Владыки смерти 6: Мира

• Список серий
• К предыдущей серии

Ранее

Я отметил, что на похоронах никто не плакал. У Гора не было родственников? Я почти ничего не знал о его семье, кроме того, что у него была сестренка Кристина. Среди присутствующих большинство было мужчинами среднего возраста, и все стояли с равнодушными минами. Похоже, Иноземцев, организовавший похороны, просто пригласил статистов, для вида.

Исключением была девушка, стоявшая в отдалении — среднего роста, в черной куртке с капюшоном; черные же длинные волосы были, насколько можно было разглядеть, крашенными. Настоящий цвет должен быть посветлее, судя по мраморно-белому лицу. Она молча, нахохлившись, наблюдала за погребением и, когда подошла ее очередь, кинула горсть земли в могилу, после чего сразу отошла в сторону. Она не проронила ни слова, но большие темные глаза ее были полны слез.

∗ ∗ ∗

– Поесть никогда не поздно, — с непривычной шутливостью сообщил Иноземцев, орудуя вилкой. — …Я понимаю, что вопросов у вас много. Я готов отвечать на них.

– Прекрасно! — Я подвинул к себе тарелку с сочными устрицами. — Начните с Гора!

– Нет, начните со слежки, — перебила меня Винни. — Кто за вами наблюдает?

– ФСБ, особый отдел, возглавляемый неким подполковником Виктором Волковым.

Я уставился на Иноземцева.

– Федеральная служба безопасности? Что им надо? И кто этот Волков?

– Тот, кто занимался расследованием исчезновений детей в разных городах страны и последующим обнаружением их мумифицированных тел в квартирах, чьи хозяева были превращены в марионеток.

У меня отвалилась челюсть.

– А еще, — продолжал Иноземцев, — Волков возглавлял следственную группу по делу о глухом таежном поселке Дар.

Вилка выпала из моих пальцев и со звоном шлепнулась на стол.

– Но… значит, всё это время…

Иноземцев мрачно кивнул.

– Верно. Отдел Волкова работает секретно, ничто в прессу не просачивается. Но не сомневайтесь, всё то время, что мы идем по следам Кукловодов, по нашим собственным следам идут безопасники.

Глава 1

Дмитрий Гор открыл глаза. Мгновение его зрачки оставались расширенными, делая глаза чернее, чем они были на самом деле, затем резко сузились, реагируя на свет из окон.

По-прежнему неподвижно лежа на медицинской койке, Гор быстро оглядел палату, глянул на пикающие приборы непонятного назначения, которые контролировали его состояние, затем взгляд его остановился на мне.

Я сидел возле койки на инвалидной коляске — сидел уже давно в ожидании чуда. И вот чудо произошло.

Винни ушла несколько минут назад, поэтому пропустила момент пробуждения нашего друга, которого мы уже считали мертвым. Много дней и недель мы с Винни приходили в палату Гора и молча смотрели на неподвижное тело.

Не могу винить Винсенту за то, что она ушла раньше меня. В отличие от меня она жила на съемной квартире, а не в больнице, и не могла круглыми сутками торчать здесь. То, что она навещала нас каждый день, и без того было определенным подвигом.

Я откашлялся. В горле застрял ком, будто я целый час бегал по пустыне с открытым ртом.

– Привет… Гор. С возвращением…

Несмотря на усилия, голос у меня поднялся на пол октавы и вообще не был похож на мой собственный.

– Спасибо, — тихо и спокойно отозвался Гор. Вот его голос был знакомым до физического зуда. Дмитрий приподнялся на локтях и слегка поморщился от боли после долгого лежания. — Почему ты в коляске?

– Результат знакомства с Хорджахасом, Императором Иентайеров. — Я старался говорить с легкой иронией. — То есть, конечно, меня ударила машина, но тут не обошлось без Владыки Смерти… Боже мой, ты, наверное, и понятия не имеешь, кто такой этот Хорджахас? Мне много надо тебе рассказать.

Гор, помедлив, кивнул. Он был прямо-таки ненатурнально спокоен. Видимо, последствия паракомы.

– Короче, аппарат Илизарова сняли только на прошлой неделе, — продолжил я. — Чему я очень рад. Мне даже от удара бампером не было так больно, как от этого сраного аппарата…

Я хихикнул. Хихиканье получилось нервное. Гор дернул уголком губ.

– Странно, — сказал я. — Когда я тут сидел столько недель и только надеялся, что ты проснешься в один прекрасный день, в голове было столько идей насчет того, что тебе рассказать… А сейчас даже не знаю, с чего начать!

Сдерживаться больше не было сил. Я подкатил коляску ближе и схватил Гора за жилистую руку.

– Димка! Это охренеть просто! Ты жив! Не могу поверить!..

– Разве я был мертв? — Гор слегка приподнял брови.

– Ты не помнишь ничего? Ты блуждал по Бездне!

– По Бездне?

Гор странно смотрел на меня, и у меня в груди зашевелилось нехорошее чувство. Что, если в этой чертовой Бездне он изменился психически?

После паузы Гор спросил:

– Где мы сейчас?

– В одной частной клинике. У меня и у тебя — по отдельной палате, представь? Другие пациенты нас не видят, к нам даже вход отдельный. Винни по нему ходит… Кстати, надо ей позвонить, сообщить… Врачи тут неплохие — Иноземцев задействовал свои связи и бабло, естественно. Тебя вытащили из паракомы, хоть энцефалограмма показывала какие-то отклонения у тебя в мозгу. Мы волновались, что ты пролежишь очень долго, и будут необратимые последствия.

– Последствия? — медленно повторил Гор. — Возможно, они есть.

– Да брось! Ты отлично выглядишь!

– Они могут быть незаметны.

Вошедшие медсестры прервали наш диалог. Видно, получили сигнал от своих приборов, что пациент уже не лежит колодой. Одна из медсестер, с суровым морщинистым лицом, сказала, что Гор должен лежать спокойно и не волноваться. А разговор может его взволновать. Я развернул коляску, не в силах сдержать широкую улыбку, и собирался было покинуть палату, когда Гор, окруженный дамами в белых халатах, произнес:

– Один вопрос…

Морщинистая кивнула.

Гор вперил в меня черные глаза.

– Кто ты такой?

Глава 2

ВАНЕССА, 25 марта 2005 года.

Я живу в Темной комнате. Много времени я томилась в темноте, но сейчас у меня появилась возможность вырваться на волю. Я знаю, там совсем другой мир, совершенно не похожий на Темную комнату, но он меня не пугает. Пусть этот мир боится меня!

У меня есть силы, чтобы добиться цели и нет слабостей, которые помешают мне это сделать.

У меня есть Сила и нет жалости. Этого достаточно, чтобы уничтожить одного человека, точнее, чудовище в человеческом обличье, тварь, пьющую кровь невинных. И этого достаточно, чтобы испепелить каждого, кто помешает мне быть рядом с другим человеком, тем, ради которого бьется мое сердце.

Он появился сломленный и угнетенный. Я сразу обратила внимание на его опущенные плечи, на черные волосы, падающие на мраморное лицо, на его потухший взгляд.

Я следила за ним издалека, чтобы не выдать своего присутствия. Ведь никто не знал, что я вырвалась из Темной комнаты. Если они узнают, меня снова закроют, и я буду обречена сидеть в плену до конца дней своих.

Со временем Он начал воспринимать мир. Он выбрался из своей кошмарной раковины, куда его низверг шок от потери любимой сестренки.

Я видела его страдания, хотя, похоже, больше никто этого не замечал. Я думала, что только тот, кто умеет любить, обречен так страдать. И только такой человек имеет право называться Настоящим Человеком.

Я люблю. И я страдаю. Значит, я — Настоящий Человек. Я уверена в этом.

И мне плевать, что остальные думают по этому поводу. Меня считают злобным монстром, призраком из гнили и тьмы. Они боятся меня. О да, они очень сильно боятся меня, до дрожи в коленках!

С тех пор, как я выбралась из Темной комнаты, я брожу ночами по пустынным коридорам, захожу в помещения со спящими людьми. Я склоняюсь над ними, и они ежатся во сне от холода, что исходит от меня. Иногда я вызываю ночные кошмары.

Но они не идут ни в какое сравнение с тем, что я могу сделать своей Силой в реальности. Я могу перерезать им глотки, выпотрошить, как тухлую рыбу, одним быстрым, мастерским ударом… Я могу заставить их биться в истерике и желать смерти…

Но я не стану всего этого делать — потому что есть Он. Ради него — и никого больше, — я обещаю себе жить тихо в мире людей.

Сегодня Он посмотрел на меня и улыбнулся. Возможно, Он не увидел меня на самом деле, но настроение у меня поднялось на весь день.

Что-то в нем есть магическое, притягательное. Пусть он еще совсем мальчик, но взгляд у него — это взгляд взрослого мужчины.

Наверняка когда-нибудь я откроюсь ему, и он примет меня такой, какая я есть. Уверена, его не ужаснет мой истинный облик.

Когда-нибудь… Но не сегодня.

Глава 3

– А у нас Билли заболел на прошлой неделе, представляешь, Кирюша? — Лицо матери на экране ноутбука на секунду помрачнело, но не успел я встревожиться, как мама улыбнулась и добавила: — Мы отвезли его в ветеринарную клинику, слава богу, выздоровел. Бегает сейчас по двору, гавкает…

– Ну что ты о ерунде всякой говоришь? — встрял в разговор отец, оттискивая мать в сторону. — Жив-здоров наш пес, и ладно. Ты-то как, Кирилл? Не тяжело учиться в Лондонской школе журналистики? Замучили вас, наверное? Всё-таки это неправильно — во время зимних каникул заставлять студентов выполнять практические задания. Даже домой не приехал… Не обижают англичане-то?

Он усмехнулся, демонстрируя, что это он несерьезно.

– Да нет, конечно, — я криво улыбнулся в ответ.

– Кормят хорошо? — спросила мать, отодвигая отца. Этот вопрос она задавала уже раз тридцать во время прежних сеансов связи по скайпу. — Ты вроде как похудел немного, Кирюша. И выглядишь усталым…

– Нормально кормят, — проворчал я. — А устал я, потому что недавно были зачетные занятия. Несколько дней просидел в библиотеке…

Я уже натренировался настолько хорошо врать, что даже и не краснел больше. Зоркий глаз матери углядел мое болезненное состояние. Еще бы не похудеть, когда у тебя переломаны обе ноги, несколько ребер, да череп чуть не треснул от удара об асфальт! И еще бы не выглядеть усталым после пары месяцев хождения с аппаратом Илизарова, по сравнению с которым самые изощренные пыточные приборы Святой Инквизиции — детские игрушки…

Самое обычное общение с предками каждый раз оборачивалось для меня костюмированным представлением со спецэффектами. Костюмированным — потому что я надевал костюм с логотипами London School of Journalism, присланный Иноземцевым. Не знаю, надевают ли студенты этой школы какую-то специальную форму. Лично я надевал, хоть и не был на самом деле студентом. Спецэффектами меня обеспечил Кривой, прислав по e-mail небольшую программку, создающую на экране позади меня детально проработанные интерьеры. Сегодня я выбрал «мою комнату» в общежитии Школы Журналистики.

Так что родители видели позади меня уютную комнатку со стеллажами, на которых стояли учебники; чуть сбоку виднелись кровать и стол.

– Hallo! May I..? — послышался голос Винни в дверях.

Я обернулся.

– Come in, Vinnie!

Чтобы у родителей не сложилось впечатление, будто я всегда один-одинешенек, иногда, как, например, сегодня, компанию мне составляла Винни. Я бы предпочел, чтобы моего друга изображал какой-нибудь парень-англичанин, но из всех моих знакомых Иноземцев был слишком стар для студента, а Гор мог изобразить лишь спящего или труп. Что предкам, конечно же, вряд ли понравилось бы.

Винни вошла в приталенном брючном костюмчике и стопкой книжек, любовно прижатых в груди. На носу — очки в тонкой оправе. Ни дать, ни взять, примерная студентка.

Родители были совсем не против, что я «подружился» с «местной». Винни ухитрилась произвести на моих чрезмерно мнительных родителей хорошее впечатление. При желании Винни умела нравиться людям. Наверняка использовала для этого умение улавливать чужие эмоции — эмпатию.

Винни и чета Ратниковых отменялись церемонными приветствиями. Говорила преимущественно мама, она владела английским лучше отца. Папа подмигнул.

Потом Винни отошла к столу. Она пришла якобы заниматься домашним заданием. Подозреваю, родители ни на минуту не усомнились, что заниматься мы будем исключительно книжками. И почему-то это соображение вызывало во мне легкую досаду.

Мы еще немного поболтали, и родители отключились, чтобы не мешать нам «заниматься».

Некоторое время висело молчание. Я закрыл ноут и откатился от стола подальше. Настоящий интерьер моей палаты выглядел далеко не так презентабельно, как комната в лондонской общаге. Голые стены, койка, столик, пара стульев и шкаф. Винни притулилась на стуле возле койки, сложив «учебники» прямо на пол.

– Он ничего не помнит, — нарушил я молчание. — Даже своего имени.

– Не совсем ничего, — возразила Винни. По-русски она говорила почти чисто, но временами немного необычно строила фразы. — Он сохранил умение мыслить логически… подмечать детали… не терять присутствия духа. То есть он остался Гором — лучшим оперативником Фонда. А память… возможно, она еще вернется.

Я предпочел не заметить нотки сомнения в голосе Винни.

– Иноземцев не знает, излечима ли амнезия Гора.

– Иноземцев никогда не скажет, что он на самом деле думает, — возразила Винни.

Мы помолчали. За окном вяло шел мокрый снег. Зима заканчивалась, и уже отчетливо ощущалось приближение весны. Все чаще вместо снега шли дожди; утром лужи схватывало льдом, но уже к вечеру улицы превращались в реки грязи.

– Винни, а ты не считаешь, что в голове у Гора осталось немного Хорджахаса? Вдруг он блокирует воспоминания?

– Зачем это ему?

– Кто знает этого чокнутого Иентайера? Он десять тысяч лет болтается в Бездне, уж чего-чего, а времени придумывать всякую хрень у него предостаточно.

Винни, подумав, кивнула, тряхнув короткими каштановыми волосами.

– Стрёмно всё это, — сказала она, с удовольствием выговорив слово «стрёмно», которое выучила сравнительно недавно.

Она взяла книжку с вершину стопки и полистала с праздным видом. Из книжки выпал картонный прямоугольник — кажется, фотография. Винни поспешно подняла ее и сунула во внутренний карман пиджачка.

– Что это? — спросил я.

– Закладка, — пролепетала Винни, не глядя на меня.

Я ей не поверил. Но не стал допытываться. Не хочет говорить — не надо. Не буду же я требовать, чтобы она открывала передо мной все свои тайны?!

Винни почувствовала мое настроение. Смущенно потупившись, сняла очки и, переложив учебники на подоконник, направилась к выходу.

Я молча наблюдал за ней. До сих пор у меня не было времени задуматься, каково ей пришлось за всё это время. Я думал то о себе, то о Горе, то о Даше. А ведь Винни все это время была рядом и ни разу не пожаловалась. Всегда была рядом, всегда была готова помочь.

Даже в моих галлюцинациях в Бездне она оставалась такой. Любопытно, сколько в моих видениях было от Хорджахаса, а сколько от моего подсознания? Особенно меня интересовало, насколько сильно повлиял Хорджахас на ту иллюзорную ночь, когда Винни предстала передо мной не только как верный друг…

Винни в который раз прочитала мои невысказанные чувства. Она поспешно, не глядя на меня, устремилась к выходу. Я принялся выбираться из коляски, чтобы ее проводить, и подтягивать к себе алюминиевые костыли. Врачи рекомендовали почаще пользоваться ими, чтобы заживление шло быстрее.

Впрочем, Винни тут же вернулась в мою палату. С ней вместе был ни кто иной, как Иноземцев.

– Артур Григорьевич? — удивленно произнес я.

– Добрый день, Кирилл, — сказал доктор. — Нет времени на разговоры. Собирайтесь как можно быстрее. Вы выписаны. Вы и Дмитрий Гор. Через полчаса мы должны покинуть эту клинику.

Глава 4

События завертелись, как бельё в стиральной машине. Не прошло и десяти минут, как я собрал свой небогатый скарб и упаковал его в две сумки. Один из санитаров помог мне перебраться на первый этаж, а оттуда — на автостоянку, где стоял «Инфинити» доктора. Сам я рискнул оставить инвалидную коляску в палате в надежде, что больше никогда ее не увижу, и приплелся к машине Иноземцева с помощью костылей.

Винни и Гор уже стояли рядом. Винни выглядела слегка встревоженной, а Гор — праздно-равнодушным.

На стоянке под раскидистыми ветвями кленов и дубков особенно ясно чувствовалось приближение весны. Пахло пробуждающейся землей, оттаивающей древесиной, весенними грозами.

Как-то так получилось, что Гор уселся на переднем сидении рядом с Иноземцевым, а мы с Винни — позади.

– Что за спешка? — осведомился я, когда мы тронулись с места.

– Помните, я говорил вам о Волкове из ФСБ? Он плотно взял нас в оборот. У него поистине волчья хватка… Он пока не нашел никаких доказательств относительно Фонда и нашей деятельности, но идет по нашим следам упорно и неуклонно. Он уже допросил ваших родителей, Кирилл. Сделал это через своих агентов, так что ваши родители и не подозревают, что давали показания…

Внутренности у меня похолодели, и меня на краткий миг замутило от ужаса.

– Моих… Но… но что теперь делать? Они думают, что я учусь в Лондоне…

– Пусть так и думают впредь, — спокойно обрубил Иноземцев. Он вывернул на улицу Толстого и завернул в один из микрорайонов. — Вы и будете в Лондоне. Сегодня вечером вы вылетаете в Москву, оттуда в столицу Великобритании. Летите все трое, поэтому скучать не будете. На неопределенное время вы должны покинуть страну, потому что здесь вы не в безопасности. Со временем, я думаю, мне удастся пустить Волкова по ложному следу, и тогда вы сможете вернуться.

На долгие пять минут в машине воцарилась тишина. Винни была шокирована не меньше меня. Гор приподнял бровь.

– И все трое будем учиться в Школе Журналистики? — нервно хихикнул я.

Иноземцев не поддержал мой вымученный юмор.

– На такие крайности мы не пойдем. Вы просто будете жить в доме моих старых знакомых…

– Погодите! — звонко перебила Винни. — А как же Гор? Он ведь официально мертв?

Гор покосился на нее, но от комментариев отказался. Собственно, после амнезии ему было всё равно, что о нем говорят. Он и имени своего не помнил.

Иноземцев открыл бардачок и извлек оттуда три паспорта.

– Отныне у вас новые имена. Кирилла зовут Виталий Симонов, Дмитрия — Олег Волынский, Винсенту — Ребекка Стюард. Она — гражданка Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.

Мы молча уставились на наши собственные фото в паспортах, сделанные неизвестно когда и подписанные чужими именами.

– М-да, — наконец проговорил я. — Как всегда, всё продумало до мелочей… И без нашего участия… Как бы не забыть новое имя!

Артур Григорьевич мельком глянул на задумчивого Гора. Тот заметил взгляд, хоть и смотрел в это время в паспорт.

– Я запомню новое имя, — спокойно сказал он.

Иноземцев кивнул.

– Рекомендую всем выучить новые имена.

Интересно, подумалось мне, как воспринимает всю эту беготню Гор со своей амнезией? Вряд ли его что-нибудь удивляет. Ведь другой жизни он и не помнит. Или помнит? И эта его выдержка — результат тренировок последних лет?

– И какая у нас легенда? — спросила Винни на полном серьезе.

– Довольно простая, — ответил Иноземцев. — Вы, Ребекка, невеста Виталия. Вы познакомились в интернете. Три месяца назад Виталий попал в аварию, но тем не менее решил не отменять давно запланированную поездку на родину невесты. Так как вы слабы, вас сопровождает лучший друг Олег… Сейчас мы заедем на квартиру Винсенты… простите, Ребекки… возьмем ее вещи и поедем в аэропорт.

Я покосился в сторону «невесты». У Винни затрепетали ресницы, но ко мне она не повернулась. По-прежнему делала вид, будто изучает паспорт.

– В аэропорту Лондона вас встретит мой давний друг Пол Талбот. Он и отвезет вас туда, где вы будете отсиживаться некоторое время.

Винни встрепенулась:

– Какое именно некоторое время?

От меня не укрылось, как Иноземцев зыркнул в сторону Гора. После короткой паузы доктор сказал:

– Необходимое для того, чтобы всё вернулось на круги своя. Я очень надеюсь, что за это время Дмитрий вспомнит забытое. Надеюсь и верю. За свою практику я видел много необычного, думаю, и в этот раз стану свидетелем чуда.

Мы с Винни переглянулись. Сейчас она не стала прятать взгляд. Вероятно, такие слова, как «надеяться» и «верить» из уст Иноземцева ее тоже здорово удивили.

Гор остался невозмутим.

– Сколько же всё-таки усилий и денег вы тратите на своих оперативников, — протянул я после продолжительной паузы. Мы уже парковались у многоквартирного дома, где снимала квартиру Винни.

Иноземцев отреагировал сразу:

– Этим я и отличаюсь от Кукловодов: хоть и манипулирую вами, но никогда не бросаю в беде.

Глава 5

ВАНЕССА, 2 марта 2016 года.

Я живу в просторном доме очень далеко от того места, где я появилась на свет. Это другая страна, дождливая и пасмурная. Здесь живут другие люди, и говорят они на чужом языке. Я понимаю этот язык.

Вместе со мной в доме живут другие люди. Я привыкла к ним, а они привыкли ко мне, хоть и не подозревают о моей истинной природе.

Я их не тревожу. Я снова заперта в Темной Комнате, но сейчас в ней есть окна, через которые я могу наблюдать за внешним миром. Это интересно. Очень редко я всё-таки вырываюсь из Темной Комнаты, но ненадолго.

Не так давно я узнала, что Он умер. Горе и гнев мои были ужасны. В одну из ночей я вырвалась из своего укрытия и изрядно напугала моих соседей.

Несколько безумных ночей я металась по Темной Комнате, проклиная Человека с Холодным Сердцем, который запер меня в ней много лет назад. Я вспоминала каждую минуту, что мы проводили когда-то вместе с моим Любимым.

Одиннадцать лет прошло с тех пор, как я увидела его впервые. И три года прошло с того дня, когда мы виделись в последний раз.

Я помню всё, будто это было вчера. Я не способна забывать.

Позже выяснилось, что слухи о Его смерти были сильно преувеличены.

Он жив! Мало того, он едет к нам! Он едет ко МНЕ.

Из всех жильцов нашего дома только я и моя соседка — юная девушка — рады Его приезду. Она тоже, как и я, неравнодушна к нему. Они когда-то дружили. Ей повезло — она рождена человеком, а не злобным призраком, и способна встречаться с ей подобными.

Только девушка догадывается о моей природе. У нее повышенная чувствительность ко всему, что твориться в мире. Люди называют таких экстрасенсами. Иногда мне кажется, что она видит меня — видит, как я неслышно ступаю за спинами, как смотрю из темных углов. Она страшится меня.

Все смертные люди страшатся таких как я. И не зря.

Вместе с Ним к нам едут еще двое. Одна из них — женщина. Что ее связывает с Ним? Я уже заранее ненавижу ее.

Я с нетерпением жду их приезда, горю желанием увидеть Его и выяснить, что связывает Его и эту женщину.

Возможно, я убью ее. Я убью каждого, кто встанет между мной и Ним.

Глава 6

Я опасался, что моя колченогость вызовет множество проблем во время путешествия. Как выяснилось, боялся я напрасно. Аэропорты прекрасно оборудованы для инвалидов вроде меня, везде есть коляски на колесах, перепады уровней всюду оборудованы пандусами. Винни, Гор и персонал аэропортов носились со мной, как с хрустальной вазой. Костыли пригодились лишь пару раз, когда я ходил в туалет — да и то в обществе молчаливого, но внимательного Гора.

В самолетах из Роднинска в Москву и из Москвы в Лондон не произошло ничего сколько-нибудь запоминающегося. Винни, зажатая между мной и Гором, по обыкновению слушала музыку с закрытыми глазами. Гор равнодушно смотрел в иллюминатор на белое облачное покрывало внизу. Я лениво наблюдал за траекторией нашего полета на экранах, свисающих с потолка.

Мне почему-то запомнились лишь два незначительных события во время полета.

Первое событие связано с Винни. Она задремала и уронила голову мне на плечо. Проснулась и резко отстранилась.

Я попытался пошутить.

– Теперь, когда мы жених и невеста, это было бы естественно, — сказал я по-английски. — Не правда ли, Ребекка?

Винни засопела.

– Странно, что Иноземцев решил сделать так… — неохотно ответила она по-русски. — Я и не подозревала, что у него такое странное чувство юмора.

– Вряд ли это чувство юмора. Он ничего не делает зря.

– Что ты хочешь сказать?

Я пожал плечами. Временами меня мучила мысль, что Иноземцев знает о моих глюках в Бездне, хотя я никому не рассказывал подробности. Правда, я проболтался в первые же минуты после пробуждения, спросив у Винни, соблазняла ли она меня.

Если видение той ночи было навеяно моими собственными тайными желаниями, а не волей Хорджахаса, значило ли это, что я мечтаю о близости с Винни? И это после того, что случилось с Дашей?

Хотя что здесь удивительного? После такого длительного воздержания меня бы и на бабу Клавдию потянуло, будь она рядом. Чего уж говорить о Винни, юной и соблазнительной?

Внезапно в моей памяти возникла Даша — одинокая и испуганная, посреди темной равнины, окруженная армией мертвецов… Я практически услышал ее шепот, пробившейся сквозь завывания ветров Бездны: «Кирилл…»

Я отвернулся от Винни, все еще ждущей ответа, и уставился на тележку стюардессы. Желание продолжать разговор и думать на тему эротических фантазий пропало начисто. Винни тоже промолчала.

…Второе событие связано с Гором.

Уже миновало два часа, как мы вылетели из Москвы. Позади нас сидела семейка из молодой супружеской пары и ребенка — шумной и гиперактивной девочки лет пяти.

Когда ребенок убежал от родителей в хвост самолета в первый раз, мать громко крикнула:

– Кристина, вернись немедленно!

При этих словах Гор дернулся, как от разряда электрошокера. Вытянул шею и завертел головой. Через минуту он уже успокоился и задремал. Иллюминатор застилала серая мгла.

Вероятно, он и сам не понял, почему имя Кристина нашло в нем отклик. Сестренку он не помнил, но память не исчезла совсем. Настоящий Гор все еще жил где-то в глубинах бессознательного.

Оставалось лишь надеяться и верить, что когда-нибудь он вернется.

Я подумал о Кристине, сестренке Дмитрия, погибшей много лет назад. Что стало с ее духом? Нашел ли он покой за пределами реальности? Или поныне бродит призраком по Бездне в кровавых лучах мертвой луны? Если Кристина стала одной из тех призраков, о которых упоминал Столяров, сохранила ли она природную доброту или превратилась в злобного монстра, одержимого идеей мести?

Так, размышляя о том, о сем, я задремал.

Глава 7

В международном аэропорту Лондона мы приземлились вечером, и я благополучно проспал этот момент.

После всех регистрационных процедур и получения багажа, мы направились к выходу из аэропорта. Винни катила за собой чемодан и на плече поддерживала объемную сумочку. Гор тащил мои чемоданы, а за спиной у него висел здоровенный рюкзак. Я же с трудом тащил самого себя, орудуя костылями.

Перед выходом выстроилась длинная шеренга встречающих с табличками. Я ожидал увидеть наши фальшивые имена, но встречавший нас человек поступил умнее.

– Over here! — позвала Винни, входя в роль англичанки Ребекки. Произношение у нее было превосходное, от англичанки не отличишь.

Я заметил табличку, на которой было написано черным маркером «PAUL TALBOT». Держал ее приземистый старичок в шляпе и плаще. Лицо у него было круглое, гладкое; Талбот напомнил мне хоббита Бильбо из «Властелина колец». Однако в отличие от Бильбо Талбот не улыбался, он сохранил постную мину, даже когда мы с ним поздоровались.

– Добро пожаловать в Лондон, — вежливо, но суховато произнес он. — Следуйте за мной, пожалуйста.

Вслед за ним мы выбрались из здания аэропорта. Опускались сумерки, но огни аэропорта разгоняли мрак. На стоянке перед нами выстроилась куча такси, от желтого цвета запестрело в глазах. У Талбота оказалась новая добротная машина — праворульный джип «Фольксваген Туарег». Мы загрузили багаж, и Талбот без лишних слов рванул с места.

На этот раз я очутился на переднем сидении, а Гор и Винни расположились позади.

Талбот оказался человеком неразговорчивым и необщительным. Он молча лавировал в автомобильном потоке, не глядя на пассажиров.

Некоторое время мы все молчали тоже, таращась в окна. Полюбоваться Лондоном не получилось — темнело всё сильнее, кроме того, зарядил мелкий нудный дождик. Огни автомобильных фар, рекламы и витрин ничем особо не отличались от огней любого другого города, если не считать того, что все светящиеся надписи были сделаны только на английском языке. Еще немного смущало левостороннее движение, мне постоянно казалось, что мы едем по встречке, и сейчас в нас кто-то врежется.

Через час с небольшим мы миновали окраину города и по обеим сторонам потянулись пустоши с редкими домиками. Дождь слегка усилился. Время от времени я читал таблички с названиями населенных пунктов.

– Прошу прощения, нам еще долго ехать? — обратился я к Талботу.

– Да, — коротко ответил тот.

– Как долго? — не отставал я.

– Примерно полтора часа.

Я закряхтел. Чертов старикашка начинал меня раздражать.

Однако, несмотря на немногословность, Талбот оказался мужиком точным. Ровно через полтора часа езды по землям Британской Короны мы притормозили возле чугунной ограды, за которой в свете фонарей белел трехэтажный особняк в викторианском стиле.

Время было далеко за полночь. Винни, задремавшая на заднем сидении, захлопала глазами и потянулась, как кошка. Гор, который тоже уснул, открыл глаза, словно и не спал вовсе, и с любопытством уставился на особняк.

Талбот так же молча открыл дверцу и принялся вылезать из-за руля.

– Это дом, где мы будем жить? — окликнул я его.

– Да, — Талбот натянул шляпу пониже и выбрался под дождь.

В машину ворвался холодный влажный воздух и согнал остатки сонливости. Мы вылезли из салона под ночной дождик. Гор оббежал машину и помог мне выйти, Винни заботливо накинула мне на голову капюшон. Я порадовался, что темно и не видно, как я покраснел. Эти двое — прямо вылитые мои родители.

На улице было тихо и мирно, мокрый асфальт блестел в лучах редких фонарей. Прямо за чугунной изгородью раскинулся небольшой садик. Деревья стояли голые, похожие на черные скелеты. Особняк, судя по пятнам мха и трещинам на стенах, был старым и ремонтировался давно.

– Вы будете жить с нами? — снова спросил я Талбота, пока тот стоял возле открытого багажника и следил, как Гор выгружает багаж.

– Нет, — ответил недружелюбный хоббит.

На меня накатило раздражение.

– Может быть, вы хотя был скажете, чей он?

Талбота ничуть не задел мой агрессивный тон. Он сказал:

– Его хозяин — некто Железнофф, весьма богатый джентльмен из России. Но здесь он не живет. Здесь живет его дочь, а также жена. Миссис Железнофф больна и редко покидает свою комнату. С ними проживают садовник и горничная. Всего четыре человека.

Что ж, краткое и исчерпывающее сообщение. Я задумался. Странная компашка от Иноземцева. Что их всех связывает?

Талбот захлопнул багажник и, подойдя к калитке, нажал на незаметную кнопку. Через три минуты откуда-то сбоку вышел здоровенный верзила в дождевике. Несмотря на полумрак и дождь, я разглядел его вытянутое лицо с резкими чертами в обрамлении длинных черных волос.

Верзила поглядел на нас с высоты двухметрового роста, кивнул Талботу. Потом клацнул замком и открыл калитку.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, — на удивление мягким и высоким голосом проговорил он. — Прошу, проходите. Меня зовут Джеремия Доусон, я работаю в этом доме садовником, дворником и иногда сантехником. Позвольте, я помогу вам с багажом.

– Счастливо оставаться, господа, — сказал Талбот, когда Доусон, ухитрившись захватить сразу четыре чемодана, двинулся к особняку. — Должен предупредить, этот дом с привидениями. Хотя всё лучше, чем Лаутус.

Талбот запрыгнул в машину, двигатель заработал, и чопорный англичанин скрылся за поворотом.

Мы трое проводили его взглядами.

– Этот человек верит в привидения, — сказал Гор, выпуская изо рта облачка пара.

– После всего, с чем мы столкнулись, я тоже верю, — проворчал я.

Винни произнесла по-русски:

– Ох, не нравится мне всё это.

Я повернулся к ней.

– О каком Лаутусе он говорил, Винни?.. То есть, Ребекка?

– Не представляю себе, — протянула она.

Размышляя над странными словами Пола Талбота, мы вошли в калитку, прошли по вымощенной булыжниками дорожке к парадному входу и очутились в просторном холле. Стены были обшиты деревом, под потолком висели две роскошные люстры; множество старых, но, видимо, удобных кресел создавали уют. В дальнем конце холла располагался камин, в котором еще тлели угольки.

Из холла на второй и третий этажи вела витая лестница.

– Awesome! — прошептала Винни.

– Охренеть, — выразился я более конкретно, не особо смущаясь, что выражаюсь нецензурно. Когда-то выругаться для меня было чем-то сверхъестественным, а сейчас — запросто.

– Прошу потише, господа, — строго одернул меня Джеремия Доусон. — Леди Тэт больна, а ее дочь еще спит…

– Я не сплю, Джей-Джей, — раздался нежный высокий голос. Ее обладательница спускалась по лестнице. В полумраке мы ее и не заметили.

Длинные темные волосы, фарфоровая кожа и темные глаза — я сразу ее узнал. Она присутствовала на «похоронах» Гора. На вид ей было не больше девятнадцати-двадцати лет, невысокая и в целом хорошенькая. Неплохая фигура, но не лучше, чем у Винни.

– Меня зовут Мира, — представилась она по-русски. — Мира Даринская. Мы, кажется, с вами встречались.

Она задержала взгляд на Горе. Я глянул на него. С его лицом творилось что-то странное. Он не отрывал от Миры глаз и морщился, как от боли. Явно пытался что-то вспомнить.

Впрочем, долго это не продолжалось. Вскоре Гор снова стал спокойным и серьезным.

Глава 8

Мира Даринская подошла поближе. На ней был домашний халат и пижамные штаны. Я осознал, что мне и Гору она по плечо, а каланче Джеремии и вовсе дышит в пупок. Но вела она себя далеко не как маленькая девочка. Была спокойна и приветливо улыбалась, в отличие от чопорного Пола Талбота.

– Виталий, — представился я.

– Ребекка, — сказала Винни.

Мира кивнула нам.

– Ты меня не помнишь, Дмитрий? — обратилась она прямо к Гору.

Тот пожал плечами и криво улыбнулся. Он выглядел слегка смущенным.

– Простите… Ваше лицо кажется мне знакомым, но… Я не помню, когда и как мы познакомились. Хотелось бы узнать…

Мне тоже хотелось бы узнать, подумал я. На похороны она приехала аж из Англии, значит, Гор дорог для нее.

– It doesn’t matter, — Мира снова перешла на английский. Судя по всему, даже не заметила, что поменяла язык. — Главное, ты жив. А ведь я не сомневалась, что ты умер. Доктор — просто виртуоз по части того, чтобы морочить людям головы.

Это она про Иноземцева, понял я.

– Мы все не сомневались, — негромко сказала Винни.

– Как хорошо, что это оказалось неправдой, — Мира улыбнулась Винни, в глазах у нее блеснули слезы. Теперь, когда она встала ближе, я сообразил, что глаза у нее вовсе не темные, а насыщенного бирюзового цвета. Никогда прежде не встречал таких глаз.

Мира перевела дыхание, и я догадался, что она с трудом сдерживается от того, чтобы не броситься Гору на шею.

– Мы с Дмитрием познакомились в очень тяжелое для нас обоих время, — сочла нужным пояснить Мира. — Мы подружились… А теперь он воскрес из мертвых и ничего не помнит… Гадство просто какое-то!

– И не говорите, — подтвердил Гор.

Мы с Винни одновременно прыснули. Атмосфера заметно разрядилась.

– Короче, я покажу вам ваши комнаты, — сообщила Мира с таким видом, точно мы с ней стародавние друзья. — Джей-Джей отнесет багаж. Джей-Джей, — обратилась она к дворнику и по совместительству сантехнику. — Дмитрий будет спать в зеленой комнате, Виталий — в лазурной, а девушка, Ребекка — в гранатовой.

Все вышеперечисленные разноцветные комнаты находились на третьем этаже. Джеремия унесся с нашими чемоданами вперед, потом пошла Мира. Шествие замыкал я с костылями, поддерживаемый с обоих боков Гором и Винни.

Подъем дался мне нелегко. В былые времена я преодолел бы эти несчастные шесть пролетов со скоростью горного козла. Теперь же мне понадобилось гораздо больше времени и усилий.

Еще на середине первого пролета я ненадолго остановился, чтобы поправить задравшиеся из-за костылей рукава. При этом глянул на приоткрытую дверцу чулана прямо напротив, позади резных перил. На короткое мгновение мне почудился чей-то пронзительный взгляд из темноты чулана.

Ощущение тут же пропало.

– Что? — спросила Винни тихо.

– Нет, ничего, — так же тихо отозвался я. Повысив голос, поинтересовался у Миры, ожидающей нас наверху: — Талбот говорит о привидениях в доме. Это он серьезно?

– Увы, — отозвалась она, — мистер Талбот совсем не умеет шутить.

Мы с Гором и Винни переглянулись.

Мира фыркнула.

– Да бросьте! Вы же в Англии!.. Здесь люди считают, что в каждом старом особняке просто обязано водиться привидение. Для солидности, так сказать.

– А кто такой Лаутус? — спросила Винни.

– Лаутус? — удивилась Мира. — Не знаю. Ну, так вы идете?

Все три комнаты, в которые нас разместила Мира, выходили дверями в один узкий и темноватый коридор. Моя комната была обклеена лазурными обоями с синими прожилками. В ней стояла двуспальная кровать, комод, массивный дубовый шкаф, низкий журнальный столик и пара кресел. Одно узкое окно, занавешенное тяжелыми шторами, открывало вид на ночной сад.

Шел третий час утра, времени подремать хватало. Мы пожелали друг другу спокойной ночи и приготовились завалиться в постели. Мира сказала, что завтрак обычно в девять, но его можно отложить на более позднее время. Мы ответили, что делать этого не нужно, потому что к девяти мы уж как-нибудь встанем.

Прежде чем лечь, я проковылял по залитой электрическим светом комнате, выглянул в окно, изучил шкаф и остановился у кровати. Ну вот, я и в Лондоне. Городе, где я должен быть уже давно. Подумать только! Теперь будет не так стыдно, когда буду врать родителям по скайпу или телефону.

Хотя, признаться, и до этого мне было не слишком-то стыдно.

Я выключил свет и лег в постель. В комнате было прохладно, но под толстым одеялом — тепло и приятно. Сквозь щель в занавесках в помещение сочился свет уличных фонарей. В доме царила сонная тишина, лишь откуда-то издалека доносился натужный рев байков. После утомительного перелета и мытарств в аэропортах меня быстро одолела дремота.

Я успел подумать о Роласе. Что-то он пропал в последнее время, не посылает никаких видений. Может, он уже сказал всё, что хотел? Самое главное — это Знак Первых Богов, который хочет знать Хорджахас. Я его запомнил, несмотря на сложный рисунок.

Разумеется, я рассказал про него Иноземцеву. Артур Григорьевич, вопреки моих ожиданиям, не просил нарисовать его на бумаге, а лишь отметил, что Знак нам еще понадобится в будущем.

Что ж, будем ждать этого будущего…

Глава 9

…Я проснулся от сигнала смартфона, который я настроил так, чтобы проснуться в полдевятого.

Нельзя сказать, чтобы я зашибись как хорошо отдохнул, но посвежел и прилив сил почувствовал явственно. Одевшись, подтянул к себе опостылевшие костыли и отправился на первый этаж. Думал при этом, что необходимость бегать на третий этаж и обратно скоро встанет у меня в горле колом. И почему тут нет лифта?

На полпути вниз меня догнал Гор и помог спуститься в столовую — просторную комнату, тоже с камином, который растапливали последний раз, судя по виду, еще при Царе Горохе, то есть при Вильгельме Завоевателе. Там уже сидели Винни и Мира, переодевшаяся в свитер и просторные брюки.

На стол подавала тетка лет пятидесяти в кружевном фартуке и с черными, собранными в пучок, волосами. Мира представила ее как Молли Грейвз, горничную и кухарку. Молли шустро расставила тарелки с яичницей, беконом, жареными крохотными сосисками и еще чем-то жареным. Потом испарилась. Джеремия тоже отсутствовал; видимо, прислуге не подобало сиживать за одним столом с господами.

Первые несколько минут мы с аппетитом поглощали вкусный и очень калорийный завтрак. Спустя минут десять я почувствовал, что объелся прямо-таки до ужаса. Наверное, пообедать уже не смогу. Разве что выпью чашку чая во время «файф о-клок».

Откинувшись на спинку стула я, наконец, заметил, что Винни выглядит невыспавшейся и какой-то встрепанной, несмотря на идеально уложенные волосы, а Гор — напротив, бодрым и отдохнувшим. Мне вспомнилось умение Гора спать где угодно и в какой угодно позе. Наверняка он еще в самолете выспался, а позже — в машине у Талбота.

Еще мне бросилось в глаза, что Мира немного подавлена. Я не придал этому значения: мало ли, не выспалась из-за нашего визита.

– Мира, — неожиданно произнес Гор.

Девушка вздрогнула и посмотрела на него почти с испугом.

– Вас здесь не обижают?

Мы с Винни уставились на него.

После секундного замешательства Мира улыбнулась:

– Почему ты так думаешь?

Гор пожал плечами и продолжил выжидающе глядеть на нее.

– Нет, — ответила Мира. — Меня никто не обижает. Да, и хватит обращаться ко мне на «вы», хорошо? Хоть ты и не помнишь, мы давно знакомы и… И я младше тебя, — закончила она, слегка покраснев.

Гор то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил этой заминки.

– Хорошо, договорились, Мира. Скажи, как вы с матерью оказались здесь?

– Это особняк моего отца, — охотно сообщила Мира. — Когда-то мы жили в России, но потом папа раскрутился на бизнесе и переехал сюда. Он всегда мечтал жить на Туманном Альбионе. И ему всегда хотелось иметь готический замок. На замок денег не хватило, а вот на такой вот дом вполне.

– Железнов — твой отец? — спросил я.

Миру передернуло, как от удара плетью.

– Железнов мне не отец! — выкрикнула она.

Над столом повисло неловкое молчание. Мира смутилась своей вспышки.

– Простите… Мой отец — Валерий Даринский. Это его дом… Был. Он погиб одиннадцать лет назад… А Железнов — это отчим. Но для меня он никто.

– Мне очень жаль твоего отца, — осторожно сказал я.

Но Мира больше не возмущалась. Она кивнула мне с виноватым видом.

– А почему Железнов не живет с вами? — продолжил допрос Гор как ни в чем не бывало, заслужив сердитый взгляд Винни.

– Видимо, не хочет, — отмахнулась Мира. — Мне все равно.

Гор снова открыл рот, но Винни пнула его под столом, и Гор закрыл рот, не моргнув и глазом.

Появилась Молли Грейвз с подносом, на котором стояли чашки, чайник и кофейник.

– Я отнесла завтрак вашей матушке, мисс, — негромко, почти шепотом сказала она. — Леди Тэт чувствует себя хорошо.

– Спасибо, Молли, — с благодарностью поглядев на нее, сказала Мира. — Мою маму зовут Татьяна, — пояснила она нам. — Здешние называют ее леди Тэт. Она болеет и не может часто покидать свою комнату.

Очень странная семейка, подумал я. Здесь явно не всё чисто. Гор наверняка почуял это и постарался выяснить подробности. Уверен, Мира ему бы все рассказала.

Если бы Винни не помешала, конечно… Хотя она тоже права — нельзя проявлять назойливое любопытство, мы всё-таки гости и живем здесь на птичьих правах.

– Так что там насчет привидений? — перевела Винни тему. — Откуда могли появиться такие разговоры?

– Особняк очень старый. — Мира отхлебнула кофе. Напиток она выбрала явно не английский. — Не удивлюсь, если тут кто-то умирал. А значит, есть и привидения.

Я заинтересовался:

– Ты видела что-то? Что-нибудь необычное?

У Миры приподнялись брови. Она не ожидала, что мы отнесемся к ее словам серьезно.

– Я видела много необычного за свою жизнь, — осторожно ответила она.

Никто из нас не улыбнулся. Я не сомневался, что Винни и Гор относятся к беседе о призраках со всей серьезностью.

– Мира, — сказал я после паузы, во время которой мой мозг усиленно работал, — ты слышала что-нибудь о Кукловодах?

Гор нахмурился, а Винни даже подалась вперед в ожидании ответа.

– О ком? — удивилась Мира.

Винни незаметно сжала мою руку под столом.

– Да… так… — проворчал я. — Проехали.

Неспешное чаепитие продолжалось, никто никуда не торопился. В какой-то момент я заметил, что Мира достала из кармана и выпила таблетки. В это время Винни и Гор были увлечены разговором об избирательности амнезии Дмитрия, ведь он забыл свое имя, но не забыл английский и русский языки.

Я притворился, будто ничего не видел, а сам при первой возможности стянул со стола небольшой, но крепкий нож. Сам не знаю, почему это сделал. Просто после всего пережитого я твердо уяснил себе, что к неприятностям надо быть готовым всегда. И лучше встречать их вооруженным.

Глава 10

ВАНЕССА, 7 марта 2016 года.

Итак, они приехали. Настал долгожданный час! От распирающей меня радости стены Темной Комнаты сотрясались и готовы были рухнуть. Но не рухнули, понятное дело.

Я могла наблюдать за их приездом через щель в стене. Он почти не изменился. Густые черные волосы, бледное лицо, внимательный взгляд — всё осталось прежним, таким же, как в дни нашей последней встречи.

Вместе с ним приехали двое: какой-то рослый парень на костылях и та самая женщина. Вернее, девушка. Она не показалась мне красивой, и рот у нее кривоватый. Он не смотрит на нее. Зато Хромому она явно нравится.

Главное, Он не с ними. Они друг с другом.

Я подглядела за ними из темноты. Кажется, Хромой заметил мое присутствие, потому что заговорил о привидениях.

Они будут жить здесь достаточно долго, у меня хватит времени во всем разобраться.

О, как же я хочу вырваться из Темной Комнаты хоть ненадолго! Хоть на одну ночь!

Но ничего. Скоро у меня появится возможность. Мне помогут.

В ночной тьме я приду к ним в спальни и послушаю, как бьются их сердца. Я загляну в их души.

И, возможно, я избавлюсь от двух лишних.

Глава 11

После чрезмерно, на мой взгляд, сытного завтрака я, подавляя отрыжку, поплелся было во двор, но дождь и не думал прекращаться. Винни и Мира принялись рассматривать цветы, росшие в специальном цветнике, и их разговор стал настолько невыносимо женским, что мы с Гором предпочли удалиться на третий этаж.

Расположились в комнате Гора, обклеенной зелеными обоями.

– Что ты знаешь о Мире? — поинтересовался я, развалившись в кресле.

Гор улегся на кровать и сложил руки на животе.

– Внешне она мне кажется знакомой. Но ничего конкретного вспомнить не удается.

– А почему ты спросил, не обижают ли ее?

У Гора удивленно взметнулись брови.

– А разве ты не заметил, что она подавлена?

Настала моя очередь поднимать брови.

– Нет! Она была подавлена?

– К тому же сегодня будний день, — продолжал размышлять вслух Гор. — Она здесь, дома. Очевидно, она нигде не работает и не учится. Да и не думаю, что ей нужно работать. Семья очень богата. Представь — каково это: сидеть целый день с больной матерью в огромном и мрачном доме.

– Может, у нее отпуск, — возразил я.

Гор пожал плечами. Повисла пауза. В доме было тихо, за окном шелестел дождь, где-то внизу булькали трубы центрального отопления. Хотя день начался, сумерки не покинули комнату, но мы не включали освещение.

Я заулыбался.

– Слушай, Гор… Думаю, у тебя с Мирой что-то было когда-то…

– Что было? — искренне удивился Гор.

– Любовные дела, — пояснил я.

Гор ухмыльнулся — не без горечи.

– Жаль, что я ничего не помню.

– Жаль, — подтвердил я. — Знаешь, Гор, а ведь мы впервые сидим и болтаем о девчонках с тобой вместе. Ну, как обычные друзья, как миллионы других мужиков по всему свету.

– А о чем мы с тобой говорили раньше?

– Об оживших мертвецах, — без улыбки ответил я. — И о том, как их оправлять обратно в могилы.

– Значит, у нас появилась прекрасная возможность наверстать упущенное, потому что про нежить я ничего не помню. Вероятно, я что-нибудь вспомню, если встречу настоящую нежить. Артур Григорьевич уже объяснил, что все мы — оперативники Фонда контр-Кукловодов. Что-то из области фантастики, но я, как ни странно, поверил сразу. Это радует: значит, память осталась, но под запором… Но мы хотели говорить о девушках, — тихо сказал Гор с улыбкой. — У тебя есть подруга?

Его вопрос причинил мне неожиданную боль. Я будто снова стоял посреди Бездны; Даша покачивалась в трансе передо мной, тело Гора висело в пространстве, а жестокий правитель некромантов с усмешкой ждал моего вердикта…

– Была, — сказал я, стараясь говорить ровным голосом. — Была подруга. Я ее предал… отказался от нее.

Гор пристально поглядел на меня. Он не знал о том, что я сделал в Бездне. Никто не знал — я никому не рассказывал.

– Наверное, у тебя была веская причина, — наконец сказал он. — И ты должен был так поступить.

– Не должен… — сказал я, отводя взгляд. Больше не мог смотреть на Гора. — Но я так поступил…

…День тянулся вяло, скучно и бесконечно. Когда-то я посетил Москву, но ничего не увидел, кроме канализации, даже на Красной площади не побывал. Подозреваю, что и в Англии я не увижу ничего, кроме этого унылого дома… Ни Тауэра, ни Биг Бена, только разноцветные полутемные комнаты.

Если бы не дождь, я бы прогулялся, несмотря на костыли. Ноги заживали, с каждым днем ходить становилось легче. Впрочем, врач предупреждал, что легкая хромота останется на всю жизнь.

Из окна в конце коридора я увидел, что позади дома раскинулся небольшой пустырь. Вот где можно разрабатывать свои конечности.

Насколько я понял, Мира с матерью обитали на втором этаже, а прислуга — на первом. За весь день мать Миры, леди Тэт, я так и не встретил. Не знаю, чем она больна, но болезнь явно серьезная, раз леди не покидает комнату.

После ужина я посетил ванную. Винни потребовала, чтобы меня сопровождал Гор — я так понял, на случай, если не справлюсь с мочалкой. Я с возмущением отказался.

Ванная комната на третьем этаже — скорее всего, далеко не единственная, — была просторной, с огромной ванной на когтистых лапах. Смесителя не было, горячая и холодная вода лились из отдельных кранов.

Я наполнил ванну и с кряхтеньем улегся. Ванна здорово меня расслабила, я едва не заснул. Когда наконец-то надумал вылезать, кожа на руках и ногах съежилась, как у новорожденного младенца.

То ли я чересчур расслабился, то я переоценил силы, но, выбравшись из ванны, я поскользнулся на кафельном полу и рухнул под шкафчик для полотенец.

В первое мгновение у меня выбило дыхание, и я испугался, что снова что-нибудь сломаю, и придется еще долго ковылять на костылях. Но мне повезло. Даже кожу на локтях не ободрал.

Секунду-другую я лежал на боку, таращась под шкафчик, и прислушиваясь к себе — всё ли цело? Прямо перед носом была древняя пластиковая решетка, закрывавшая, кажется, вентиляционное отверстие. Судя по размерам решетки, отверстие было здоровенное — в него пролезет и крупная собака, и мелкий человек, например, ребенок.

А еще я увидел возле решетки на стене глубокие параллельные борозды. Будто кто-то с большими когтями царапнул по стене в бессильной ярости…

Нет, у меня разыгралось воображение. Может, тут двигали какой-нибудь ящик и поцарапали стену. Мало ли? Я ополоснулся под душем, вытерся, оделся и потащился в комнату.

После ночи в пути и горячей ванны меня ужасно потянуло в сон. Я нашел Гора с библиотеке рядом с его комнатой, сообщил, что намерен как следует выспаться, и повалился в постель.

Уснул мгновенно, буквально провалился в бессознательное состояние без снов. Но, несмотря на усталость, перед тем, как лечь, я не забыл достать украденный короткий нож и положить под подушку. Мне было плевать, что подумает Молли, когда обнаружит пропажу кухонного прибора. К сожалению, для таких, как я, война не заканчивается никогда.

Глава 12

Среди ночи я внезапно проснулся. Какое-то время лежал без движения в темноте, пытаясь понять, что меня разбудило.

Спустя мгновение до меня донесся отчетливый шорох в коридоре, словно кто-то легкий крался во мраке… Вот тихо скрипнула половица.

Что, если это Мира крадется к Гору на свидание, подумалось мне, и я невольно улыбнулся. Впрочем, улыбка сразу же пропала. Шорохи мне не понравились. Я встал, сжимая нож в правой руке. В левую взял один костыль и осторожно двинулся к запертой двери.

Перед дверью я постоял, прислушиваясь. Шорох тоже прекратился, точно тот, кто шел в коридоре, тоже замер. Затем снова зашелестело, и ночной коридорный путешественник продолжил путь.

Тогда я открыл дверь, помня, что она совсем не скрипит. В коридоре было хоть глаз выколи. Я сунул руку в карман пижамы, где лежала зажигалка со светодиодом. Тихонько шагнул вперед и приготовился включить свет.

Чертов костыль устроил мне неприятный сюрприз: зацепился за порог. Я с грохотом повалился в коридоре на пол — второй раз за день у меня екнуло сердце, как бы чего не сломать. И второй раз за день обошлось.

Лежа, я включил светодиод на зажигалке. Лучик света рассек тьму, выхватив лепнину на стенах и дверных косяках. На границе освещенной зоны темнел проем двери на лестницу.

Мне почудилось, что у этой двери у самого пола белеет что-то белое и округлое, похожее на узкий мяч. Не успел я моргнуть, как «мяч» ускользнул в проем, а за ним проволоклось что-то черное…

С содроганием я осознал, что это было чье-то бледное лицо и черные волосы… Это человек, нет, это существо, смотрело на меня, приникнув к полу, а потом беззвучно ускользнуло ползком, как какой-то чудовищный таракан.

Вся эта сцена вызвала во мне приступ дежавю — всё это уже было. В Бездне, в иллюзорной «Валгалле».

Я громко и матерно выругался. Еще не хватало повторения пройденного!

В ответ ближайшая дверь распахнулась, и в коридор вылился поток электрического света. В точности как тогда в Бездне, вышла Винни, с ее запястья свисал металлический хлыст. Она была одета в светло-розовую пижамку со слониками. Из соседней двери вышел Гор, нарушая последовательность памятной сцены в «Валгалле». Гор был в дневной одежде, словно и не ложился.

– Что случилось? — спросила Винни, быстро оглядывая коридор.

Гор щелкнул выключателем, и коридор осветил яркий свет. Дмитрий выглянул на лестничную площадку, потом пробежал мимо нас с Винни в другой конец коридора. Руку он придерживал в кармане — явно что-то там держал на случай схватки. Да, профессионализм не пропьешь и в Бездне не потеряешь…

Я недовольно дернул плечом в ответ на попытку Винни помочь мне подняться. Хватит носиться со мной, как с младенцем! Я принялся вставать сам, но застыл, заметив нацарапанный на стене чем-то острым рисунок. Еще вечером его не было, я уверен на все сто.

Кто-то нарисовал у самого пола примитивный детский рисунок: мальчик и девочка с косичками на кладбище. Причем кладбище было изображено в разрезе — под землей виднелись полости, в которых лежали мертвецы. И все, как один, злобно скалились неестественно большими зубами…

– What the f… funny pic? — прошептала Винни. Про себя я перевел ее фразу как «Что за х… хохма тут нарисована?»

– Это послание, — раздался спокойный голос. Гор стоял позади нас и, опершись ладонями в колени, разглядывал зловещий рисунок. — По крайней мере, мне так кажется.

– Почему ты так решил? — спросил я.

– Наверное, потому что вечером прочитал «Пляшущих человечков» в оригинале. Собственно, я до сих пор читаю Конан Дойла, хотя уже второй час ночи. Интересно!

Понятно теперь, почему он не в пижаме, подумал я и вздрогнул, когда совсем рядом затопали, и над нами нависла громадная фигура Джеремии. Слегка вьющиеся волосы падали на узкое длинное лицо, и я обратил внимание, что они длинные и черные. Как у того существа…

– О, — сказал Джеремия высоким голосом. Лицо его выражало высшую степень сожаления. На нем был домашний халат, на вид дорогой. Под ним торчали голые мускулистые ноги. — Как жаль, испортили такую стену! Прошу вас простить леди Тэт, она больна… Я услышал шум и прибежал, потому что…

– Леди Тэт? — хором переспросили мы с Винни.

Джеремия кивнул со скорбным видом. Вроде бы не притворялся.

– Мне неловко говорить вам об этом, хотя, полагаю, вы должны знать, раз уж живете здесь… У леди Тэт болезнь Альцгеймера, иногда она бродит по дому ночами. Видимо, мисс Мира забыла закрыть дверь, или же леди как-то открыла ее сама. В принципе, она неопасна, но иногда совершает странные поступки, которые могут напугать непосвященного человека.

– Почему ее не держат в больнице? — задал Гор неделикатный вопрос. — Такие больные требуют специального ухода.

Джеремию это не смутило.

– Когда-то так и было, но она стала быстро чахнуть, и мисс Мира решила забрать ее домой. В своей Темной комнате она чувствует себя намного лучше. За ней ухаживает дочь, и я ни разу не слышал, чтобы она пожаловалась.

– Как вы сказали, «темная комната»? — спросила Винни. — Почему темная?

– Леди Тэт не терпит яркого света. Поэтому днем в основном спит, а бодрствует ночью.

Мы с Винни переглянулись. Когда-нибудь в прошлой жизни, когда я слыхом не слыхивал о марионетках и химерах, перспектива жить в одном доме с сумасшедшей, бродящей по ночам, напугала бы меня до жути. А сейчас я даже расслабился. Старуха с Альцгеймером — это вам не нежить. Просто надо лучше запирать дверь.

– Завтра я постараюсь убрать этот рисунок, — пообещал Джеремия. — А сейчас можете идти спать. Вам ничего не угрожает.

Мы так и сделали. Я тщательно запер дверь и снова улегся с ножом под подушкой. Поворочавшись, уснул.

На другой день я проснулся поздно. За окнами белел день. Дождь прекратился, но облака так и не разошлись. Одевшись, я заправил постель и поковылял прочь из комнаты. Рисунок на стене уже исчез, Джеремия ухитрился его чем-то затереть.

Оказывается, все уже позавтракали. Молли увидела меня в столовой и вынесла завтрак — тот же сплошной жареный праздник живота. В ответ на мое приветствие она как-то кисло улыбнулась, а впоследствии смотрела будто сквозь меня, поглощенная своими мыслями. Когда она отходила от стола с подносом, мне в глаза бросились ее черные не по возрасту волосы, собранные в аккуратный пучок… Наверняка, крашенные. И почему европейки любят красится в черный, а азиатки — в светлые цвета? Почему женщины никогда не бывают довольны тем, что есть?

Забив желудок холестерином, я впервые за два дня вышел из дома во двор. Влажный свежий воздух заполнил легкие. Я обошел дом и оказался на пустыре, который видел из окна. Здесь обнаружились Гор с Винни. Они неспешно шли спиной ко мне. Меня пока не заметили.

– Ты попытайся вспомнить, — говорила Винни. — Вообразить его лицо. Шаман Этигел. Среднего роста, круглолицый, с родинкой на лбу. Мы еще шутили, что это у него третий глаз… Не помнишь?

Гор разводил руками и качал головой.

– А помнишь Кривого? — не сдавалась Винни. Видимо, она твердо решила вернуть Гору память. — Ты еще вначале возмущался из-за его прозвища. Ты сказал: как можно называть так человека, который…

Оглушительный хлопок заставил меня подскочить вместе с костылями. Захлопали крылья, стайка голубей взмыла с подоконников особняка в хмурое небо. Винни и Гор развернулись.

Из-за угла дома выходил Джеремия. В руке — пистолет с длинным и широким дулом.

– Прошу меня простить, господа, — мягким голосом проговорил он. — Это пугач, я разгоняю голубей. Они садятся на подоконники, шумят, и это тревожит старую леди. Она не любит птиц.

Он широко улыбнулся, будто отмочил классную шутку.

– А выстрелов она не боится? — спросила Винни, косясь на пугач.

– Как ни странно, нет. Любопытно, правда? Ну ладно, мне надо работать, в водопровод забились прошлогодние листья. Надо прочистить. Всем удачного дня!

И Доусон удалился летящей походкой. Он выглядел воодушевленным. А Молли казалась угнетенной, вспомнил я. Интересно, это как-то связано?

Перед тем, как исчезнуть за углом, Джеремия глянул вверх. Я проследил за его взглядом — там были окна на втором этаже. Занавески колыхнулись, на мгновение мне привиделось бледное лицо в обрамлении черных волос… Вероятно, леди Тэт следила за нами из окна своей Темной комнаты.

За углом послышался нежный голосок Миры. Правда, сейчас он был далеко не таким уж нежным, а очень даже сердитым. Мира отчитывала Джеремию за то, что он пугает гостей своим дурацким пугачом. Джеремия что-то невнятно бормотал в ответ.

– Простите его, если напугал, — сказала она извиняющимся тоном, выходя к нам. — Мама действительно с детства страдает орнитофобией… Но это Джей-Джея ни в коем случае не оправдывает…

Она хотела сказать что-то еще, но отчего-то смутилась. Гор и Винни стояли бок о бок, как парочка, и смотрели на нее выжидательно. Мира пробормотала еще раз извинение и поспешила обратно.

Я со всей возможно скоростью последовал за ней. Она меня намного обогнала, пришлось ее окликнуть. Она остановилась у входа.

– Мира… — задыхаясь, начал я. — Нам всем очень важно, чтобы Гор вспомнил… Винни делает всё, чтобы вызвать в нем воспоминания. Я тоже стараюсь. Я так понял, вас с Гором тоже связывают общие воспоминания… Может, они будут сильнее наших эмоционально и лучше подействуют?

Всю эту фразу я выпалил почему-то на английском. Наверное, потому, что английский больше годится для обсуждения деликатных тем. Он более нейтрален и вежлив, чем русский.

У Миры приподнялись брови.

– О чем ты? Что значит «сильнее эмоционально»?

Я смешался.

– В общем… — Я махнул на всё рукой и заговорил на русском, к чертям нейтральность и вежливость: — Короче, если у вас были какие-то отношения, не пора ли ему напомнить? Вдруг поможет? Вдруг он вспомнит, а? Чем черт не шутит?

Мира закусила губу, ноздри ее заметно раздулись. Я втянул голову в плечи, готовясь к гневной отповеди, но Мира неожиданно улыбнулась.

– Ты прав, Виталий. Когда-то давно, еще детьми, мы познакомились в клинике Иноземцева. Да-да, я лечилась в дурдоме… После гибели отца у меня была затяжная депрессия, и… мой отчим отправил меня лечиться. Я там пробыла полтора года. Когда я поступила, клиникой заведовал доктор Сосновский, но через полгода его сменил Иноземцев. Он помог мне справиться с моими тараканами. Дмитрий поступил позже меня, у него был сходный случай, погибла сестренка… И он очень сильно переживал по этому поводу. Надеюсь, моя помощь сыграла свою роль в его выздоровлении…

Пока она говорила меланхоличным голосом, уставившись в точку за моим плечом, у меня в голове будто завертелся фильм. Я совершенно четко представил себе картину… Общая комната детского отделения клиники; юные пациенты, занятые кто чем; девочка с темными волосами и бирюзовыми глазами робко смотрит на худенького мальчика со встрепанными волосами…

– Мы помогли друг другу, — продолжила Мира. — Так что да, наши воспоминания более эмоциональны, наверное. Иногда я подозреваю, что Иноземцев специально подстроил, чтобы мы общались — два подростка со схожими душевными травмами…

– И всё? Вы больше не встречались? — не выдержал я. — Когда повзрослели?

Мира вернулась из омута воспоминаний. Ее глаза сфокусировались на мне и насмешливо прищурились. Она прекрасно поняла, что я имею ввиду.

– А вот это, дорогой Виталий, касается только нас с Дмитрием Гором. Я поговорю с ним. Вдруг поможет… Но он ничего не помнит, и я боюсь, что ничего не выйдет.

Последнюю фразу она произнесла тихо и испуганно. Видимо, вырвалось то, что давно ее беспокоило.

– Он помнит! — горячо возразил я. — Помнишь, как он посмотрел на тебя при первой встрече?

На мгновение в ее глазах вспыхнула надежда, но сразу погасла.

– Нет, это не то… Не то, что нужно.

Я понял, что она хотела сказать.

Глава 13

Мира ушла, а я остался стоять во дворе, на мощеной тропинке под голыми деревьями, опираясь на костыли, и долго смотрел на чугунный забор, за которым иногда проезжали машины.

Раньше я никогда не думал, что у Гора могут быть романтические отношения, да еще и такие запутанные. Трудно представить бегающим на свидания человека, живущего в машине, хранящего в бардачке высушенные человеческие головы и на досуге истребляющего нечисть.

После обеда я лежал в своей лазурной комнате и листал фотки в смартфоне. Там были фото Даши. И Винни. Да, у всех оперативников Фонда отношения сложные, и жизнь в целом не простая.

Взять Винни… Лесбиянка в обществе парней — можно ли придумать что-нибудь хуже? Если у наших жизней есть автор, то он явно извращенец с садистскими наклонностями.

Винни последнее время кажется немного странной, печальной, хоть и тщательно это скрывает. Ей должно быть труднее нас с Гором. Гор вообще ничего не помнит, и ему море по колено, я могу поплакаться в жилетку Гору — он выслушает. А Винни идти не к кому. К тому же девушки воспринимают проблемы острее.

Поколебавшись, я встал с постели и, выйдя в коридор, постучал в комнату Винни. Она открыла через полминуты.

– Можно к тебе?

– Да…

Зайдя в комнату, я увидел на полу возле кровати коврик для йоги. Наверное, йога — хорошее средство против стресса.

Винни, в спортивном трико и футболке, облегавшими ее изумительную фигурку, плавно, не используя рук, опустилась на коврик, скрестив ноги. Она выжидающе глядела на меня.

– Короче, тут такое дело, были всякие проблемы, и каждый занимался своими, — начал я свою путанную речь, усевшись на кровать. — А про тебя ни Иноземцев, ни я ни разу не спросили. Вот я и пришел… может быть, поздно… спросить: как ты вообще?

В глазах Винни на краткий миг мелькнуло удивление — но только на миг. Она сразу же улыбнулась мне почти материнской улыбкой.

– Спасибо, что спросил, — сказала она тихо и отвела взгляд, словно заинтересовавшись ножкой кровати. — Я знала, что ты это сделаешь. Ты добрый… Но я в порядке. Я ведь уже не первый год оперативник… Когда-то я начинала с Юрой, Наташей и Робертом, а еще к нам присоединялись Сэбби и Гор… Юру разорвала марионетка прямо на глазах Наташи… Она была его невестой и после гибели Юры так и не возвратилась к себе…

– Не пришла в себя, — подсказал я шепотом, потрясенный её откровениями.

– Да. Она покончила с собой на их квартире. Мы ничего не успели сделать. Роберта поймал Кукловод Грабарь и пытал целую неделю, но он так ничего и не рассказал. Мы уничтожили Грабаря, и… я видела, что он сделал с Робертом… Никогда не забуду…

Ровный голос Винни прервался, и я, осмелившись посмотреть на ее лицо, увидел, что по щекам ее обильно текут слезы. Они скапливались на подбородке и капали на футболку.

– А потом погибла Сэбби… Сабина, — продолжала Винни сдавленно. — На похоронах была ее старенькая мама, которая не знала, чем занималась дочь, и она никак не могла понять, почему ее дочурку хоронят, ведь она такая молодая и должна была стать инженером…

Я смотрел на Винни, сидевшую на коврике с ровной спиной и не делавшую ничего, чтобы скрыть или стереть слезы, и не знал, что сказать. Я и не подозревал, сколько оперативников до меня погибло. Ни Гор, ни Иноземцев никогда не упоминали… Раньше я и не задумывался о масштабах трагедии.

– Кирилл, — Винни внезапно подняла на меня покрасневшие глаза. — Ты ведь понимаешь, что мы умрем? Не когда-нибудь в старости, а очень скоро? Что мы умрем молодыми, что никогда не создадим семьи и не будем нянчить детей? Мы никогда не будем жить, как нормальные люди, потому что прокляты самой Вселенной!..

Когда-то давно одна такая девушка уже плакала рядом со мной после столкновения с исчадиями Кукловодов. И даже несмотря на то, что она хотела убить меня, я до сих пор жалею, что не обнял ее в ту минуту, проявив слабость, недостойную мужчины. Она просто стала очередной жертвой этих ублюдочных манипуляторов, этих тварей в облике людей…

Кукловодов.

Отбросив костыли, которые грохнулись о пол, я слез с постели и уселся рядом с Винни. Протянул руки и обеими ладонями вытер слезы своей напарницы. Винни смотрела на меня большими, мокрыми от слез глазами, приоткрыв рот, как маленький ребенок, и я неожиданно для самого себя осознал, что буду защищать ее даже ценой собственной жизни.

– Мы не умрем, Винни, — тихо сказал я, выдавив улыбку. — Мы будем жить назло Вселенной.

– Ты знаешь, Кирилл… Я так устала… хоронить друзей, — прошептала она, всё с той же детской надеждой глядя на меня.

В шкафу за нами что-то зашуршало, но мы не обратили на это внимания.

– Мы больше не будем никого хоронить, — бормотал я, держа Винни за руки.

– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что нас не разорвет какой-нибудь мертвый урод? Если погибнешь ты или Дима, я больше не вынесу…

Я хотел утешить ее, сказать, что никто не умрет, хотя и сам был в этом далеко не уверен, но не успел. В шкафу снова зашуршало, да к тому же отчетливо скрипнуло деревянная стенка.

Мы с Винни обменялись взглядами, причем раскисшая было Винни мгновенно преобразилась — собралась и напружинилась. Она бесшумно поднялась на ноги; то же сделал и я, но не так ловко. Держась одной рукой за кровать, другой вынул нож из-за ремня.

Винни взялась за ручку дверцы шкафа, глазами спросила меня: готов? Я кивнул с бьющимся сердцем, перехватив поудобнее нож. Черт, как мне не хватало хорошей пушки с намагниченными пулями!

Рывком Винни распахнула дверцу, я размахнулся, готовый наделать дырок в любом существе, которое появится…

Но не ударил. В шкафу мирно висели шмотки Винни, их оказалось немало. Мимолетно я подивился, как она ухитрилась впихнуть всё это в чемодан — он был не слишком большим. Винни поднесла палец к губам и высвободила конец стального тросика, скрытого в ее браслете. Я видел, как он рассекал плоть, словно топор гнилой арбуз. Свободной рукой Винни отодвинула одежду в сторону.

– НЕ-Е-Е-ЕТ!!!

Дикий нечеловеческий визг и металлическими модуляциями на секунду оглушил меня. Висевшие в шкафу вещи разлетелись во все стороны, и из полумрака шкафа на меня вылетело нечто черно-белое, взлохмаченное, бешеное… Я успел разглядеть горящий желтым накалом сумасшедший глаз, прежде чем сильный удар не повалил меня на кровать. Нож выпал из руки и зазвенел о пол где-то сбоку.

Свистнула плеть Винни, она что-то выкрикнула на румынском.

– ОН МОЙ! — проскрежетала тварь.

Я ее пока не видел. Быстро перекатился на бок и свалился на пол. Схватил упавший нож и вскочил на ноги, не заметив боли в недавно заживших костях.

На краткое мгновение я разглядел в полутьме комнаты эту тварь: небольшую, скрюченную, одетую в грязно-белую хламиду, с длинными черными волосами, закрывающими лицо. Растопырив когти, она шла прямо на Винни. Та отступала к окну.

– Винни! — вырвалось у меня.

Тварь резко обернулась, волосы откинулись, и мне открылось белое морщинистое лицо, с черными провалами глаз, в которых тлели желтые огни. Тварь ощерила безгубый рот, из ее глотки вырвалось клокотание. Винни воспользовалась моментом и ударила плетью.

Но тварь отреагировала со сверхъестественной скоростью — даже у адских детей не было такой скорости. Она сложилась пополам под невероятным углом и задом ускользнула под кровать.

Хлопнула дверь, в комнату вбежал Гор с ножкой из-под стула. Не знаю, где он успел ее оторвать.

– Эта тварь под кроватью! — прошипел я.

Гор немедленно приподнял покрывало и заглянул под кровать.

– Осторожно! — выпалила Винни.

– Там никого нет, — сообщил Гор спокойно, стоя на коленях.

– А куда тогда делась эта долбанная уродина? — рявкнул я.

Наклонился. В стене под изголовьем чернело квадратное отверстие, а решетка, закрывавшая ее когда-то, валялась на пыльном полу.

– Наверное, туда, — предположил Гор.

– Спасибо, капитан Очевидность, — фыркнул я, и Гор приподнял брови. — Что будем делать? Ее надо поймать и прикончить! Она прячется где-то в этом доме…

Я осекся. Гор смотрел мимо меня на Винни. Та всё еще стояла на фоне светлеющего окна, и с пальцев левой руки на пол падали темные капли. Винни удивленно опустила глаза и поднесла к лицу кисть руки, испачканную в крови.

– Blestem, — жалобно пробормотала она. — Она меня ранила…

Глава 14

Через полчаса мы стояли в холле на первом этаже. Меня распирали злость и удивление: надо же, даже здесь до нас добралась какая-то уродливая тварь! Наверное, мы просто притягиваем монстров разных видов. Если узнаю, что Иноземцев знал о монстре в этом доме, я возьму его трость и затолкаю глубоко в профессорский зад!..

Тварь из вентиляции оставила Винни три глубоких пореза на предплечье, причем сделала это настолько быстро, что Винни не сразу заметила. Гор перевязал рану, воспользовавшись аптечкой самой Винни. Оставалось надеяться, что антидот из той же аптечки нейтрализует возможный яд.

Прибежавшая на шум Мира была потрясена, выслушав наш рассказ.

– Это была не нежить, — заключил я. — Она живая, но двигается чересчур быстро для нормального человека… Она бродит по дому и оставляет странные рисунки. Мира, ты что-нибудь знаешь об этом?

– О нет, только не это, — пробормотала она.

– В этом доме есть только один человек, которого мы ни разу не видели, — сказал Гор. — Твоя мать. Хотелось бы взглянуть на нее.

Мира побледнела. Джеремия, который тоже стоял рядом, опираясь локтем о камин, насупился.

– Мы уже говорили вам, что леди Тэт больна, — пропел он нежно, но с угрожающими нотками.

– И сидит круглые сутки в темной комнате, — подхватил я. — А иногда сбегает по вентиляционным трубам… Мы должны посмотреть на нее и убедиться, что она действительно больна.

Мой тон получился требовательным и почти высокомерным. Но Винни была ранена, так что плевать. Мира растерянно хлопала глазами, не зная, что сказать; а вот Джеремии мой тон не понравился.

– Вы всего лишь гости в этом доме, — начал он. — И не смеете требовать…

– Винни ранена, — перебил я его. — И ранила ее тварь, живущая под этой крышей. Поэтому мы найдем ее и… примем меры.

Мира испуганно посмотрела на меня, а Джеремия с исказившемся лицом сделал шаг по направлению ко мне. Гор схватил его за запястье. Джеремия охнул от боли. Гор тут же отпустил его, и Джеремия остановился, потирая запястье.

– Мы должны убедиться, — сказал я Мире. — Если это твоя мама, мы не сделаем ей ничего плохого. Просто убедимся, что она не сможет больше ходить по дому и нападать на людей. Это для вашей же безопасности.

Говорил и сам себе не верил. Пока что в моей практике не было случая, чтобы мы цацкались с монстрами. Разговор с ними был коротким: мы их просто уничтожали. Но сейчас совсем другой случай. Если леди Тэт окажется монстром, вряд ли у меня поднимется рука уничтожить ее на глазах Миры.

– Хорошо, — прервала наступившую было тишину Мира. Она смаргивала слезы, но старалась держаться. — Хорошо, идемте. Посмотрите на маму. Только я уверена, что это не она…

Твоей уверенности недостаточно, подумал я мрачно. И заковылял вслед за остальными на второй этаж.

– Почему ты уверена, что это не она? — спросил Гор Миру, когда мы преодолели первый пролет.

Мира дернула плечом и не ответила. Гор не стал повторять вопрос.

Мы остановились перед дверью в комнату леди Тэт. В полутемном коридоре раздавалось шумное дыхание Джеремии — он был зол и возмущен, но мешать нам больше не пытался. Мира достала из кармана ключ и открыла дверь.

В комнате были занавешены окна, и царил почти полный мрак. И из этого мрака на нас дохнуло застоявшимся воздухом. А еще чем-то мерзким, приторно-сладковатым…

– Мама, — позвала Мира негромко.

В ответ из темноты до нас донеслось шуршание. Мои глаза медленно адаптировались к темноте, и я разглядел широкую кровать и чье-то тело под одеялами. Мира бестрепетно подошла к самой кровати, Джеремия последовал за ней, а мы с Гором и Винни слегка отстали. Я оперся о костыли и достал нож.

– Кто это? — раздался слабый голос.

В свете из коридора стало видно, как леди Тэт поворачивается к нам. У нее было длинное бледное лицо в обрамлении темных волос с проседью. Обычные лицо, не монструозное. От женщины пахло, как пахнет от тяжело больного человека.

– Это я, Мира… Твоя дочь…

– Мира? Какая Мира?

Женщина обвела нас подозрительным взглядом.

– Кто вы такие? Чего вам надо? — Ее голос взвился почти до крика. — Вы хотите украсть мой мозг? Пошли прочь, сволочи!..

Она принялась орать благим матом, тело ее выгнулось, одеяло разметало. Мира принялась ее успокаивать, прижав к себе. Джеремия, едва сдерживая ярость, повернулся к нам с Гором.

– Убедились? Она больна! Она даже собственную дочь не узнает!

Я промолчал. Не мог сказать, что эта сцена меня в чем-то убедила. Опыт подсказывал, что монстры вполне умеют притворяться беззащитными людьми. Но я не мог не верить Мире: на лице у нее было написано настоящее, неподдельное страдание, когда она обнимала бьющуюся в конвульсиях мать.

Мы с Винни и Гором вышли в коридор, а потом спустились в столовую. Джеремия ушел по своим делам, напоследок одарив нас презрительным взглядом.

Мира спустилась спустя четверть часа. За это время никто из нас не произнес ни слова, мы молча сидели за столом. Было неловко — с одной стороны. С другой — ситуация ничуть не прояснилась.

– Я уже говорила, что лечилась в дурдоме, — сразу заговорила Мира, не дав никому из нас раскрыть рта. Она не пыталась назвать психиатрическую больницу как-то иначе, точно бравируя этим некрасивым словом: «дурдом». — Потому что с детства у меня были видения. О будущем, о том, что еще не случилось… Я до сих пор принимаю лекарство…

Она вызывающе посмотрела на нас, ожидая скептических ухмылок. Но мы слушали внимательно и серьезно. Уж кто-кто, а лично я не испытывал никакого скепсиса. У меня тоже были видения — только не о будущем, а о далеком прошлом, когда миром правила империя, поклонявшаяся Смерти.

– После лечения у Иноземцева видения прекратились, — продолжала Мира. Она стояла перед нами, как ученица у доски. — Но прямо перед вашим приездом у меня снова было видение. Первое за много лет. Мне привиделось, будто за вами придет чудовище с чужим лицом. Его гложет злоба и ревность. От него веяло смертью.

На секунду возникла пауза. Если бы Мира говорила прерывающимся от волнения голосом, как плохая актриса театра, ее слова меня бы позабавили. Но она говорила спокойно, сухо, словно пересказывая неинтересный урок в школе.

– Ревность? — удивилась Винни. — К кому?

Мира указала на Гора.

– К нему! Чудовище как-то связано с его прошлым, которого я не знаю. Но всем, кто рядом с ним, грозит опасность!

Мы с Винни повернулись к Гору. Он закусил губу и нахмурился.

– В его прошлом хватало монстров, — сказала Винни. — Но он всех их убил.

– Значит, кого-то не добил, — вставил я. — Что насчет Феникса Рейна?

Мира переводила взгляд с Винни на Гора и меня, потом обратно. Не понимала, о чем мы толкуем, но не задала ни одного вопроса.

Гор с силой потер лицо.

– Прямо сейчас я кое-что вспомнил…

При этих словах Винни подскочила на месте.

– Какие-то образы, — сказал Гор. — Какие-то уродливые образы…

– И всё? — взволновано спросила Винни. — Сконцентрируйся! Может, вспомнишь что-то еще!

Но Гор уже расслабился. Больше ничего вспомнить ему не удалось. Как и не удалось нам всем узнать подробности о видении Миры.

Ужин прошел в напряженной атмосфере. К тому времени я попытался дозвониться до Иноземцева, но его телефон был выключен, а на работе сказали, что его уже третий день нет на работе. Наверное, у нашего Артура Григорьевича были очередные проблемы с Волковым. В полицию заявлять было глупо и опасно. Глупо — потому что полиция не ловит монстров, а опасно — потому что мы могли привлечь к себе ненужное внимание. Рана Винни не беспокоила, и было решено ничего не предпринимать до завтра.

Пока же мы вооружились кто чем мог. Теперь у меня была «официальная» причина носить с собой оружие. Назавтра мы намеревались прочесать весь дом. Ни Мира, и Джеремия не возражали.

Они вообще отреагировали на новость о том, что в доме бродит какая-то сверхъестественная кикимора, довольно странно. Слишком спокойно. С Джеремией дело было вроде бы ясным. Он банально нам не верил. Рисунки нарисовала страдающая болезнью Альцгеймера леди Тэт, а нападение на Винни мы просто выдумали. Что касается Миры, то она явно знала больше, чем показывала. И вообще она — девчонка странная. Хотя чего можно ждать от человека, у которого видения, и который когда-то лечился в психлечебнице целых полтора года?

– Думаю, этой ночью вам надо ночевать в одной комнате, — заявил Гор.

Я хрюкнул и чуть не вернул набранный в рот чай обратно в чашку через нос. У Винни отвалилась челюсть.

– Виталий ранен после аварии, — пояснил Гор. — Винни тоже ранена. А вместе вы сможете прикрыть друг друга.

– Тогда уж давайте спать втроем, — пробормотал я.

– Боюсь, не помещусь на кровати, — без улыбки сказал Гор. — Я буду спать в соседней комнате. Если что, отобьюсь. Все вентиляционные ходы мы забаррикадируем. Двери запрем. Договоримся о том, как стучать в дверь, чтобы никто не смог нас обмануть… Доживем до завтра и перевернем дом вверх дном. Хотелось бы начать немедленно, но здесь рано темнеет, а эта тварь любит темноту, судя по всему.

Я внимательно слушал, кивая и радуясь тому, как собран и логичен Гор. Кажется, память к нему возвращается… Я незаметно постучал по деревянной столешнице снизу.

Возражений по поводу совместного проживания не последовало. Я перенес немногочисленные шмотки в комнату Винни. Кровать Винни состояла из двух одноместных — мы их слегка отодвинули друг от друга. Оружие положили прямо в постель. Ближе к вечеру мы тщательно заперли двери.

– Ну вот, и в туалет не выйти. Ссать придется в окно, — сказал я, от легкого смущения став немного вульгарным. — Но ничего страшного. Я припас кое-что.

Винни вопросительно глянула на меня. Я показал ей старый ночной горшок, найденный под моей кроватью, когда мы с Гором лазали туда, чтобы заблокировать вентиляционный ход. Винни расхохоталась до слез.

– Dumnezeule! — выдохнула она. — Я ни за что… Придется терпеть.

Отсмеявшись, она принялась разбирать постель. Из-под одеяла выпал фотоальбом. Винни поспешно спрятала его под подушку, а я сделал вид, что ничего не заметил.

– Ты звонил Кривому? — спросила Винни, усевшись на кровати и сложив руки на коленях.

– Оставил сообщение на автоответчике, — проворчал я. — Они с Иноземцевым одного поля ягода. Когда нужны, до них не дозвониться.

– Но всё же они всегда появляются позже, — возразила Винни.

Я не стал спорить. Растянулся на своей кровати в одном шаге от Винни. Та покопалась в сумке и извлекла планшет.

Мы немного полазили в интернете. Оказывается, в мире творилось много чего, совершенно не связанного с мертвецами и убийствами. Молодежь вроде нас, не обремененная никакими проблемами с нежитью, фотографировала еду, строила рожи в зеркале, умилялась котиками, моталась по клубам… Ах, как я им завидовал!

Спустя минут двадцать зазвучал характерный сигнал скайпа: кто-то вызывал Винни на связь. Я успел прочитать имя: Tonya Slavina. Винни нажала на кнопку связи, и на экране появилась девушка лет тридцати, с полностью обесцвеченными волосами, белокожая и очень ухоженная.

– Здравствуй, моя сладенькая! — сказала она низковатым голосом по-русски.

Винни ловко повернула планшет так, чтобы неведомая Тоня Славина не увидела меня.

– Здравствуй, Тонечка, — сказала она.

– Ну как ты там в Лондоне?

– Всё окей.

Винни ничем не дала понять, что мое присутствие ее напрягает, а я не знал, куда мне деваться. Двери-то уже заперли, и выходить в коридор одному было глупо. Тем не менее, Винни говорила короткими односложными фразами, косвенно указывающими на то, что поговорить бы ей хотелось наедине. Мне ничего не оставалось, кроме как застыть и притвориться частью мебели.

Я уже понял, кто это такая. Любовница нашей Винни.

Словно услышав мои мысли и подтверждая их, Славина сладким голоском прожурчала:

– У меня дома было лучше, правда ведь?

Винни улыбнулась немного грустно.

– Да, конечно, Тоня…

Они поболтали еще некоторое время. Никаких лесбийских нежностей не было; возможно, Винни как-то ухитрилась намекнуть Тоне, что не может свободно разговаривать. Представлять меня она тоже не захотела, впрочем.

Когда мы уже легли и выключили свет, Винни неожиданно спросила:

– Кирилл… Ты думаешь о ней?

Это она о Даше, догадался я.

– Да, конечно… Почему ты спрашиваешь?

Винни посопела, раздумывая над ответом. Она явно хотела дать полный ответ, но в конце концов ограничилась коротким:

– Просто…

Я потаращился в темноту, пытаясь понять ход ее мыслей, потом меня незаметно сморил сон, и я задремал.

Глава 15

Кто-то дыхнул мне в щеку — по крайней мере, мне именно так почудилось спросонья. Я проснулся быстро и сразу вспомнил, где я и что произошло накануне. Прошли те времена, когда мне требовалось полчаса, чтобы разогреть мозги после сна.

В комнате было темно и тихо. Ровно дышала Винни где-то слева от меня. Я не ощущал присутствие кого-то чужого, как день назад. Тогда что меня разбудило?

Стараясь не шуметь, я потянулся за смартфоном и засветил дисплей. Никого лишнего, никто не притаился в углу, Винни спит на животе, обняв подушку. Я встал и, держась за стены, подбрел к окну. В кои-то веки тучи разошлись, и в просвете сияла почти полная луна. Пустырь купался в лунных лучах и был виден как на ладони.

И поэтому я сразу разглядел одинокую фигуру, медленно бредущую по пустырю.

По походке и общему силуэту сразу понял, что это Гор. Какого черта лысого его потянуло на ночную прогулку?

Он шел как-то неуверенно, будто вслепую. Не в себе, что ли?

Пару раз он схватился за голову и потер лицо, насколько я мог разглядеть. Он так делал, когда к нему начали возвращаться воспоминания. Неужели его мучают наплывшие воспоминания?

Я растолкал Винни и быстро объяснил ситуацию.

– Надо его вернуть в комнату, — заключил я. — Блин, надо было лечь втроем в одной комнате!

– Понадобился бы еще один горшок, — проворчала Винни с сонным видом. — Я схожу, приведу его домой… А ты сиди тут, — опередила она меня, не успел я открыть рот, чтобы возразить. — У тебя еще ноги не зажили. А я буду настороже и вооружена.

Я поупирался, потом уступил. Винни права: на хромых ногах не повоюешь, напади на нас тварь. Винни вышла, и я снова запер дверь.

Подойдя к окну, выглянул на пустошь. Винни появилась через пару минут. Она подходила к Гору и что-то говорила, отсюда не было слышно, что именно. Гор вроде бы не обращал на нее внимания, шел дальше той же неровной походкой, как робот. У меня мелькнула догадка: он — сомнамбула!

Внезапно сзади загрохотало, я дернулся, разворачиваясь и успевая заметить дверь, слетевшую с петель от страшного удара, и легкую светлую тень, бросившуюся на меня из черного проема. Я вскинул руку и тут же оказался в стальном захвате. Тварь схватила меня за горло и толкнула с нечеловеческой силой, так что мой затылок со звоном пробил стекло окна. Если бы в следующую секунду тварь не притянула меня на себя, обрушившееся стекло снесло бы мне скальп. С лицом заодно.

– ОН ПРИНАДЛЕЖИТ ТОЛЬКО МНЕ! — пролаяла тварь.

Сопротивляться было бесполезно. Существо обладало такой силой, что мне оставалось только трепыхаться в его захвате. Оно поволокло меня прочь из комнаты, а я даже не мог закричать, потому что горло по-прежнему было сдавлено. Спустя какое-то время я потерял сознание.

Очнулся на чем-то жестком и холодном, лицо овевал холодный ветерок. Застонав, поднял голову.

Прямо надо мной в прорехе из туч безмятежно светила луна, освещая черепичную крышу. Я лежал почти на самом краю, и упасть мне мешала оградка из тонкой арматуры, шедшая вдоль края крыши. Отсюда с высоты третьего этажа открывался вид на пустырь, на котором стояли две фигуры.

Я вскрикнул, закашлялся и схватился за оградку — она сразу прогнулась под моим весом.

– ТЫ СДОХНЕШЬ, — проговорил рядом металлический голос.

Я повернулся. В двух шагах на скате крыши высилась фигура в белой хламиде, с распущенными черными волосами, падающими на лицо. Пальцы были скрючены, на них поблескивали тонкие острые когти. Позади твари зиял проход на чердак. Значит, тварь меня вынесла на крышу через чердак?

– Почему… — Я снова закашлялся. Горло саднило. — Почему ты хочешь меня убить?

Не то, чтобы я горел желанием узнать мотивы чудовища. Просто мне не хотелось умирать, и я хватался за соломинку. Монстр явно хотел поговорить. Это была не марионетка, с которой не найдешь общий язык…

Тварь откинула волосы, и в призрачном лунном свете открылось жуткое лицо и черными провалами глаз и рта. В глазницах горели желтые огни.

– ПОТОМУ ЧТО ЭТО ТВОЯ СУДЬБА, — пролязгала она.

Миг — и она оказалась рядом. Твердые и холодные руки схватили меня за одежду. Когти впились в кожу. Один рывок — и я полечу с воплем вниз.

– Остановись, Ванесса! — раздался голос с пустоши. Это говорил Гор, причем особо не повышал голоса, но в ночи он разносился далеко вокруг.

Хватка твари тотчас ослабла. Тварь отпрянула от меня, будто ее ударили током.

– ТЫ ПОМНИШЬ МЕНЯ?!!

– Да, — сказал Гор. Винни стояла за его плечом, тревожно глядя вверх, на нас. — Я помню обе твои ипостаси. Темную — Ванессу. И светлую… Миру.

Я вздрогнул при этих словах.

На тварь слова Гора тоже произвели сильнейшее впечатление. Морщины на бледном лице разгладились, даже в лунном свете было видно, как порозовела кожа и губы, черные провалы глаз посветлели, а желтые огни медленно погасли. Когти на пальцах втянулись. Это была Мира — с встрепанными волосами, в грязно-белых одеждах… Но это была она — обыкновенная хрупкая девушка, принявшая нас в гости.

Она испуганно огляделась.

Гор внизу снова схватился за виски и замычал, точно от боли.

– Я почти всё вспомнил… Почти всё… Неприятно.

– Виталий? — раздался нежный голос Миры. — Как мы здесь…

Она не договорила. В ее глазах снова вспыхнули желтые огни, лицо побелело, как у покойницы.

– НЕТ! — Тварь посмотрела вниз, на Гора с Винни. — ТОГДА ТЫ ВСПОМНИЛ, ЧТО СДЕЛАЛ СО МНОЙ? ЧТО ОСТАВИЛ МЕНЯ ОДНУ? ЧТО ПОЗВОЛИЛ ЧЕЛОВЕКУ С ХОЛОДНЫМ СЕРДЦЕМ ЗАПЕРЕТЬ МЕНЯ В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ НА ДЕСЯТЬ ЛЕТ?!!

Нечеловеческие вопли разносились по всей округе. Неужели нас никто не слышит? Где-то далеко ревели байки, тявкали собаки. Даже если и слышат, даже если вызвали полицию, мне никто не успеет помочь.

– А ТЕПЕРЬ ТЫ НАШЕЛ ДРУГИХ ДРУЗЕЙ, КОТОРЫЕ НЕ БЫЛИ С ТОБОЙ ТОГДА, КОГДА МЫ СХОДИЛИ С УМА В КЛИНИКЕ ЭТОЙ БЕЗДУШНОЙ ТВАРИ АРТУРА!.. ЧЕЛОВЕКА С ХОЛОДНЫМ СЕРДЦЕМ!

– Ты не оставила нам выбора, — сказал Гор с болью в голосе. — Ты калечила людей. Ты была опасна для окружающих. В первую очередь для Миры.

Настала короткая пауза. Тварь, в которую превратилась Мира, дрожала, ее будто била судорога. Она переводила желтые глаза с меня на Гора и обратно.

– Кто это? — испуганно спросила Винни. — Близнец Миры?

Она снизу не видела того, что видел я. Чудовищной метаморфозы.

– Нет, — отозвался Гор почти спокойно. Лежа на краю крыши, схватившись мертвой хваткой за оградку, я чувствовал, что ему стоит усилий сохранять спокойствие. — У Миры Даринской диссоциативное расстройство личности. Раздвоение личности. Я вспомнил. Изначально она была Мирой, доброй и нежной девушкой, с которой я подружился в клинике Иноземцева десять лет назад. У нее был любящий отец Валерий, он занимался отличным бизнесом, но его конкурент Сергей Железнов подстроил его гибель в автокатастрофе. Чтобы завладеть прибыльным бизнесом и… женой Татьяной, в которую давно был влюблен.

Тварь рядом со мной взревела. Рев раненного зверя, мелькнуло у меня в голове.

– Никто ни о чем не догадался, кроме десятилетней Миры, у которой были некоторые экстрасенсорные способности, — продолжал Гор, не обратив внимание на реакцию Ванессы. — Она открыто обвинила Железнова в гибели отца, про которую узнала из своих видений. Но доказать ничего не могла. Железнов ухитрился избавиться от нее, отправив в психлечебницу. Там ее «лечил» доктор Илья Сосновский, подкупленный Железновым, отчего Мире стало хуже. Потом клиника перешла Иноземцеву, а при нем появился и я. Лечение Иноземцева помогло, Мире стало лучше. Артур Григорьевич во время сеансов психотерапии научил Миру прятать свои сверхспособности и негативные эмоции в «потайную комнату» сознания. Они называли ее Темной комнатой. Затем выписал ее. Он узнал, что Железнов убил ее отца, но доказать это было трудно. Поэтому Иноземцев намекнул Железнову, что если с Мирой что-то будет не так, правда может выплыть наружу, и что он будет приглядывать за Мирой. Железнов испугался… Поселил Миру в этом особняке. Мира вела себя спокойно, как нормальная девочка, хлопот не приносила… Собственно, Мира была самый добрым человеком на свете, потому что вся злоба, какая только может родиться в человеческой душе, была заперта в Темной комнате. Вскоре Железнов успокоился. Но ему продолжало не везти: Татьяна заболела, так что он в итоге остался с носом. Сейчас он просто содержит этот дом и не появляется здесь.

На пустырь выбежала еще одна фигура — долговязая. Джеремия.

– Но в Темной комнате родилась Ванесса, — произнес Гор. — Личность внутри личности, страшная концентрация всех обид, злости, ревности и отчаяния… И наделенная сверхобычными способностями… Ванесса стала требовать правосудия… Иногда ей удавалось сбежать из темницы.

– К ЧЕРТУ ПРАВОСУДИЕ! — заорала Ванесса. — МНЕ НУЖЕН ТЫ! ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ТОЛЬКО МОИМ! НЕ ЕЕ! — Она указала когтем на Винни. — НЕ ЕМУ! — Она развернулась ко мне. — МНЕ!!!

– Поверь, Ванесса, — встрял я в разговор. — У меня нет никаких романтических чувств к Гору…

– ВЫ ДРУЗЬЯ!!!

– И только… Друзья и ничего больше… Знай я, что у Гора такая темпераментная подружка, я б к нему не приближался…

– ЗАМОЛЧИ!!!

– Ванесса, не глупи, — сказал Гор. — Ты разрушаешь и жизнь Миры, а без нее ты не сможешь существовать.

– НЕНАВИЖУ ЕЕ! ОНА ПИЛА СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТАБЛЕТКИ, ЧТОБЫ НЕ ВЫПУСКАТЬ МЕНЯ ИЗ ТЕМНОЙ КОМНАТЫ! НО ДВОРНИК ПОМОГ МНЕ И ПОДМЕНИЛ ТАБЛЕТКИ! Я ВЫРВАЛАСЬ ИЗ ПЛЕНА!

Джеремия по-бабьи охнул и попытался отбежать от Гора, но тот сбил его с ног. Одновременно Ванесса, завопив от ярости, столкнула меня с крыши. Я услышал, как треснула проволока оградки; она прогнулась, но зацепилась за одежду. Ткань затрещала. Мгновенная задержка помогла мне зацепиться руками за железный лоток для дождевой воды под скатом крыши. Ноги мои повисли над пустотой, я моментально вспотел с головы до ног. Острый край лотка впился в кожу рук, я чувствовал, что долго так не провишу. Сердце забилось со скоростью отбойного молотка.

Снизу вскрикнула Винни. Гор заорал, причем в его голосе отчетливо послышался страх:

– Мира! Не дай ему умереть!

Бледная и морщинистая физиономия Ванессы нависла надо мной. Желтые огни вспыхнули и погасли. Лицо снова стало лицом Миры, потом Ванесса выглянула сквозь черты Миры… Они боролись друг с другом…

Победила Мира.

– Там карниз! — прошептала она. — Упрись ногой!

Она потянула меня за руку. Эти несколько секунд показались мне веками и тысячелетиями. Вот уж не думал, что меня вытащит девчонка весом килограмм пятьдесят, если не меньше! Но я действительно нащупал ногой карниз, Мира помогла мне уцепиться за остатки ограды, потом я закинул одну ногу на крышу, дрожа всем телом. Мира изо всех сил тянула меня за одежду. Про боль в ногах я забыл начисто.

Я повалился спиной на крышу, отдуваясь и трясясь, будто в лихорадке.

Мира встала на самом краю крыши и посмотрела вниз.

– Молодец… — сказал Гор. — Спасибо.

– Дима, — проговорила Мира.

Никогда не слышал в одном слове столько боли и нежности одновременно…

– Нет, Мира!..

– Прости, — сказала она. — Не могу больше позволять Ванессе делать зло другим людям… Я давно думала об этом… Я очень рада видеть тебя живым и здоровым, Дима. Надеюсь, ты обретешь счастье когда-нибудь…

– Нет, Мира! — крикнул Гор снова.

До меня донесся крик Винни. Она бросилась было к дому, но не успела сделать и трех шагов.

Мира закрыла глаза и бросилась вниз.

Глава 16

Гор стоял на коленях на холодной земле у тела Миры, мы с Винни находились неподалеку и молчали. О чем тут говорить? Мне подумалось, что Гор и Мира хорошо смотрелись бы вместе в другой, счастливой жизни, которой никогда не было. Я надеялся, что она не попадет в Бездну, что высшие силы снизойдут наконец и позволят ей найти покой там, где нет страданий…

Глаза Миры были открыты, они были чистого синего цвета, как утреннее небо, что распростерлось над этой сценой смерти. Гор медленно закрыл ей глаза. Его лицо ничего не выражало.

Вдруг он поднялся на ноги. Направился к Джеремии, который сидел на земле, съежившись, и потирал щеку, по которой его приложил Гор. Дворник вздрогнул и испуганно поглядел на Гора.

– Я задам только один вопрос. — Гор говорил тихо, почти сонно. — Ответь на него правильно… Почему ты подменил таблетки?

Джеремия затрясся.

– Я… Меня заставили…

– Кто тебя заставил?

– Один человек… Он пришел за месяц до вашего приезда… Он молодой и улыбчивый, но от него исходило нечто такое, отчего у меня волосы зашевелились… Он сказал, что если я сделаю, как он велит, то он заплатит за мои карточные долги, а если нет, то он сотворит со мной что-то ужасное! Он сказал, что именно, но у меня язык не поворачивается повторить эту мерзость! Боже мой! И еще он сказал, что убьет Тима, моего любовника… Он всё знал про меня…

У меня дернулось лицо, но я промолчал.

– Он назвался? — спросил Гор.

– Да, как ни странно… — Джеремия заморгал. — Его зовут…

Мои губы зашевелились будто сами по себе. Я произнес это имя одновременно с Джеремией:

– Феникс Рейн.

– Я ничего не знаю о нем! — завопил Джеремия тонким голосом. — Он меня заставил!..

Гор отвернулся от него. Он мрачно хмурился.

– Значит, он жив. Все игроки вернулись на свои места. Игра начнется уже скоро…

Он посмотрел на меня и Винни твердым и решительным взглядом.

Я улыбнулся. И сказал:

– С возвращением, Гор.

Винни тоже улыбнулась — сквозь слезы. Но ничего не сказала.

– Спасибо, друзья, — тихо отозвался Гор. — Я в порядке. И я с вами.

…Через несколько часов мы все трое сидели в номере отеля в одном из пригородов Лондона. Из поместья Железнова пришлось срочно уезжать. Нам удалось созвониться с Иноземцевым, и он дал новые указания. Я решил отложить свой серьезный разговор с доктором до лучших времен. Как сообщил Иноземцев, приехавшие уже после нас полицейские констатировали факт самоубийства. Что станет с леди Тэт, мне было неизвестно; наверное, ее снова отправят в клинику.

Джеремия после допроса исчез с поля нашего зрения. Я надеялся, что Феникс его когда-нибудь прикончит.

Вскоре Гор ушел в другой номер, мы с Винни не стали навязывать ему свое присутствие. Ему нужно время, чтобы прийти в себя.

А пока же мы с Винни сидели рядом и не знали, о чем поговорить.

Винни первая нарушила молчание. Она достала из сумочки альбом, который я уже видел.

– Я сделала его, — сказала она, — чтобы никто не был забыт…

Я с интересом раскрыл старомодный альбом. Там были фото незнакомых мне людей — улыбающихся, веселых и жизнерадостных. Кое-кого я узнал: молодого Вячеслава Столярова и юную Миру Даринскую.

Винни погладила фото Миры.

– Я нашла его в библиотеке… в том доме… Перед отъездом взяла его — думаю, никто не будет возражать.

– А здесь кто был? — спросил я, указывая на пустую рамку.

– Дмитрий Гор, — ответила Винни. — Я его убрала. Он же воскрес.

Она хихикнула и прикрыла рот рукой.

– Может, и остальные когда-нибудь воскреснут? — прошептал я.

Винни печально покачала головой.

– Чудеса, к сожалению, случаются слишком редко.

Я возразил:

– Но всё же случаются.

Винни улыбнулась мне. Потом очень нежно поцеловала меня в уголок губ и вышла.

---

Автор: Runny

Примечания

• К следующей серии

Текущий рейтинг: 72/100 (На основе 109 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать