома на каникулах… Как я сама не догадалась, что всё это неспроста?

Я сглотнул.

– То есть… ты мне веришь? И не считаешь свихнувшимся фриком?

– Я знаю: врать ты не умеешь. – Даша довольно улыбнулась. – Если и гонишь мне сейчас, то сам веришь в это. Но как тогда быть с погибшими детишками? Соседкой твоей? А что с пропавшими без вести из твоего пригорода? А с этой Дианой Сафиной, которую зарезали и про которую все газеты трубили, по ящику показывали и в инете писали? А как же парень, которого прирезали в лесу? Всё сходится!

– И ты не боишься? – недоверчиво спросил я.

– Что ты и есть тот самый маньяк, который завалил всех этих людей? – Даша хихикнула. – Нет. У меня зоны страха и удовольствия находятся в мозгу в одном месте. Да и чего мне бояться? Что умру от руки твоих Кукловодов? Мы все умрем рано или поздно. Что нежить существует и темные маги тоже? Значит, мир более интересен, чем кажется на первый взгляд. Так чего мне печалиться?

– Но… – начал я и замолк. Не знал, что сказать. Сам я совсем иначе отреагировал на откровения Гора в прошлом году. Поистине, Даша – экстремалка!

Несмотря на облегчение от исповеди, где-то в глубине души зашевелился червячок неудовольствия: эта нестандартная реакция Даши меня немного отталкивала. Черт возьми, да если бы она назвала меня психопатом или патологическим лжецом, я и то не был бы так недоволен, как сейчас!

Даша позвала официантку и попросила счет. Та уже давно приготовила квитанцию – поняла по остывшему шоколаду, что заказывать мы больше ничего не намерены. Даша сама расплатилась, чем вызвала еще одну ухмылку официантки и презрительный взгляд в мою сторону.

– Пойдем, Кирюша! – сказала Даша.

– Куда? – растерялся я.

– К родителям же ты не собираешься? Они будут в шоке. Тебе повезло: мои предки приедут завтра вечером, а пока, как говорится, хата свободна. Однокурсники хотели замутить вечеринку у меня дома, но я, слава богу, отказалась. Так ты идешь?

– Иду, – пробормотал я, думая, что Иноземцев сегодня меня явно не дождется.

Мы вывалились на улицу, и официантка поспешно повернула табличку за стеклянной дверью той стороной, где написано «Закрыто».

Морозец схватился за щеки и руки, обжег легкие. Снег перестал валить хлопьями, шел мелкой сверкающей крошкой. Прохожих поубавилось.

– Боже мой, не могу поверить, что это происходит со мной! – вскричала Даша, воздев руки к черному небу. – Мне надо прийти в себя. Давай пройдемся. До дома пара кварталов.

Я тоже был не против слегка остыть. Меня уже начинало слегка коробить оттого, что проболтался. Прав всё-таки Иноземцев, рано мне доверять все секреты!

Даша надела перчатки и взяла меня под локоток. Мы молча двинулись по улице. О чем думала Даша, не представляю, а сам я размышлял о том, что, наверное, Даша и есть самая подходящая девушка для оперативника Фонда контр-кукловодов. Кто подойдет мне лучше, чем безбашенная, сильная и уверенная любительница адреналина?

Впервые за много дней я ощущал себя почти счастливым. Полному счастью мешало смутное нехорошее предчувствие…

Мы прошли один квартал, прежде чем Даша нарушила молчание:

– Кирилл, я хотела сказать… Я давно об этом думала… – Она явно сильно волновалась, что было не в ее обычаях. – Короче…

Я встал как вкопанный. Не оттого, что хотела сказать Даша. Возможно, она хотела предложить нам жить вместе, или обручиться, или признаться мне в любви, или сообщить, что у меня на носу прыщ соскочил. Это было неважно, потому что меня пронзило почти осязаемое чувство опасности.

– Ты чего? – удивилась Даша.

Вокруг было до странности тихо. Ни шума автомобилей, ни голосов прохожих. Снег – и тот перестал идти. По спине у меня защекотало от незримого, но тяжелого взгляда.

Я огляделся – никого. Квартал был совершенно безлюден. Мы стояли возле длинного девятиэтажного дома с несколькими темными арками, ведущими во дворы.

Даша снова хотела задать какой-то вопрос, но застыла, беззвучно выпустив изо рта облачко пара. Из-под ближайшей арки вышла худощавая фигура в короткой куртке и потертых джинсах.

– Дима? Гор? – громко осведомилась Даша. – То есть это Хорджахас в теле Гора?

Я и сам придерживался того же мнения. Только радостного любопытства в отличие от подруги не испытывал.

– Похоже на то, – пробормотал я. – Сваливаем потихоньку.

Меня охватил страх – не панический, а тоскливо-обреченный. Страх не новичка, впервые столкнувшийся со сверхъестественной опасностью, а более-менее опытного человека, который понял, что до него добрались могущественные враги. Где-то, скорее всего, скрывались порождения некромантов. Может быть, быстрые и стремительные адские дети. Или отвратительные химеры. Или лязгающие марионетки…

И как назло у меня не было никакого оружия, даже задрипанного ножа. Этот дебильный поступок – желание прогуляться ночью в одиночестве после всего произошедшего – нельзя объяснить одним стрессом неофита Фонда, тут без природного идиотизма не обошлось.

Однако ругать и корить себя было поздно. Я задвинул Дашу за спину и стал постепенно отходить от псевдо-Гора, неспешной походкой приближавшегося к нам.

– Бежим, – прошептал я.

В этот момент «Гор» остановился.

– Кирилл, куда же ты бежишь от меня? – с деланным беспокойством спросил он. – Это ведь я, твой друг!

– Ага, как же… – Я пятился, оттесняя Дашу в сторону проезжей части, и осознавая глупость этого разговора.

– По крайней мере, часть Дмитрия Гора живет во мне, – спокойно продолжал «Гор», идя к нам. Он держал руки в карманах, капюшон накрывал его голову и бросал тень на лицо, но я мог разглядеть его черты. С ним не произошло никаких страшных изменений, как с теми, из кого некроманты делают мертвые игрушки. Гор выглядел совсем как при жизни. Мне с трудом верилось, что это не он.

– У меня его память, – сказал Хорджахас. – Она стала частью моей памяти. Вы были хорошими друзьями, пусть и недолго. Редко такие люди, как вы, встречаются вместе, и создают эффективный дуэт… Даже я нечасто встречал таких людей, а ведь я очень стар, Кирилл. Гораздо старше всей вашей цивилизации…

Из темных провалов арок вышло еще с пару десятков фигур. Хотя они были закутаны в зимнюю одежду, я сразу узнал марионеток. Не знаю, когда Хорджахас успел понаделать столько нежити. Это были дети, взрослые и старики. Они в полном молчании выстроились полукругом за Хорджахасом, таращась на нас стеклянными линзами вместо глаз.

– Чего тебе надо, император? – спросил я. Позади меня прерывисто дышала Даша.

– Всего лишь поговорить с моим старым другом. – «Гор» ухмыльнулся, словно оскалившись. – Тем, что показывает тебе картинки. Что он уже успел тебе показать? Расскажи мне, и ты получишь награду: жизнь – свою и своих близких.

– Ты о каком старом друге? Роласе Безумном? – вырвалось у меня. – Ты его боишься?

«Гор» запрокинул голову и расхохотался. Наверное, даже зловещий хохот гиены над истерзанной жертвой не казался бы таким жутким.

– Я боюсь? Сама смерть боится меня, ибо я – ее владыка! Ролас доставил мне в свое время проблем, но он не более чем болезненная заноза в заднице!

– Слышал, от занозы может начаться гангрена, – прошептал я. – И тогда ты сдохнешь…

«Гор» опустил на какое-то время голову. Когда он поднял ее, я явственно разглядел в глазах красные огни.

– Что ж, ты упрям. И глуп. Ты мог бы обрести вечную жизнь и всех женщин этого мира, но ты выбрал стезю страданий…

Он протянул ко мне руку и проревел что-то на языке, который вымер задолго до того, как Ромул и Рэм основали Рим.

Марионетки все как один ринулись к нам. Даша вскрикнула от страха – настоящего, неподдельного страха. Меня сшибли с ног первым же натиском; я оглянуться не успел, как очутился на земле, облепленный снегом. Я приготовился к боли и смерти, но марионетки, сбив меня с ног, устремились куда-то дальше. До меня донесся отчаянный крик. Никогда не думал, что услышу, как экстремалка Даша кричит от ужаса.

Я подскочил. Дашу волокли под руки через пустынную дорогу, она отчаянно дергала ногами.

Я кинулся за ней, крича что-то неразборчивое. Понятия не имею, откуда взялась машина на пустой улице. Меня ослепили фары и оглушил пронзительный сигнал. Время словно замедлилось, однако я ничего не мог поделать. Тело меня не слушалось. Я увидел капот и бампер, сверкающие фары… Машина ударила меня по бедру, было не больно, хоть я и явственно услышал хруст ломающихся костей. Меня подкинуло, как пушинку, черные небо и белая земля поменялись местами. Мгновенная тошнота сменилась удивлением, а затем – невыносимой болью.

Удара о землю я не запомнил.

Глава 4[править]

Я стоял у грубо сколоченного деревянного стола и рассматривал латунный прибор длиной в локоть, отдаленно похожий на рог наутилуса. Он, как и рог, тоже заворачивался причудливой спиралью, только вот на каждом витке блестел красновато-желтоватый глазок. Несмотря на жаркий день, от прибора веяло холодом, ладони у меня уже закоченели. Это было хорошим знаком. Значит, всё получилось, как надо.

Не в силах больше удерживать этот холодный предмет, я поставил его основанием на стол, поднял глаза и посмотрел в круглое окно прямо передо мной. Оно было забрано шестигранными прозрачными пластинами и издали походило на гигантский фасеточный глаз насекомого. Прозрачные шестигранники, которые когда-то находились в телах Призрачных Рыб, значительно искажали вид за окном, но в целом через них можно было без труда разглядеть улицы Х`рокхаса, уступ за уступом карабкающиеся по склону горы, на вершине которой высился дворец императора Хорджахаса. Чуть в стороне на фоне бледно-опалового неба темнела Пирамида Высшей Справедливости.

Нежные руки обвили мою талию, в спину пониже лопаток уперлась упругая грудь. На меня повеяло солнечным запахом волос и пряностей.

– Лиша, – сказал я.

Повернувшись, я приобнял ее за тонкий стан. В этот изнуряюще жаркий день, еще более жаркий из-за полного штиля, на ней было совсем мало одежды – лишь тонкая туника, держащаяся на одном загорелом плече, сандалии и украшения. Ее черные косы достигали колен, а смуглое узкое лицо с ясными глазами было обращено вверх. Лиша знала, как на меня действует вид ее длинной шеи. Она прикрыла глаза; пунцовые губки, наоборот, приоткрылись, обнажив зубы.

– Думаешь, стоит выказывать плотскую любовь в храме Первых Богов? – безуспешно сдерживая волнение в чреслах, спросил я.

– А мне все равно, Ролас, – пропела Лиша. – И еще я думаю, что в храме не стоит также заниматься механикой – Первые Боги могут разгневаться…

Я выпустил ее из объятий, понимая, что, если не сделаю этого, может произойти богохульство, какого не бывало со времен Эйконхаэров, наших предков-исполинов. Лиша тоже слегка отошла и напустила на себя вид полной невинности и скромности: потупила взор, скрестила руки. Уголки губ, правда, были готовы улыбнуться. Я взял кипу шуршащих свитков и помахал ими перед Лишей.

– Они не будут гневаться по поводу механики. Между прочим, этот прибор сделан по их схемам. Это копии Свитков Первых Богов. Я их взял, пока остальные жрецы участвуют в церемонии человеческих жертвоприношений в Мутаи. У молодого жреца, оставшегося охранять храм в одиночестве, есть свои преимущества… Кроме того, что к нему каждый день заглядывает самое прекрасное существо на свете…

– Не обманывай, милый, к тебе заходит еще и Шиокха-Дахана. Я видела ту марионетку, которая при жизни была повелительницей страны Слонов. Как там ее звали? До того, как наш император разрушил ее дворец, истребил весь ее народ, а саму превратил в мертвую рабыню?

– Я не помню, – отмахнулся я. – Наш повелитель покорил все народы мира, я сбился со счета… Но не говори, что ревнуешь к царице! Она носит мне еду. Возможно, ты захочешь делать это сама? Тогда пересудов не избежать.

– Вот еще. – Лиша коснулась пальчиком прибора, стоявшего на столе вертикально, острым концом вверх. – Что это?

– О! – с воодушевлением сказал я. – Сейчас покажу.

Я перевернул прибор острым концом вниз и поставил на стол. Вопреки всем законам подлунного мира, прибор не упал, а остался стоять, сохраняя полное равновесие.

Лиша вскрикнула – не восхищенно, как следовало ожидать, а испуганно.

– Я знаю, что это! О Ролас! Скажи, что это нечто другое!

– Это Путеводная звезда для тех, кто потерял последнюю надежду, – строго сказал я, глядя в широко раскрытые глаза Лиши. – Это маяк во тьме за гранью жизни и смерти… Это Перст Первых Богов.

Лиша отшатнулась и выставила перед собой руки, словно пытаясь заслониться от прибора. Драгоценные браслеты на ее кистях мягко зазвенели.

– Но зачем тебе Перст? Он ведь для тех, кто Блуждает в Бездне! Для Энгра-Шиокха-Ро! Ты хочешь совершить ритуальное самоубийство? Ты не обязан, ты ведь всего лишь младший жрец! А как же я?..

Я положил руки на плечи Лиши, ощутив ее бархатную кожу. Успокаивающе улыбнулся:

– Я не собираюсь совершать ритуальное самоубийство, а потом возвращаться из Бездны, следуя за Перстом Первых Богов. Это… просто это на всякий случай. Если вдруг я погибну, то хочу найти путь назад.

Прекрасные очи моей славной Лиши повлажнели. Она переживала за меня так, как может переживать только женщина.

– Но зачем? Зачем искать путь назад? Это великий грех!

На одно краткое мгновение я чуть было не признался в своих планах. Слава великому Энгра, первому из жрецов, удержал язык за зубами.

– Зачем? – переспросил я. – Затем, что люблю тебя, Лиша! И хочу всегда возвращаться к тебе, где бы ни был. Даже из Бездны.

Я поцеловал Лишу. Она немного расслабилась, смежила веки. Целуя ее, я покосился в фасеточное окно, за которым под лучами тропического солнца белел дворец императора Иентайеров.

Хорджахас, я иду к тебе…

И я убью тебя, чего бы мне этого не стоило.

Глава 5[править]

Я открыл глаза и увидел нечто серое и однотонное. Поморгав, сконцентрировался и сообразил, что смотрю в серый потолок без признаков ламп. Малейшее мысленное усилие вызвало головную боль. Она прошла спустя пять секунд, которые я пролежал с закрытыми глазами.

Когда я рискнул открыть их снова, мозги немного прогрелись, извилины зашевелились – на сей раз безболезненно. Я покрутил головой и выяснил, что лежу на широкой и мягкой постели в небольшом помещении, похожем на одноместный гостиничный номер.

Слева от меня торчал штатив с медицинской капельницей. Ее конец с иглой лежал на тумбочке, там же лежала вата, шприцы и какие-то пакетики.

Справа огромное окно было наполовину закрыто шторами. Я разглядел серое мутное небо и больше ничего.

Впереди на стене висел плоский экран телевизора, под ним вроде бы был стол с креслом.

Так я в гостинице?

Я попытался подняться и охнул: все тело ныло и болело, будто меня нещадно отпинала бразильская сборная по футболу. Поднял руки – локтевые сгибы были истыканы иглами, вокруг уколов синели гематомы. С невероятным трудом отбросил одеяло непослушными кистями и обнаружил, что правая нога забинтована. Охая и ахая, попытался сесть в постели, но меня пронзила острая боль в ребрах. Я рухнул обратно на постель. Мой торс был туго перебинтован. Видимо, были сломаны ребра.

Вспомнился яркий, как сама жизнь, сон. Что хотел мне показать на сей раз этот неведомый Ролас, который осмелился бросить вызов Императору Хорджахасу и в итоге, насколько я помню, был казнен весьма неприятным образом? Кстати, сегодняшнее видение-сон было о событиях, предшествовавших казни, это и дураку понятно. И предшествовавших покушению на Хорджахаса тоже.

– Даша! – вырвалось у меня.

И почему я вспомнил о ней только сейчас? Яркое видение затмило события вчерашней ночи. Вчерашней ли? Сколько я провалялся без сознания? Где я? И где Даша?

Я попытался пройтись, но это было все равно, что разгуливать на кровоточащих культях. К счастью, дверь открылась, и вошла самая обыкновенная медсестра в белом халате и чепчике – немолодая, но подтянутая, с худым бледным лицом, усталыми глазами и тонкими губами.

– Где я? – прохрипел я, не дав ей открыть рот.

– Здравствуйте, Кирилл Валентинович, – отозвалась медсестра спокойно и деловито. – Вы в номере санатория «Валгалла». Меня зовут Клара Степановна, я – медсестра в этом санатории. Вас привезли вчера ночью в тяжелом состоянии, без сознания. Привез лично Артур Григорьевич с какими-то незнакомыми мне молодым человеком и девушкой. У вас небольшая трещина в правой малоберцовой кости, повреждены три ребра и имеется множество ушибов разной степени тяжести. Доктор Иноземцев велел следить за тем, чтобы вы ни о чем не волновались. Лечение и проживание оплачено. Если есть еще вопросы, я отвечу.

– Где Даша? – выдавил я. Ее подробный отчет едва зацепил мое сознание. В нем ничего не было о Даше.

– К сожалению, не знаю никакой Даши. Если вы о той девушке, которая приехала вместе с доктором…

– Да-да, наверное!

– … Иноземцевым, – продолжала медсестра, будто ее не прерывали, – то она находится в соседнем номере. Я позову ее.

– Да, спасибо… – Я рухнул обратно на подушки.

Клара Степановна отчалила. А спустя полминуты вошла Винни. Сердце у меня упало.

– Не беспокойся, Кирилл, – сказала она, присаживаясь на край кровати. – Мы ее ищем. Артур Григорьевич делает всё, что в его силах.

– Ищите? Вы хоть знаете, где ее искать? Ее унесли марионетки Хорджахаса! Вы хоть знаете, куда они ее потащили? И зачем?! Черт, зачем я ушел от вас!.. Не встретил бы ее… Не было бы ничего…

– Мы знаем. Мы следили за тобой, Артур Григорьевич вызвал оперативников… Но наши люди не успели сориентироваться, всё произошло слишком быстро… Не вини себя, Хорджахас добрался бы до тебя при любом раскладе, и все наши близкие и знакомые под ударом.

Я закрыл лицо ладонями.

– Вот что, Винни, я должен участвовать в поисках Даши!

– Ты попал под машину. Еще дешево отделался. В таком состоянии хорошо не поищешь… не поискаешь… Твое дело – лежать и поправляться. Раз Дашу похитили, значит, она нужна Хорджахасу. Он ее не убил сразу, не убьет и потом. Она ему нужна.

– Зачем?

– Например, чтобы шантажировать.

Меня одолело желание крепко выругаться, как в аэропорту, но я понимал, что руганью делу не поможешь. Винни права, а я ничего не могу поделать, только лежать и поправляться.

– Что-то мне хочется подремать, слабость… – Я отвернулся от Винни. Я хотел, чтобы она ушла.

– Хорошо, – сказала она, вставая. – Если что, я буду в соседнем номере. Доктор велел мне быть рядом…

Она тихо вышла, и я остался наедине со своими страхами, виной и терзаниями.

Потянулись томительные часы. Вечером Клара Степановна принесла легкий ужин, я съел его, не чувствуя вкуса. Когда она унесла поднос с тарелками, я, прыгая на одной ноге и держась за стены, вышел на просторный балкон.

Оказалось, мой номер расположен на четвертом этаже длинного шестиэтажного здания, вокруг которого на многие километры простирался заснеженный лес. Лишь справа в серой дымке проступали очертания городских небоскребов, а слева высился пологий склон с фуникулером и лыжней. Прямо под моим балконом раскинулось поле для гольфа, окруженное высоченным сеточным забором.

Небо было пасмурным и вдалеке опускалось прямо на лес стеной тумана. Трудно было определить, который час: то ли утро, то ли вечер.

Несмотря на тишину, свежий воздух и природу, вся эта картина вгоняла в тоску. Мне подумалось, что Иноземцев ошибся, и иногда лечение стресса лучше проводить в гуще людей, а не в пустом санатории на отшибе.

Замерзнув, я вернулся в номер и улегся на кровать. Мне было плохо, как никогда. Беспокойство за Дашу мучило меня каждую секунду, к нему добавлялась вина. И еще страх.

Хорджахас слишком силен, его не победить, шептал у меня в голове мерзкий голосок. Война проиграна, пусть Иноземцев этого и не признает.

Вечером еще раз приходила Винни, сообщила, что новостей от Иноземцева нет. Я не ждал иного. Всё было плохо.

Мы поговорили на разные темы, хотя у меня не было настроения поддерживать пустой разговор, выстраивать предположения и строить догадки. Вскоре Винни это поняла и ушла. Перед уходом предложила прогуляться на улице, я отказался, и она, печально кивнув, закрыла за собой дверь.

Спал я плохо. Сны перемежались болезненными видениями. Я все время представлял Дашу, которую пытает Хорджахас. Подспудно надеялся, что увижу очередное «послание» Роласа, но древний Иентайер не говорил со мной в эту муторную ночь.

На другой день я проснулся с гудящей головой, будто с похмелья. После завтрака снова зашла Винни. На сей раз я согласился прогуляться, надеясь, что свежий морозный воздух прочистит мне мозги. Винни откуда-то прикатила инвалидную коляску, я надел куртку, шапку и перчатки, сел в своё новое «авто», и мы поехали.

В коридоре нам попалась молодая семейная пара и их сын, на вид лет шести-семи, в шапочке набекрень. Мужчина и женщина, видимо, только что вернулись с улицы, были они раскрасневшимися от мороза, и от них пахло снегом. Они тихо переговаривались. Мальчик проводил меня долгим взглядом – наверное, раньше ему не попадались инвалиды-колясочники. Мне он показался смутно знакомым, но я не придал этому значения.

Кроме молодой пары, нам, собственно, никто из отдыхающих не попался. Холл на первом этаже драила уборщица, охранник стоял у стеклянной стены и пялился на заснеженные ели. Дворник уже счистил снег вокруг здания, и мы с Винни двинулись по дорожке между рядами деревьев.

Я хотел сам вращать колеса коляски, но это оказалось не так-то просто. Коляска то и дело норовила повернуть куда-нибудь не туда, к примеру, съехать в кювет. В конце концов Винни убедила меня, что сама будет меня катить, и я смирился с ролью инвалида.

Через четверть часа на землю опустился плотный белый туман, стало холодно и неуютно. Влага конденсировалась на лице каплями воды, которые быстро замерзали. Мне даже почудилось, что стало трудно дышать.

Мы вернулись в здание. Вопреки моим ожиданиям, прогулка по свежему воздуху не только не приободрила, но, наоборот, вогнала в окончательную беспросветную депрессию. Этот туман, этот холод и чувство полного одиночества и никчемности выгрызали в моей душе зияющую дыру. Впервые в жизни я серьезно задумался, зачем живу.

Остаток дня я провалялся в номере, щелкая по пульту телевизора. Показывали какие-то бессмысленные передачи, новости о политических дрязгах, убийствах, терактах и народных волнениях в разных странах. Ни одной хорошей новости – одни гадости. Да так оно и было, по сути. Мир катился в полную задницу, а всем было наплевать.

– Может быть, этот мир достоин Хорджахаса, – пробормотал я.

Спать лег рано, делать все равно было нечего. Иноземцев так и не позвонил, словно сквозь землю провалился. Уснуть, в отличие от вчерашней ночи, удалось сразу, зато через пару часов я отчего-то проснулся в темной комнате. Сон пропал, будто я уже выспался.

Плотные шторы совершенно не пропускали света, светился лишь красный огонек на телевизоре и табло с цифровыми часами. Когда я открыл глаза, в темноте что-то шевельнулось и явственно заскрипела дверь в мой номер. Спросонья мне понадобилось несколько долгих минут, чтобы догадаться: кто-то только что тихо вышел из моей комнаты, где пребывал, пока я спал. Кто это был? Клара Степановна?

Я позвал ее, но никто не отозвался. Меня вдруг пробрала дрожь. Снова, как тогда с Дашей возле арок, на меня нахлынуло неприятное предчувствие.

Путаясь в одеяле, я соскочил на застланный ковром пол и уселся в коляску. Завертел колеса и медленно выехал в залитый электрическим светом коридор. Не знаю, что я ожидал увидеть. И о чем вообще думал. Ведь если это была какая-то опасная тварь, я не смог бы оказать ни малейшего сопротивления. Просто мне хотелось увидеть того, кто поспешил ретироваться, стоило мне проснуться.

Коридор был длинный, во всю длину здания; освещен не весь, дальний конец слева от меня терялся в полном мраке. Я прищурился. На границе света и тени лежало что-то белое.

Ладони, лежавшие на хромированных ободах колес коляски, вспотели. Я нерешительно покатился в ту сторону, прекрасно понимая, что делать этого раз таки не стоит.

Стоило мне преодолеть пару метров, как я понял, что это за белая штука. Обычный гостиничный халат валялся на полу. В ту же секунду халат пропал во тьме, как если бы кто-то сдернул его со света.

Я замер, не зная, как поступить дальше. Во тьме коридора кто-то прятался. Он не отзывался, когда я позвал Клару Степановну, он был в моей комнате и следил за мной.

Пока я думал, лампы надо мной замигали, как от перепада напряжения. Вот погасла одна лампа вдали, затем еще одна, чуть ближе. Тьма приближалась, поглощая коридор.

На меня нахлынул неизъяснимый ужас, совсем как в детстве. Словно и не было всех этих передряг, что выпали на мою долю за последние полтора года. Я был слаб, одинок и беззащитен…

В какой-то миг я собрался с силами, развернул коляску и заехал в номер. Запер дверь – снова, потому что вечером уже запирал ее, но нечто, тем не менее, пробралось. Когда дверь захлопнулась, я успел заметить, что коридор погрузился в кромешную тьму. А еще до моего слуха долетели тихие звуки: шепот, приглушенный смех и, кажется, детский смех…

Я не стал вызывать Клару Степановну или Винни, потому что не знал, что конкретно им сказать. Что увидел белый халат? Что свет погас? На это имелись вполне рациональные причины. Проводка перегорела. Уборщица или кто-то из постояльцев уронил халат. Мне спросонья почудился ночной гость.

Я лежал с открытыми глазами, готовый разреветься от собственной трусости и никчемности.

Уснуть удалось только под утро.

Глава 6[править]

Наутро я рассказал о произошедшем Винни. Ждал, что она отнесется к рассказу серьезно, но она лишь мягко улыбнулась и сказала:

– Кирилл, у тебя стресс. Очень сильный. Ты и сам не понимаешь, насколько. Поэтому доктор Иноземцев и поместил тебя сюда. Ты нам нужен – но нужен здоровым.

Я не поверил ушам:

– Ты серьезно? После Катакомб, всех этих воскрешенных уродов, Кукловодов и Теней Владык Смерти ты вот так вот просто, без раздумий, утверждаешь, что ночью мне привиделось черт-те что? Что во всем виноват стресс?

– Ты ничего не видел конкретно, – успокаивающе сказала Винни.

– И что? Надо же разобраться! В «Валгалле» что-то творится. Здесь кто-то из Кукловодов или даже сам Хорджахас!

– Прости, Кирилл, но нет здесь никого. Половина сотрудников работает на Фонд. Это люди Иноземцева. Неужели они допустили бы такое? Сам подумай, если бы Кукловод или Хорджахас проникли ночью в твой номер, стали бы они просто любоваться, как ты спишь, а потом убегать?

Я промолчал, скрипнув зубами. В словах Винни была логика.

– А что ты думаешь, Винни? – спросил я после долгой паузы.

– Я думаю, ты перенервничал, – нежно пропела Винни со своим неподражаемым акцентом. – Мы все это проходили – я имею ввиду оперативников Фонда. Ты и так долго продержался. Ты столкнулся с марионеткой, живущей по соседству, потом – с чудовищем Двенадцати Смертей, потом побывал в этом жутком мертвом поселке, потом сразу, без передышки, улетел со мной в Москву, чтобы залезть в Катакомбы… Это не под силу нормальному человеку. Рано или поздно наступит реакция. У тебя она наступила сейчас, когда похитили Дашу… Ты должен успокоиться и ни в чем себя не винить. Если люди постоянно во всем себя винят, значит, они думают, что всё от них зависит. А это не так.

– Да нет у меня никакой реакции, – оборвал я ее с излишней грубостью. А сам подумал, что, конечно, реакция есть, да еще какая. Вся эта депрессия, тоска и мысли о смерти… Такого раньше у меня не было. Так значит, у меня галлюцинации?

– Хорошо. – Винни погладила меня по руке. Кажется, ей понравилось это делать. Она достала откуда-то сзади пистолет Макарова и протянула мне. – Возьми. Если кто-то придет снова, ты не будешь беззащитен. Только не подстрели своих. Сначала спроси, кто это.

– Патроны холостые? – Я криво ухмыльнулся. – Ты даешь оружие в руки психически неуравновешенного…

– Настоящие, – строго сказала Винни. – И оружие я даю в руки испытанного друга.

Я не удержался и улыбнулся ей, хоть улыбка вышла и вымученная. Винни улыбнулась в ответ. Я неожиданно заметил, что она очень милая.

После обеда я уснул – ночью-то поспать не получилось. Сны мне не снились. Зато явилось очередное видение.

Глава 7[править]

Как и всякий Иентайер, рожденный на Трех Островах Империи, я хорошо плавал. Дыхание я умел задерживать на целых двести ударов сердца и плавать в сумеречно-голубоватой лагуне возле Х`рокхаса, распугивая мелких рыбешек, словно дельфин.

На этот раз моего умения не дышать под водой было недостаточно. Я вооружился дыхательным прибором из медных трубок и мешка со сжатым эфиром. У меня также была сумка с Перстом Первых Богов. Когда солнце ушло в воды мирового океана на западе, и на небо высыпали бесчисленные звезды – место, откуда в древние времена пришли Первые Боги, – я, незамеченный, пришел на скалистый мыс в тысяче локтей от гавани, надел дыхательный прибор, привязал к спине мешок и нырнул в холодные волны.

Вечером под водой много не разглядишь, но я знал путь так же хорошо, как старший жрец знает слова молитвы.

Лише говорить ничего не стал. Она не поймет моего замысла. Он слишком сложен даже для мужчины, не говоря уже о женщине. Женщина хорошо понимает дела любви, но многоступенчатый план абсолютной победы над делом Хорджахаса, план, требующий много жертв и времени, даже моей гибели, выше ее понимания. Лиша никогда не согласится, чтобы я погиб, пусть и во имя высокой цели.

Однако ей предстоит пролить немало слез, ведь она увидит мою казнь и не будет знать, что это входит в мой план… Это соображение заставляло меня мучится сомнениями долгими вечерами и ночами. Но я понимал, что объяснять ничего ей нельзя. Она не должна знать. Никто не должен знать. Иначе мир ожидает страшная судьба.

Вода охладила мое разгоряченное тело. Я плыл почти вслепую, энергично работая руками и ногами. Эфира хватит почти на все путешествие туда и обратно, лишь последние сто локтей мне придется проделать без помощи прибора. Выныривать тоже опасно – могут заметить часовые на вышках.

Считая удары сердца, я достиг того места, где должен был находиться вход в подводный грот. Сейчас я ничего не видел, всё вокруг застилала тьма, но я чувствовал, что не ошибаюсь. И я не ошибся.

Касаясь кончиками пальцев стен грота, я плыл всё дальше и дальше, в глубины земли под водой. Только жрец знает путь – и никто иной.

Наконец, спустя вечность, я прибыл на место. Мои ладони ощутили гладкую поверхность Небесного корабля, который прилетел со звезд много тысяч лет назад, когда наши легендарные предки, Эйконхаэры, одетые в шкуры гигантских вымерших зверей, бродили по этой земле.

Они были огромны и, судя по статуям в Храме, были выше нормального человека в три раза. Они не боялись ничего, а сила их была колоссальна. Но в ту ночь в великой древности, еще до рождения Империи, их охватил жуткий страх при виде огненной звезды, упавшей с темных небес.

Я представлял, насколько силен был их ужас, когда из упавшей звезды вышли кошмарные существа, при виде которых останавливалось сердце и лопались глаза, а рассудок обуревало безумие, существа столь чуждые нам, что во всем мире не существовало слов для их описания. И наши предки Эйконхаэры пали ниц и уткнулись лицами в землю, лишь бы не видеть ужасных и грозных пришельцев из-за края вселенной.

С тех пор мир изменился. Ибо пришли Первые Боги, Гриик`хтахены, что научили Эйконхаэров великому искусству воскрешать умершее и никогда не жившее. И прошло много веков, и минуло много поколений. Гриик`хтахены совершили Шиокха-Неру, так же поступили Эйконхаэры, но те, кто остался, создали Империю Иентайеров – самую великую и могучую на всей земле. Ибо нам была покорна сама Смерть.

А теперь империя должна была погибнуть. Чтобы жили другие. Чтобы культ Смерти не довлел над живыми, и чтобы тьма никогда не одолела свет.

Мои замерзшие под водой пальцы нащупали причудливый рисунок на обшивке древнего корабля. Я сжал челюсти. Ошибки быть не должно.

Я провел пальцем по выдавленным на корабле линиям – вправо, вниз, снова вправо… Еще и еще раз. Начертанный мной рисунок был сложен, и знали его считанные люди.

Когда я закончил, у меня перехватило дыхание. А если я ошибся?

Но я не ошибся. Во мраке внезапно засияли багровым накалом линии, те, что я начертал на корабле Первых Богов. Они складывались в светящийся красным светом рисунок, причудливый иероглиф в полной темноте.

Где-то вдали раздался низкий гул. Вся пещера содрогнулась.

А потом дверь в корабль открылась впервые за целые века. У меня получилось! Несмотря на трубку во рту, я улыбнулся. Вынул из заплечного мешка Перст и кинул его в чрево корабля.

Мгновение спустя дверь закрылась. Рисунок погас, оставаясь сиять на внутренней поверхности моих век.

Дело было сделано. Осталось малое.

Я положу на алтарь жизни самое дорогое, что есть у каждого человека. Нет, не жизнь. Я принесу в жертву любовь…

Глава 8[править]

Весь вечер я размышлял о видении. Ролас подкидывал мне кусочки мозаики, и я пока не представлял, какая картина сложится. Но подозревал, что от этого зависит исход войны с некромантами. А еще между нами – мной, Кириллом Ратниковым и Роласом Иентайером – была связь. Так же как была связь между событиями на заре истории и сегодняшними событиями.

Ночью я снова проснулся непонятно отчего. Долго лежал без сна в темном номере и слушая неестественную для городского жителя тишину.

Очевидно, из-за этой тишины у меня начались слуховые галлюцинации: со стороны коридора слышались приглушенные голоса, смех, плач. В то же время я был уверен, что в коридоре никого нет.

Я схожу с ума?

– Кирилл… Кирилл… – явственно донеслось из-за двери. Голос был не женский и не мужской, шипящий и высокий. Нечеловеческий голос.

Я не выдержал. Соскользнув с кровати, я схватил одной рукой пистолет, другой – трость, которую принесла мне Клара Степановна.

Я распахнул дверь в залитый светом скрытых ламп коридор и заорал:

– Кто вы такие? Выходите! Хватит прятаться!..

Эхо прокатилось по пустому коридору и замерло вдали. Я умолк, пораженный своим поступком. Что это, истерика?

Я постоял возле распахнутой двери, дрожа всем телом, сжимая пистолет. Потом в дальнем конце коридора шевельнулась темная фигура. Она двигалась бесшумно и легко, как ночной ветер. Она плыла ко мне, и меня прошиб ледяной холод.

Щелкнул замок, соседняя дверь распахнулась, и вышла Винни – в просторной и длинной футболке, из-под которой виднелись голые ноги. Она встревожено поглядела на меня; тень позади нее моментально испарилась. Коридор снова стал обычным коридором.

– Кирилл? Ты почему кричишь?

Я несколько раз хватанул ртом воздух, но ничего внятного так и не произнес. Затем плечи у меня опустились, пистолет выпал из ослабевших пальцев, громко брякнувшись о пол. Я опустился на ковровую дорожку, покрывавшую коридор, тело у меня затряслось от сдерживаемых рыданий.

– Винни, Винни… – Я смотрел на девушку снизу вверх, как смотрит упавший малыш на подбежавшую маму. – Я… я больше не могу… Я сломался… У меня глюки, и я… Больше не смогу приносить пользу Фонду, отпустите меня…

– Не говори глупости, – решительно ответила Винни, хватая меня за плечо и поднимая с колен. – У тебя депрессия и страх… Но это пройдет. У всех прошло, и у тебя пройдет. Вставай. Давай я провожу тебя в номер.

Винни подставила мне плечо, и мы заковыляли в комнату. Плечо у Винни было теплое и хрупкое. Усадив меня на кровать, она включила торшер; его приглушенный свет осветил комнату.

Ничуть не смущаясь, что одета в одну футболку, Винни присела на краешек кровати, в то время, как я, сопя, улегся под одеяло.

– Тебе лучше? – спросила она. – Принести воды?

– Нет. – Я рассердился за минуту слабости и на себя, и почему-то на нее. Наверное, потому, что она стала свидетельницей этой слабости. – Никогда не понимал, как вода может помочь истеричным людям вроде меня.

– Хорошо, – согласилась Винни, улыбнувшись фирменной кривой улыбкой. – Ты просто винишь себя из-за Даши.

– О ней… нет новостей?

– К сожалению, нет. Но будут, я уверена. Я посижу с тобой немного, не против? А это, – Винни показала мне подобранный в коридоре пистолет, – пусть лежит здесь, на комоде. Расскажи мне о Даше. Какая она?

Я понимал, что она меня забалтывает, чтобы я подобрал свои сопли и пришел в чувство. Тем не менее, я с удовольствием принялся рассказывать о Даше Комиссаровой; о том, как мы познакомились, как я долго и неловко ухаживал за ней, о ее экстремальных увлечениях… Винни была отличной слушательницей.

Когда я умолк, Винни задумчиво сказала:

– Прости меня, Кирилл, но она тебе не пара.

Меня будто веслом огрели.

– Нормально вообще, – протянул я. – И почему?

Винни не смутилась от моего гневного взгляда.

– Адреналин нравится ей больше, чем мужчины, это же ясно. Когда ты станешь предсказуемым, она сама уйдет от тебя.

Вот уж не ожидал такого откровения от Винни! Я даже не знал, злиться мне или смеяться.

– И с чего ты это взяла?

– Из опыта, – спокойно сказала Винни. – Женщин я понимаю чуть-чуть лучше тебя… Тебе нужна совсем другая женщина. Которая любила бы тебя со всеми твоими плюсами и минусами. Которая занималась бы тем же делом, что и ты. Которая бы всегда была рядом…

Пока она говорила негромким спокойным голосом, у меня кипели мозги. Может, у меня еще одна галлюцинация? Нет, я вижу Винни, слышу ее совершенно четко. Винни говорила то, что я понимал сам, но на уровне подсознания. Мне вспомнились звонки Даши, когда она узнала, что я косвенно замешан в многочисленных смертях в нашем пригороде. Ее интерес ко мне рос в прямой связи с тем, насколько я был замешан в темных делах Кукловодов. Еще я вспомнил ее реакцию после моего рассказа несколько дней назад, ее маниакальную радость. Неужели Даша видела во мне лишь источник адреналина?

«Боже мой, не могу поверить, что это происходит со мной!» – кричала Даша, воздев руки к ночному небу почти что в молитвенном жесте.

Может, она и вовсе сумасшедшая? Тогда кто я? Слепец?

А Винни продолжала говорить. Мне одновременно хотелось и не хотелось ей верить.

– …Которая ценила бы в тебе человека и которая, наконец, была бы вечно тебе благодарна за то, что ты избавил ее он мучительных комплексов. Таких, как страх мужчин…

– Винни!

Я во все глаза таращился на нее. Нет, она не пьяна и не под кайфом… Что происходит?

Винни ответила мне хитрым взглядом и положила ладошку на мое бедро. Ладонь медленно, но уверенно поползла вверх. Я хотел отстраниться, но не смог. Я застыл, как кролик перед удавом. Мне нравилось, что она делает, хотя более неподходящее время трудно было вообразить.

Винни добралась ладошкой до своей цели, и тут выяснилось, что никакая депрессия, потеря близкого человека, опасность со стороны императора некромантов и глобальный конец света не в силах остановить мужское естество. Меня раздирали жуткий стыд и возбуждение.

Винни ловко, как кошка, забралась на меня верхом, сбросив на пол одеяло и по-прежнему не выказывая ни малейшего смущения и сомнения. Наклонилась и поцеловала. Поцелуй получился удивительной нежным, почти невесомым. Мимолетно я подумал, что лесбиянки хорошо целуются…

Потом Винни выпрямилась и стянула футболку, и я, наконец, увидел в приглушенном свете торшера, как выглядит тренированное тело ученицы мастера йоги.

– Винни, – выдохнул я. – Я не могу… не должен…

– Blestem, – пробормотала она. – Ты можешь помолчать хоть немножко? Тебя потрепало в аварии, но я постараюсь не доломать тебе ребра…

«Какая же я, оказывается, неслыханная сволочь», – подумал я и закрыл глаза.

Глава 9[править]

Под утро мне приснился сон, в котором ко мне явился Владислав Столяров. Он стоял под облетевшим деревом на грязном тротуаре и курил сигарету.

«А ты меня удивил, Ратников», – проговорил он негромко. – «Думал, ты слюнтяй, так и будешь сохнуть по одной бабе, а ты вона какой?! Трахнул Виньку и лежит, довольный… Нет, не похож ты на моего сына. Мой сын определенно не подонок».

«Я не подонок!» – кричал я, но голоса не было, а Столяров растворялся в тумане с грустной и разочарованной усмешкой на губах.

Позже появился Гор – настоящий, а не тело, оккупированное Хорджахасом.

«Вот и стал ты при Винни Пятачком», – сказал он. – «Друг, ты уверен, что поступаешь правильно?»

«Я не знаю», – отвечал я растерянно.

Часа в три ночи я проснулся с головной болью и бурно стучащим сердцем. Винни уже ушла, но следы ее остались повсюду: в виде длинных волос на подушке, запаха и смятой, испачканной простыни.

Я вылез на балкон. Сквозь бесконечный туман пробивались мутные огни фонарей. Я схватился за голову. Что происходит?

Одна часть моего сознания винила меня за предательство Даши, вторая глухо бормотала, что Винни права, и Даша мне не пара. Что я перерос отношения с Дашей.

Но разве так бывает – чтобы перерасти отношения с любимой девушкой?

«А она любимая вообще?» – ехидно поинтересовался голос. – «Ты не признавался ей в любви. Да и не собирался признаваться!»

Головная боль отступила от морозного воздуха. Я вернулся в постель. Мысли волей-неволей возвращались к тому, что мы здесь выделывали с Винни… Незаметно для себя, я уснул.

И снова мне приснился Столяров. На сей раз он стоял в этом самом номере и глядел на меня в упор.

– Чего тебе? – спросил я устало.

– Вставай и иди со мной.

Я встал, нога не болела. Столяров вышел из номера через почему-то открытую дверь, я следовал за ним. Мы зашагали по коридору – шли и шли без конца, а коридор не думал заканчиваться.

Наконец мы остановились перед одной из одинаковых дверей в номер. На двери висела табличка с цифрами «411».

– Здесь, – сказал Столяров.

– Что – здесь? – переспросил я.

Вместо ответа Столяров принялся царапать ногтями полированную поверхность двери. Время от времени он с ухмылкой оглядывался, а лицо его каждый раз менялось: глаза усыхали, оставались пустые глазницы, нос проваливался, губы истлевали, обнажая желтые зубы…

– ЗДЕСЬ! – завопил призрак оглушительно громко.

Я резко проснулся, подскочив в постели. Казалось, эхо от крика еще гуляло по темной комнате. Я схватил пистолет с тумбочки и встал. Еще толком не проснулся, но был уверен, что Столяров что-то хотел показать. Такое уже было. Совсем недавно во сне Гор показал мне место появления Двуликого монстра. И на этот раз призрак что-то хотел сделать что-то подобное…

Я оперся на трость и заковылял к двери. Надо было бы разбудить Винни, но мне очень не хотелось тревожить ее… Стыдно было заглянуть в глаза…

Я прошел по коридору совсем немного, не то, что во сне. Вот передо мной дверь с номером «411». На ней явственно виднелись царапины… Не давая себе времени на размышления, я толкнул дверь в надежде, что она заперта. Но нет, от одного толчка дверь распахнулась, открывая путь в тускло освещенный «предбанник», откуда можно было пройти либо в туалет, либо в комнату.

В комнате кто-то стонал от наслаждения. Женский голос и мужской. Сегодня что, у всех начался брачный период? Или изобрели бомбу из виагры и взорвали ее возле санатория?

Мне следовало бы развернуться и уйти, но призрак из сна привел меня сюда не зря. Да и царапины на двери не оставляли мне выбора.

Я вошел, нарочно громко стуча тростью и спрятав пистолет за спиной. На кровати возились два обнаженных тела. При моем появлении одно из них, мужское, отделилось от второго, женского, и развернулось ко мне.

– Ну, привет, Кирюша! – весело сказал мужчина.

Я почувствовал, что на меня рушатся стены. Это был Гор… нет, Хорджахас в теле Гора. Он был абсолютно нагим и ничуть не смущался этого. Как, впрочем, и девушка, которая неспешно взбила подушки и оперлась о них, лениво прикрывшись простыней. Девушка была мне знакома.

Даша Комиссарова.

– А я тебя ждал! – сообщил Хорджахас. – Третьим будешь? Ведь это так экстремально!

Я завис в пространстве между небом и землей, как во сне. Но это был не сон. Совершенно точно. Это была самая настоящая жуткая долбанная реальность.

Неожиданно я пришел в себя. На автомате поднял руку с пистолетом и прицелился в Гора-Хорджахаса. Тот ухмыльнулся, не испугавшись оружия. Тогда я перевел трясущийся ствол на Дашу.

– К…как ты могла? – пискнул заикающийся голос. Мой голос.

Четко очерченные брови Даши взметнулись.

– А что ты хотел? Что я буду блюсти целибат, пока ты шляешься по всему свету, охотясь на нечисть? И трахаешь всех первых встречных девок? Я тебе, между прочим, ничего такого не обещала. Да и Гор мне сразу понравился. Он не такая лживая размазня, как ты.

Моя голова гудела, как колокол. В ней каким-то чудом зародилось подозрение: Даша как-то узнала, что было у нас с Винни. Все это время Даша была рядом и следила за мной? Зачем это Хорджахасу? Неужели Владыка Смерти заинтересован устраивать разборки в духе мыльных опер?

– Это не Гор! – выкрикнул я. – Это Хорджахас!

– Я в курсе, – спокойно сказала Даша.

– Для тебя, Кирюша, просто Хор, – вмешался Хорджахас с ехидной улыбкой. – Гор – Хор… Звучит, верно?

– Сволочь… – Я снова прицелился в Хорджахаса. Но нажать на спусковой крючок не мог решиться: тогда я поврежу телу Гора. Да и неизвестно, повредит ли выстрел императору.

Хорджахас словно прочитал мои мысли. А может быть, и прочитал на самом деле.

– Что, выстрелишь? – спросил он. – Это же тело твоего друга, не забывай!

Я покрылся испариной. Кровь стучала в висках, сердце билось в горле. Даша, судя по всему, наблюдала за мной, но я не мог заставить себя посмотреть в ее сторону. Дураку ясно, Хорджахас что-то сделал с ней, одурманил, загипнотизировал. Но даже осознание этого не облегчало боль, не имевшую отношения к моим ушибам и трещинам в костях…

– Гор, если слышишь меня, – выдавил я. – Прости. Я должен попытаться прикончить эту мразь!

Я нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, лампа над кроватью разлетелась вдребезги. Кто-то ударил по пистолету за микросекунду до выстрела. Я резко обернулся.

Винни, которая незаметно вошла в номер и сбила прицел, отняла у меня пистолет раньше, чем я опомнился.

– Не надо, Кирилл, – сказала она.

– Гор бы меня понял, – залепетал я. – Мы не должны беречь друг друга в этой войне…

– Я вовсе не берегу Гора, – парировала Винни с легкой полуулыбкой. – Я берегу моего повелителя и владыку, Императора Хорджахаса.

Глава 10[править]

Вечерний океан устало накатывал на прибрежный песок, кровавый закат раскинулся на полнеба, разбросанные ветром облака казались мазками небесного художника. Мы с Лишей сидели на песке и смотрели на волны.

Я оказался слаб. Держать в себе непомерную тяжесть ответственности за выполнение мероприятия мирового масштаба было для меня непосильной задачей, чтобы бы я не воображал раньше. Путешествие в подводный грот окончилось для меня тяжелой и изнурительной болезнью, от которой я оправился лишь четверть луны назад. Пока я лежал в постели, за мной ухаживала Лиша, презрев услуги безответных Шиокха-Дахана. И тогда, в горячечном бреду, я рассказал ей всё.

Не может человек идти к собственной запланированной кошмарной смерти, даже ради блага всех последующих поколений, ни разу не дрогнув. Не смог и я, Ролас из касты младших жрецов.

План чуть было не рухнул из-за слабой плоти человека. Но Лиша оказалась намного умнее и сильнее, чем я мог себе представить.

Лиша заговорила:

– Когда ты умрешь, я умру вместе с тобой.

Голос у нее был спокойный, почти умиротворенный. Она даже немного улыбалась, подставив лицо под золотистые лучи умирающего солнца. Она уже выбрала свою стезю и больше не отступит.

– Ты не должна так говорить, Лиша, – сказал я. – Ты должна жить. Ради этого я всё и делаю.

Лиша вздохнула и повернулась ко мне. Волна осторожно лизнула ее босую ступню.

– О Ролас, если бы я любила тебя хоть на капельку меньше, чем люблю на самом деле, я отговаривала бы тебя от этой жертвы. Каждая женщина хочет покоя и счастья, и ни одна не мечтает стать подругой человека, идущего на смерть и проклятия… Но я понимаю тебя, мой милый, любимый Ролас, понимаю лучше, чем ты сам понимаешь себя. Ты рожден для великой цели, и я не буду отговаривать тебя от ее достижения. Поэтому… – Лиша запнулась и снова отвернулась. Ветерок трепал ее густые волосы. – Поэтому я просто хочу быть с тобой. Всегда. Везде. Во всех мирах. Даже в Бездне между мирами.

Бесконечно красочный закат передо мной вдруг расплылся, яркие краски небосвода задрожали. Даже не помню, когда последний раз на мои глаза наворачивались слезы…

Океан равнодушно шумел. Вдали, почти на самом горизонте, появились легкие рыбацкие лодки – рыбаки возвращались домой с уловом.

– Тогда ты понимаешь, почему я должен попытаться убить императора. – Я старался говорить твердо, почти строго. – Он замыслил великое зло, последствий которого не представляет никто. Я всё продумал: если у меня ничего не выйдет, меня просто казнят. Но Перст Первых Богов не даст моему духу раствориться в вечной ночи по ту сторону реальности. Хорджахас обманом или силой заставит наш народ совершить Шиокха-Неру, массовое самоубийство, которое совершили Гриик`хтахены и Эйконхаэры, и квинтэссенция миллионов душ наполнит императора непомерной силой. Он станет равным Первым Богам.

– И тогда на его пути встанешь ты, – печально сказала Лиша. – Ты обрекаешь себя на вечные страдания. На вечную службу…

– У меня нет выбора, – возразил я.

Лиша вздохнула.

– Выбор есть всегда. Только вы, мужчины, думаете, что его нет, но всё же выбираете – огромные, мировые задачи вместо одного любящего человека рядом. Хотя, если бы ты выбрал меня и этим обрек наш мир и наших потомков на истребление, я бы тебя и не любила.

– Я знаю.

Я привлек ее к себе, чтобы ощутить сладость ее губ. Времени оставалось мало, но тем радостней и прекрасней был каждый миг, подобно тому, как прекрасны последние мгновения заката.

Глава 11[править]

– Что, опять видения? – проговорил насмешливый голос.

Я вздрогнул. Я снова стоял в полутемном номере санатория «Валгалла». Голый Гор-Хорджахас сидел на краю кровати, Даша придерживала простыню возле груди и мрачно смотрела на меня, Винни в футболке и шортах держала пистолет.

– Увы, – продолжал Хорджахас, – мой закадычный враг Ролас Безумный ухитрился проскользнуть в этот мир вместе со мной. И поселиться у тебя в голове. Теперь твоя очередь становиться безумным, Кирилл! Он будет посылать тебе видения, пока ты не сойдешь с ума окончательно!

Я тупо слушал его, уже не сомневаясь, что сошел с ума. То, что происходило вокруг, не укладывалось в голове. Предательство Винни… Когда Хорджахас успел овладеть ее разумом? Как Иноземцев этого не заметил?

– По крайней мере, Ролас эффективен, – дрожащим голосом сказал я. – Раз ты не смог избавиться от него за столько тысяч лет.

Гор резко встал, одновременно накинув на себя белый халат. Не тот ли самый?.. Хорджахас зловеще рассмеялся.

– Он глупец, как и ты! Я знал, что дух Роласа, привязанный Перстом Первых Богов, прибудет вместе со мной и будет искать вместилище. Этого нельзя было избежать, но мой хитроумный слуга Феникс предложил тебя в качестве вместилища безумного жреца, чтобы контролировать вас обоих… Проблема была в том, что дух Иентайера не поселится в теле человека, никогда не совершавшего осознанное убийство. Ценой собственной жизни Феникс сделал тебя убийцей, полным ненависти, чтобы ты мог стать вместилищем для неспокойного духа Роласа. В канализации я хотел убедиться, что переселение осуществилось, что дух Роласа в тебе… И наконец, мы встретились лицом к лицу!

Хорджахас прошелся по комнате, провожаемый тремя парами глаз.

– Кирилл, ты не представляешь всех мук, что ждут тебя… – хрипло, низким голосом сказал он. – Я предлагаю тебе легкую смерть, которая избавит от всех страданий… Взамен прошу одно: покажи мне, как выглядит Знак Первых Богов! Я знаю, он показал тебе!..

Хорджахас внезапно очутился передо мной. Он навис надо мной, как гора, а я не мог пошевелить и пальцем.

– Какой знак? – выдавил я.

– Тот, что Ролас Безумный начертал на Небесном корабле!!! – проревел Хорджахас так, что зазвенели стекла в окнах.

«Держись, Кирилл…»

Кто это сказал? Неужели я сам?

– Подожди, – я удивился собственной уверенности и невозмутимости. – То есть Феникс пожертвовал собой ради того, чтобы сделать из меня вместилище для Роласа? Не похоже на него…

– ПОКАЖИ МНЕ ЗНАК!

Мне вдруг стало всё равно. Умирать – так умирать. Я отступил от Хорджахаса и посмотрел на Дашу и Винни.

– Не знаю, чем он вас купил, – сказал я им. – Не думаю, что он одурманил вас магией. Тогда почему бы ему не одурманить меня, вместо того, чтобы орать, выпытывая Знак? Так что подозреваю, он просто вас купил, как обычных шлюх… Но я не проститутка. Пытай меня сколько хочешь, Хорджахас, но я не уступлю, как Ролас когда-то. Буду у тебя костью в горле.

Хорджахас посмотрел на меня с изумлением, потом откинул голову и заржал, как конь.

Внезапно заговорила Винни:

– Ты не прав, Кирилл. Мы не шлюхи. Ты просто не представляешь, насколько силен император Хорджахас. Вся наша борьба бессмысленна. Владыка Смерти уже покорил весь мир.

Позади послышались неровные шаги. Я обернулся, и волосы у меня на голове зашевелились. В номер входил Иноземцев… Кожа его была бледнее савана и кое-где начала зеленеть. Вместо глаз торчали линзы, вместо рта – динамик. При каждом шаге металлические суставы звякали. Марионетка основателя Фонда остановилась в паре шагов от меня.

– Мы приготовили эту марионетку позавчера, – сообщил Хорджахас. – Как тебе? Как по мне, так Артуру лучше. Ему идут стеклянные глаза… Посмотри в окно!

Он открыл дверь на балкон, оттуда повеяло морозной свежестью. Ноги у меня задвигались сами собой; я заковылял, как марионетка, к балкону вслед за Хорджахасом и выглянул во двор с высоты четырех этажей.

Свет фонарей освещал целую толпу, молча стоявшую во дворе – тут были все: и сотрудники санатория, и немногочисленные посетители. Я узнал семейку, что встретилась нам с Винни в коридоре, медсестру Клару Степановку… Все эти люди смотрели на нас, не обращая внимания на холод и ночь.

– ВЛАДЫКИ СМЕРТИ! – заорал Хорджахас, стоя рядом со мной.

В ответ толпа отозвалась диким ревом. У меня задвоилось в глазах. Точно также толпа кричала в видениях, посланных мне Роласом, когда его казнили… Значит ли это, что меня сейчас казнят?

– Итак, ты проиграл, – прошипел Хорджахас мне на ухо. – Осталась мелочь: найти Перст Первых Богов и уничтожить! Ну же, скажи мне, каков Знак? Я дарую тебе вечный покой и забвение!

Кажется, в эти минуты я перестал дышать. Я уже был мертв, я был полностью раздавлен. Меня предали; всё, ради чего я жил, было опорочено, уничтожено. Я уже не жил…

Мой взор – взор безумного – блуждал среди искаженных лиц людей у наших ног. Уборщица, вахтер, медсестра – все они продали души дьяволу, тому самому дьяволу, что стоял возле меня в облике моего друга и издевался.

Я увидел шестилетнего пацана в шапочке, который когда-то показался мне знакомым. В моем одурманенном уме забрезжило воспоминание… Когда-то я его видел… В нашу первую встречу этот ребенок сам казался одурманенным… Был дождливый вечер, и этот мальчик шел, как зомби, возле закутанной в тряпки старухи…

«А я с внучком гуляю», – прозвучал у меня в ушах простуженный голос.

«Держись, Кирилл. Ищи там, где всё начиналось», – отозвался другой, твердый и уверенный.

Я выпрямился. Медленно повернулся к Хорджахасу, на лице которого застыла жестокая улыбка.

– Знаешь, Хорджахас, я уже видел этого пацана, – сказал я. Говорил спокойно, рассудительно, как дома за чашкой чая. – Сейчас я вспомнил. Это жертва марионетки бабы Гали, моей соседки. С этого всё и началось в моей жизни. Я встретил их однажды вечером. Через несколько дней я узнал, что он и остальные дети мертвы. Странно, правда? И знаешь, что я думаю? Что вряд ли ты воскресил этого пацана, чтобы он отдохнул в санатории. Или ради меня. Как-то нелогично… Я думаю, ты просто населил этот санаторий теми образами, что выловил в моей памяти. К сожалению для тебя, Знак ты не можешь выловить, равно как и прочие видения от Роласа. Жрец позаботился, чтобы ты не дотянулся до них! М-да! – Я перевел дух и улыбнулся во весь рот. Никогда не ощущал такого облегчения! – Артур Григорьевич предупреждал, что ты мастер иллюзий и обмана. Вот что я еще думаю, Хорджахас: все вокруг есть иллюзия.

Сказанное мной звучало, как бред шизофреника. Но Хорджахас перестал улыбаться и смотрел на меня исподлобья. Даша на кровати и Винни возле нее тоже были серьезны. Я понял, что прав.

– Всё это придумано, чтобы узнать Знак, – сказал я, вдохновленный молчанием моих противников. – Напрямую прочитать мою память и видения Роласа ты не мог. Поэтому создал имитацию реальности, чтобы заставить меня рассказать всё добровольно, запутать, сломить волю страхами, иллюзиями и предательством…

Я кинул взор на застывших девушек, обе ответили мне усмешками. Хорджахас тоже улыбнулся, но как-то неуверенно.

– А еще я слышал от Винни, настоящей Винни, – продолжал я, – что в тот миг, когда человек испытывает сатори и осознает иллюзорность бытия, он на время получает сверхъестественные способности, сиддхи. И может порвать ткань иллюзий и лжи.

Я говорил и верил, что прав. Вера наполняла меня до краев. И Хорджахас это чувствовал. Я и ухом не повел, когда Винни и Даша внезапно задергались, как от судорог, их кожа вскипела, словно пластмасса под действием высокой температуры; обнажились мышцы, которые начали стремительно гнить, как при рапидной съемке. От них остались одни скелеты, которые рассыпались в прах. Марионетка Иноземцева сразу развалилась черными хлопьями. Стены бесшумно осыпались, провалились в пустоту внизу. Весь санаторий, люди внизу, лес – весь мир проваливался в Бездну.

Остались лишь мы с Хорджахасом. Владыка Смерти изменился: стал выше, шире в плечах. Халат бесследно исчез, оставив открытым мускулистый торс, увешанный причудливыми украшениями. Узкие бедра покрывало что-то вроде белого саронга с золотой вышивкой. Черные волосы отросли до плеч, отдельные пряди были заплетены в косички.

Узкое и мужественное лицо древнего Иентайера было обращено ко мне. Если бы не жестокая ухмылка, я бы назвал его облик приятным.

Мы стояли посреди темной равнины без малейших признаков растительности. Дул пронизывающий ветер, над нами проносились черные тучи. Сквозь промежутки между ними можно было разглядеть огромную огненную планету – в десятки раз больше Луны. Пейзаж этой страны теней был угрюмым, гротескным и зловещим.

Я с удивлением обнаружил, что от меня исходит фосфоресцирующий свет, как от гнилушки в темноте. В правой руке у меня расцветал белый светящийся цветок, кажется, лотос.

– Вот так выглядит мой дом уже более десяти тысяч лет, – медленно, с расстановкой заговорил Хорджахас. – Это Бездна, край скитающихся душ. Ты в ней с того момента, как попал под машину. Всё остальное: твоя жизнь в санатории, тоска, депрессия, отношения с Винни – все это иллюзия. Я восхищен твоей стойкостью и смекалкой. Но ты забыл, что твоя женщина в плену у меня в реальном мире.

Он протянул руку куда-то в сторону, и там материализовалась Даша. Она была в той же черной куртке, шею ее обвивал белый шарф, а каштановые волосы струились из-под белой шапочки… Ветер развевал их во все стороны. Глаза были прикрыты, бледное лицо расслаблено. Я догадался, что она в подобии транса.

– Как ты понял, она тебе не изменяла, – сказал Хорджахас глубоким голосом. – По крайней мере, сознательно… Ты сумел побороть обман, это впечатляет… У тебя и впрямь сейчас есть временная способность управлять иллюзией – сиддхи. Но не льсти себе: твои силы малы. Тебе нужно выбрать, кого ты спасешь своими сиддхами – Дашу и Гора. На двоих сил не хватит. Если ты выберешь друга, мой дух перейдет в твою женщину. Если Дашу, то я навсегда обоснуюсь в Горе, и это будет необратимо. Я даю тебе выбор, потому что уважаю, как достойного противника.

Я растерянно поглядел на Хорджахаса, Дашу, потом – на цветок лотоса в руке. Он медленно гас. Времени оставалось мало.

– Даша, моя женщина, – немеющими губами проговорил я. – Моя подруга… Моя Лиша… Прости меня, но Гор нужнее в битве со злом. Мужчины – такие глупцы, всегда выбирают мировые задачи вместо одного любящего человека рядом… Надеюсь, ты поймешь, как когда-то поняла Лиша.

Сейчас я снова был Роласом. И Кириллом. Два человека слились в одном. А образ Даши сливался для меня с образом другой девушки, которая умерла тысячи поколений назад, но любовь к которой продолжала жить и поныне.

Я поднял руку с Лотосом. Цветок пульсировал, дышал, заключенная в нем энергия просила выхода.

Снова мир вокруг поплыл – но не из-за метаморфоз Бездны. Просто это были обычные земные слезы.

Я бросил лотос в Гора, глядя при этом на Дашу. Энергия сиддхи разорвала полумрак Бездны, в которой я, оказывается, был заключен много дней и ночей. Ярчайший белый свет ослепил меня, но я успел увидеть растерянную улыбку Хорджахаса…

Потом снова наступила тьма.

Глава 12[править]

Я открыл глаза. Зрение с трудом сфокусировалось, и передо мной сформировалось чье-то лицо: в очках, с бородкой…

– Он приходит в себя, – сказал доктор Иноземцев.

– Наконец-то! – отозвался звонкий голос, и в поле зрения возникла Винни. Она улыбалась мне радостно и почти симметрично.

Где-то над головой пикали медицинские приборы. Я определенно находился в больнице.

– Сколько я в отключке? – хрипло поинтересовался я.

– Пять дней, – ответила Винни. – С того вечера, как попал под машину.

– Что Даша?

Винни и Иноземцев переглянулись. Иноземцев вздохнул и сказал:

– Мы не можем ее найти. Кирилл, не хочется тебя обнадеживать, но…

– Она жива, – перебил я. – В нее вселился дух Владыки.

– Откуда ты знаешь?

– Видел во сне. Не поверите: чего я только не видел… «Валгаллу», тебя, Винни… Кучу всего.

– «Валгаллу»? – удивился Иноземцев. – Именно туда я и собирался вас поместить. Но потом случилась эта авария…

Я попытался привстать. Ничего не вышло, тело одеревенело, слабость была нешуточная. Голова от малейшего усилия закружилась.

– Не уверен, что я действительно проснулся, – пробормотал я. – Винни, скажи, ты меня соблазняла?

У Винни смешно округлились глаза.

– Э-э-э… Это шутка, Кирилл? Я бы запомнила…

– Забудь. – Я закрыл глаза. – Хотя надо сказать, было классно… Подождите! – Я снова открыл глаза. – У меня есть трещины в малоберцовой кости и ребрах?

– У вас сложный перелом обеих ног, – кашлянув, сказал Иноземцев. – А также перелом трех ребер, множество ушибов и сотрясение мозга. О чем вы говорите? Вам снился сон?

– Черт! – вырвалось у меня. – В Бездне всё было не так хреново. Вот только настроение у меня лучше намного, хотя вроде бы радоваться особо нечему. Во сне у меня были только трещины в костях.

– Это был не сон, – сказал Иноземцев, невзирая на страшные гримасы Винни. – Вы не были без сознания. Вы были в состоянии клинической смерти. Паракомы. Вы блуждали по Бездне. Честно говоря, вы были мертвы, и только дух Роласа не позволил вам умереть окончательно. Итак, как я понимаю, вы были в Бездне и спасли дух Гора?

Я внимательно поглядел на Иноземцева.

– А вы откуда знаете?

– Мы нашли его, Гора, – сообщил доктор, улыбаясь. – Возле места аварии. Хорджахас покинул его. Сейчас он без сознания, и мы не знаем, сколько он еще пробудет в таком состоянии. Но он жив, и это хорошая новость.

Я напрягся и расслабился. Что ж, это был мой выбор. Мой выбор – моя расплата.

– Ладно, мне пора, – сказал Иноземцев, вставая. – С вами побудет Винни. Вы поправляйтесь, Кирилл. И больше никогда не убегайте, куда глаза глядят. Хорошо, что я навесил на вас в тот вечер жучка, и мы сумели отследить вас.

Жучка? Я вспомнил необычайно сердечные объятия Иноземцева в кафе. Конечно, не думал же я серьезно, что доктору приспичило обниматься от избытка дружелюбия.

Иноземцев направился к выходу.

– Артур Григорьевич! – позвал я. Он обернулся. – Спасибо, что не рассказываете всего… Ваша мозаичная стратегия работает на практике.

Иноземцев, помешкав, кивнул и вышел.

Винни погладила меня по руке, лежащей поверх одеяла. Я убрал руку от греха и сказал:

– Хочу видеть Гора.

– Не сомневаюсь, и он захочет видеть тебя. Когда очнется. Если очнется…

– Если?

– Есть кое-какие проблемы… – начала Винни. Я прервал ее:

– Подожди. Не хочу слышать о проблемах. Не сегодня. Сегодня я просто отдыхаю.

Брови Винни сделались «домиком». Она кивнула и тихо вышла из палаты.

Оставшись один, я посмотрел в окно. Стоял ясный день, светило солнце, а тумана не было.


Автор: Runny

Текущий рейтинг: 74/100 (На основе 127 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать